Иван. Жизнь, любовь и поводок глазами собаки

О бренности человеческой жизни

Был промозглый ноябрьский вечер. За окном дул порывистый ветер и хлестал дождь со снегом. Все сидели за кухонным столом и играли в скрэббл[14], а я сидел на полу и ждал, когда со стола упадет лакомый кусочек. Очень интересно наблюдать за тем, как люди играют в эту игру. Начинается все очень спокойно, но постепенно страсти накаляются, и вот уже Кристина вместе со своей сестрой Коллин (которая, кроме всего прочего, является моим личным ветеринаром) по очереди нападают на Тима. Иногда от избытка чувств кто-нибудь переворачивает доску, и все деревянные фишки взмывают в воздух. В нашей семье скрэббл — это почти контактный вид спорта. В самой игре я, разумеется, не участвую, но когда между игроками возникает жаркий спор, я изо всех сил поддерживаю их громким лаем. (Важно заметить, что они никогда не нападали на Пэта из уважения к его возрасту, несмотря на то что в большинстве случаев именно он выходил из игры победителем. Причем выигрывал он не совсем честным путем. Например, если он подозревал, что у кого-то есть буква q, он намеренно не выкладывал свою букву u[15].)

В тот вечер у нас в гостях были Пэт и Бернис, и Пэт, как обычно, выигрывал. Несмотря на веселый смех и беспечную болтовню, я чувствовал, что всем немного грустно, и догадывался, что это из-за Пэта. В последнее время ему стало еще тяжелее ходить, и я краем уха слышал, что он сидит на диализе почек. Я чувствовал, что он изо всех сил держится за жизнь ради окружающих. По всей видимости, иногда ты живешь дольше, чем, может быть, тебе хотелось бы, только потому, что знаешь: другие на тебя рассчитывают.

Как бы то ни было, мне нравилось находиться в его компании.

Наконец, когда игра закончилась, Пэт попытался встать из-за стола, но потерял равновесие и рухнул спиной вниз на пол, сильно ударившись головой о кухонную столешницу.

— Вызывайте «скорую»! — раздался чей-то крик.

— Со мной все порядке, — с трудом переводя дыхание, возразил Пэт, а затем в шутку сказал, чтобы мы дали ему спокойно полежать минутку.

Тим взял в руки телефон, но Пэт так строго на него прикрикнул, что даже я немного оробел.

— Не звони никуда! — приказал он и тут же засмеялся: — Я в полном порядке. Сейчас все будет хорошо!

Все столпились вокруг Пэта, стараясь помочь ему встать на ноги, но он был слишком тяжелым. Мне тоже очень хотелось помочь, но, к сожалению, я всего лишь собака, хотя и весьма сильная. Наконец Тим заявил: раз уж Пэт не разрешает вызывать «скорую», тогда он позвонит Адаму. Я сразу же понял почему: Адам был сильным и крепким мужчиной с широкой грудной клеткой, прямо как у меня. Но, в отличие от меня, у него еще были сильные руки.

Я слышал, как Тим разговаривает с Адамом по телефону в соседней комнате. Затем он вышел из дома и очень скоро вернулся уже вместе с ним. Когда Адам вошел в дом, я тут же подбежал к нему и принялся радостно обнюхивать его ноги. Он наклонился и ласково потрепал меня по голове.

— Привет, Адам! — с приветливой улыбкой сказал Пэт, лежа на полу. — Как поживаешь?

В этом был весь Пэт — лежать без сил на полу, еле превозмогая боль, и при этом спрашивать у других, как дела! Это было так на него похоже!

— У меня все хорошо, — ответил Адам. — А вот у вас, как я посмотрю, не очень.

Затем он улыбнулся и добавил:

— Может, стоит вас здесь и оставить? Зато падать не будете.

— От тебя только этого и жди, Адам, — хрипло рассмеялся Пэт. — Ну-ка, помоги мне встать на ноги.

— Слушаюсь, сэр! — сказал Адам, пародируя интонацию Пэта.

Уже через несколько мгновений он подхватил его под мышки и помог добраться до мягкого кресла. Какой же он был силач! Когда Пэт принял сидячее положение и Кристина промыла рану у него на голове, все как будто вернулось в нормальное состояние. Однако всем было понятно, что дома, в Олимпии, примерно в трех часах езды от Беллингэма, ему и Бернис потребуется помощь.

— Я поеду вместе с ними, — предложил Адам. — Меня все равно здесь ничто не держит. Я уже даже вещи сложил.

— Какие вещи? Ты о чем говоришь? — спросил Тим.

— Мне нужно отсюда уехать.

— С какой стати?

— Здесь мне никто не рад, — сказал он и, заметив огорчение на липах присутствующих, поспешил добавить: — Нет, это не то, о чем вы подумали. Вы все — моя семья, и если бы все люди были такими, как вы, я бы жил в раю. Но, к сожалению, это не так.

И Адам рассказал нам о своем соседе по имени Майки. К концу его рассказа я знал наверняка, что если когда-нибудь мне доведется его повстречать, то он станет первым человеком, которого мне захочется укусить. Майки ненавидел всех людей, чья кожа не была белой. В моем воображении он был похож на тех двух собак из парка, которые спрашивали меня, сколько я стою. С того самого случая я предпочитаю не обращать внимания на таких собак и людей, и мне хотелось посоветовать Адаму поступать точно так же. Хотя я понимал, что, услышь я те слова, которые Майки говорил Адаму, я бы не сдержался и вцепился ему в горло. Вообще, я был в шоке от этой новой информации. Я и не подозревал, что люди могут настолько плохо относиться друг к другу! Я пытался примириться с этой мыслью, но у меня ничего не получалось!

— Мне нужно отсюда уехать, — сказал Адам.

Но ведь мы тебя любим! Мне хотелось сказать ему, что везде найдутся чванливые люди и собаки, и не стоит ориентироваться на их мнение по поводу цвета кожи, формы нижней челюсти, а также количества глаз и конечностей, ведь, в конце концов, самое главное — это то, что у тебя в сердце. Мне хотелось сказать все это Адаму, но, будучи собакой, я не мог этого сделать. Тем более что своим добрым поступком он ясно дал нам понять, что у него было на сердце.

— Не беспокойтесь. Я позабочусь о Пэте, пока он не встанет на ноги, — сказал он. — А потом снова отправлюсь в путь.

Адам переночевал у нас на диване, а на следующее утро помог родителям Тима сесть в машину, аккуратно усадив Пэта на место водителя. Он пообещал, что зайдет к нам попрощаться, когда окончательно решит уехать из этих мест. С этими словами они отправились в Олимпию. Я был уверен в том, что Пэт в надежных руках.

Спустя шесть недель Адам снова появился у нас дома, чтобы попрощаться. Пэт немного окреп и уже мог самостоятельно ездить к врачу на диализ. Адам как мог помогал им по хозяйству: колол дрова, ухаживал за садом, делал уборку в доме, помогал Пэту принимать душ. Когда Пэт попытался ему заплатить, тот наотрез отказался брать деньги. Они уговаривали Адама остаться в их доме. Говорили, что он сильно обидит их своим отъездом. Бернис еще много лет после того не уставала повторять, каким примерным христианином был Адам и как им с Пэтом хотелось, чтобы он остался с ними жить. Однако, несмотря на все уговоры, Адам был тверд в своем решении.

Когда он заехал в Беллингэм, чтобы попрощаться с нами, мы тоже пытались убедить его остаться у нас, на что Адам твердил, что ему пора в путь. Наконец он уехал, и мне было очень тяжело говорить ему «прощай». Он действительно понимал меня как никто другой.

Пару лет спустя Адам заехал к нам в гости, привезя с собой несколько новых работ. Он играл с детьми, читал им вслух книжки и, по своему обыкновению, скармливал мне лакомые кусочки со стола, пока никто не видел. Он шепотом поведал мне, что вернулся в наши края во многом из-за меня. Адам так и не нашел ни рая на земле, ни женщину, с которой мог бы завести семью. Затем он снова отправился в дорогу, и я почувствовал, что мы больше никогда его не увидим. Как и я, Адам был мечтателем, которому суждено скитаться до конца своих дней. Благодаря ему я понял, что нельзя найти себя настоящего, если прежде не отпустить все свои привязанности и не стать потерянным для всех остальных людей. Как же я его понимаю!