Избранная грешником

Глава 28

ЛУКА

Я нежно обнимаю Марию, прислонив ее спиной к подушкам. Обрамляя ее лицо, я смотрю глубоко в ее глаза, пока большими пальцами смахиваю слезы.

— Ты – каждый мой вздох. Каждый гребаный удар моего сердца – для тебя.

Облегчение на ее лице заставляет меня пожалеть о том, что я не сказал ей раньше о своих чувствах.

Я никогда больше не совершу этой ошибки. С этого момента между нами не будет секретов.

Мария берет себя в руки, затем хмуро смотрит на меня.

— Если бы я не лежала на больничной койке, я бы надрала тебе задницу.

На моих губах появляется ухмылка.

— Ты можешь избить меня, как только тебе станет лучше.

Она легонько хлопает меня по плечу. Качая головой, она издает тихий смешок.

— Мы такие тупицы.

— Не могу не согласиться.

— Почему ты не сказал мне раньше? — спрашивает она, ее взгляд полон любви ко мне.

Грань между нами стерта, и я не могу выразить, как приятно быть честным с ней.

— Я хотел построить свою империю, чтобы подарить тебе весь мир.

Ее брови сходятся на переносице.

— Я всегда хотела только тебя.

— Я не знал, — признаюсь я. — Ты была чертовски хороша, позволяя мне думать, что я тебе безразличен.

— И это говоришь мне ты, — бормочет она. — Ты всегда заставлял меня чувствовать, что я не стою твоего времени.

Я качаю головой.

— Прости, amore mio.

— Что это значит?

— Любовь моя.

Улыбка согревает ее лицо.

— Я должна выучить язык.

— У нас будет достаточно времени, пока ты выздоравливаешь.

Мы окутаны интимным пузырем, и я так чертовски благодарен, что получил шанс сказать ей, что чувствую.

— Больше никаких секретов, — шепчу я, наклоняясь ближе.

— Хорошо.

Я прижимаюсь губами к ее губам, и когда она впускает меня, я целую ее со всем, что чувствую к ней. Я отдаю ей все эмоции, которые испытал за последнюю неделю.

Страх, который я испытал, когда ее похитили, невыносимая сердечная боль, потому что ей причинили боль, и абсолютное облегчение от того, что я признался ей во всем.

Я обожаю ее своим языком, своими губами, своими зубами, поцелуй глубокий и наполненный интенсивностью нашей любви.

— Родители в комнате, — бормочет дядя Алексей.

Я отстраняюсь, на моем лице появляется широкая улыбка, когда я смотрю на своих родственников.

Тетя Белла переводит взгляд с меня на Марию, затем облегчение смягчает ее черты. Она подходит к краю кровати и проводит рукой по лбу Марии.

— Видишь, я говорила тебе не волноваться.

Мария выглядит намного лучше с раскрасневшимися щеками.

Я отхожу от кровати, чтобы ее родители могли поприветствовать ее, но дядя Алексей подходит и встает рядом со мной. Он похлопывает меня по спине и шепчет:

— Спасибо.

_______________________________

Мы могли наслаждаться нашей любовью всего пару часов.

Затем медсестра объявила, что всем пора уходить. Я остался, поскольку являюсь мужем Марии.

— Как только миссис Котрони выпишут из больницы, вам придется помогать ей всякий раз, когда ей понадобится туалет.

Глаза Марии расширяются. Но лишь на мгновение.

— Я могу сходить в туалет сама.

Медсестра качает головой.

— Ваши поврежденные нога и рука сделают это практически невозможным. Вам понадобится помощь.

Женщина достает поддон, на что Мария качает головой.

— Черт возьми, нет. Если вы поднесете эту штуку ко мне, у нас возникнут проблемы. Я могу встать.

— У вас есть трубки для отвода крови из ноги и катетер, — заявляет медсестра. — Когда вам понадобится опорожнить кишечник, вам придется воспользоваться поддоном. — Она ободряюще улыбается Марии. — Мы будем осторожны, насколько это возможно.

Глаза Марии вспыхивают паникой, и это заставляет меня подойти ближе и взять ее за левую руку, но она отстраняется.

— Выйди из комнаты, — шепчет она напряженным голосом.

— Малыш...

— Вы оба! Уходите! — она повышает голос.

— Я дам вам минутку, — бормочет медсестра.

Когда мы одни, Мария не смотрит на меня и раненой рукой сталкивает поддон с кровати. Ее глаза темнеют от боли, черты лица напряжены, дыхание прерывистое.

— Уходи, — стонет она.

— Нет. — Я сажусь и кладу руку на подушку рядом с ее головой. Взяв ее за подбородок, я заставляю ее посмотреть на меня. — Я никуда не уйду. Я буду здесь, рядом с тобой, на каждом шагу этого пути.

Она пытается отвернуть свое лицо, в результате чего я обхватываю ее щеки обеими руками, чтобы удержать ее на месте.

Стыд наполняет ее глаза, ее брови хмурятся.

— Я не могу... — Она издает тихий всхлип. — Это унизительно.

Я прижимаюсь нежным поцелуем к ее дрожащим губам.

— Я люблю твою упрямую гордость, и знаю, что это будет трудно, но позволь мне помочь тебе. Это то, в чем мы поклялись, Мария. В болезни и в здравии.

— Нет, — хнычет она. — Я никому не позволю подтирать мне задницу, особенно тебе. — Она закрывает глаза, отказываясь встречаться со мной взглядом. — Мне нужна моя мама.

Как бы мне ни хотелось затронуть эту тему, речь идет не обо мне.

— Я позвоню ей.

Я отстраняюсь и набираю номер тети Беллы.

Как только она отвечает, сразу спрашивает:

— Что-то случилось?

— Мария хочет, чтобы ты приехала в больницу. — Я ухожу, чтобы Мария не слышала разговора. — Была затронута тема дефекации, и она плохо с этим справляется.

— Я уже еду.

Мы заканчиваем разговор, и я возвращаюсь к кровати.

— Она будет здесь с минуты на минуту.

Мария просто кивает, ее левая рука сжимает простыни в кулак.

Я сажусь в кресло и накрываю ее руку своей.

— Я хочу заботиться о тебе, amore mio. Всеми возможными способами.

Она отворачивает от меня свое лицо.

— Нет.

— Я люблю тебя.

Ее голова поворачивается ко мне, в ее глазах светится гнев.

— Да, пока тебе не придется вытирать мою задницу. Это самый быстрый способ убить романтику.

Когда я начинаю что-то говорить, она качает головой и бросает на меня умоляющий взгляд.

— Пожалуйста, Лука. Даже не говори об этом. Это убивает меня.

Я встаю и целую ее в лоб.

— Я сделаю для тебя все, что угодно, но я не собираюсь позволять тебе страдать в одиночку. Я имел в виду именно это, когда сказал, что буду здесь на каждом шагу пути.

Тетя Белла врывается в палату в сопровождении медсестры прямо за ней.

Вздохнув, я снова целую Марию.

— Ti amo tanto.

Покинуть комнату нелегко. Каждой клеточкой своего существа я хочу помочь Марии пройти через это, но знаю, что это только расстроит ее еще больше, если я останусь.

Выйдя в коридор, я прислоняюсь к стене и закрываю глаза.

У меня такое чувство, что физическое исцеление будет наименьшей из наших проблем. Это унижение, которое Марии придется вытерпеть, когда ей придется зависеть от чьей-то помощи, вот что будет чертовски тяжело.

Хотя я понимаю почему.

Тем не менее, я полон решимости быть рядом с ней на каждом шагу этого пути, и не важно, сколько раз мне придется мыть ее, это не изменит моей любви к ней.