Бывшим маршрутом

Я оторвался от своих корней,

А родина моя все зеленей

Сухой листвой шумит над головой!..

Не странно ли, на улице Лесной

Уже ни леса нет, ни лесопилок -

Булыжник да асфальт. Летит трамвай,

На крышу тень кирпичная упала,

И пыль, крутясь, вдогонку понеслась,

И ветер, ветер… И жалеть не надо!

Я так устал от самого себя,

Что только бы глядеть, глядеть,

да слушать

На поворотах скрежет осевой,

Да отмечать проездом: Квас. Газеты.

Цветы. Тишинский рынок. Зоопарк.

Ваганьковское кладбище. Обратно.

И ничего другого… Говорят,

Что парность - знак надежды. В этой

жизни

Я главное, быть может, проглядел,

А шум остался, неусыпный, долгий,

Тенистый шум, лесная благодать…

Как хочется под липой постоять.

Под чистой липой - и увидеть мать!

Она меня уже не узнает:

Глядит в окно и все чего-то ждет

Да слушает, уставив наугад

Свой напряженно-безучастный взгляд.

Еще жива, еще не умерла,

Но душу в бедном теле изжила -

Всю - за меня… И страшно сознавать,

Что мне любви ее не оправдать.

И этот взгляд… За что! И почему!

Мне хорошо на людях одному.

Скрипи, трамвай, греми в кольце

железном!

Скрипи-греми! Не каждому дано

Из колеи осточертевшей выпасть

И время на ходу остановить!

Развоплощенность - это путь свободы.

Как хочется в ладони зачерпнуть

Минуту-две, в пустую горсть вглядеться,

Держать, держать, ни капли не пролить.

И как повеет чем-то… Лето, лето,

Весна цветов, пионы и бензин.

Искрят газоны, тянет травостоем

И запах детства слышен за квартал…

…А ночью, чтоб отец не увидал,

Забраться на душистый сеновал

В конюшне милицейской и впотьмах -

Змея! Змея! - испытывая страх,

Лежать на сене - а покос лесной -

И каждый шорох чувствовать спиной.

И долго в небо черное глядеть…

Раскинуть руки - и лететь, лететь

Над красней водокачкой голубой,

Над каланчой и заводской трубой,

Над колокольней и рукой задеть

За колокол - и раскачнется медь.

И вдруг очнуться: что это!.. И гуд,

И лошади копытами гребут…

И вспыхнет неба вольтовый квадрат -

Удар! - и оглушительный раскат

Все сотрясет, и шелест налетит,

Порыв, еще - и ливень загудит…

О доблесть слабых! Страх, восторг

и страх.

И топот, топот, топот в денниках.

А я мальчишка, мне двенадцать лет,

Как выкидыш я выброшен на свет.

Мне интересно жить еще, я мал,

Я сам себя еще не осознал.

Не знаю, что за грохоты гремят,

Какие кони в темноте храпят -

Из-под земли - все глуше - все грозней…

Я оторвался от своих корней,

И эта память мне уже чужая,

И я уже другой… Но что же, что -

Издалека томит, не отпускает,

А кружит, кружит! Что за дикий бег!

Куда летит трамвай, и жизнь, и время!

Что слышит мать из тишины своей,

Той тишины последней! Кто ответит!

Я мир искал, я потерял себя,

И на годах, как на конюшне старой,

Замок навешен… Как копыта бьют!

Стучат, стучат! Пусть выпрямят дорогу,

Пускай зальют асфальтом колею,

А я свое дослушаю - Тишинский! -

Додумаю, а нет - так домолчу.

А впрочем, хватит! Что там, Белорусский!

Пора сходить. И снова этот шум:

Цветы. Газеты. Квас. Он льется, льется…

- Эй, гражданин, не мешкайте

в дверях! -

Проходит все, и только остается

Неслышный шелест, только шум в ушах…

1973

Загрузка...