«Эти тюркские пристани…»

* * *

Эти тюркские пристани-имена Агидель, Изикюль, Дюртюли,

рядом бывшее ваше имение где-то за угорами, под Сарапулом,

разве можно забыть? Агидель, Дюртюли, раза три про себя повтори,

Изикюль – и бюль-бюль запоет, засвистит, душу всю исцарапает.


И само наше странствие на теплоходе по Каме, Белой, по Чусовой,

то ли позднее свадебное путешествие, то ли прощание

с этим раем поверженным, над которым недавно парил часовой,

а теперь только обморок территории, словно взяли вместе с вещами ее


и со всем наличным составом, включая плеши вырубок и персонал,

да желонки как маятники на холмах нефтяные, а ниже – мережи и

топляки в песке, да на курьих ножках стожки, a потом – провал:

то ли Чертово Городище с Елабугой, то ли Челны Бережные.


Где-то здесь Цветаева задохнулась и письма слал Пастернак

с просьбой отправить его на фронт, и дроздами не мог не заслушаться,

всю-то рябину ему исклевали, поди, не знаю, так ли, не так,

дело не выгорело, слава Богу, ибо пуля, она не жужелица.


А закат, что закат? и в проточной воде он как кровь багров,

а виденья безлюдности и потом едят поедом они,

как в зеленых плавнях, к примеру, сомы сосали коров,

запрудивших вечернюю реку выменами недойными.


А до Флора и Лавра всего-то рукой подать, и уже

ко вторым осенинам сбиваются в стаи ласточки,

то-то кружат они кругами, и в воздушном их чертеже

больше навыка, чем азарта, с которым гоняют в салочки.


Вот и мы, ты и я, мы не знаем по счастью своих путей,

но посудина наша двухпалубная твердо держится расписания,

зная в точности, как на смену Рыбам движется Водолей,

так и сроки нашего пребывания здесь и конечного расставания.

2001

Загрузка...