«Нет ничего ужасней вырожденья!»

* * *


Нет ничего ужасней вырожденья!

Я помню, как вблизи нагроможденья

развалин и пещер Чуфут-Кале,

внизу, на дне гранитного колодца,

темнел приют, похожий на уродца

или на склеп, придавленный к земле.


Была весна, но не было бесплодней

ее дыханья. Словно в преисподней,

в ущелье острый чад стоял столбом.

Был замкнут горизонт: там прел свинарник,

там отцветал кладбищенский кустарник,

а между ними инвалидный дом


дымил окрест. Он был кирпичной кладки,

хотя, казалось, плод иной догадки,

матерьялизовавшийся фантом.

И я подумал: вот изнанка жизни,

какая нам тщета в степной отчизне?

Пройдут года, и мы как дым сойдем.


Как если бы, забвением казнимы,

аланы, печенеги, караимы,

всем миром снявшись, бросили очаг –

так пусто тут... По ком, Иеремия,

твой плач, когда в мозгу лоботомия

и сыплется душа как известняк...


Сказать не скажешь... Встретишь эти лица –

в них, кажется, пустыня шевелится.

О, задержись над каменной тропой.

А срок придет расплачиваться кровью –

не приведи, Господь, под эту кровлю,

под этот кров с дымящейся трубой!

1966

Загрузка...