Измена. Не фригидная жена (СИ)

Глава 3

Выходные пролетают быстро.

Карина все свободное время проводит со мной. Но от этого не легче.

К вечеру воскресенья меня больше не пугает надобность идти завтра на работу, даже радует. Карина здесь ни при чем… Я такой человек — горе предпочитаю переживать наедине. От ее сочувствующих улыбок и пристальных взглядов становится хуже. Она следит за каждым моим движением, словно я сейчас вытворю какую-то чушь. Мне хочется сказать «я в порядке» лишь для того, чтобы она немного расслабилась, ослабила хватку.

Хочу уйти к людям, которые не знают, что мне нужно сочувствовать, что я жертва.

В понедельник я захожу в ванную и понимаю, что там нет ни одной привычной вещи. Они все остались дома. Моя зубная паста. Расческа. Дезодорант. Резинка для волос. Прощайте, всевозможные удобства.

Даже капель от сухости глаз, которые спасают меня после сидения за компьютером или слез, здесь нет.

Я смотрю на себя в зеркало, решая, что делать дальше.

Может быть, все-таки поехать домой и взять самое необходимое?

Точно стоит, иначе как жить здесь или где-то еще? Каким образом ходить на работу? В конце концов, я имею право на удобства. Придется себя пересилить.

Я одеваю вчерашнюю одежду, набрасываю на плечи светлый пиджак.

Дома я привыкла ходить в свободном и натуральном. Футболка и штаны — самое то. «А если бы ходила в красивом эротическом белье, спасла бы свой брак?» — спрашиваю я у себя… За выходные ноги отдохнули от неудобных туфель, и я чувствую себя довольно уверенно, хорошо.

— Подбросить тебя к дому? — спрашивает Карина.

Ну вот, опять.

О чем я и говорила.

«Слишком. Много. Заботы».

— Нет. Я сама. Карин. У меня есть деньги, я доеду сама.

— Извини. Я просто беспокоюсь о тебе.

— Я знаю. Но не перегибай.

— Кто же, если не я? — отвечает она шутливо и, не дожидаясь ответа, проскальзывает на улицу. — Идем, я немного опаздываю. Мы с тобой проспали…

Мы расстаемся у перекрестка. Карина поворачивает направо. В пяти минутах ходьбы ее маленький салон красоты, который они открыли на деньги родителей Карины и Аслана пару лет назад.

Я сворачиваю влево и вызываю такси.

Машина приезжает быстро, а на месте водителя сидит мужчина, который чем-то напоминает мне Дамира. У меня перехватывает дыхание. Такие же черные волосы и острые скулы. Но лицо — другое.

Я сажусь назад. Радуюсь, что таксист не из тех, кто втягивает пассажиров в разговоры. Мне надо подготовиться. Морально. Надеть броню на сердце и улыбку на лицо. Если повезет, Дамира не будет дома. Но он может не пойти на работу. Когда ты сын владельца, тебе полагаются небольшие, кхм, преференции.

Я не знаю, о чем с ним говорить.

Точнее…

Предстоит слишком многое обсудить.

С чего начать?

Ребенок изменит многое. Но сама я пока не понимаю, хочу ли что-то кардинально менять. Без моей внезапной беременности я вижу все настоящим, без прикрас.

И мужа вижу настоящим.

Вспоминал ли он обо мне в выходные?

Думал, что скажет во время следующей встречи?

Если он разлюбил меня, если пошел на предательство, разве ребенок что-то изменит? Дамир не полюбит меня заново.

От всех этих мыслей мне становится жарко.

Наконец, я на месте.

Оглядываясь, я вижу машину мужа возле дома. Что ж, мне не повезло. Но ожидаемое эмоциональное цунами не наваливается на меня. Я помню, ради чего я здесь. Конкретно сегодня — не для разговоров, а чтобы собрать вещи и уйти.

Точнее, уехать…

Я достаю из серой сумки ключи и открываю двери.

На первый взгляд — дом пуст.

Я ничего не слышу.

Не слышу женского смеха, скрипа кровати. Не вижу чужих вещей. Уже легче.

Пусть я и прожила в доме два года, сегодня он кажется мне чужим.

До чего дико входить в свое жилище и ощущать себя воровкой, ощущать, что тебя не ждут и твой приход может разочаровать мужа. Я присаживаюсь на диван, давая себе секундный перерыв. «Соберись».

Я должна быть сильной, да?

Здесь ничего не изменилось.

И столик мой любимый на месте. Я хорошо помню, как мы с Дамиром выбирали его. Прямо в магазине решили, что будем «делать абсолютно все, что захотим». Не станем наполнять свою повседневность дурацкими правилами и запретами. Поэтому… Если захочется поесть перед телевизором, мы обязательно сделаем это.

Он улыбался, когда говорил это…

Мы сидели на выбранном диване и беззаботно дергали пятками, как дети.

Я представляла, что именно здесь скажу Дамиру о беременности. Знаю, что есть десятки креативных способов сделать это, например, положить записку в шоколадное яйцо, засунуть в торт или принести распечатанный снимок. Но я представляла все иначе: спокойный вечер, мы вдвоем, мерно горящая свеча на столе, признание…

Я романтичная дура?

Определенно я романтичная дура.

Но в тот момент, как я сочно опускаю ладонь на свой лоб, стараясь прекратить, наконец, поддаваться сантиментам, в комнату входит Дамир. Его появление отрезвляет меня, как пощечина. И окунает в прошлое, которое еще недавно, было настоящим, будничным и… привычным мне.

Дамир откладывает телефон, показывая, что его внимание занимаю я.

На нем белая рубашка и джинсы. Вроде все, как обычно, но я подмечаю детали.

Когда он гладит себе одежду, то не уделяет внимания области за воротником. И пояс на штанах не тот, что всегда. Дамир, наверное, не нашел его в горе одежды, которую он устраивает при малейшей возможности. Наш дом через неделю превратится в холостяцкое жилище.

— Я надеялся, что ты вернешься… — говорит он.

— Правда?

Поднявшись, я поправляю пиджак.

Дамир останавливается возле шкафа.

— Нам нужно поговорить.

— О чем, Дамир? — я устало обхожу его, стараясь держать себя в руках, и поднимаюсь наверх, в нашу комнату. — Кажется, ты сам в прошлый раз настаивал, что «все понятно». Я тоже так думаю.

— Мне очень жаль, что это получилось, как в дешевом сериале, — он идет позади, отставая на три ступеньки.

И мне хочется сказать, что так это обычно и случается.

Над сериалами можно смеяться и иронизировать до того самого дня, пока жизнь не даст тебе под дых таким сюжетным поворотом, что мелодрамам и не снилось. Ну, или не жизнь, а муж.

Я не хочу ссориться с ним.

Если начну, то как потом буду собирать вещи? Дрожащими руками?

— А как бы ты хотел, чтобы это случилось?

Я разворачиваюсь и впиваюсь в него глазами. Стараюсь держать нейтральное лицо. Дамир едва ощутимо хмурится. Он серьезно рассуждает, что узнать об измене можно «более приятным способом»?

— Я собирался сказать про Марту.

Теперь я знаю, как ее зовут. Марта.

Слишком красивое имя для женщины, укравшей чужого мужа для своих утех.

Но, признаюсь, ему удается сбить меня с толку. Пробить броню.

Я заглядываю в шкаф, выкладываю стопку домашних футболок и нижнего белья. Действую на автомате. Голова забита мыслями и предположениями. Собирался сказать? Зачем? Сказать и прекратить изменять мне? Или использовать появление любовницы как аргумент для развода?

— Мы не чужие люди, Вит.

— Я не хочу это обсуждать сейчас, — отвечаю я. — У меня всего один свободный час перед работой, чтобы собрать вещи… Меня ждут клиенты, Дамир. Я хочу с холодной головой пойти на работу, окей?

— Где ты сейчас живешь?

— Тебе какое дело?

— Вот именно этого я и не хотел для нас с тобой, — разводит он руками.

Да, я в курсе.

Знаю, как мой муж помешан на дипломатичности, как он не любит выставлять скандалы или эмоции напоказ.

Но сейчас мы одни в доме, а он все равно хочет сделать это «красиво».

— Дамир, пожалуйста.

— Ты собираешься это игнорировать? — в его голосе слышится удивление.

Как здорово, что я могу удивлять своего мужа. Хотя бы в мелочах.

Если он просчитывал мою реакцию, то она обманула его ожидания.

«А что нам обсуждать?» — задаюсь я немым вопросом. Он объяснил свои мотивы. Оправдался. Повесил на меня вину. Я больше не желаю слышать, как я разочаровала его. Он тоже разочаровал.

Я с ожесточением начинаю складывать одежду в дорожную сумку, с которой мы с Дамиром ездили в путешествие в Норвегию через три месяца после знакомства. Сказочное было время. Если бы мне тогда кто-то сказал, что я буду бросать в нее вещи, сбегая из дома, я бы покрутила пальцем у виска (те самые жизненные виражи из «нереалистичных» сериалов).

— Я ухожу от тебя, Вит.

Я замираю.

Не хочу, а замираю.

Мне кажется, что Дамир выстрелил в меня из пистолета. Три слова, которые выбивают у меня почву из-под ног. Время замирает. Поверить не могу, что он сказал это вслух. Сказал после измены.

Пусть я пятнадцать минут назад говорила Карине, что «это конец», я даже на десятую долю не осознавала, что мой брак действительно распался. Я злилась, и только. Дамир, ищущий встречи со мной, чтобы уладить вопросы о расторжении брака — это худший ночной кошмар во Вселенной. Я такого совсем не ожидала.

Удар даже болезненнее первого.

— Мы можем сделать это по-хорошему или по-плохому, через адвоката.

Я так и стою с кофточкой в руках, пялюсь в стену. Сердце стучит, как сумасшедшее. Странно, как оно может до сих пор работать, разбитое два раза за последние несколько дней. Я опускаю кофту на кровать и обнимаю себя дрожащими руками.

Дамир вздыхает и собирается спуститься.

Он не любит женские истерики. Собирается переждать бурю внизу.

С ним я приучила себя быть сильной, стойкой, волевой… Не счесть, сколько раз я запиралась в ванной, чтобы поплакать после очередной неудачной попытки забеременеть. Поплакать наедине, хотя могла сделать это в объятиях любимого.

— Не уходи, я должна кое-что тебе сказать… — срывается с языка.

Сказать о беременности?

Промолчать?

Господи, я не знаю, что делать, но не хочу, чтобы он уходил…

Не хочу, чтобы ушел к Марте.

Дамир резко меняется в лице. Его глаза темнеют от раздражения.

— Боже, Виталина, ты серьезно? — он ухмыляется.

Я почти не узнаю мужа. Заботливого, любящего… моего Мужчину.

Он смотрит на меня с пренебрежением.

— Выслушай меня…

— Ты видела ее. Ты знаешь правду, — он кивает своим словам. — Мне надоело прятать ее, Вит, — констатирует Дамир.

Он думает, что я собираюсь убеждать его не разводиться со мной.

— Выслушай меня… — спокойно говорю я, хотя в груди пылает огонь.

Я бы могла крикнуть ему в лицо, что беременна.

Могла бы, но что-то во мне до сих пор противится идеи раскрыться. Во мне бурлят мысли. Страшные мысли. Хочу ли, чтобы моего малыша растил такой человек? Хочу ли я ему такого отца? Время идет, а я не в состоянии принять решение. Признаюсь и обратной дороги не будет.

— И что ты скажешь? — я вздрагиваю от его голоса. — Что любишь меня? Я знаю. Скажешь, что родишь мне ребенка? Да ладно, Виталина, сколько денег мы на это потратили? Толку нет. Что мы имеем в итоге? Ребенка ты мне родить не можешь, ласки от тебя не дождешься…

— Дамир…

— Мне не нужна фригидная бесплодная жена. Даже такая красивая, как ты, — бросает он. — Мне нужен наследник, Вит.

— Так ты обо мне думаешь?

— Короче. Документы на развод подпишешь? — Дамир поднимает руки, вынуждая умолкнуть. Он устал от разговора и…

Мое согласие на развод — это все, что держит Дамира в этой комнате.

Настолько сильный шок я не испытывала ни разу в жизни.

Из уроков биологии я знаю, что наш организм запрограммирован на две реакции во время стресса или опасной ситуации — «бей или беги». Кажется, они забыли о третьей — когда прирастаешь к полу, замираешь в моменте и теряешь над телом контроль. Слезы начинают градом катиться из глаз, и я ничего не могу с ними поделать. Прокручиваю в голове его слова, внутри все сжимается от обиды.

Два с половиной года я прожила с человеком, который думает обо мне так?

Фригидная. Бесплодная.

Я — это я. Его жена.

И он знает обо мне гораздо больше.

Знает, что я кладу слишком много ложек сахара в утренний кофе, почти всегда сплю на спине, обожаю кислое ягодное мороженое, детективы, а в восемнадцать лет даже пыталась гадать на картах Таро.

Я романтичная идеалистка.

Дамир взял замуж девушку и воспитал волевую женщину.

Я так думала.

Но что-то во мне надломилось, если я так ничтожно плачу перед ним.

— Вита, прекрати, — вздыхает.

Словно ему сейчас сложно, а не мне.

Я ведь до сих пор люблю Дамира, чувства не отключаются по щелчку пальца. Он, должно быть, давно поставил на нас крест, давно разлюбил, спланировал все.

Может, любовницу специально в дом привел, чтобы я увидела?!

— Она… Она беременна? — спрашиваю я, стараясь хотя бы вдохнуть.

Должна быть причина — так меня мучить.

— Кто? Марта? Не говори ерунды. Она здесь не играет большой роли.

— Но ты спишь с ней.

Мой голос дрожит.

Я приседаю на кровать и роюсь в сумке в поисках салфетки.

— Она не дурочка, связалась с женатым и ничего не ждет. Если ей подходит роль подстилки, то… Почему нет?

Я сглатываю вязкую слюну.

Во все глаза смотрю на своего мужа. До сегодняшнего дня он не позволял себе так высказываться о других женщинах, коллегах или подругах. Я гордилась тем, что он уважал женщин. За кого я на самом деле вышла замуж? Поверить не могу.

— А после…

На языке задерживается слово «развод».

— Не знаю, как жизнь сложится, — он неожиданно садится рядом со мной. И смотрит вперед, на небольшой сад около нашего дома. Я тоже смотрю в окно.

Этот сад — дурацкая аллегория на наш брак. Потому что он заброшенный и никому не нужный. Еще один наш общий план, от которого мы в какой-то момент отказались. Я вспоминаю, как Дамир размышлял над строительством маленькой детской площадки прямо во дворе.

Моего мужа нельзя назвать большим специалистом в сфере строительства… Но мне тогда казалось, что его глаза светились энтузиазмом. Он планировал все сделать сам — и горку, и качели.

За последние дни до меня дошло, как часто Дамир вспоминал о ребенке, как постепенно адаптировал к его появлению всю нашу жизнь. И ждал, ждал, ждал… А потом начал разочаровываться. Но даже если и так, я все еще не понимаю, почему он просто не поговорил со мной?

Месяц назад я получила результаты анализов, которые были… Достаточно обнадеживающие. Я ничего не сказала Дамиру, потому что когда в прошлый раз я заикнулась об улучшении, он слишком понадеялся. У нас не получилось и он едва не впал в депрессию из-за этого.

— Марта первая?

Он смотрит на меня искоса.

— За кого ты меня принимаешь?

За изменника. Предателя, лжеца… Могу продолжить.

Я молчу.

— Да, она была первая.

— А если бы родился ребенок?

Дамир искренне смеется, хотя мне это кажется неуместным. Я едва прекратила рыдать, хотя сердце по-прежнему болит.

Начало немного подташнивать.

Чувствую себя еще хуже, когда он осторожно берет мою руку и кладет себе на колени. Ладонь теплая и сухая. Твердая. Я всегда чувствовала себя в безопасности, когда он так делал.

Я пытаюсь отстраниться, но Дамир держит крепко. Его мышцы напрягаются, чтобы удержать мою руку возле себя. Минимальных усилий достаточно. Я как желе. Куда мне вступать с ним в борьбу.

— С ребенком мы были бы семьей…

— И Марта не оказалась бы в твоей постели?

Улыбка сползает с его лица.

— Марта — ерунда. Способ снять напряжение.

— Ты бы все равно изменил мне? Мне, матери твоего малыша?!

— Вита, не выдавай желаемое за действительное. Никакая ты не мать.

Я хватаю ртом воздух, не отвечаю.

С меня хватит.

Чем дольше продолжается этот разговор, тем хуже себя чувствую. Нет. Наверное, даже неплохо, что муж, наконец, показал свое истинное лицо. Однако на осознание его спрятанных до сегодня черт мне потребуется много времени. Времени наедине с мыслями.

Я все-таки вырываю руку.

Резко встаю, не желая находиться рядом с этим монстром — голова начинает кружиться. Тошнит еще сильнее. Я едва не теряю равновесие, он хватает меня за талию, я прижимаюсь к его животу спиной.

Злость помогает мне отстраниться, отбежать почти в другую часть комнаты.

— Уходи.

— Ты так ничего не сказала про развод, мне надо…

— Мне плевать, что тебе надо. Я хочу побыть одна, — я иду к окну, открываю его и наклоняюсь, чтобы вдохнуть немного свежего прохладного воздуха. Прислушиваюсь к себе, в голове стучит пульс, а воздух словно не добирается до легких. Проходит несколько секунд или минут. Приступ тошноты проходит. Я оглядываюсь, а Дамира в комнате уже нет.