Измена. Свадьба дракона

27. Спасение

Мне снился волк.

Во сне я лежала в своей кровати в Академии, закутавшись в одеяло с головой, но не было ни самой комнаты, ни книги, ни привычным вещей. Напротив меня сидел волк, сверкая желтыми глазами. Шерсть у него словно клубилась темнотой, а сам застыл окаменевшей статуей.

— Песик, — позвала я тихо.

В голове мелькнула странная мысль, что я так и не дала ему имя. А ведь надо было дать, все дают имена своим питомцам. Я покрутила странную, словно чужеродную мысль в голове и поняла, что все сделала правильно. Ему не нужно имя. Оно у него уже есть. И это имя — Магия. Не говоря уже о том, что никакой он не пес, он самый настоящий волк. Но теперь эта мысль меня совсем не пугала, даже наоборот, нравилась.

Я протянула руку и провела по исходящей дымной чернотой шерсти, погладила остроконечную морду и почесала за ухом.

— Ты знаешь, где я? Сможешь меня спасти?

Волк засмеялся прямо у меня в голове:

— А ты хочешь этого?

Глупый вопрос, конечно, хочу! Больше всего на свете я хочу вырваться из этой песочной тюрьмы, снова увидеть Рея, снова ощутить в руках блестящий светлый поток магии, который мне подарил новый мир.

Волк отвернулся.

— Не хочешь, — сказал он.

— Хочу, хочу! — схватила его за шею, пытаясь удержать рядом, но тот словно истаял в моих руках.

Я проснулась в слезах.

Стоило открыть глазах, ощутить жесткий колючий песок под ладонями, болезненную ломоту в теле, как стало понятно, что этот день не будет хорошим.

— Ешь.

Демон, двигающийся с грацией дикого леопарда, кинул передо мной на песок тарелку с вполне съедобной на вид яичницей с беконом. От аппетитного запаха кишки завязались в узел, и меня выгнуло в новом приступе тошноты.

— Воды, пожалуйста…

В трясущиеся руки мне сунули стакан, и я, захлебываясь, стуча зубами об эмалированный обод, выпила его залпом. Со мной пыталась поговорить Лоре, но я вся целиком была во власти дурного сна. Мой волк отвернулся от меня. Почему?!

Часов здесь не было, но тело запоминает биоритмы, поэтому я легко вычислила время ужина, когда снова заявился нир Байлок. С усмешкой он остановился перед нетронутой тарелкой.

— Гордая… — кинул короткий взгляд на демона. — Не давай ей еды пару дней, дашь, когда сама попросит.

В присутствии нира внутри словно натянулась невидимая тонкая леска, на которой болталось все моей измученное, ставшее марионеточным тело. Но я заставила себя выпрямиться, сесть, соблюдая идеальную осанку, с вызовом подняв подбородок.

— Будешь так смотреть, останешься и без воды.

Байлок развернулся, собираясь отойти, словно давая мне возможность промолчать, проглотить его унизительное превосходство. И это было бы разумно. Отступить, чтобы однажды набраться сил и зализать раны, чтобы отыскать выход, сохраняя видимую покорность. Но покорности во мне никогда не было.

— Не останусь, — бросила ему в спину. С удовлетворением поймала разъяренный взгляд нира, обернувшегося ко мне. — Я вам нужна больше, чем мне нужна еда или вода, поэтому вы будете заботиться о моей сохранности. Говоришь, я живой артефакт? Значит, я могу сделать так?

Со всей силы я ударила рукой об острый выступ в стене, сжав зубы от подступившей боли.

Замахнуться второй раз я не успела, Байлок, наполовину перекинувшись, успел раньше, сжав тисками пальцев мое запястье.

— Ррредкая дуррра…

Он отвесил мне пощечину, с силой отбросив меня на песчаное ложе.

— Еще одна такая выходка и я свяжу тебе руки, а мой ручной иврит будет кормить тебя с ложечки и водить в туалет!

Я исподлобья уставилась на Байлока.

— Не свяжете. Я читала, что любая пытка плохо переносится простым человеком, что влияет на качество магии в нем, а вам нужна магия.

Нир резко отпустил меня.

— Вот поэтому я ненавижу умных девиц, — сказал он сокрушенно. — Начитаются новомодной литературы… Драконицам нужно только домашнее образование, умение вязать, управлять домом, воспитывать потомство, а простым веям вроде тебя, книги вообще открывать не положено. Вы обслуга. Вещь. Твари, рожденные до поденной работы. Конечно, качество магии пострадает, но это не имеет большого значения, потому что потом, когда ты сломаешься, я ее восстановлю.

Он прав. Магии во мне много, сколько не теряй, она словно нарастает изнутри, стелется ручейком по стенкам тела, ищет… хозяина. От ужаса я замерла. Вот чего хочет моя магия. Принадлежать. Служить до последнего плетения тому, кто погладит и приручит, верная, как собака. Как мой…волчок.

Я судорожно перебирала в голове все известные мне факты о создании артефактов, в том числе и запрещенных. В той книге, что принесла мне вейра Марите было что-то об опытах с живыми существами…

Артефакт прост и безумен в своем создании. Нужны только магия и вещь, в которую эта магия войдет. И цемент — смесь, которая укоренит свободолюбивую магию в теле артефакта. Даст ей настоятся, перебродить, созрееть, пустить корни внутри сосуда. Для смеси берут слезу и кровь дракона-носителя артефакта, чтобы зачаровать на владельца, живой огонь и мертвую воду, хорошо бы еще достать плоть ифрита, но это мало кому удается…

В голове некстати всплывает воспоминание, как Клавис приносил мне целебное питье и перед тем, как дать мне, согревал его драконьим дыханием. Выпускай струйкой тот самый живой огонь, а я улыбалась и пила.

В любой другой раз, я бы уже топала ногами и швырялась песком, выпуская агрессию, но сейчас мной руководило въедливое упорство. Нужно просто принять мысль, что я и есть такой артефакт. Что-то вроде собственной заколки, внутри которой бегает сороконожка.

— Я артефакт, — повторила я вслух.

Сосуд. Вещь, как остроумно заметил Байлок. Где-то намекаю сознания засмеялась Лоре, но я отключила ее, как шумовой фон.

Я — артефакт, а значит могу лишь принадлежать кому-то, быть ценным неживым помощником любого драконира, который сочтет меня своей. Мелькнула мысль о Рее и тут же погасла. Я любила его, но принадлежать хотела только самой себе.

Неужели выхода нет? Неужели все закончится так?.

В голове черными птицами кружились невеселые мысли. Мой волчок не помог мне, моя магия внутри, но подчинится любому, кто сумеет взять ее, Рея нет, Клавис мертв, никто не поможет.

Этот хоровод мыслей в голове продолжался почти до следующего вечера. До новой пытки, когда я вдруг отчетливо поняла, что теряю контроль над собственной волей.

— Ну-с, — нир Байлок довольно выпустил мою руку. — Дела наши идут все лучше, Клео. Возможно уже завтра, мы сумеем укрепить достигнутые результаты. Ты приняла верное решение, раз не сопротивляешься.

Я в ужасе распахнула глаза. Я сопротивлялась! Сопротивлялась, но… проиграла магии в собственном теле.

Байлок отрепетированным жестом потрепал меня по голове, как ребенка, имитируя доброе расположение духа. Но я-то знала, это ложь. Он был собран и насторожен, опасаясь новой истерики с моей стороны.

На следующий вечер я была готова. Сквозь боль магии Байлока, насильно вторгавшейся в голову, я заставляла себя отслеживать плетение и поток. Изучала заклинание, которым Байлок меня буквально пытал.

— Не получилось… — нир отбросил меня на песок, подобно мертвой рыбине.

Холод в его голосе набирал силу. Лоре, слишком хорошо знавшая чем это заканчивается, застыла, стараясь слиться с песком. Даже ее демон насторожился. Но… Байлок просто ушел, на этот раз — ушел, но меня это уже не волновало, потому что я поняла! Поняла, почему опыты с живыми существами считались запрещенными.

Они не учитывали волю человека.

В отличии от сороконожки я могла сопротивляться. Лежа на песке и пытаясь подавить болевые судороги, я улыбалась. Теперь я знала, что делать. Все оказалось гораздо проще. Вливая магию, нир Байлок заклинанием будил мой поток, пытаясь замкнуть его на себя. До этого момента я была пассивным участником процесса, жертвой, говоря языком криминальной статистики. Но что если я вольюсь в это заклинание и силой заберу свой поток себе. Сама стану себе хозяйкой? Хозяин и артефакт в одном теле.

Я рассмеялась, настолько безумной и одновременно простой была эта мысль.

— Зря ты улыбаешься, — искренне заметила Лоре. — Это только начало, потом будет хуже. Слушай… Может я смогу передать записку твоему бойфренду через… него.

Она кивнула на ифрита, а я усмехнулась. Ну, конечно, я дам ему записку, и он отнесет ее Байлоку. За последнюю неделю я успела понять, что демон подчиняется именно ему, а не Лоре.

— Спасибо, но нет.

Лоре обиделась. А на следующий день исчезла. Когда я открыла глаза, ее угол был пуст и выглядел нежилым. Зато рядом суетился нир Байлок, расставляя на столе разноцветные бутылочки, колбы, маленькие флаконы, в которых клубился огненный туман. Думаю, это и было то самое дыхание дракона, ведь у нира его больше не было.

— Где Лоре?

— Это не важно, девочка. Лучше подумай о себе, представь какую комфортную и беспечную жизнь ты сможешь вести под моим крылом. Спать в золоченных покоях, есть семь видов десертов каждое утро, завести тысячу кайранов, купить три сотни платьев из паучьего шелка и менять их ежедневно. Ты даже выйдешь за своего Рейнхарда, а я стану твоим крестным отцом и на свадьбе буду держать красное покрывало. Просто… иногда ты будешь чуть-чуть помогать мне.

Сменил тактику, хитрец. Понял, что не получается силой.

— Лоре жива?

Нир словно не услышал вопроса:

— Ты мнишь себя особенной лишь потому что попала в наш мир, но на деле ты лишь маленькая напуганная девочка. Ты принцесса, которой нужен рыцарь, это неизбежный конец твоей сказки. Конечно, ты хочешь, чтобы им стал Рейнхард, но на минутку, на одну минутку поменяй нас местами. Я стану твоим рыцарем. Ты получишь все, о чем мечтала — любовь, деньги, мужчину, истинную связь, положение в обществе, просто где-то неподалеку от тебя всегда будет еще один человек, готовый помочь тебе.

Он присел на корточки рядом со мной, поймав мой взгляд. Он выглядел добрым дедушкой, дающим мудрый совет.

И на один предательский миг я все-таки подумала. Я не создана для войн, если кинуть меня на поле битвы, я стану цветку на краю обрыва, где льется кровь и звенит сталь.

Вдруг у меня не получится, а Байлок обещает мне Рея, целую жизнь с ним, я буду счастлива, наконец-то. У меня будет сад, полный цветов, дом, полный книг, мир, полный любви. А Байлок будет дальним другом семьи, очень дальним. Просто иногда… Иногда он будет дергать меня за ошейник.

— А ты никогда не думал, что таким рыцарем стану я? — сказала со злобой, которую не чувствовала с момента второй операции.

Чистой качественной злобы на обстоятельства, которые сложились в издевательскую фигу. Нир Байлок отвесил мне пощечину, а когда я опрокинулась от силу удара, навалился сверху, сдавливая мне горло. Магия хлынула вязкой душной волной, и я потеряла сознание.

Я снова была в своей спальне в Академии. Не было ни привычных вещей, ни окон, ни волка, но также не было боли и страха. Протянув руку, я натолкнулась на пустоту, а после закрыла глаза и силой воли заставила себя слышать.

— Нир фор каллен… Идриго… Ирана фор идрассио…

Забытые слова стародраконьего языка били в голову, не все из них мне были знакомы, но интуитивно я понимала их смысл. Так дракон говорит с магией. Зовет, приручает.

Нужно успокоиться и дышать. Слушать. Слышать.

— Нир фор каллен… — послушно повторила я и тонкой струйкой вплела в свой голос поток — на этот раз белый, как январский снег. Мой настоящий поток. — Идриго, ирана, оруо…

Поток тек, встраиваясь в чужое заклинание, но магия молчала. Молчала! Я попробовала снова, на этот раз позволяя потоку самому отыскивать путь к заклинанию, но вместо магии ко мне вернулась боль.

Если сдамся стану вещью снова. Воспоминания, как просто Клавис вкладывал мне в голову собственные мысли, делали меня сильнее. Тонкий ручей потока лозой вплетался в старинные слова, пробуя снова и снова пробиться к страшной лаве магии, которая спала внутри меня. Боль стала невыносимой, вгрызаясь в виски, руки, горло.

— Волчок, — позвала я хрипло. — Помоги мне.

Ко мне привалился теплый пушистый бок. Оказывается, мой волк был рядом все это время и смотрел на меня драконьими янтарными глазами.

— Примешь меня?

Волк был черным, как сама ночь, как уголь, как тушь, ни единого блика в дымной черноте его шерсти. Если приму, что останется от моего тонкого белого потока? Его снесет лавина этой черноты!

— Я буду черным магом? — спросила с тоской.

— Ты просто будешь, Клео…

Рядом со мной раздался удар, и я вяло отодвинула руку, ставшую вдруг тяжелой и неповоротливой. Послышался лязг. Но я, как слепая, даже не понимала откуда идет шум. Заклинание нира Байлок исчезло, стало легче дышать, и больше никто не давил на горло, а запястье обожгла знакомая боль. Рей пришел за мной!

— Глупый мальчишка! Невиданная мощь идет мне… нам в руки! Что знаешь ты о потерях, о силе?!

Голос Байлока доносился сквозь морок. Кто-то пытался меня приподнять, но я сознательно удерживала себя в стазисе. Если я не приму решение сейчас, Рею придется вечно отбиваться от желающих прибрать меня к рукам. Однажды, подгадав момент один из них придет в мой дом и шантажируя меня мужем, ребенком, счастьем или покоем, запустит руки в пылающее тьмой жерло магии.

Я всегда была трусихой. Казавшаяся сильной со стороны, я перекладывала решения за свою жизнь на плечи родителей, врачей, обстоятельств, искала советчиков среди медсестер и больных, и в конечном итоге потеряла жизнь, лишь потому что не захотела сама взять ее в руки. Оставаясь без хозяина, я автоматически становлюсь бомбой с часовым механизмом.

Кто осторожно встряхнул меня:

— Клео, моя милая, прошу… Просто открой глаза! Клео!.

Голос Рея, его беспокойство согревали. Стоило протянуть руку, и Рейнхард с радостью будет оберегать меня всю жизнь. Станет моим мечом, щитом и сердцем.

Но я больше не хочу этого.

Я положила руки на живот, словно пытаясь физически ощутить живущую во мне магию. Спресованную в маленький черный брикет, невидимую глазу. Погладила этот черный, сжавшийся от ласки комок, позволяя ему распрямиться, расправить острые волчьи ушки, вытянутую мордочку. Посмотреть в желтые глаза.

— Нир фор каллен… — сказала я и тут же поняла, что не так, неправильно. Я говорю неправильные слова.

Рей снова меня коснулся, пробиваясь сквозь темноту, п после его руки вдруг исчезли. Снова слышался лязг мечей, крики, запахло кровью, но я заставила себя остаться в темноте. Но глубинная тишина во мне уже дрогнула: Рей в опасности, нужно бежать, двигаться, помочь ему!

Я было дернулась навстречу звуку, выплывая из темноты, но из волчьих глаз на меся смотрела древняя забытая магия — моя магия. Если я хочу помочь, то… Наверное, в эту секунду все и решилось.

Обняв ладонями мордочку новорожденного волка, я ласково поцеловала его в лоб. На этот раз мне был не нужен стародраконий, слова шли из глубины моей сути, как если бы писались кровью на дьявольском контракте.

— Душой, телом, магией низшая взывает к высшей, прими мое сердце, а взамен, — голос дрогнул, а слез стало так много, что мне не удалось их удержать. — А взамен дай мне меня!

Чернота — немыслимая, необъятная — хлынула в меня, уютно устраиваюсь в магических жилах, сплетаясь с белизной моего изначального потока.

А после я открыла глаза.

Пространство вокруг меня дрожало, как если бы всю эту пещеру окунули в жидкое стекло. Рейнхард, с растрепанным хвостом, в окровавленной рубашке стоял ко мне спиной, мечом сдерживая трех, теснивших его ифритов. Во второй руке он держал ножны, наподобие второго меча, и время от времени одному из ифритов попадало мощным тычком то в бок, то в плечо.

В дальнем углу пещеру мелькал алый плащ Теофаса, который играючи фехтовал с одним из демонов, мешавшему добраться до раненного Байлока.

Ифритов я опознала сразу — по витым рожкам и страсти к обнажению. Доспехи мерцали на них белыми всполохами, лишь когда меч касался обнаженной кожи.

Я боялась даже мизинцем шевельнуть. Стоит Рейнхарду отвлечься на меня, и он мгновенно погибнет. Судя по тому, как ловко управлялись ифриты своими кривыми саблями, им хватит мига, чтобы достать Рея. Перекрывая им доступ ко мне, тот заведомо находился в невыгодной, статичной позиции.

Зато меня прекрасно видел Байлок. Бледные, искаженные черты осветила злая усмешка, с оскаленных губ полилась черная молитва, взывающая к темному источнику.

Откуда я это знала? Я… просто знала, как если бы сама произносила эти слова. Но эти слова были странными, словно во многих словах переставили местами звуки, ударение, нарушили ритм. Магия во мне тревожилась и кипела в ответ на молитву.

Около Байлока с каменными лицами застыли четверо демонов, удерживая руками свечение щита, на меня они поглядывали с ужасом. Я невольно подняла руки к волосам в древнем, исконно-женском стремлении привести себя в порядок и вдруг поняла. Из моих рук рвалась магия.

Черный поток змеился струйками дыма по всей поверхности кожи, и, наверное, со стороны я напоминала собственного волчка. Черная, в клочьях магии, потерявшая человеческий облик. Наверное, я все-таки вскрикнула, потому что Рей, откинув короткой огненной атакой сразу твоих ифритов, вдруг резко обернулся.

Я по-кроличьи застыла, а после затряслась, понимая, какой он меня видит.

К Рею кинулся последний из четыре ифритов, но он не глядя полоснул его мечом, а после шагнул ко мне. Жадный взгляд обежал меня от кончиков волос до босых ног, словно выискивая невидимые раны.

— Клео, — шепнул он. — Солнце мое.

Да уж. Солнце из меня было не очень ясное. Будь здесь Лоре, они бы назвала меня солнышком темного леса. Очень, очень темного. Я улыбнулась дрожащими губами. Теперь я была такой, мне… нравилось быть такой.

К Рейнхарду подскочил новый демон, оставив на плече новый порез, но тот словно не почувствовал и пошатнувшись, снова двинулся ко мне. Ифриты, словно обезумев, кидались к Рейнхарду, силясь остановить его, но тот с раскидывал их, как щенков, за его спиной раскрылись угольные, с низким наклоном крылья, левая рука полностью трансформировалась, в глазах горел огонь.

Где-то вдалеке крикнул Теофас:

— Остановись! Неужели не видишь, она перевертыш или маг!

Рей с рыком отшвырнул очередного демона, ему осталось до меня буквально три шага, когда я поймала взглядом огненный вытянутый блик от стрелы, пущенной Байлоком. Должно быть она была концентратом его умений. Стрела буквально прожгла одного из демонов, но не остановилась ни на секунду, до сердца Рея ей оставалось всего…

Стрела врезалась в черную вспышку.

Несколько секунд я недоуменно смотрела на нее, потому что вдруг оказалось, именно из моих рук рвется эта вспышка, и как пылесос, засасывает в нутро любые магические импульсы. Стрела, поблескивая огненными боками, буквально вошла внутрь, пожираемая чернотой.

— Клео!

Рей бросился ко мне, его лицо было искажено таким откровенным ужасом, что я и сама начала бояться.

— Мерзавка! — нир Байлок с безумным взглядом поднял руки и золото стрел ослепило темный свод пещеры. — Убейте вещь!

Руки у меня затряслись, вспышка сорвалась с пальцев, затапливая пещеру дымным туманом, а после Рей наконец резко прижал меня к себе. Я вцепилась в него, как утопающий в соломинку, потерлась щекой о пропахшую копотью рубаху.

Рей. Рей. Рей.

Он был весь и целиком мой, ценой моих слез, ночей и черного потока.

— Ты не приходил, — шепнула тихонько. — Поэтому прости, прости… Мне пришлось все сделать самой.

Конечно же Рей не услышал. Пространство наполнилось визжанием стрел, свод пещеры взорвался песчаной крошкой и небо вспыхнуло золотом, понизу полз черный туман. Рейнхард намертво зафиксировал меня в медвежьих объятиях, отгораживая спиной от начавшегося ада.

Краем глаза я видела только оранжевый песок и где-то очень далеко удивительно синее небо.

Одного из ифритов задело стрелой и на песок полилась кровь. Я видела совсем близко его испуганное юное лицо. Совсем некстати я вспомнила, что ифритов вызвала именно Лоре, и Байлок принуждает демонов подчиняться себе насильно. Вряд ли они хотят здесь умереть. Особенно такие… юные.

— Не двигайся, Клео, я обо все позабочусь, — Рейнхард развернувшись вместе со мной, отбил сверкающую острыми гранями песочную волну, созданную силами трех ифритов.

Одна из атак задела его, и левый рукав окрасился кровью.

— Рей, отпусти! — я мешала ему двигаться, на пару с болтающейся оторванной цепью, полуобморочная от слабости, от бурлящей, ищущей выхода магии

Если выживу, займусь спортом. Возможно даже буду бегать по утрам, чтобы Рею не пришлось изворачиваться в бою, прикрывая меня.

Где-то вдалеке Теофас наконец добрался до Байлока и теснил его прочь от развалин пещеры, но где-то очень глубоко в сердце я понимала, что побеждает не Теофас. Байлок заманивает его.

Ифритов прибавилось, и песчаные волны шли сериями друг за другом без перебоя. Рей отбивался с каменным лицом, но я-то виделась, как вздулись жилы на лбу, как сжались губы от напряжения. В какой-то момент он вдруг выдохнул слепящий огненный шар, разбивая песок и закинул меня в чудом уцелевший уголок пещеры. Потом сунул в руки белую вещицу, напоминающую брошь. Волосы от жара у него совершенно завились в кольца, глаза приобрели грозовой блеск.

— Активируй портал сразу, как я откину их за пределы круга, — он заглянул мне в глаза.

А после вдруг с силой сгреб меня в объятия и жадно поцеловал. Так целуют не когда любят, а когда прощаются.

За его спиной собиралась новая песчаная волна и впереди нее стоял нир Байлок, из угла губ у него текла черная струйка крови, смешанная с потоком. Новые стрелы, которые он собирал в сноп все меньше отливали золотом, все больше отдавали чернотой. У него же почти нет собственной магии, наконец, сообразила я, он пользовался темным артефактом!

Рей встряхнул меня, возвращая мой взгляд к себе.

— Слушай меня внимательно, когда телепортируешься в Академию, найди мою мать. Я… — Он неожиданно смутился. Нежный румянец на привычно замкнутом лице выглядел откровенно дико, и огненный ад за спиной только усугублял впечатление. — Я… на тебе женился… Поэтому никто больше не посмеет тебя тронуть. Вы переедете в Лост, я купил там дом с садом, там розы и пруд…

Он на мне женился?. А как же белое платье?

То есть, не белое. Белый цвет я ненавидела всей душой, но вот свадебный алый наряд Вальтарты мне очень нравился. Глупые счастливые мысли секундно промелькнули в голове, и я вдруг поняла, что Рейнхард прощается со мной. Он не рассчитывает выжить.

Рей резко развернулся, отбивая новую волну, а после крикнул:

— Клео, поторопись!

Нир Байлок, увидев в моей руке портальный артефакт, взревел от ярости, применяя драконий Зов. Ифриты множились, словно рождались из песчинок, и скоро перед глазами рябило от разноцветных тканей, рыжих волос, смуглых тел, горящих бликами доспехов. Теофас виднелся далекой точкой, занесенной песком. Кажется до него все-таки добрались ифриты.

Подступающий ужас сдавил мне грудь. Я исчезну, сбегу в Лост, прикрываясь именем своего мертвого Истинного, а Рей останется здесь, в песке. Белая рубаха будет биться от ветра над бездыханным телом, пока песок не заберет его в свою утробу.

От этой мысли туман из моих рук словно сошел с ума, разбегаясь черными волнами по пустыне, но толку от него было немного. Сначала он замедлял движения ифритов, но чем дальше расползался по пустыне, тем быстрее терял свои свойства.

Я должна была что-то сделать!

— Успокойся, — прозвучал в голове знакомый голос. — Клео, ты не способна управлять собственной магией, ты же не дракон. Прекрати чадить, как плохая хозяйка на кухне, а делай то, что умеешь лучше всего.

Добродушный смех моего волка успокаивал, поэтому я закрыла глаза, сосредотачиваясь на его голосе. Что я умею лучше всего?

Заклинать.

Я умею заклинать. Амулеты, бусины, нити, ткани, камни… Но что я могу заклять здесь? Собственную цепь на ноге? Или платье? Даже если смогу, то как же я передам его Рею?

Нет, нужно что-то иное, что соприкасается и с Реем, и со мной, и с ифиритами, и с Байлоком…

Я подняла к лицу ладони, на которых застыл песок. Песок — плохо проводит силу, но прекрасно держит заклятие, из него получится сильный амулет на защиту Рея, сильный амулет на смерть ифритов. Я взглянула на сильных, полных цветущей жизни ифритов, приведенных сюда против воли, а потом зажмурилась.

Заклинание рождалось само. Сильное, славное, законченное и совершенное, как жемчужина, которую достают ловцы рыб из восточного моря.

С силой я ударила по песку ладонями, и магия весело рванула в мириады песчинок, превращая песчаное плато в единый боевой амулет.

Синее пламя откидывало ифритов от Рея, превращая в факелы. Мантия на Байлоке пылала все той же синевой и тот с ревом, сбивал его жезлом.

Магия лилась из моих рук, словно была водой, и никак не могла закончится, губы шептали заклинание.

В какой-то момент Рейнхард обернулся ко мне. Он что-то кричал, рвался ко мне. Но синее пламя, которым горел, казалось, весь мир, не пускало его ко мне. Я не отрываясь смотрела ему в глаза, пока, наконец, не наступила темнота.