Измена. Свадьба дракона

9. Драконы — другие

После первого же коридорного поворота я начала уставать. Рейнхард мчался, как скоростной поезд или как… дракон. Оценив постоянно увеличивающееся между нами расстояние, я просто остановилась у ближайшего кресла, мечтая присесть. Я же человек, я при всём желании бегаю медленно. Рейнхард превратился в черную линию вдали, так что я без зазрения совести плюхнулась в кресло, стараясь успокоить дыхание. Посижу, оценю интерьер, а кабинет ректора найду, когда ноги перестанут гудеть.

Ну или нет. Ректор найдёт меня раньше.

— Вам нужно повторное приглашшшение?

Я отдышаться не успела, как он вырос прямо передо мной из серебристой дымки, шипя едва ли не по-змеиному и сверкая такими же серебристыми чешуйками вдоль линии скул. Звериный вертикальный зрачок полыхал на меня темнотой. Но даже ощущая его гнев, я словно загипнотизированная привстала из кресла и потянулась рукой к манящим чешуйкам. Такие странные, такой идеальной формы… Мне не хватило буквально миллиметра, чтобы коснуться драконьего серебра, потому что Рейнхард отшатнулся от меня, будто от прокаженной.

— На меня ваши штучки не действуют, вейра Клео, ищите себе другого мужа, — зло и хрипло сообщил он. — Я не сплю со студентками.

Я недоуменно моргнула, переваривая сказанное.

Что?

Постепенно мне становилось ясно, что с драконами в моей жизни что-то не так. Меня упрекают непонятно в чем, злятся непонятно за что, и все время пытаются что-нибудь за меня решить. Теперь вот муж. Если бы мне был нужен муж, я бы стала наярой Клависа.

Чешуйки на скулах растаяли, и глаза у Рейнхарда снова стали человеческими, разве что слишком яркими для обычного человека, он явно пришел в норму.

— Прекращайте капризничать, вставайте и… — начал он и снова замер. Увидел мое раскрасневшееся лицо, услышал надсадное дыхание и тихо выругался. — Надо было сразу сказать, бесссстолк… вейра.

Он сжал мою руку, и спустя миг я уже покачиваясь стояла в ректорском кабинете с окнами на тот же тренировочный плац. И на свою собственную комнату, которая великолепно просматривалась из рабочего кабинета вплоть до двери.

И сразу все поняла.

— Вы за мной следить будете?

Рейнхард проследил мой негодующий взгляд, отвернулся и что-то пробормотал. Что-то на стародраконьем, который я выучила не настолько хорошо, чтобы понимать отрывистые фразы. Что-то вроде «тяжело» и «совершенно невозможно». Надо бы подучить, я все-таки в Академию поступила. И этикет подтянуть. И… И отошел бы он что ли. Стоит вплотную, подавляет, высится черной скалой, и волосы эти атласные. Так и тянет проверить пальцами на мягкость. Рейнхард мне совсем не нравился, но волосы совсем другое дело. Некоторые волосы могут нравится отдельно от человека.

— Ваша репутация, вейра, не вызывает доверия. Я не буду следить, но я буду приглядывать.

Рейнхард уселся в ректорское кресло, перегораживая обзор на плац и кивнул на тощий стульчик, установленный напротив его стола.

— Садитесь, нас ждёт долгий разговор.

Он холодно улыбнулся, и мне пришлось трижды напомнить себе правило Академии, по которому единожды поступивший не подлежит отчислению. Ни при каких обстоятельствах, кроме смерти. Пусть улыбается мне, как хочет, а только я из этой Академии ни шагу — это моя свобода. Так что я с видом примерной ученицы уселась на это производное от мебели и расправила складки на платье, и подняла взгляд на Рейнхарда.

Тот пустым взглядом гипнотизировал мои руки, ещё перебирающие ткань юбок.

— Так вот на что купился Клавис, — сказал он странным тоном. — На покорность. Не скандалит, не перечит, со всем соглашается, и только когда дракон приручен, показывает свой истинный нрав.

Я сжала кулаки так сильно, что побелели костяшки. Драконы — другие, у меня нет власти их переубедить, я могу только выслушать и выкинуть из головы. Но, боги, это все равно больно. Больно каждый раз.

— Вы позвали меня поговорить об этом? — холодно спросила я.

— А это правда?

— Клавису позвоните, он вам расскажет, как было дело. Моим-то словам верить нельзя.

— Позвонить…

Ах да. У них же нет телефонов, неразвитая нация.

— Наберите клан Тарвиш на зеркале связи, пусть он на меня пожалуется.

— Конечно, это первое, что я сделал после вашего экзамена, — с безразличной улыбкой отбил Рейнхард.

Но я снова видела маленькие чешуйки, ползущие по виску. Он был не так холоден, как хотел казаться. Что-то в нашем разговоре бесило его до крайности.

— Что ж, отбросим прилюдии, вейра. Ваш отвратительный характер дает мне возможность не церемониться. Какого черта ты сбежала из моего Гнезда? Самовольно явилась в Академию, обманула клан Тарвиш, попалась мне на дороге… Ты ведь знала кто я, не отрицай. Слишком удачная встреча для тебя.

Ярость, которую я подавляла с той секунды, как вейра Тарвиш ткнула меня тростью, подкатила к горлу тошнотворной волной.

— Не ваше дело, вейр Винзо, — заявила я с самой сладкой улыбкой, которую только могла состроить. — Согласно вашим же законам, вы не имеете права препятствовать студентам в сдаче экзамена, а вы нарочно задержали меня в своем доме.

Я торжествующе уставилась, на него, но мой триумф пропал втуне, Рейнхард только губы скривил в мрачной усмешке.

— Какая чушь. Я первый герцог Вальтарты и могу задерживать на свое усмотрение кого захочу. Набеги ловцов находятся под дланью военного ведомства, вейра, тебя, как ценного свидетеля задержали до выяснения обстоятельств. Ловцы представляют собой сторонников ритуалов, поэтому мои полномочи безграничны, и если Вейра брезгует Гнездом моего клана, то я могу предложить ей одноместную камеру и кандалы вместо слежки.

Я невольно сглотнула. Некстати вспыхнувший гнев стих, оставив после себя лишь отзвук горечи. Про ловцов я не слышала до нападения на дилижанс, а вот про ритуалов знала достаточно. Вся пресса Вальтарты писала ежедневные отчеты о преступлениях ритуалов — сторонников темномагических экспериментов.

Темная магия была проста в модификации и сильна в использовании, но опасна для носителя. И хотя темную магию запретили к изучению и использованию, на тайных аукционах ещё встречались артефакты, полные темной магией, но не приносящий вреда своему владельцу. Кажется у Клависа был один такой. Он не говорил, но в одной из книг я читала о тайном знаке, который служит печатью для таких артефактов. Но… никогда не расспрашивала Клависа. Да что там говорить, если такой же темномагический артефакт скрепляет шейный платок Рейнхарда под видом броши.

Именно такие артефакты стали причиной бунта в магическом сообществе. Ритуалы требовали вернуть темную магию, как науку, и продолжить эксперименты, ведь, получается, темномагические артефакты без последствий можно было сделать.

— Я не все понимаю, — бросила осторожный взгляд на Рейнхарда, — почему бы не разрешить темную магию к изучению? Врага надо изучать.

— Врага надо уничтожать, вейра. Чем по-вашему занимается Клавис в военных походах?

— Убивает тварей, оккупирующих Вальтарту…

— Именно, вейра Клео, и эти твари порождаются темными источниками, в которых ритуалы снимают печати. Поэтому сейчас вы перестанете спорить и расскажете мне про дилижанс.

Злость Рейнхарда тоже ушла. Я видела перед собой внимательного собранного хищника, вплотную подобравшегося к жертве.

Не без труда, но я взяла себя в руки и рассказала все, что помнила. Весь мой сухой пересказ умещался буквально в несколько предложений, и стало ясно, что помню я мало, а знаю ещё меньше. То есть, я так думала.

Оказалось, знаю я много.

Рейнхард достал из меня даже цвет пыли на дороге, хотя я совершенно точно на эту дорогу почти не смотрела. Взгляд старика, его словам интонацию, количество пассажиров, кто из них, что делал в каждый момент времени… Кто вышел в Суджике, кто зашел…

Рейнхард, не теряя лоска, трижды наливал нам кофе — идеально-горький, без сахара, как я люблю, приносил мне кусок мяса средней прожарки, который я проглотила, не чувствуя вкуса, и спустя пару часов мы уже сидели рядом, потому что передавать схему местности через стол было неудобно. Рей снял камзол и закатал рукава, и я чувствовала его биополе даже когда он отходил в противоположный конец кабинета. А когда он наклонялся ко мне, волоски на шее вставали дыбом. Сердце нехорошо и часто колотилось в груди, словно пойманная в ловушку мышь-полевка.

Допрос закончился только когда стемнело, и пришлось зажечь настольную лампу.

— Слежку-то вы куда дели, везучая вейра? — лениво спросил Рейнхард, поигрывая ручкой, которая при повороте раскладывалась в тонкий стилет.

— Собака съела, — честно призналась я.

— Что?! Какая собака? Эта?

Я проследила взгляд Рейнхарда и с удивлением увидела своего щеночка, послушно разлегшегося в дверях ректорского кабинета. И когда только успел примчаться, мы же через портал прошли.

— Да, мой щеночек, — сказала я нежно, подзывая его к себе.

Тот посеменил ко мне, интеллигентно клацая когтями по паркету. Рейнхард насмешливо оглядел мою группу поддержки:

— Это волк, вейра. Что вы с ним, как с кошкой, ему нужная строгая рука и кнут, а не то он и вами закусит. Магии в вас под завязку.

Слова про магию я привычно пропустила мимо ушей, а вот щеночка оглядела с сомнением, стараясь не зацикливаться на острых ушках и вытянутой морде.

— Собачка, — уперлась я, поглаживая дымчатую шерстку. Собачка и точка, потому что волков я боюсь.

И никакая посторонняя строгая рука моей милой собачке не нужна, у нее есть я целиком.

— Что ж, — Рейнхард побарабанил пальцами по подлокотнику, наблюдая за собакой. — В таком случае, дайте ей имя, этим вы принимаете ее, как своего питомца, и никто не сможет его перехватить. И перестаньте ее перекармливать, активный магический рост может плохо сказаться на волчьей психике. Вы хотя бы понимаете, сколько магии было в слежке, ваш волк…

— Собака, — поправила я автоматически, потому что понимать слова перестала где-то на слове «перехватить».

Что значит перехватить? Я пойду в столовую и кто-то кинется на моего щеночка и будет его отбирать?

— Ты все поняла, вейра?

— Нет, — честно призналась я. — Что значит перехватить и как дается имя? И вот насчет перекармливаю… Я просто даю ему свои браслеты и он сам берет из них магию. Я… не умею кормить магических питомцев. У Клависа не было питомца, так что я никогда не видела, как с ним правильно общаться.

Переход от добродушной расслабленности к холоду был таким резким, что его можно было нащупать физически.

Рейнхард словно окаменел. В глазах, которые однажды казались мне летним небом, а в другой раз ледяным озером, сверкнула сталь. Он встал, пренебрежительно разглядывая меня с высоты роста, и зло рассмеялся.

— Нет нужны притворятся передо мной, вейра Клео, я не близкий друг дома Тарвиш, но много общался с Клависом в рамках военных экспедиций. Вы не сможете меня обмануть, как не старайтесь.

Мне вдруг тоже захотелось рассмеяться. Вот что я сделала такого, что люди отказываются верить практически любому моему слову? Точнее, драконы. Я надеялась, что он поможет мне с питомцем, но, видно, придется обращаться в питомник и искать информацию самостоятельно.

— Думайте, что хотите, — сказала я устало. — Но кормить магического питомца я не умею, имя давать тоже. Смысла врать вам я тоже не вижу.

— Клео, — Рейнхард впервые назвал меня по имени, без уважительной приставки, и я невольно дернулась на стульчике. Наклонился вперед, упираясь ладонями в спинку стула. — Понимаете, каждый клан, взявший иномирянку, обязан ввести ее в магическое сообщество в силу редкости ее даров. Им берут лучших учителей, они проходят ускоренную образовательную программу, и питомцев им покупают в обязательном порядке в первый год пребывания в Вальтарте. Взять иномирянку в клан — это не повинность, это привилегия, поэтому не пытайтесь меня обмануть.

Что?

Я сидела и глупо хлопала глазами.

— И, разумеется, у Клависа есть питомец, — небрежно добил меня Рейнхард. — Я видел его много раз, как и половина Вальтарты. Странно, что его не видела ты.

Я пыталась понять и не могла. Не было питомца! Не было учителей, образовательной программы и ни в какое магическое сообщество меня выводили. Я и за пределами поместья бывала считанные разы!

Я подняла взгляд на Рейнхарда.

— Но… Но если два года спустя иномирянка не отзывает свое согласие на пребывание в каком-либо клане, то обязана остаться в нем на десять лет… Это же фактическое рабство! О каком образовании и попечении может идти речь?! О каких привилегиях?!

Я замолчала только когда Рейнхард притиснул меня к себе и словно наручниками сковал хваткой мои запястья. Оказывается все это время я кричала, и больше не сидела на стуле и даже не находилась в центре кабинета. Стул — клянусь, я даже руками его не трогала — отлетел в другой конец кабинета. Туда же улетела кипа каких-то бумаг и белая шкатулка с печатями, а у настольной лампы треснул абажур.

— Ты лжешь, мне, вейррра, — жар дыхания опалил мой висок. — Изворрачиваешь наши законы, наррушаешь наши приказы…

Глухой рык зарождался в его горле, но Рейнхард, словно не слышал себя. Едва я трепыхнулась, сжал меня ещё крепче и жадно втянул воздух около моего лица.

— Лгунья, пррредательница…

Мне бы, дуре, бежать о него с визгом, а я жадно уставилась в вертикальный звериный зрачок, полыхающий пламенем. На серебро чешуи, мягко обнимающей ещё человеческую щеку, и, наконец, с упоением погрузила пальцы в темноту волос. Рейнхард. Рей. Оказывается, ты бываешь не только холодным.

Он обхватил свободной рукой мой затылок и буквально впечатался поцелуем в губы, а я вместо того, что бы оттолкнуть, прижалась крепче, прослеживая пальцами мазки мышц, пробираясь к серебряной чешуе в ворот камзола. Сначала из моей головы исчез Клавис, потом Академия, а после и весь мир.

Это не было нежно, не было сладко, это был поцелуй-наказание. Казнь за то, что осмелилась. В том, как он держал меня не было и следа любви, только гнев, только сталь объятий и… все равно защита. Его магия ладила с моей.

Если меня когда-нибудь спросят, каково целовать такого разгневанного мужчину, я скажу — жарко. Пылающе. Горит тело, горит прошлое, истлевает в огне улыбка Клависа-из-сна, раскинувшего крылья-руки.

А после Рейнхард оттолкнул меня. Отпустил так резко, что меня шатнуло, в груди ещё тлело разбуженной страстью, откликаясь на огонь его глаз. Как я могла считать их холодными? Они горят, сжигают на медленном костре мое глупое сердце.

— Захотела поиграть, вейррра? — тихое, едва различимое рычание в голосе и то, как Рейнхард надвинулся на меня, заставило меня отпрыгнуть.

Я пятилась вдоль стены до тех пор, пока не уперлась рядом с дверью, чувствуя лопатками жар, обводя кабинет ошалевшим взглядом. Пространство плыло, словно раскаленное, на полу что-то горело, запах дыма мешался с ароматом пролитого кофе.

Дверь осторожно приоткрылась, явив сухонького, прямого, как палка, старика в накрахмаленной рубахе и сером жилете с часами, словно сошедшим с картин восемнадцатого века. Невозмутимо он прошел между нами, ловко минуя кучки пепла, переступил через моего щенка, скованного длинной огненной цепью, и выложил на стол графин с водой и несколько писем.

— У вас встреча в девять, хозяин, а вы надымили. Рекомендую перенести встречу в синюю гостиную, а здесь проветрить. Вызвать специалиста пожарного отдела?

Давя всхлип, я на подгибающихся ногах подошла к щенку, но прежде чем коснулась пылающие огнём цепи распались. Как ни странно, пострадавшим мой песик не выглядел и с радостным воем бросился облизывать мне лицо. Ну и какой он после этого волк? Волки не лижутся.

Он смотрел, как она выпутывает волка из огненных цепей, а тот рвётся в его сторону с глухим рыком. Но Клео уговаривает его, гладит по густой шерсти и тихо шепчет что-то успокаивающее, а после поспешно уводит за собой. Не оглядывается. Щелчок закрывшейся за ними двери приводит его в себя.

Он сжег свои документы, карательный стул для нерадивых студентов и кресло, он и ее бы сжег, неосторожную вейру, любительницу играть с огнём, если бы не старик Рюз. Бешеная огненная река клубилась внутри, пока она смотрела, якобы испуганно вжимаясь в стену. Вот только в глазах Клео был не страх, только отблеск томительной сладости, разделенной на двоих. Если бы не Рюз, если бы не взбесившаяся магия, вышедшая из-под контроля, он взял бы ее прямо здесь, на полу, одной рукой задирая юбки, а другой удерживая на цепи обозленного волка.

Мысль о том, что когда-то она смотрела также на этого недоумка Клависа, подталкивала к обороту. Дракон внутри него хотел заполучить эту конкретную самку, сколько бы Рейнхард не предлагал ему замен.

Когда он стал первым наследников клана Винзо, его удостоила аудиенции вторая принцесса империи, учившаяся с ним в Академии. Тогда она его отвергла, но едва он взял власть наследника в клане Винзо, захотела вернуть.

Он бы согласился. Того интереса, что принцесса будила в нем в прошлом, не осталось и следа, но брак сулил политическую поддержку и свободу от собственного клана. Ошеломительная красота шла бонусом.

Принцесса сидела перед ним в белом, как девственница, с декольте, едва удерживающим грудь, а Рейнхард думал что он был продался. Он получил свое ведомство, ходя по головам, и принцесса стала бы очередной ступенькой вверх. Если бы не Клео…

Но к тому моменту Клео уже была, он уже попробовал ее магию на вкус, глотнул ее свежий неземной запах. Рядом с ней принцесса выглядела, как обед трехдневной давности, уже подернутый флером тлена. Съедобно, но тонкий драконий нюх не обмануть лакомой оболочкой.

А когда он вздумал посоветоваться со своим драконом насчет венценосной и всяких выгод, ленивая скотина повернулась к нему задом и чуть ли не захрапела. Зато всякий раз, когда он не мочил темных перевертышей в военных походах, подкидывала идеи насчет восстания в клане Тарвишей, дуэли с отпрыском Тарвишей или политического уничтожения Тарвишей в Совете.

Но он видел письмо. Помнил каждое слово.

Каждая буква была вырезана на сердце отравленным стилетом.

Он не животное, чтобы брать силой чужую женщину. Его ведущая, человеческая часть понимала, что представляет из себя Клео, но дракон внутри него хотел ее любой. Беспринципной, жалкой, изворотливой. Злой настолько, чтобы вынудить влюбленного дракона приползти к ней на брюхе, неся в зубах драгоценный лисий мех.

— Что мне делать, Рюз… — со стоном он опрокинул голову в кипу бумаг, поджидающих подпись.

— Не дымить, хозяин, на плацу паленым пахнет, рамы менять придется. А если вы будете зажигать документацию со студентками наедине, то менять придется место жительства, а не рамы. Нрав у принцессы разрушительный.

Отец…

Отцу было плевать, что думает его внутренний зверь, и в прошлом месяце его заочно обменяли помолвочными браслетами с Светой Дранирой. Соглашение о помолвке второй месяц лежало у него на столе, но он все не подписывал. Тянул.

Но пора было определяться.

Сейчас, пока Клео не укоренилась у него в сердце. Он вырвет ее, как сорняк.

— Подай мне чернила, Рюз.