Измена. Вернуть любовь

Глава 25

Яна

Молчим.

Из окружающих нас звуков, лишь шум реки, лёгкий шелест ветра и стрекотание насекомых.

Пять лет я выстраивала внутри себя огромную и толстую стену. После моего возвращения в ней появилась трещина, которая с каждой встречей с Глебом росла. Сейчас же в этой стене зияет огромная пробоина. Невыносимое чувство. Мне хочется завыть, словно дикий зверь. И бежать от него, бежать, бежать, пока ноги просто не откажут, дальше двигаться. И в то же время вжаться, слиться с Мироновым в единый организм и существовать только так. Неразделимо.

— Я поговорю с Катей и закончу эти отношения.

— Понятно. А зачем ты мне это говоришь?

Глеб достаёт из кармана пачку, вытаскивает сигарету и подкуривает её. Делает затяжку, задерживает никотин в лёгких на некоторое время и, прикрыв глаза, медленно выпускает облако дыма, которое тут же рассеивается в воздухе.

— Я знаю, что у тебя с Беловым ничего нет и та девочка не твоя дочь.

К горлу подкатывает ком, я выгибаюсь в струну, снимаю с себя пиджак, передаю его Глебу. Встаю с намерением уйти, но Миронов тут же отбрасывает сигарету, поднимает на меня голову и врезается тем самым хищным взглядом, от которого раньше по спине бежал холодок.

— К чему был весь этот театр? Я бы всё равно узнал.

— Не думаю, что должна оправдываться перед тобой.

Он встаёт, подходит ко мне максимально близко и кладёт руки на плечи. Поднимаю на него взгляд. Выдерживаю. Чувствую, как от его тела исходит жар, дыхание обжигает мне кожу. Выдерживаю.

— Отпусти меня, — цежу, всё так же не отводя взгляда.

— Я люблю тебя. Слышишь? Пиздец, как люблю. И нет, я не отпущу тебя Белова. Вот, даже выбрось из головы эту дурную мысль.

— Смешно, это слышать от тебя. И когда ты понял свои чувства? Пять лет назад или сейчас?

— Прекрати, Ян, не рви мне душу, — замолкает ненадолго. — Не надо, прошу, — говорит с хрипотцой, понизив голос.

— А мою, ты так легко разорвал…

— Прости, — прижимает меня к своей груди, и в голову тут же отдаются рваные удары его сердца. — Я не знаю, как залечить, как заштопать, как починить твою душу. Правда, не знаю. — отрывает от себя, мягко обволакивает руками лицо и смотрит на меня своими бездонно-тёмными, как целая вселенная глазами. — Подскажи мне, — тихо шепчет и касается губами моего лба, оставляет десятки маленьких поцелуев на лице. Собирает губами мои слёзы.

— И я не знаю, — выдавливаю через боль осипшим голосом. — Не знаю, Глеб.

— Есть ли хоть один шанс, что ты меня простишь?

— Я… — ответ застревает в груди, остатки стены окончательно рассыпаются, и я опускаю голову. — Я… — слёзы ещё большим потоком льются из глаз, а в груди тяк тяжело, что кажется, мой организм не выдержит и рухнет. Придавит к песку бетонной плитой.

— Ш-ш-ш, девочка моя… — он вновь притягивает меня, затем подхватывает на руки и вместе со мной садится на песок. Покачивает из стороны в сторону, словно маленького ребёнка, прижавшись губами к моей макушке.

И я срываюсь в ответ, сама набрасываюсь на его губы с ненасытным голодом. Руки хаотично бегают по его телу. Дрожащие пальцы сами впиваются в пуговицы на белоснежной рубашке и расстёгивают их. Затем ныряют за спину. Глеб рваными движениями, дёргает моё платье вверх и задирает его. Его рука тянется к тоненькой полосочке моего белья.

— И снова прости, — с жаром шепчет он.

— За что?

— За эту уздечку, — и одним движением, разрывает на мне трусики.

— Глеб! — не успеваю толком возмутиться, как он накрывает мой рот своим и заваливает на песок.

Сильная рука скользит по внутренней стороне бедра, поднимаясь всё выше и выше. Но уже без животной дикости. Тихая ласка и нежность. По ходу движения чуть отрывает руку от моего тела, касаясь, теперь, лишь кончиками пальцев. Дотрагивается до низа живота слева, и по телу мгновенно разлетаются миллионы маленьких ураганов. Обводит вокруг пупка, рисуя невидимый круг, тянется и целует чуть ниже пупка.

— М-м-м, Миронов, мы потом пожалеем об этом. Прекрати, — часто и глубоко дыша, давлю, но сама молюсь, чтобы он не останавливался и шёл до конца.

— Не пожалеем.

Облизывает мою кожу и втягивает губами. Спускается ещё ниже и медленно раздвигает складочки половых губ, обдаёт раскалённым дыханием нежную слизистую, задевает кончиком языка мой клитор и затем втягивает его. Одновременно размазывая мою влагу от влагалища и вверх, от влагалища и вниз. Проникает внутрь сначала одним пальцем, а затем двумя, расширяя меня и заполняя совершенно космическими ощущениями. Выпускает из своего плена горошинку клитора и оставляя влажные следы от поцелуев на теле плавно движется вверх, ласкает грудь и снова вверх, к шее, заставляя меня мелко дрожать, вверх к губам, заставляя глухо стонать. Не на секунду не переставая трахать меня пальцами. Медленно, мучительно медленно… Доводит до края, за которым обрыв и полёт. Невесомость. А затем яркая вспышка света, электрические разряды, раскаты дрожи по телу и вновь темнота.

Не знаю, сколько мы лежим, прижавшись голой кожей друг к другу. Время, словно тягучий сладкий мёд, растянулось на бесконечность. В которой, всё стёрлось, осталось лишь то, что есть в данный момент.

Он и я.

Глеб копошится у себя в кармане, достаёт телефон и кому-то набирает.

— Потеряли меня? Понятно. Спасибо, что разрулил. У меня просьба. Подгони машину к левой стороне. Да, за подстанцией и жди там, — сбрасывает звонок и убирает телефон обратно в карман.

Аккуратно освобождаясь из объятий, встаю и иду к реке. Глеб покорно бредёт за мной. Ждёт, пока я умоюсь, кутает в свой пиджак и вновь прижимает к себе.

— Замёрзла?

— Нет, — мотаю головой, упираюсь руками в его грудь, отстраняюсь и в этот момент замечаю, как за деревьями мелькнуло что-то светлое. — Глеб, там… Кажется, там кто-то был.

Он поворачивается и некоторое время внимательно вглядывается и прислушивается к звукам.

— Тебе, наверное, показалось.

— Ну, может…

— Проводи меня до ресторана, я вызову оттуда такси.

— Ты сейчас так прикалываешься? — спрашивает с сарказмом и поднимает брови вверх. — Я тебя отвезу.

— Нет, лучше на такси.

— Белова, ты не оставляешь мне выбора. И снова, прости, — резко подхватывает меня на руки, вместе со мной забегает в речку и плюхается.

— Миронов, сука! — выкрикиваю, как только выныриваю из воды, — Какой же ты гад! Сумасшедший!

— Ага, да, я такой, — смеётся, подплывает ко мне вплотную и убирает прядку волос с моего лица. — Ого, а ты ещё и материшься? Прикольно! Такая суровая девочка сразу, — наигранно дует губы, а затем ухахатывается.

— Дурак, ты…

— Есть такое, — притягивает к себе, целует и давит с хитрецой, — Вряд ли какое-то такси повезёт тебя в таком виде, а вот я… с радостью!

В итоге мы идём той самой диковатой тропой вверх, где в закутке, нас уже ждал автомобиль Миронова. Дверь открывается и из машины появляется Дамир.

Сказать, что я в шоке, это ничего не сказать.

— Здравствуй, Яна, — с открытой улыбкой говорит он, смотрит на нас и качает головой. — Мирон, твоих рук дело?

— Моих, — пожимая плечами, говорит он. — Спасибо, брат, что подогнал тачку. Эм… я, в общем, перебрал сегодня, не против побыть водителем?

— Отчего же, вспомню, старые добрые времена, — переводит взгляд на меня и подмигивает.

— Привет, Дамир, — наконец-то выдавливаю из себя приветствие.

— Кстати, я вам там пару бутылочек вина урвал. Сорян Мирон, она из твоего кабинета. Пока искал ключи от твоего Поршака, наткнулся. Это вино что-то там дохуллиард лет выдержки. В общем, наслаждайтесь ребятки.

— Глеб, я всё, мне вообще лучше не пить. Не дружу с алкоголем.

— Понял.

Конечно же, мы всё выпили. Потом встретили потрясающий рассвет на набережной, а потом…

Я оказалась в квартире Глеба. Мокрая, пьяная и без трусиков…