Измена. Я тебя (не) прощу (СИ)

Глава 39. Капулетти и Монтекки

— Олег, я с вертолетом договорился, они к больничке летят. Врач на борту. Девчонка как?

— Какой-то укол ей сделали, говорят, надо узи, — никогда не думал, что меньше чем, в сотни километров от города в больничке может не быть чего-то сверх нужного.

— Так, пусть делают! Или ты денег зажал, — слышу в голосе издевку.

— Тут чуть больше, чем вагончик. Врач говорит, что у него только таблетки от головы, живота и давления, — почти в слово пересказываю наш разговор.

— Хреново. Ну ждите, за нами скоро патруль приедет. Хотя я б его лучше в лесочке прикопал, чтобы меньше возни было. Если поможешь… — Иван куда-то отвлекся.

— Закопать? — что-то свело в горле, начал кашлять. — Ты серьезно?

— Я имею виду, если твои адвокаты, очень полезные люди подключатся к делу, что Чернышову не отвертеться. Иначе в суде будет доказано, что девчонка сама на кулак налетела.

— А, конечно! Я этой твари не дам ходить по земле. Надо его матери позвонить, сказать, что придурка ее поймали, раньше чем он… Кажется, я слышу вертолет.

Быстро загружаем Линку, через десять минут уже в больнице. У входа нас встречает бригада с каталкой. Я думал, такое только в кино показывают.

Надо бы кого-то из родственников Линки предупредить, только если отцу звонить?

— Вы супруг? — подходит женщина в халате. Лицо строгое, сосредоточенное.

— Я ее друг, — может, надо было сказать, что муж? Скажет она мне теперь что-нибудь?

— Хорошо, друг. Смотрите, шансы сохранить ребенка минимальны. Мы делаем, что возможно, все в руках сами знаете кого. Остается ждать и надеяться. Мы предложили девочке альтернативы, молодая еще, а здесь последствия могут быть разные. Она отказалась.

На телефоне высвечивается неподписанный номер.

— Скажите, ради Бога, что вы успели, — женщина рыдает. Начинаю понимать, что это Линина свекровь.

— Лина в больнице, которая на Азоревича. Шанс сохранить ребенка минимальный. Артура везут в отделение полиции. Спасибо, что вы позвонили. Он бы ее убил.

— Надеюсь, вы не посадите моего мальчика? — вот так вопрос, конечно, посажу. И сделаю так, чтобы его отправили туда, где вечная зима.

— Не хочу вам врать. Я пока не знаю, что будет дальше, нужны показания Лины. Я не юрист, не могу спрогнозировать всю ответственность.

— Мы приедем. Только никому не говорите, что это я вам позвонила. Об этом никто не должен знать. Никогда!

Она отключает звонок. Чудеса. Сразу звоню своему юристу, чтобы запросили в службе связи звонки, чтобы не дали их удалить. Они нам еще в суде понадобятся.

По коридору бежит девушка, очень похожа на Лину, только чуть крупнее и как будто бы старше.

— Вы Олег? — останавливается у скамейки. Не дождавшись ответа, она кидается мне на плечи, начинает рыдать.

За ней подходит парень, наверное, мне ровесник, может, немного старше.

— Сева, — протягивает руку.

— Это вы нашу девочку из этого ада вызволили? — девушка садится на корточки и ревет. — Зачем она от нас ушла, могла бы с нами жить. И ничего бы не случилось.

— Алин, не надо ее хоронить. Очапается, — Сева помогает ей пересесть на скамейку.

— Ее жизни ничего не угрожает. Спасают ребенка, — говорю куда-то в воздух.

Сидим, в каждый думает о чем-то о своем.

— Это Линкина кровь? — сестра показывает на пятна на рубашке и рукавах.

— Ее мужа.

— Капулетти и Монтекки пожаловали, — Сева кивает на коридор.

Белецкие и Чернышовы в полном составе. Отцы с наглыми лицами, властелины жизни. Видно, что вчера бухали, а сегодня еще не чувствуют себя свежими.

Свекровь прячет глаза. Мать Лины останавливается, потом подходит и обнимает меня.

— Ты спас нашу девочку, — хороша актриса.

Белецкий протягивает руку, не спешу ее пожимать. Не понимаю, как вести себя в этой ситуации. Устраивать скандал в больнице, чтобы нас выгнали — не хочу. Молчать — не могу, все внутри переворачивается и лезет наружу. По морде бы всем дать, но точно не в этих стенах.

— Наш сын к какой плате? — Чернышов смотрит на меня быком. Но говорит уважительно. — С ним все нормально, ты несильно его покалечил?

— Чуть сильнее, чем ваши “гримеры”. Жить будет.

— В какой он палате? — переспрашивает, понизив голос.

— На нарах где-то. Его паршивая шкура меня не интересует.

— Ну и где эти твари, кому в рожу плюнуть? — громом раздается по коридору. Бабушка Настя, вся пыльная, грязная, тоже чуть в крови, видимо, об Артура вымазалась.

— Кто эта сумасшедшая? — “Капулетти и Монтекки” переглядываются, типа с чьей стороны родственница.

— Что пришли, совсем совести нет. Кто девкины родители.

Я бы на их месте не сознавался, уж сильно бабушка воинственно выглядит. Сева украдкой тычет пальцев в тещу и тестя.

— Она? — спрашивает у меня. — Вижу, что она. Она ж на тебя похожа, ты как своего ребенка могла продать, скатина. Какая ты мать! Свинья, ты бессовестная.

Вот это выступление! Я в восторге от этой бабушки. Даже после того, как все это завершится, стану ее названным внуком.

Вокруг собираются люди, снимают все на телефон.

— Женщина, вы что себя так ведете? Старуха сумасшедшая!

— Рот закрой, — баба Настя, — подносит кулак к носу матери Лины. — Это вы не люди, сажать вас надо! Ну ничего, мы с Ваньком этим и займемся!