Измена. Я тебя (не) прощу (СИ)

Глава 55. Федоровна и Макаровна

— Бабуль, мы к тебе сейчас в гости приедем, — предупреждаю заранее. — Часа два, а то и три у тебя точно есть.

Бабушка кладет трубку, переключаюсь на вторую старушку.

— Вы с нами поедете?

— Конечно. И на суд завтра поеду. На родительском мне делать нечего, я не знаю из делишек поганых. А вот Артурка от меня не уйдет. Я бы этого подлеца на пожизненное вывела, — плюет воздухом под ноги. — Ваньк, ты завтра проследи.

Вещи собраны. Врач за столько времени уже стала, как родная. Она еще раз напоминает, когда Лине на прием. Мы решили, что пусть она ведет беременность, не только потому, что к ней есть доверие, но и потому что не нужно по сто раз пересказывать о том, почему у будущей матери дергается глаз.

— Олег, если что, сразу мне звони. Лина, по минимуму волнения, ты помнишь, что в тебе новая жизнь. И у тебя новая жизнь.

Выходим, я уже вижу, как журналисты тусят у моей машины. Значит, придется петлять.

— Я не поеду с вами, — Иван что-то ищет по карманам.

Обиделся? Снял свою кандидатуру?

Ванька достает ксиву и первым подходит к журналистам. У них затевается спор, должны ли она предъявлять документы.

Шикарный малый! Голова наперед работает. Гружу двух своих женщин, бабушка Настя садится спереди, Линка на заднее сидение и по газам.

— А Иван — ваш внук? Хороший мужик! — жду, что она начнет рассказывать, как он пешком под стол ходил.

— Ванька? Какой внук, он участковый наш. Бабку я его знавала, она померла годов десять, как. А ко мне мальчишки начала ходить, спичку зажженную в почтовый ящик кинут — вонища на весь подъезд, Я к участковому, смотрю, а там Ванька. Ну вот, и взяли шефство друг над другом. Он меня стыдился сначала, культуры у меня не хватает. А теперь вот. Еще и Лина в нашем сближении помогла, он мне теперь-то хлеб купит, то позвонит, про давление спросит. Я ж одинокая. Так что у меня есть время по инстанциям ходить, внуков новых нянчить. Я крепкая еще.

Смотрю в зеркало заднего вида. Обняв пакет, на заднем сидении спит Лина.

— Я Ваньке говорю, чтобы к Лине присмотрелся. А он все жмется. Ну и что, что дите. Его тоже отчим воспитывал, дурной мужик, сильно закладывал. Потом и своего родят. Думаю, это он из-за тебя. А у тебя на Лину есть намерение. Я думаю, не зря тебя Бог ей послал. Она бы пропала сама, а так мы ее по чуть-чуть, по шажочку вытянем. И не бросим.

— Мне Лина нравится. Мне кажется, у нее сейчас только одна в голове — безопасность и выживание. Уж точно нелюбовь и новые отношения. Я буду рядом, буду помогать, а там видно будет. Завтра бы ей пережить, чтобы без срывов, истерик. На суде вся семья будет, любовница припрется.

— Вот! Наша задача, оградить девочку от всего.

Подъезжаем к деревне. Бужу Лину.

Бабушка встречает у ворот.

— Ты давно нас ждешь, — бегу обнимать бабулю.

— Так твою машину слышно, как только с асфальта поворачиваешь. Проходите.

В доме пахнет пирожками с капустой.

— Макаровна, — протягивает руку бабушка Настя.

— Федоровна, — обнимает новую подругу моя.

Лина стоит с огромным пакетом, вижу, как неловко.

— Пойдемте, стол уже накрыт. Сейчас носки всем принесу, пол студеный!

Как странно, когда у человека все есть: деньги, амбиции, их реализация, телочки вокруг. А нужно совсем другое. Вот эта толченая картошка, огурцы из трехлитровой банки, какая-то другая домашняя еда. И люди! Две бабули, они с первой секунды нашли общий язык. “Студеный” пол! От этой фразы слезы на глазах. Мне восемь, зимние каникулы. Окна изрисовал мороз, ничего не видно, можно носом прильнуть и смотреть-смотреть. И рядом носки, шерстяные, колючие. Так крепко бабушка вязала, что не согнуть.

И женщина рядом. Пусть пока не совсем моя…

— Вам вместе стелить, — бабушка выходит из-за стола.

— В одной комнате, но в разных кроватях.

— Эээх, Ванек, не видать тебе Линку, как собственных ушей. Олежка тут уже сети расставил. Как хотите, а я наравне с Федоровной бабкой вашей буду, и не важно остальное.

— Лина, иди отдыхай. Мы с бабулями еще посидим. Ты тут в полной безопасности. ЗАвтра не самый простой день, нужны силы. Но все будет хорошо. Я рядом.

Прижимаю к себе Лину. Странное чувство, это не физическое возбуждение, а что-то больше, какое-то предвкушение, что будет дальше.