Изменники Рима

Глава XIII

— Парфяне! — закричал Аполлоний, вскакивая в седло. Катон и его люди последовали его примеру. Схватившись за поводья, они с тревогой оглядывались, увидев как отряд всадников вырвался из укрытия и быстро поскакал к ним.

Катон вытянул шею и увидел небольшой холм в полутора километрах к югу.

— Преторианцы! Ко мне!

Натянув поводья, он развернул лошадь и пустил зверя в галоп, за ним последовали остальные его люди, мчась по ровной земле, отчаянно пытаясь вырваться из ловушки. Что бы Аполлоний ни сказал о парфянском уважении к посольству, инстинкты и опыт Катона научили его рассматривать приближение любого врага как угрозу, пока не будет доказано обратное. Оглянувшись через плечо, он увидел сквозь облако пыли ближавшихся парфян, наклонившихся вперед, пока они гнали своих скакунов за своей добычей. Были две группы врагов, одна прямо за ними, другая в четырехстах метрах восточнее. Катон мог легко различить их темные фигуры на фоне яркого солнца по тем мерцающим теням, которые задние всадники отбрасывали сквозь окружавшую их пыль. С рекой и еще более пересеченной местностью справа от них было только одно направление для Катона и его людей, и они помчались к гребню холма, который Катон заметил мгновением ранее.

Он почувствовал, как его сердце колотилось в груди, когда копыта лошади стучали по сухой земле под ним. Острый трепет возбуждения и ужаса пробежал по его венам, он стиснул зубы и прижался икрами к грубой материи седельной ткани. Еще один быстрый взгляд показал, что парфян слева от него насчитывалось не менее пятидесяти человек, но пыль, поднятая его собственными людьми, теперь заслоняла ближайших к ним вражеских всадников. При такой разнице шансов на победу не было. Их единственная надежда, какой бы слабой она ни была, заключалась в том, чтобы обогнать преследователей. Но Катон уже видел, что впереди них тянутся ведущие всадники группы слева от него. Он почувствовал, как его сердце ушло в пятки при мысли, что миссия на парфянскую территорию закончилась почти сразу же, как и началась.

Катон и его люди были уже близко к холму, и он решил, что если дойдет до боя, они воспользуются тем небольшим преимуществом, которое смогут получить с высоты. Он крепко натянул поводья, чтобы направить лошадь к гребню, и мгновение спустя достиг подножия склона. Его темп замедлился, поскольку склон быстро увеличивался. Склоны холма оказались круче, чем он думал. Он мрачно улыбнулся про себя. Тем лучше.

— Так держать, ребята! — крикнул он, прищелкивая лошадь вверх по усыпанной камнями земле. Его уши наполнились фырканьем и напряженным сопением других скакунов и ворчанием его людей, подгоняющих их.

Достигнув гребня, он увидел участок ровной земли около тридцати футов в поперечнике с несколькими большими валунами и кустарником, поднимающимся из песчаной почвы.

— Спешиться! — приказал он, перекинув левую ногу через луку седла и приготовившись соскочить. Он сразу же снял щит и обнажил меч, отступив от коня, а остальные последовали его примеру. Опцион Пелий приказал двум солдатам держать лошадей, а остальные образовали подобие заслона вокруг гребня. Аполлоний стоял за одним из валунов, приставив щит к бедру, пока он натягивал свой шлем.

— Как же хорошо, что я позаботился о том, чтобы у тебя было и такое снаряжение, — саркастично заметил Катон.

Он стоял у скалы и оглядывался на преследователей. Группа, которая гналась за ними, выстроилась на небольшом расстоянии от подножия холма, и их лошади цокали ногами и трясли головами, пока командир осматривал позицию, которую заняли римляне. По оценке Катона, их было не больше тридцати. Другая группа теперь двинулась к возвышающемуся холму, разделившись на две группы, чтобы отрезать их с востока и юга и закрыть ловушку. Вдалеке он мог видеть заднюю часть каравана, движущегося по дороге, по-видимому, не обращая внимания на действия, происходящие всего в полутора километрах от него. Его на короткое время позабавило представление о том, что даже если политика и война охватывали солдат царств и империй, многие аспекты повседневной жизни продолжали игнорировать такую ​​борьбу не на жизнь, а на смерть, в которой он и его люди теперь оказались. Торговцы и погонщики верблюдов казались всадниками, мчащимися по красному ландшафту. Затем его разум отбросил эти мысли, и он сосредоточился на ближайшем из врагов, когда их лидер повернулся и выкрикнул приказы своим людям.

Аполлоний смачно выругался, пока его пальцы возились с завязками шлема под подбородком.

— Давай сюда, — прорычал Катон. Он положил свой щит, вложил клинок в ножны и быстро выполнил работу за агента, затем отрегулировал шлем так, чтобы он плотно прилегал к голове его спутника.

— Спасибо. — Аполлоний поднял свой щит и приготовил меч. — Мне никогда раньше не приходилось драться в армейской форме.

— Тогда будем надеяться, что твой первый опыт в этом не станет последним.

— Я бы предпочел, чтобы нам вообще не приходилось сражаться. — Аполлоний посмотрел на парфян, когда они выстроились в две шеренги: первая вытащила мечи, а вторая вытащила луки из своих богато усыпанных узорами колчанов и начала натягивать тетиву.

— Если они жаждут нашей крови, мы не сдадимся без боя, — ответил Катон. — Будь я проклят, если мы просто бросим оружие и будем умолять о пощаде.

— Мы в посольской миссии, — терпеливо сказал Аполлоний. — Мы не должны провоцировать их на бой.

— Попробуй сказать им это.

— Так получилось, что это как раз то, что я имел в виду. — Аполлоний посмотрел на парфян. Передовые ряды продвигались вперед к склону, а их товарищи вытащили первые стрелы и наложили их на тетиву. — Если они только дадут мне шанс.

Он вложил свой меч в ножны и вышел на открытое пространство, поднял руку и обратился к парфянам на их собственном языке. Но прежде чем он произнес больше, чем несколько слов, вождь врага отдал приказ, и его люди быстро подняли луки и выпустили залп стрел в сторону гребня холма.

— Стрелы! — тут же крикнул Катон. — Укрыться!

Агент колебался, с выражением шока на лице при виде летящих стрел.

— Ты тоже! — Катон схватил его за руку и затащил за скалу.

В воздухе послышалось жужжание, а затем грохот стрел, ударяющих по камням, в то время как другие вонзились в землю. Раздалось визжащее ржание, и Катон оглянулся и увидел древко стрелы, торчащей из шеи одной из лошадей, ее оперенный хвост еще вибрировал. Зверь встал на дыбы и пнул передними копытами. Преторианец, держащий поводья, попытался дотянуться своей свободной рукой, но лошадь в ужасе отпрянула, а затем свернула в сторону, вырывая поводья из его рук. Беспрепятственно двигаясь, она рванулась вперед и вниз по склону прямо к парфянам, крутя головой из стороны в сторону, с ее морды стекала красная пена. Враг поспешно открыл ряды, чтобы пропустить обезумевшее животное, а затем бросился вверх по склону, ревя своим боевым кличем — пронзительным восторженным возгласом.

— Они идут, ребята! — крикнул Катон, а затем более спокойно: — Будьте готовы встретить конницу!

Был еще один залп стрел, точно рассчитанный, чтобы поразить цель на несколько ударов сердца впереди атакующих всадников. Еще одна лошадь была ранена в крестец, и стрела пронзила бицепс одного из преторианцев, державшего поводья. Прежде чем кто-либо смог прийти ему на помощь, парфянские всадники достигли гребня и ринулись к скале и кустарникам. Их поднятые мечи сверкали в свете восходящего солнца, и пыль и песок взорвались в прохладном утреннем воздухе.

— Вперед и на них! — прорычал Катон, подняв щит и меч. Всадник остановился у той самой части скалы, где укрывались они с Аполлонием, и Катон бросился вперед. Парфянин увидел его краем глаза и начал вертеться в седле, чтобы нанести удар мечом, но он был слишком медленным. Катон выпрямился, острие его гладия зацепило противника прямо под грудной клеткой, разорвав свободную ткань его мантии, затем плоть и мускулы, прежде чем воткнуться глубже. Край щита Катона ударился о бок лошади, и животное вздрогнуло мускулами, сдернув всадника с клинка. Он крякнул, затем сжал колени и повернул лошадь, яростно рубя нападавшего римлянина. Лезвие сверкнуло огненно, и Катон едва успел увести удар в сторону плоскостью своего собственного меча. На мгновение парфянин был на пороге потери равновесия, затем он стабилизировался. Но прежде чем он смог занять свое место, Аполлоний бросился вперед, схватил его за рукав руки с мечом и повернул в сторону. С потрясенным криком мужчина выпустил меч и упал с седла, тяжело приземлившись к ногам Катона. Катон инстинктивно занес меч вверх, чтобы ударить парфянина по открытой шее, но Аполлоний выставил свой щит, и клинок зазвенел, ударив обод, прежде чем отскочить в сторону.

— Предоставь его мне, — крикнул Аполлоний.

Не было времени для гнева на такое вмешательство, и Катон отвернулся и побежал на несколько шагов к другому всаднику, которого с другой стороны атаковал опцион Пелий. Один из его товарищей выкрикнул предупреждение, и всадник оглянулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как Катон приближается к нему. Он сделал ложный выпад на шлем опциона, вынудив Пелия поднять свой щит, а затем сильно натянул поводья, повернув коня лицом к Катону. При этом лошадь врезалась боком в опциона, сбив его с ног.

Круп лошади нарисовался прямо перед Катоном, ее ноздри раздувались, а вокруг удилов хлестала пена. Не раздумывая, он ударил зверя между глаз, рассекая там плоть и сотрясая, но не пробив тяжелую кость черепа зверя. Обезумев от шока и боли, животное злобно вздрогнуло, поднявшись на задние ноги. Всадник отчаянно пытался ухватиться за нее, но его отбросило вперед, и он рухнул на Катона, повалив его лицом на землю. Он сразу же выпустил свой щит и выпрямился, перекатываясь в сторону, пока задохнувшийся парфянин пытался восстановить дыхание. Рука Катона с мечом была не на той стороне, и вместо этого он ударил своим левым кулаком, ударив врага в горло под основание черепа. Раздался хруст, когда хрящ поддался удару, и челюсть мужчины яростно дрогнула, когда он попытался вдохнуть.

Катон вскочил на ноги, схватил щит и попятился к скале, куда Аполлоний вытащил раненого, которого он стащил из седла. Теперь он держал парфянина на острие меча, прикрывая их обоих своим щитом.

— Что, черт возьми, ты делаешь с ним? — спросил Катон. — Прикончи его и продолжай бой.

Аполлоний покачал головой. — Он мне нужен, если мы собираемся выбраться из этой заварушки живыми.

Прежде чем Катон успел ответить, другой всадник облетел скалу. Он вскочил, чтобы ударить его, но лошадь унесла парфянина за пределы досягаемости, и кончик меча Катона прорезал воздух мгновением позже. Он с досадой выругался, приподнявшись на носочках, оценивая развитие схватки. С того места, где он стоял, он мог видеть, что двое из его людей упали, один зажат под искалеченной лошадью, которая отчаянно пыталась подняться. Несколько парфян уже были повержены, и свободные лошади ускакали, перебежав за гребень. Людям, которым было поручено держать поводья, пришлось отпустить лошадей, чтобы защитить себя. На глазах у Катона преторианец с раненой рукой прислонился к скале, отчаянно отбиваясь от двух всадников. Удар первого глубоко вонзился ему в запястье, и когда его меч вывалился из пальцев, второй парфянин ударил его в горло, с глухим стуком отбив шлем назад к скале, из раны хлынула кровь.

— Ублюдки! — проревел Пелий, бросаясь вперед, ударив ободком своего щита в лицо ближайшему мужчине, раздавив ему нос, а затем повернувшись к другому, нанеся ему удар в бедро, а затем снова в руку. Оба парфянина ударили пятками и поскакали на своих лошадях вниз по склону к своим товарищам, ожидающим у подножия холма. Их бегство вызвало панику у горстки парфян, которые все еще сражались, и они поспешно выключились из боя и ускакали, оставив выживших преторианцев хозяевами холма.

— Пелий! — крикнул Катон опциону.

— Господин?

— Проверь людей и лошадей и доложи мне.

— Да, господин!

Катон тяжело дышал, а сердце бешено колотилось. Он глубоко вдохнул, прежде чем отойти от камней и осмотреть землю вокруг их позиции. Большая часть парфян теперь формировалась двумя группами к востоку и югу, уже натягивая свои луки, чтобы пролить дождь из стрел на гребень холма. Поодаль лошади без всадников — как раненые, так и невредимые — скакали во всех направлениях. Он прокрался обратно в укрытие и встретил вопрошающий взгляд Аполлония покачиванием головы.

— Нам конец. Они собираются поразить нас шквалом стрел, а затем атаковать и убить любого из нас, оставшихся в живых, — он направил свой меч на парфянина, который лежал, прислонившись к скале, с тревогой глядя на своих похитителей и прижимая свою руку к окровавленной ткани вокруг его раны. — А теперь скажи мне, почему он еще жив.

— Если мы не сможем договориться с ними, мы мертвы, — ответил Аполлоний.

— Я не думаю, что они в настроении говорить.

Короткий разговор был прерван, когда Пелий, задыхаясь от напряжения, подбежал к нему. — Господин, мы потеряли двоих. Еще двое ранены достаточно серьезно, чтобы выбыть из боя. И все лошади сбежали. Похоже, мы здесь застряли.

Катон мрачно кивнул. — Лучше скажи остальным, чтобы они готовились к новым стрелам. Они надеются уничтожить еще нескольких из нас, прежде чем они рискнут совершить еще одно нападение. Но в следующий раз они уже все разом придут за нами.

Опцион сразу уловил суть и твердо ответил. — Тогда последний бой. Я скажу нашим парням, чтобы они не забыли, что враг никогда не забудет, какую цену пришлось заплатить за нападение на ребят из Второй преторианской когорты, господин.

— Очень хорошо. Позаботься об этом.

Они торжественно отсалютовали друг другу, прежде чем Катон воткнул меч в землю и вытер лоб.

— Есть и другой путь, — сказал Аполлоний. — Позволь мне поговорить с ними.

Катон на мгновение задумался. — Было бы лучше, если бы ты сэкономил силы для последней атаки.

— Тогда какая разница? Я в любом случае мертв.

— Точно сказано… Ну, хорошо тогда. Как бы то ни было, попробуй.

Аполлоний ослабил хватку на щите и позволил ему упасть в сторону, схватив парфянина за складки ткани вокруг его шеи и подняв его на ноги одним мощным движением. Он заговорил с человеком резким тоном, жестикулируя мечом, чтобы подчеркнуть свои слова. Парфянин энергично кивнул, и Аполлоний остановился, затем медленно вложил меч в ножны и повернулся к Катону.

— Ну, мы пошли.

— Удачи, — равнодушно сказал Катон, ясно сознавая, что это будет последний обмен репликами между ними в этой жизни.

Толкая парфянина впереди себя, агент вышел из укрытия и отошел на несколько шагов от скал на гребне, чтобы противник мог ясно видеть его и пленника. Некоторые из нападавших на них людей приготовили свои луки, но резкий приказ их лидера заставил их опустить их и ослабить тетиву. Затем он направил свою лошадь вперед и крикнул Аполлонию. Агент ответил, и Катон уловил упоминание своего имени и имени Корбулона, после чего последовало долгое объяснение, прежде чем парфянин снова заговорил. В его тоне безошибочно можно было уловить нотки гнева.

Аполлоний снова посмотрел на Катона. — Он говорит, что не верит, что мы посольство.

— Тогда спроси его, по какой еще причине мы находимся по эту сторону долбанной границы.

Аполлоний повернулся, чтобы направить вопрос вниз по склону, и парфянин снова взорвался.

Он говорит, что мы шпионы, и его люди убьют нас, как собак.

Взгляд Катона привлекли два всадника, приближавшиеся с другой стороны. Их вел мужчина в ярких голубых одеждах. Позади него шел знаменосец с длинным развевающимся знаменем, похожим на змею. Они поскакали к человеку, обращавшемуся к Аполлонию, и произошла короткая беседа, прежде чем новоприбывший махнул рукой другому человеку в сторону и потрусил свою лошадь прямо вверх по склону, остановившись не более чем в десяти футах от агента. Он надменно смотрел на Аполлония, пока говорил.

— Он спрашивает, какие у нас есть доказательства того, что мы посольство.

— Это достаточно просто, — ответил Катон. Он прислонил щит к скале и полез в сумку за документом, в котором были указаны его полномочия, подписанные и скрепленные печатью командующего Корбулона. Держа его высоко над головой, он вышел на открытое место и пошел к всаднику. При этом он внезапно осознал, что все еще держит меч, залитый парфянской кровью. Понимая, что это может выглядеть не достаточно дипломатично, он медленно вложил лезвие в ножны, прежде чем поднял свиток с печатью командующего.

— Вот доказательство. А теперь скажи ему, что император Нерон будет рассержен, когда узнает, что его посольство подверглось нападению, прежде чем мы смогли заявить о цели нашей миссии в этих землях. Скажи ему, что я требую, чтобы нас отвезли в ближайший город, чтобы вылечить наших раненых и чтобы нам предоставили свежих лошадей, чтобы мы могли продолжить наше посольство к царю Вологезу.

Аполлоний перевел, и во время краткой молчаливой паузы парфянин обдумывал требование Катона. Затем он заговорил.

— Он говорит, что наши верительные грамоты будут представлены его господину, который затем решит нашу судьбу.

— Он назвал имя своего господина?

— Да. Хаграр.

— Хаграр?

— Он требует, чтобы мы сдали оружие его людям. Он говорит, что они сопроводят нас в город Ихнэ и что нам не будет причинен вред.

— Я понимаю. А что если мы откажемся сдать оружие?

Аполлоний передал вопрос, и губы парфянина приподнялись в насмешке, когда он указал на людей у ​​подножия склона и на остальных, окружающих холм.

— Он говорит, что если мы откажемся сложить оружие, он отдаст приказ своим людям выпустить на нас облако из стрел, прежде чем они подойдут сюда, чтобы забрать наши головы в качестве трофеев.

— Не могу сказать, что считаю такую ​​перспективу ужасно привлекательной. — Катон на мгновение замолчал, словно размышляя о требованиях другого человека. Но в конце концов дело сводилось к простому выбору: умереть под градом стрел или уступить требованиям парфян. Он глубоко вздохнул, затем положил документ обратно в сумку, перекинул кожаную портупею через голову и обернул вокруг ножен, прежде чем положить их на землю. Затем, повернувшись к гребню, он вздохнул и отдал приказ.

— Преторианцы! Бой окончен. Опустите оружие и выходите.