Израильское лобби и внешняя политика США

ЛОББИ И ДАМАСК ПОСЛЕ 11 СЕНТЯБРЯ

Стоит напомнить, что некоторые важные фигуры в лобби имели виды на Сирию задолго до падения башен-близнецов. Дамаск был главной мишенью в исследовании "Чистый перелом" 1996 года, написанном горсткой неоконсерваторов для будущего премьер-министра Нетаньяху. Кроме того, Дэниел Пайпс и Зиад Абдельнур, глава американского Комитета за свободный Ливан (USCFL), в мае 2000 года в соавторстве подготовили доклад, в котором призывали США использовать военные угрозы, чтобы заставить Сирию вывести свои войска из Ливана, избавиться от ОМУ и прекратить поддержку терроризма.54 USCFL - близкий родственник лобби; среди его основных активистов и сторонников - многочисленные неоконсерваторы, в том числе Эллиотт Абрамс, Дуглас Фейт, Ричард Перл и Дэвид Вурмсер. Фактически все они подписали отчет 2000 года, как и произраильский конгрессмен Элиот Энгель (D-NY), еще один основной сторонник USCFL.55

Это предложение и другие, подобные ему, не получили большого распространения в Вашингтоне в годы правления Клинтона, главным образом потому, что Израиль в этот период был настроен на достижение мира с Сирией. Кроме этих сторонников жесткой линии, у большинства групп в лобби не было стимула оспаривать политику Клинтона в отношении Сирии, поскольку подход президента, как правило, отражал позицию Израиля. Но когда в 2001 году к власти пришел Шарон, взгляды Израиля на Сирию резко изменились. Реагируя на это изменение, ряд групп в лобби начали настаивать на более агрессивной политике в отношении Дамаска.

Весной 2002 года, когда Ирак стал главной проблемой, Американо-израильский комитет по связям с общественностью также продвигал законодательство, чтобы официально включить Сирию в "ось зла", и конгрессмен Энгель представил в Конгрессе Закон о подотчетности Сирии.56 Он угрожал санкциями против Сирии, если она не выведет войска из Ливана, не откажется от своего ОМУ и не прекратит поддержку терроризма.57 Предлагаемый закон также призывал Сирию и Ливан предпринять конкретные шаги для заключения мира с Израилем. Этот закон был решительно поддержан рядом лоббистских групп - особенно AIPAC - и "подставлен", по словам Jewish Telegraphic Agency, "некоторыми из лучших друзей Израиля в Конгрессе". JTA также сообщило, что "самым ярым сторонником законопроекта в администрации" был Эллиот Абрамс, который, как мы уже видели, часто контактирует с офисом Ольмерта.58

Весной 2002 года администрация Буша выступила против Закона о подотчетности Сирии, отчасти опасаясь, что он может подорвать усилия по продаже войны в Ираке, а отчасти потому, что он может заставить Дамаск прекратить предоставлять Вашингтону полезные разведданные об Аль-Каиде. Конгресс согласился отложить принятие закона до тех пор, пока не будут улажены вопросы с Саддамом.

Но как только Багдад пал в апреле 2003 года, лобби возобновило свою кампанию против Сирии. Воодушевленные тем, что тогда казалось решающей победой в Ираке, некоторые сторонники Израиля больше не были заинтересованы в том, чтобы просто заставить Сирию изменить свое поведение. Вместо этого они теперь хотели свергнуть сам режим. Пол Вулфовиц заявил, что "в Сирии должна произойти смена режима", а Ричард Перл сказал журналисту, что "мы можем передать короткое послание из двух слов [другим враждебным режимам на Ближнем Востоке]: "Вы следующие". "59 Ястребиный Совет по оборонной политике, который возглавлял Перл и в состав которого входили Кеннет Адельман, Элиот Коэн и Джеймс Вулси, также выступал за жесткую линию в отношении Сирии.60

Помимо Абрамса, Перла и Вулфовица, еще одним ключевым инсайдером, добивавшимся смены режима в Сирии, был помощник госсекретаря (а позже посол ООН) Джон Болтон. За месяц до начала войны в Ираке он заявил израильским лидерам, что президент Буш будет иметь дело с Сирией, а также с Ираном и Северной Кореей сразу после того, как Саддам уйдет от власти.61 По имеющимся данным, в середине июля Болтон готовился заявить Конгрессу, что сирийские программы по созданию ОМУ достигли такого уровня, что представляют собой серьезную угрозу стабильности на Ближнем Востоке, и с ними необходимо разобраться как можно скорее. Однако ЦРУ и другие правительственные агентства выступили против и заявили, что Болтон раздувает опасность. В результате администрация не разрешила Болтону давать показания по Сирии в то время.62 Однако Болтон не стал откладывать надолго. В сентябре 2003 года он выступил перед Конгрессом и охарактеризовал Сирию как растущую угрозу интересам США на Ближнем Востоке.63

В начале апреля WINEP выпустила двухпартийный отчет, в котором говорилось, что Сирия "не должна пропустить сигнал о том, что страны, которые повторяют безрассудное, безответственное и вызывающее поведение Саддама, могут в итоге разделить его судьбу".64 15 апреля израильско-американский журналист Йосси Кляйн Халеви написал в газете Los Angeles Times статью под заголовком "Далее, закручиваем винты в Сирии", а в тот же день неоконсерватор Фрэнк Гаффни, глава Центра политики безопасности, написал в Washington Times, что администрация Буша должна использовать "любые необходимые методы - включая военную силу - для модификации поведения и/или смены режима в Дамаске".65 На следующий день Зев Чафец, израильско-американский журналист и бывший глава пресс-службы израильского правительства, написал статью для New York Daily News под заголовком "Сирия, дружественная террору, тоже нуждается в переменах". Не отставая, Лоуренс Каплан 21 апреля написал в New Republic, что сирийский лидер Асад представляет серьезную угрозу для Америки.66

Обвинения, выдвинутые против Сирии, были удивительно похожи на те, что ранее выдвигались против Саддама. Написав в National Review Online, консервативный комментатор Джед Бэббин заявил, что, хотя армия Асада - это бумажный тигр, он все равно "чрезвычайно опасный человек". Основанием для этого утверждения послужил "израильский источник", который сообщил Бэббину, что "израильские военные и разведчики убеждены, что Асад пойдет на риск, на который не пошел бы благоразумный лидер", и поэтому "непредсказуемость Асада сама по себе представляет большую опасность".67 Марк Гинсберг, бывший посол США в Марокко, предупреждал о "тайном производстве Сирией оружия массового поражения и оснащении ее ракетными батареями и ракетами".68 Как и их израильские коллеги, американские сторонники Израиля предполагали, что Сирия скрывает ОМУ Саддама. "Меня не удивит, - заметил конгрессмен Энгель, - если то оружие массового поражения, которое мы не можем найти в Ираке, оказалось и находится сегодня в Сирии".69

Вернувшись на Капитолийский холм, Энгель вновь представил Закон о подотчетности Сирии на сайте 12 апреля.70 Через три дня Ричард Перл призвал Конгресс принять его.71 Но администрация Буша по-прежнему не испытывала особого энтузиазма по поводу этого закона и смогла снова затормозить его принятие. В середине августа Энгель и группа политиков и еврейских лидеров из Нью-Йорка отправились в Израиль и в течение девяноста минут встречались с Ариэлем Шароном в его иерусалимском офисе. Израильский лидер пожаловался своим гостям, что Соединенные Штаты не оказывают достаточного давления на Сирию, хотя он особо поблагодарил Энгеля за спонсорство Закона об ответственности Сирии и дал понять, что решительно поддерживает продолжение усилий по продвижению этого закона на Капитолийском холме.72 В следующем месяце Энгель, который заявил, что "сыт по горло маневрами администрации по Сирии", снова начал продвигать законопроект. При полной поддержке AIPAC Энгель начал собирать голоса на Капитолийском холме.73 Буш больше не мог сдерживать Конгресс перед лицом такого натиска лобби, и антисирийский закон прошел с подавляющим перевесом голосов (398-4 в Палате представителей; 89-4 в Сенате). Буш подписал закон 12 декабря 2003 года.74

ПОЧЕМУ БУШ ДРОГНУЛ?

Хотя Конгресс подавляющим большинством голосов проголосовал за то, чтобы закрутить гайки в отношении Сирии, в администрации Буша существовали глубокие разногласия по поводу мудрости этой политики. В то время как неоконсерваторы, такие как Перл, Болтон и Вулфовиц, стремились вступить в схватку с Дамаском, в Государственном департаменте и ЦРУ существовала широкая оппозиция такому подходу.75 Даже президент не испытывал особого энтузиазма по поводу прямой конфронтации с Сирией, что отражено в описании Еврейским телеграфным агентством подписания им Закона об ответственности Сирии: "Буш подписал закон в пятницу вечером - время, которое администрация резервирует для мероприятий, о которых она предпочла бы не рассказывать общественности, - и заявление Белого дома по этому поводу было примерно таким: "Я должен это сделать, но не хочу"".76 Даже подписав закон, Буш подчеркнул, что будет медленно претворять его в жизнь.77

У Буша были веские причины для двойственного отношения. Как уже отмечалось, сирийское правительство предоставило Соединенным Штатам важные разведданные об "Аль-Каиде" после 11 сентября, а также предупредило Вашингтон о планируемой террористической атаке в Персидском заливе.78 Более того, Сирия предоставила дознавателям ЦРУ доступ к Мохаммеду Заммару, предполагаемому вербовщику некоторых угонщиков 11 сентября. Флинт Леверетт, работавший в то время на Буша в Белом доме, пишет, что президент "в общении с Башаром, будь то в письме или по телефону, всегда признавал сотрудничество Сирии с Соединенными Штатами против "Аль-Каиды"".79 Нападение на режим Асада поставило бы под угрозу эти ценные связи и подорвало бы кампанию по борьбе с международным терроризмом в целом и с "Аль-Каидой" в частности. Президент признал, что конфронтационная политика в отношении Сирии может поставить Америку под угрозу.

Буш также понимал, что Сирия не представляет угрозы для Соединенных Штатов, даже с учетом ее возможной роли в оказании помощи иракским повстанцам. Асад на самом деле стремился к сотрудничеству с Вашингтоном; по словам Сеймура Херша, его начальник военной разведки сообщил администрации, что Сирия даже готова работать по "черным каналам", чтобы обсудить способы ограничения военной и политической деятельности "Хезболлы".80 В случае жесткой игры с Асадом Соединенные Штаты выглядели бы как задира с ненасытным аппетитом к избиению арабских государств. А включение Сирии в список американских целей дало бы Дамаску веские причины для создания проблем в Ираке и удержания там американских военных, чтобы они не смогли нанести удар по Сирии. Даже если бы президент хотел оказать давление на Сирию, было бы разумно сначала закончить работу в Ираке.

Неоконсерваторы в администрации, естественно, были против сотрудничества с Сирией. Они даже были недовольны каналом разведки, который снабжал Вашингтон важной информацией об "Аль-Каиде". "Неоконсерваторы в аппарате министра обороны и в аппарате вице-президента, - пишет Леверетт, - выступали против принятия сирийской помощи, утверждая, что это может вызвать чувство долга перед Дамаском и помешать адекватному американскому ответу на действия государства-спонсора терроризма".81 Президент Буш, однако, не проявил особого интереса к такого рода "надлежащему ответу". Так, он дал указание Пентагону не планировать войну против Сирии в середине апреля 2003 года, когда Соединенные Штаты, казалось, только что одержали драматическую победу в Ираке и когда разговоры о нанесении удара по Сирии начали заполнять воздух.82 Он определенно не изменил своего мнения по этому вопросу в свете того, что произошло в Ираке после тех волнительных дней. Президент также не спешит реализовать Закон о подотчетности Сирии, как он обещал, когда подписывал его, к большому раздражению сторонников жесткой позиции Израиля в Соединенных Штатах. К весне 2004 года конгрессмен Энгель и некоторые его коллеги были настолько разочарованы тем, что Буш тянет время, что пригрозили представить новую, более жесткую версию закона.83

Вопреки утверждениям Ольмерта, за последние несколько лет в СМИ даже появлялись разрозненные сообщения о том, что администрация Буша могла бы положительно отреагировать, если бы Израиль принял предложение Асада возобновить мирные переговоры. Зеев Шифф, например, писал в декабре 2003 года, что "по мнению американских источников, знакомых с ходом мыслей в администрации, она положительно отреагировала бы на принятие Израилем предложения Асада". Соединенные Штаты в принципе не искать военной конфронтации с Дамаском и готовы позволить Асаду выйти на позитивный путь".84 Месяц спустя Алуф Бенн написал в Ha'aretz, что "высокопоставленные американские чиновники" сообщили израильтянам, что Соединенные Штаты "не будут возражать, если Израиль решит принять предложение президента Сирии Башара Асада о возобновлении переговоров". Бенн, однако, отметил, что "Израиль получил противоречивые советы от чиновников администрации более низкого уровня".85 Были и другие сообщения о том, что Вашингтон был против переговоров Израиля с Сирией.86 Вывод администрации Буша трудно определить из-за продолжающегося перетягивания каната между политиками по поводу того, как лучше вести себя с Дамаском, и признания конкурирующих интересов.

Хотя Буш не предпринимал серьезных мер по свержению Асада, лобби подтолкнуло его к более конфронтационной линии в отношении Сирии, чем он, вероятно, принял бы самостоятельно.87 Президент и его ключевые советники постоянно используют жесткую риторику или завуалированные угрозы, когда говорят о Дамаске, и неоднократно обвиняли Сирию в поддержке повстанцев в Ираке. Они также не преминули обвинить Сирию в любой неприятности в Ливане, и Буш не сделал ни одной попытки наладить прагматичные отношения с Сирией или примириться с ней. Неоконсерваторы внутри и вне администрации продолжают призывать к применению военной силы против режима Асада. Такие призывы были особенно очевидны во время войны в Ливане летом 2006 года.88 Мейрав Вурмсер, возглавляющая Центр ближневосточной политики в Гудзоновском институте, после войны отметила, что среди ее коллег-неоконсерваторов было много злобы на Израиль "из-за того, что Израиль не воевал против сирийцев. Вместо того чтобы Израиль воевал против "Хизбаллы", многие представители американской администрации считают, что Израиль должен был воевать против настоящего врага, которым является Сирия, а не "Хизбалла"".89

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

К сожалению, конфронтационный подход Вашингтона к Дамаску не принес Соединенным Штатам ничего, кроме негативных последствий, а также подорвал долгосрочные интересы Израиля. Начнем с того, что Сирия перестала снабжать Вашингтон разведывательной информацией об "Аль-Каиде".90 Асад мало что сделал для того, чтобы помочь Соединенным Штатам свернуть повстанческое движение в Ираке, и, возможно, пытается защитить свое собственное положение, способствуя его продолжению.91 В конце концов, если Соединенные Штаты увязнут в Багдаде, то вероятность того, что они смогут свободно действовать в Сирии, уменьшится. Дамаск также продолжает поддерживать "Хезболлу" в Ливане и сформировал негласный союз с Ираном, что затрудняет поддержание мира в Ливане и препятствует Ирану в создании ядерного оружия. Хотя эти события не сулят ничего хорошего Соединенным Штатам, сторонники жесткой линии в лобби остаются приверженцами политики конфронтации и быстро критикуют любого, кто предлагает иной курс.

Однако после провала Израиля в Ливане прошлым летом и особенно учитывая катастрофическую ситуацию, в которой оказались Соединенные Штаты в Ираке, на президента Буша оказывается значительное давление с целью заставить его протянуть оливковую ветвь Сирии.92 Есть надежда, что Дамаск поможет стабилизировать ситуацию в Ираке, позволит вывести американские войска и установить там некое подобие порядка. Кроме того, возможно, удастся оторвать Сирию от союза с Ираном и ослабить при этом "Хезболлу". Как уже отмечалось, ряд сенаторов и представителей, включая спикера Палаты представителей Нэнси Пелоси, бросили вызов администрации Буша и отправились в Дамаск, чтобы встретиться с президентом Асадом. Их цель - улучшить отношения между Сирией и Соединенными Штатами, как рекомендовала двухпартийная Группа по изучению Ирака, что облегчит решение ряда вопросов региональной безопасности.

Но израильские лидеры, которые, похоже, намерены удержать Голанские высоты, не заинтересованы в том, чтобы Соединенные Штаты установили отношения сотрудничества с Сирией.93 Наиболее влиятельные группы в лобби разделяют точку зрения Израиля, и они упорно и пока успешно работают над тем, чтобы удержать администрацию Буша от установления более тесных отношений сотрудничества с режимом Асада. В результате Соединенные Штаты продолжают проводить стратегически глупую политику в отношении Сирии и, по всей вероятности, будут продолжать ее до тех пор, пока в Израиле не появится премьер-министр, подобный Ицхаку Рабину, который понимал, что обмен Голанских высот на мир с Сирией приведет к тому, что Израиль окажется в значительно лучшем стратегическом положении.

История здесь проста: если бы не влияние лобби, не было бы Закона о подотчетности Сирии, а политика США в отношении Дамаска в большей степени соответствовала бы американским национальным интересам. Можно добавить, что иная политика США вполне могла бы привести к заключению сирийско-израильского мирного договора, который бы еще больше укрепил легитимность и региональное превосходство Израиля и уменьшил международную поддержку его самых решительных, непокорных и жестоких врагов: ХАМАС, "Хезболлы" и "Исламского джихада".

Ошибочный подход Америки к Сирии - не единственный случай, когда лобби настаивает на контрпродуктивной политике конфронтации в ущерб как Соединенным Штатам, так и Израилю. Примерно то же самое можно наблюдать в недавней политике США в отношении Ирана, о которой пойдет речь в следующей главе.

10

.

ИРАН ПОД ПРИЦЕЛОМ

Соединенные Штаты и Иран поддерживают враждебные отношения с тех пор, как в результате революции 1979 года была создана Исламская Республика. Учитывая прошлое вмешательство США в дела Ирана - в первую очередь переворот 1953 года, вернувший к власти Мохаммада Реза-шаха Пехлеви, - и поддержку новым режимом различных радикальных группировок, неудивительно, что два государства по-прежнему относятся друг к другу с подозрением и лишь изредка вступают в ограниченное сотрудничество.

Иран представляет собой более серьезный стратегический вызов для США и Израиля, чем Сирия. И Дамаск, и Тегеран поддерживают "Хезболлу", ХАМАС и "Исламский джихад", и оба являются врагами "Аль-Каиды". У каждого из них есть химическое оружие и, возможно, биологическое, хотя доказательства последнего неубедительны. Но между Ираном и Сирией есть три фундаментальных различия.

Во-первых, Иран стремится освоить полный ядерный топливный цикл, что позволит ему создать ядерное оружие, если он того пожелает. Он также разрабатывает ракеты, способные доставить ядерные боеголовки против своих соседей, включая Израиль.1 Именно поэтому израильтяне часто называют Иран "экзистенциальной" угрозой. Иран не сможет в ближайшее время поразить американскую родину ядерными ракетами, но любое оружие, которое он может разработать, может быть использовано против американских войск, размещенных на Ближнем Востоке, или против европейских стран.

Во-вторых, некоторые иранские лидеры, и особенно нынешний президент Махмуд Ахмадинежад, сделали глубоко тревожные заявления, ставящие под сомнение как факт Холокоста, так и право Израиля на существование. Хотя призыв Ахмадинежада к Израилю "исчезнуть со страниц времени" (или быть "стертым со страниц истории") часто неправильно переводят как призыв к физическому уничтожению Израиля (то есть "стереть Израиль с карты"), это все равно было возмутительное утверждение, которое должно было глубоко обеспокоить израильтян и многих других людей.2 Спонсорство Ираном конференции по Холокосту в декабре 2006 года, на которой выступили известные отрицатели Холокоста и другие дискредитировавшие себя экстремисты, лишь усилило опасения мировой общественности относительно намерений Ирана.

В-третьих, Иран является самым могущественным исламским государством в Персидском заливе и имеет потенциал для доминирования в этом богатом нефтью регионе.3 Это особенно верно в свете того, что произошло с Ираком после вторжения Америки в марте 2003 года. Ирак был главным соперником Ирана в регионе, но сейчас это разделенное и разрушенное общество, которое не в состоянии противостоять Ирану. Иран имеет связи с несколькими доминирующими шиитскими фракциями в Ираке, что дает ему гораздо больше влияния на развитие Ирака, чем когда в Багдаде правил Саддам Хусейн. Этот резкий сдвиг в региональном балансе сил объясняет, почему некоторые считают, что "Иран выглядит победителем в иракской войне".4 Конечно, преимущество Ирана над соседями станет еще более ощутимым, если он обзаведется ядерным арсеналом.

Растущая мощь Ирана не устраивает Соединенные Штаты, которые уже давно стремятся не допустить установления гегемонии какой-либо одной страны в Персидском заливе. Этот базовый принцип объясняет, почему администрация Рейгана поддержала Саддама в 1980-х годах, когда казалось, что Иран может победить Ирак в их кровопролитной войне. У Соединенных Штатов также есть серьезные стимулы для того, чтобы не допустить получения Ираном ядерного оружия. Израиль также не хочет, чтобы Иран доминировал в Персидском заливе, поскольку региональная держава такого рода может представлять собой долгосрочную стратегическую угрозу. Перспектива создания ядерного Ирана вызывает еще большую тревогу у израильских лидеров, которые склонны рассматривать ее как самый кошмарный сценарий.

Но Израиль - не единственная ближневосточная страна, которую сейчас беспокоит Иран. Многие арабские соседи Ирана также обеспокоены его ядерными амбициями, а также растущим влиянием в регионе. Они опасаются, что особенно могущественный Иран может однажды попытаться принудить их или даже вторгнуться в их страну, как Саддам вторгся в Кувейт в августе 1990 года. Они также с некоторым подозрением относятся к Ирану, потому что это персидское, а не арабское государство, и потому что их волнует баланс сил в исламе между шиитами и суннитами. Ираном управляют глубоко верующие шииты, что настораживает лидеров государств с преобладанием суннитов, таких как Саудовская Аравия, Кувейт и Объединенные Арабские Эмираты, которые видят, как растет влияние шиитов в арабском мире. Впервые шииты управляют Ираком, а шиитская организация "Хезболла" приобрела большее влияние в Ливане после войны с Израилем в 2006 году. Что еще хуже, Тегеран имеет тесные связи с некоторыми иракскими лидерами и давно поддерживает "Хезболлу".

Соединенные Штаты, Израиль и арабские соседи Ирана, включая многих союзников Америки по Персидскому заливу, заинтересованы в том, чтобы Иран не был ядерным и не превратился в регионального гегемона. Вашингтон был бы готов сдерживать Иран, даже если бы Израиль не существовал, чтобы не допустить завоевания или подчинения Тегераном других стран Персидского залива. Безусловная поддержка со стороны арабского мира облегчит Соединенным Штатам сохранение баланса сил в Персидском заливе, а для получения такой поддержки необходима эффективная стратегия.

В течение последних пятнадцати лет Израиль и лобби подталкивали Соединенные Штаты к проведению стратегически неразумной политики в отношении Ирана. В частности, именно они сегодня стоят за всеми разговорами в администрации Буша и на Капитолийском холме о применении военной силы для уничтожения ядерных объектов Ирана. К сожалению, подобная риторика усложняет, а не облегчает задачу остановить Иран от ядерного удара. В 1990-е годы Израиль и его американские сторонники побуждали администрацию Клинтона проводить конфронтационную политику в отношении Ирана, хотя Иран был заинтересован в улучшении отношений между двумя странами. Эта же модель поведения проявилась и в первые годы правления администрации Буша, а также в декабре 2006 года, когда Израиль и лобби предприняли согласованные усилия, чтобы подорвать рекомендацию Исследовательской группы по Ираку о том, чтобы президент Буш провел переговоры с Ираном. Если бы не лобби, Соединенные Штаты почти наверняка проводили бы иную и более эффективную политику в отношении Ирана.

Усилия США по урегулированию ситуации с Ираном еще больше подрываются репрессивной политикой Израиля на оккупированных территориях, что затрудняет сотрудничество с арабскими странами. Действительно, одной из главных причин, по которой госсекретарь Кондолиза Райс в конце 2006 года наконец-то начала продвигать арабо-израильский мирный процесс, стало упорство Саудовской Аравии, настаивавшей на том, что она не сможет выработать эффективную иранскую политику с Вашингтоном, пока в арабском мире так много гнева по отношению к США из-за палестинского вопроса. Как говорится в главе 7, усилия Райс, скорее всего, не увенчаются успехом, поскольку нынешние лидеры Израиля не хотят создавать жизнеспособное палестинское государство, а лобби сделает так, что президенту Бушу или любому другому президенту будет очень трудно заставить Израиль изменить свой подход к этому вопросу. Короче говоря, во многом благодаря Израилю и его американским сторонникам Соединенные Штаты с начала 1990-х годов проводят контрпродуктивную политику в отношении Ирана и испытывают трудности с получением поддержки со стороны государств, у которых есть свои причины помогать Вашингтону в решении иранских проблем и которые в противном случае были бы склонны это делать.

КОНФРОНТАЦИЯ ИЛИ ПРИМИРЕНИЕ?

Соединенные Штаты поддерживали прекрасные отношения с Ираном с 1953 по 1979 год, когда поддерживаемый американцами шах был свергнут, а к власти пришел аятолла Хомейни и его исламская теократия. С тех пор отношения между двумя странами были почти полностью враждебными. Израиль также находится во враждебных отношениях с Тегераном со времен свержения шаха. Однако в 1980-е годы ни Соединенным Штатам, ни Израилю Иран серьезно не угрожал, главным образом потому, что был вовлечен в длительную войну с Ираком, которая прижала его к земле и истощила его силы. Чтобы сохранить региональный баланс сил, Соединенные Штаты просто должны были сделать так, чтобы война закончилась патовой ситуацией. Для достижения этой цели они помогли войскам Саддама Хусейна ошеломить иранскую армию на поле боя. Иран был истощен, когда война закончилась в 1988 году, и не мог создавать проблемы в регионе по крайней мере в течение нескольких лет. Кроме того, ядерная программа Ирана была отложена на второй план в 1980-е годы, возможно, из-за войны.

Восприятие Израилем иранской угрозы кардинально изменилось в начале 1990-х годов, когда стали накапливаться доказательства ядерных амбиций Тегерана. В 1993 году израильские лидеры начали предупреждать Вашингтон, что Иран представляет серьезную угрозу не только для Израиля, но и для Соединенных Штатов. С тех пор тревожная и агрессивная риторика не ослабевает, в основном потому, что Иран продолжает двигаться вперед на ядерном фронте. Сегодня многие эксперты считают, что иранцы в конце концов создадут ядерное оружие, если не предпринять ничего, чтобы свергнуть клерикальный режим, изменить его амбиции или лишить его такой возможности. Лобби последовало примеру Израиля и повторило его предупреждения об опасности превращения Ирана в ядерную державу.

Израиль и лобби также обеспокоены тем, что Иран поддерживает "Хезболлу", одобряет палестинское дело и отказывается признать право Израиля на существование. Нет нужды говорить, что заявления, подобные заявлениям президента Ахмадинежада, усиливают эти опасения. Израиль и его сторонники склонны видеть в политике Ирана отражение глубокой идеологической антипатии к еврейскому государству, но правильнее рассматривать ее как тактические меры, направленные на улучшение общего положения Ирана в регионе. В частности, поддержка палестинского дела (и помощь таким группам, как "Хезболла") завоевывает симпатии в арабском мире и помогает предотвратить создание арабского альянса против персидского Ирана. Как убедительно показывает эксперт по Ирану Трита Парси, приверженность Ирана "Хезболле" и палестинцам с течением времени значительно менялась, обычно в зависимости от общей угрозы. Отношения между клерикальным режимом в Иране и светской ООП, в основном , не были теплыми в 1980-е годы, и Иран начал поддерживать жесткие палестинские группы, такие как "Исламский джихад", только после исключения этой организации из Мадридской конференции 1991 года и начала мирного процесса в Осло. Эти события заставили Тегеран сопротивляться тому, что он правильно расценил как широкие усилия США по его изоляции и лишению его значительной региональной роли, и он сделал это, поддержав экстремистские группы, которые также выступали против Осло. Как позже вспоминал Мартин Индик, сыгравший ключевую роль в выработке политики США в то время, у Ирана "был стимул обмануть нас в мирном процессе, чтобы победить нашу политику сдерживания и изоляции. Поэтому они нацелились на мирный процесс".5

Существует две широкие альтернативы решения проблемы ядерной программы Ирана и его региональных амбиций. Один подход, которому отдают предпочтение израильское правительство и его основные американские сторонники, исходит из убеждения, что Иран невозможно сдержать, как только он приобретет ядерное оружие. Эта точка зрения предполагает, что Тегеран, скорее всего, применит свое ядерное оружие против Израиля, поскольку иранские лидеры с их апокалиптическим видением истории не будут опасаться ответных действий Израиля.6 Они могут передать ядерное оружие террористам или использовать его против самих Соединенных Штатов, даже если это повлечет за собой автоматическое и массированное возмездие. Поэтому нельзя допустить, чтобы Иран обзавелся ядерным арсеналом. Израиль хотел бы, чтобы Вашингтон решил эту проблему, но израильские лидеры не исключают, что Армия обороны Израиля может попытаться выполнить эту работу, если американцы струсят.

Этот подход также предполагает, что примирительная дипломатия и позитивные стимулы не убедят Иран отказаться от своей ядерной программы. Конкретно это означает, что Соединенные Штаты должны будут ввести санкции против Ирана и, возможно, даже начать превентивную войну, если он продолжит идти по ядерному пути. Чтобы облегчить серьезное давление на Иран, израильтяне и лобби хотят, чтобы Соединенные Штаты сохранили значительное американское военное присутствие на Ближнем Востоке, в отличие от американской стратегии до 1990 года, которая заключалась в том, чтобы действовать как офшорный балансир и держать свои военные силы за горизонтом.

На протяжении последних пятнадцати лет эта конфронтационная формула борьбы с ядерной программой Ирана соперничала со второй стратегией, более соответствующей американским национальным интересам. Этот альтернативный подход утверждает, что, хотя для Соединенных Штатов было бы лучше, если бы Иран не приобрел ядерное оружие, есть все основания полагать, что ядерный Иран можно будет сдержать и удержать, подобно тому как сдерживали Советский Союз во время холодной войны.7 Он также утверждает, что лучший способ остановить Иран от создания ядерного оружия - это дипломатическое взаимодействие с ним и попытка нормализовать его отношения с Соединенными Штатами. Эта стратегия требует исключения угрозы превентивной войны, поскольку угроза смены режима в Иране просто дает его лидерам еще больше оснований для того, чтобы иметь собственные ядерные средства сдерживания. Иранцы, как и американцы и израильтяне, признают, что ядерное оружие - это лучшая защита для государства, которое находится в списке целей другого государства. Как пишет эксперт по Ирану Рэй Такейх из Совета по международным отношениям, "ядерные расчеты Ирана проистекают не из иррациональной идеологии, а скорее из разумной попытки создать жизнеспособный потенциал сдерживания против развивающегося спектра угроз... Руководство Ирана явно видит себя на прицеле у Вашингтона, и именно это восприятие является движущей силой его ускоренной ядерной программы".8

Доводы в пользу участия в войне подкрепляются тем, что превентивная война выглядит очень непривлекательной альтернативой. Даже если Соединенным Штатам удастся уничтожить ядерные объекты Ирана, Тегеран почти наверняка восстановит их, и на этот раз иранцы приложат еще больше усилий, чтобы рассредоточить, спрятать и укрепить их против нападения.9 Кроме того, если Вашингтон нанесет превентивный удар по Ирану, Тегеран будет вынужден принять ответные меры везде и всегда, где только сможет, в том числе начать поставки нефти в Персидский залив и использовать свое значительное влияние, чтобы ухудшить положение Соединенных Штатов в Ираке. Кроме того, Иран, скорее всего, установит более тесные связи с Китаем и Россией, что не в интересах Америки. Напротив, если бы Соединенные Штаты устранили угрозу войны и привлекли к сотрудничеству Иран, Тегеран был бы более склонен помочь Вашингтону справиться с Аль-Каидой, сдержать войну в Ираке и стабилизировать ситуацию в Афганистане. Он также с меньшей вероятностью пойдет на союз с Китаем и Россией.10

Учитывая историю ядовитых отношений между Америкой и Ираном, нет никакой гарантии, что взаимодействие приведет к "большой сделке", которая остановит ядерную программу Ирана. В конце концов, вероятность того, что Израиль откажется от своего ядерного оружия, невелика, а иранские лидеры могут посчитать, что если у Израиля есть средства ядерного сдерживания, то и у Ирана они должны быть. Тем не менее такой подход с большей вероятностью сработает, чем угроза превентивной войны, а в случае неудачи Соединенные Штаты всегда смогут прибегнуть к методу сдерживания.

Можно было бы ожидать, что к этому времени Соединенные Штаты примут какую-то вариацию стратегии вовлечения, особенно учитывая, что полтора десятилетия конфронтации не принесли плодов. Вовлечение пользуется значительной поддержкой в ЦРУ, Госдепартаменте и даже в вооруженных силах США, которые не проявляют особого энтузиазма в отношении бомбардировок ядерных объектов Ирана. Лондонская газета Sunday Times сообщила в конце февраля 2007 года, что "некоторые из самых высокопоставленных американских военачальников готовы уйти в отставку, если Белый дом отдаст приказ о нанесении военного удара по Ирану, как утверждают высокопоставленные источники в оборонных и разведывательных кругах".11 На самом деле, Иран неоднократно сигнализировал о своей заинтересованности в сотрудничестве: за последние пятнадцать лет его лидеры неоднократно обращались к Соединенным Штатам в надежде улучшить отношения между двумя странами. Примечательно, что Иран даже предложил выставить свою ядерную программу на переговоры и предложил выработать modus vivendi с Израилем.

Однако, несмотря на эти многообещающие возможности, Израиль и лобби работали сверхурочно, чтобы помешать администрации Клинтона и Буша начать взаимодействие с Ираном, и они одерживали верх почти на каждом шагу. К сожалению, но предсказуемо, этот жесткий подход не сработал, как было заявлено, и Соединенные Штаты оказались в худшем положении, чем если бы они придерживались стратегии взаимодействия. В ответ на эту провальную стратегию в Вашингтоне и за его пределами все чаще раздаются голоса, призывающие к новому открытию в отношении Ирана. Неудивительно, что Израиль и лобби борются за то, чтобы Соединенные Штаты не изменили свой курс и не пошли на сближение с Тегераном. Вместо этого они продолжают продвигать все более конфронтационную и контрпродуктивную политику.

АДМИНИСТРАЦИЯ КЛИНТОНА И ДВОЙНОЕ СДЕРЖИВАНИЕ

В начале 1993 года, как раз когда к власти пришла администрация Клинтона, премьер-министр Израиля Ицхак Рабин и его министр иностранных дел Шимон Перес начали заявлять, что Иран представляет собой растущую угрозу как для Израиля, так и для Соединенных Штатов. Израильские лидеры представляли Иран как опасного противника отчасти потому, что видели в нем способ укрепления более тесных отношений между Иерусалимом и Вашингтоном теперь, когда советская угроза исчезла. Была надежда, что Соединенные Штаты будут рассматривать Израиль как оплот против иранского экспансионизма, подобно тому, как Израиль рассматривался как оплот против советского влияния на Ближнем Востоке. Израиль также был вполне обоснованно обеспокоен возобновлением интереса Ирана к разработке сложной ядерной программы.12 В середине марта 1993 года газета "Вашингтон пост" сообщила, что "во всем израильском политическом спектре существует убеждение, что американское общественное мнение и политические лидеры должны быть еще больше убеждены в срочной необходимости сдерживания Ирана, и что Соединенные Штаты являются единственной мировой державой, способной сделать это".13

Администрация Клинтона ответила на уговоры Израиля, приняв политику двойного сдерживания, о чем мы уже говорили. Эта политика не только была впервые озвучена в Вашингтонском институте ближневосточной политики Мартином Индиком, но и Роберт Пеллетро, в то время помощник госсекретаря по ближневосточным делам, сказал Трите Парси, что эта политика была, по сути, копией израильского предложения .14 Кеннет Поллак из Центра Сабана в Брукингсе также отмечает, что "Иерусалим был одним из немногих мест на Земле, где двойное сдерживание не было регулярно неправильно понято".15 Новая политика призывала Соединенные Штаты отказаться от традиционной стратегии балансирования в Персидском заливе и вместо этого разместить значительное количество войск в Кувейте и Саудовской Аравии с целью сдерживания как Ирана, так и Ирака. На самом деле эта политика была направлена не только на сдерживание Ирана, но и на то, чтобы вызвать "драматические изменения в поведении Ирана". Среди ее целей было заставить Иран прекратить поддержку террористов и отказаться от своей ядерной программы.16

Несмотря на озабоченность Израиля, в начале 1990-х годов у Соединенных Штатов не было веских причин для проведения жесткой политики в отношении Ирана. Скорее наоборот. Акбар Хашеми Рафсанджани, ставший президентом Ирана в 1989 году, был настроен на улучшение отношений с Вашингтоном, а Иран, недавно переживший разрушительную войну с Ираком, вряд ли представлял военную угрозу для Соединенных Штатов. В начале 1990-х годов американских лидеров гораздо больше беспокоил Саддам Хусейн, против которого Соединенные Штаты только что вели войну.17 Кроме того, в 1993 году ядерная программа Ирана только начинала разворачиваться. Мало кто в Вашингтоне призывал к более жесткой политике в отношении Ирана до того, как Израиль начал требовать проведения более конфронтационной политики, а двойное сдерживание подверглось широкой критике, когда о нем только объявили.18

К середине 1990-х годов росло недовольство двойным сдерживанием, поскольку оно вынуждало Соединенные Штаты поддерживать враждебные отношения с двумя странами, которые сильно недолюбливали друг друга, и оставляло Вашингтон практически в одиночестве решать сложную задачу по удержанию их в узде. Вследствие этого в Соединенных Штатах стало нарастать давление, заставляющее задуматься о привлечении Ирана к сотрудничеству, а не о противостоянии с ним.19 В то же время в Израиле на Рабина оказывалось давление, чтобы заставить администрацию Клинтона ужесточить политику.20 Критики Рабина считали, что двойное сдерживание не имеет реальных зубов, поскольку оно мало что сделало, чтобы остановить значительный экономический обмен между Ираном и Соединенными Штатами. Израиль и лобби, особенно Американо-израильский комитет по связям с общественностью, мобилизовали свои усилия, чтобы сохранить двойное сдерживание и закрыть лазейки, позволявшие американским компаниям торговать и инвестировать в Иран. В середине 1994 года, сообщает Парси, "по указанию израильского правительства AIPAC подготовил и распространил в Вашингтоне 74-страничный документ, в котором утверждалось, что Иран представляет угрозу не только для Израиля, но и для Соединенных Штатов и Запада".21 По словам Поллака, "правые, AIPAC, израильтяне - все кричали о новых санкциях [против Ирана]".22 Администрация Клинтона была готова пойти на это, в основном потому, что она уделяла основное внимание процессу заключения мира в Осло и хотела быть уверена, что Израиль чувствует себя в безопасности и что Иран, потенциальный разрушитель, не сорвет этот процесс.

AIPAC изложила свой основной план действий в апреле 1995 года, когда выпустила доклад под названием "Всеобъемлющие санкции США против Ирана: План действий".23 Однако к тому моменту уже предпринимались шаги по затягиванию экономической петли на шее Ирана. Сенатор Альфонс Д'Амато (R-NY) - по словам Поллака, при "некоторой помощи израильтян" - в январе 1995 года представил законопроект о прекращении всех экономических связей между Соединенными Штатами и Ираном.24 Администрация Клинтона сначала выступила против этого закона, и он застопорился в Конгрессе.

Но уже через два месяца лоббисты добились первого успеха, когда Иран выбрал американскую нефтяную компанию Conoco для разработки нефтяных месторождений Сирри.25 Иран намеренно выбрал Conoco вместо нескольких других иностранных претендентов, чтобы продемонстрировать свою заинтересованность в улучшении отношений с Соединенными Штатами. Но эта дружеская увертюра ни к чему не привела, потому что 14 марта Клинтон закрыл сделку. Днем позже он издал указ, запрещающий американским компаниям помогать Ирану в разработке нефтяных месторождений. Позднее Клинтон говорил, что "одним из самых эффективных противников" сделки с Conoco был Эдгар Бронфман-старший, влиятельный бывший глава Всемирного еврейского конгресса.26 AIPAC также сыграл ключевую роль в срыве этой сделки.27

6 мая президент издал второй указ, запрещающий любую торговлю и финансовые инвестиции с Ираном, который он назвал "необычной и чрезвычайной угрозой национальной безопасности, внешней политике и экономике Соединенных Штатов".28 Клинтон фактически объявил о том, что собирается предпринять этот шаг, неделей ранее, выступая перед Всемирным еврейским конгрессом.29 Его решение отменить сделку с Conoco и издать эти два исполнительных распоряжения, отмечает Поллак, было "главной демонстрацией нашей поддержки Израиля".30 По иронии судьбы, хотя Израиль стоял за американским решением разорвать экономические связи с Ираном, Израиль не принял никаких законов, запрещающих израильско-иранскую торговлю, и израильтяне продолжали покупать иранские товары через третьих лиц.31

Но этих исполнительных распоряжений лобби было недостаточно, поскольку исполнительные распоряжения можно было быстро отменить, если Клинтон передумает. А. М. Розенталь, убежденный защитник Израиля, высказал эту мысль в колонке New York Times, в которой он критиковал сделку с Conoco: "Единственная проблема [с исполнительными приказами] заключается в том, что то, что президент дает, он может отменить".32 В ответ на эту потенциальную проблему Трита Парси сообщает, что "по собственной инициативе AIPAC пересмотрела" законопроект, внесенный сенатором Д'Амато в январе 1995 года, "и убедила нью-йоркского сенатора вновь внести его в 1996 году - с предложенными AIPAC изменениями".33 Новый законопроект, который в итоге превратился в Закон о санкциях против Ирана и Ливии, налагал санкции на любые иностранные компании, инвестирующие более 40 миллионов долларов в разработку нефтяных ресурсов в Иране или Ливии. Хотя предложенный законопроект привел в ярость европейских союзников Америки, Палата представителей приняла его 19 июня 1996 года со счетом 415:0, а Сенат единогласно принял его месяц спустя. Клинтон подписал законопроект 5 августа, несмотря на то, что в администрации существовала значительная оппозиция новому законодательству. Кеннет Поллак пишет, что "большая часть исполнительной власти ненавидела законопроект Д'Амато. На самом деле, для многих "ненавидел" было слишком мягким словом". Однако "многие советники президента Клинтона по внутренней политике считали, что было бы просто глупо, если бы Белый дом не поддержал этот законопроект".34

Поскольку через три месяца Клинтону предстояло переизбираться, они, вероятно, были правы. Как отметил в то время Зеев Шифф, военный корреспондент Ha'aretz, "Израиль - всего лишь крошечный элемент в большой схеме, но не стоит делать вывод, что он не может повлиять на тех, кто находится в поясе".35 Аналогичным образом Джеймс Шлезингер, занимавший ряд постов в кабинете министров в различных администрациях, заметил по поводу этих санкций: "Вряд ли можно переоценить влияние сторонников Израиля на нашу политику на Ближнем Востоке".36

Эпизод с Conoco ставит под сомнение часто повторяемое утверждение о том, что "нефтяное лобби" - это настоящая скрытая рука, стоящая за ближневосточной политикой США. В данном случае американская нефтяная компания хотела иметь дело с Ираном, а Иран хотел вести с ней бизнес. Нефтяная промышленность выступала против отмены сделки с Conoco, а также против принятия закона о введении санкций против Ирана.37 Как отмечалось в главе 4, Дик Чейни, видный сторонник противостояния Ирану сегодня, публично выступал против американской программы санкций, когда был президентом нефтесервисной компании Halliburton в 1990-х годах. Но нефтяные интересы были продавлены AIPAC при принятии любого решения. Эти результаты служат еще одним доказательством того, насколько малое влияние имеют нефтяные компании на ближневосточную политику США по сравнению с Израилем и лобби.

Американская позиция продолжала ужесточаться, несмотря на появление новых возможностей для взаимодействия. 23 мая 1997 года президентом Ирана был избран Мохаммад Хатами. Он с еще большим энтузиазмом, чем его предшественник, взялся за улучшение отношений с Западом и, в частности, с США. Он делал примирительные заявления в своей инаугурационной речи 4 августа и на своей первой пресс-конференции 14 декабря. Самое важное, что в продолжительном интервью CNN 7 января 1998 года он выразил свое уважение к "великому американскому народу" и "его великой цивилизации". Он также дал понять, что Иран не ставит своей целью "уничтожить или подорвать американское правительство " и что он сожалеет о печально известном захвате американского посольства в 1979 году. Признавая существующую враждебность между Тегераном и Вашингтоном, он призвал "дать трещину в этой стене недоверия, чтобы подготовиться к переменам и создать возможность для изучения новой ситуации".38

Кроме того, Хатами не исключил возможности создания израильского государства в исторической Палестине и заявил, что "терроризм должен быть осужден во всех его формах и проявлениях". Он также осудил терроризм против израильтян, отметив при этом, что "поддержка народов, которые борются за освобождение своей земли, не является, на мой взгляд, поддержкой терроризма". Несмотря на эту оговорку, высказывания Хатами все же стали заметным сдвигом в позиции Ирана, и вскоре другие иранские представители повторили готовность Ирана принять Израиль, если он достигнет соглашения с палестинцами.39

После примирительных комментариев Хатами администрация Клинтона - после консультаций с Израилем и ключевыми фигурами в Конгрессе - сделала ряд небольших жестов, направленных на улучшение отношений между Ираном и Соединенными Штатами.40 Клинтон и госсекретарь Мадлен Олбрайт выступили с сожалениями по поводу прошлого поведения Запада, а Соединенные Штаты ослабили визовые ограничения на поездки между двумя странами. Даже Мартин Индик, архитектор двойного сдерживания, который в то время занимал пост посла США в Израиле, заявил журналистам, что "Соединенные Штаты неоднократно давали понять, что мы не имеем ничего против исламского правительства в Иране... Мы готовы к диалогу".41 Однако коммерческие ограничения остались в силе, и двойное сдерживание продолжалось до конца второго срока Клинтона. Эта неспособность изменить курс отчасти объяснялась тем, что внутри Ирана были сторонники жесткой линии, которые решительно выступали против планов Хатами по налаживанию отношений с "великим сатаной".42 Однако Израиль и его сторонники в Соединенных Штатах также сыграли важную роль в препятствовании американо-иранскому сближению.

Прежде всего, лобби в значительной степени отвечало за разработку и поддержание политики двойного сдерживания в годы, предшествовавшие приходу Хатами к власти в 1997 году. Эта политика, конечно же, способствовала ухудшению отношений между Тегераном и Вашингтоном, что, в свою очередь, усилило политическое влияние иранских политиков, выступавших против нового и более умеренного лидера Ирана. Более того, как только в середине декабря 1997 года стало ясно, что Хатами призывает к улучшению отношений с Америкой, израильские чиновники принялись препятствовать его инициативе. Газета Ha'aretz сообщила, что "Израиль выразил свою обеспокоенность Вашингтону сообщениями о предстоящем изменении политики США в отношении Ирана", добавив, что премьер-министр Нетаньяху "попросил AIPAC ... энергично действовать в Конгрессе, чтобы предотвратить такое изменение политики".43

AIPAC выполнил просьбу Нетаньяху. По словам Гэри Сика, одного из ведущих американских экспертов по Ирану , "постепенное улучшение американо-иранских отношений после избрания Хатами не нашло отражения в позициях AIPAC. Фактически, к началу 1999 года только AIPAC, иранские монархисты в изгнании и террористическая организация "Моджахеддин-э Хальк" продолжали упорно настаивать на том, что в Иране мало что изменилось или вообще ничего не изменилось".44 Даже после того, как весной 2000 года посол Израиля в США заявил, что Клинтон вполне мог бы разрешить экспорт в Иран некоторых продуктов питания и медикаментов, AIPAC все равно проводил кампанию против этого закона. AIPAC не выступила против решения Клинтона снять запрет на импорт икры, персидских ковров и фисташек из Ирана, но Антидиффамационная лига и Конференция президентов крупнейших американских еврейских организаций выступили против.45 В конечном итоге Клинтон добился своего в обоих случаях, главным образом потому, что каждый из них касался небольших объемов торговли и не вызывал особых споров. Но Соединенные Штаты не приложили серьезных усилий, чтобы ухватиться за руку, которую Хатами протянул вначале.

В 1990-е годы Соединенным Штатам имело смысл взаимодействовать с Ираном и пытаться улучшить отношения между двумя странами. Двойное сдерживание, как заметил Брент Скоукрофт, "было безумной идеей".46 Израильские лидеры, однако, считали, что в интересах Израиля было помешать президенту Клинтону начать взаимодействие, даже если эта более агрессивная политика не отвечала национальным интересам Америки. Эфраим Снех, один из ведущих израильских "ястребов" по Ирану, выразил эту мысль лаконично: "Мы были против этого [диалога между Соединенными Штатами и Ираном]... потому что интересы США не совпадали с нашими".47 Лобби последовало примеру Израиля.

АДМИНИСТРАЦИЯ БУША И СМЕНА РЕЖИМА

Как уже говорилось в главе 8, теракты 11 сентября 2001 года заставили президента Буша отказаться от двойного сдерживания и приступить к реализации еще более амбициозной стратегии региональной трансформации. Теперь американские вооруженные силы будут использоваться для свержения враждебных режимов на всем Ближнем Востоке. С точки зрения Израиля, Иран идеально подходил для того, чтобы стать первой целью в списке целей администрации Буша. С начала 1990-х годов израильские лидеры склонны были представлять Иран как своего самого опасного врага, поскольку именно он с наибольшей вероятностью может получить ядерное оружие. Как заметил министр обороны Израиля Биньямин Бен-Элиэзер за год до войны в Ираке: "Ирак - это проблема... Но вы должны понимать, если вы спросите меня, что сегодня Иран более опасен, чем Ирак".48

Тем не менее к началу 2002 года Шарон и его лейтенанты поняли, что Соединенные Штаты намерены сначала противостоять Ираку, а после отстранения Саддама от власти заняться Ираном . Они не высказывали серьезных возражений против такого порядка действий, хотя постоянно напоминали администрации Буша, что она должна разобраться с Ираном, как только закончит работу в Багдаде. Шарон начал публично добиваться от США противостояния с Ираном в ноябре 2002 года в интервью лондонской газете Times.49 Назвав Иран "центром мирового террора" и стремящимся к приобретению ядерного оружия, он заявил, что администрация Буша должна наложить на Иран сильную руку "на следующий день после" завоевания Ирака.

В конце апреля 2003 года, после падения Багдада, газета Ha'aretz сообщила, что израильский посол в Вашингтоне теперь призывает к смене режима в Иране. Свержения Саддама, отметил он, было "недостаточно". По его словам, Америка "должна идти до конца. У нас все еще есть большие угрозы такого масштаба, исходящие из Сирии, из Ирана".50 Десять дней спустя газета "Нью-Йорк таймс" сообщила, что Вашингтон все больше обеспокоен ядерными амбициями Ирана и что "израильтяне настойчиво требуют, чтобы мы серьезно отнеслись к этой проблеме".51 Затем Шимон Перес опубликовал 25 июня в Wall Street Journal статью под заголовком "Мы должны объединиться, чтобы предотвратить ядерный взрыв аятоллы". Его описание иранской угрозы звучало точно так же, как и его предыдущее описание угрозы со стороны Саддама, включая даже ритуальную ссылку на уроки умиротворения в 1930-х годах. Ирану, подчеркнул он, необходимо недвусмысленно дать понять, что Соединенные Штаты и Израиль не потерпят, чтобы он стал ядерным.52

Неоконсерваторы также не теряли времени на то, чтобы доказать необходимость смены режима в Тегеране. В конце мая 2003 г. Интерпресс-служба сообщила, что "усилия неоконсерваторов по привлечению внимания США к "смене режима" в Иране стали гораздо более интенсивными с начала мая и уже принесли значительные плоды".53 В начале июня, по данным Forward, "неоконсерваторы внутри и вне администрации призывали к активным усилиям по содействию смене режима в Тегеране. В последние недели появились сообщения о возможных тайных действиях".54

Как обычно, появилось множество статей видных неоконсерваторов - по сути, тех же самых людей, которые помогли развязать войну в Ираке, - в которых они обосновывали необходимость нападения на Иран. Уильям Кристол написал в Weekly Standard 12 мая, что "освобождение Ирака было первой великой битвой за будущее Ближнего Востока... Но следующая великая битва - не военная, как мы надеемся, - будет за Иран".5555 Майкл Ледин, один из ведущих "ястребов" по Ирану, написал 4 апреля в National Review Online: "Времени на дипломатические "решения" больше нет. Нам придется иметь дело с хозяевами террора, здесь и сейчас. Иран, по крайней мере, предлагает нам возможность незабываемой победы, потому что иранский народ открыто ненавидит режим и будет с энтузиазмом бороться с ним, если только Соединенные Штаты поддержат их в их справедливой борьбе".56

Схожие взгляды высказывают также Дэниел Пайпс из Ближневосточного форума и Патрик Клоусон из WINEP, опубликовавшие 20 мая в газете Jerusalem Post статью под заголовком "Усилить давление на Иран". Они призвали администрацию Буша поддержать базирующуюся в Ираке группировку "Моджахеддин-э Хальк", которая стремится к свержению режима в Тегеране, но которую правительство США причислило к террористическим организациям. Лоуренс Каплан в New Republic от 9 июня утверждал, что Соединенным Штатам необходимо ужесточить отношения с Ираном в связи с его ядерными программами, которые, по его мнению, находятся на более позднем этапе, чем признает большинство американских политиков.57

6 мая Американский институт предпринимательства совместно с двумя другими произраильскими организациями - Фондом защиты демократий и Гудзоновским институтом - организовал однодневную конференцию, посвященную будущему Ирана.58 Среди выступавших были такие убежденные сторонники Израиля, как Бернард Льюис, сенатор Сэм Браунбэк, Ури Лубрани (старший советник ЦАХАЛа и бывший координатор израильского правительства по Южному Ливану), Моррис Амитай из Еврейского института по вопросам национальной безопасности (и бывший исполнительный директор AIPAC), Майкл Ледин, Руэл Марк Герехт из AEI и Мейрав Вурмсер из Хадсоновского института. Главным вопросом, вынесенным на обсуждение, был очевидный: "Какие шаги могут предпринять Соединенные Штаты для содействия демократизации и смене режима в Иране?". Ответ был предсказуем: каждый из выступавших призвал Соединенные Штаты сделать гораздо больше, чтобы свергнуть Исламскую Республику и заменить ее демократическим государством.

С этой целью лобби установило тесные отношения с Резой Пехлеви, сыном покойного шаха Ирана. Считается, что он лично встречался и с Шароном, и с Нетаньяху и имеет обширные контакты с произраильскими группами и отдельными лицами в Соединенных Штатах. Развивающиеся отношения во многом напоминают те, которые влиятельные группы в лобби ранее развивали с иракским изгнанником Ахмедом Чалаби. Похоже, не понимая, что Пехлеви (как и Чалаби) не имеет достаточной легитимности на родине, произраильские группы продвигают его дело. В ответ он дает понять, что если бы он пришел к власти в Иране, то позаботился бы о том, чтобы его страна поддерживала дружеские отношения с Израилем.59

19 мая 2003 года сенатор Сэм Браунбэк объявил, что планирует представить закон о финансировании оппозиционных групп и продвижении демократии в Иране. Так называемый закон о демократии в Иране был поддержан не только иранскими изгнанниками, но и AIPAC, JINSA и Коалицией за демократию в Иране, среди основателей которой были Моррис Амитай из JINSA и Майкл Ледин из AEI. Законопроект был представлен в Палате представителей Брэдом Шерманом (D-CA), еще одним преданным сторонником Израиля, и к концу июля он был принят обеими палатами Конгресса, хотя финансирование было исключено из окончательного варианта закона.60

Группы, поддерживающие этот законопроект, подчеркивают, что Иран представляет собой большую угрозу, поскольку поддерживает терроризм и близок к тому, чтобы стать ядерной державой. Но они также пытались обвинить Иран в некоторых других проблемах, с которыми столкнулись Соединенные Штаты после падения Багдада. Неоконсерваторы в Пентагоне предположили, что Иран укрывал некоторых боевиков "Аль-Каиды", которые атаковали американские и другие цели в Эр-Рияде, Саудовская Аравия, 12 мая 2003 года. Иранцы отвергли это обвинение, а ЦРУ и Госдепартамент отнеслись к обвинениям неоконсерваторов с большим скептицизмом.61 Неоконсерваторы также были одними из самых решительных сторонников утверждения о том, что Иран поддерживал нападения на американские войска в Ираке. Как писал Майкл Ледин в апреле 2004 года, "Ирак не может быть мирным и безопасным до тех пор, пока Тегеран переправляет через границу свои террористические кадры".62

Если Иран содействует ополченцам в Ираке, это вряд ли доказывает, что интересы США и Ирана непримиримы. Иран не является главным источником американских проблем в Ираке, и у США были бы там большие проблемы, даже если бы Иран ничего не делал. Не стоит удивляться и тому, что Иран действует подобным образом. В конце концов, самая могущественная страна мира вторглась в два соседних с Ираном государства, одновременно заявив, что Тегеран является частью "оси зла". Конгресс США принял закон, призывающий к смене режима в Иране, а администрация Буша финансирует иранские эмигрантские группы и неоднократно намекала, что может нанести Ирану военный удар. Разве любая страна, столкнувшаяся с подобной угрозой, не сделала бы все возможное, чтобы защитить себя, включая использование своего влияния на различные иракские группировки и, возможно, отправку им различных видов помощи? Если бы враждебная держава завоевала Канаду или Мексику и попыталась установить там сочувствующее правительство, разве Соединенные Штаты не попытались бы осложнить усилия этой враждебной державы и обеспечить результат, более благоприятный для американских интересов? У американцев есть веские причины возмущаться влиянием Ирана в Ираке, но вряд ли стоит удивляться этому или рассматривать это как свидетельство неослабевающей враждебности Ирана. Стоит также отметить, что глубокая антипатия не мешала правительству США взаимодействовать с советскими лидерами на протяжении всей холодной войны, даже когда Москва оказывала военную помощь на миллионы долларов Северному Вьетнаму, который использовал эту помощь для убийства тысяч американских солдат.

ВСТАТЬ НА ЗАЩИТУ ИЗРАИЛЯ

Израилю и лобби удалось убедить Буша и других ведущих американских политиков, что Иран, обладающий ядерным оружием, представляет собой неприемлемую угрозу для Израиля и что Соединенные Штаты обязаны предотвратить усиление этой угрозы. Более того, есть некоторые свидетельства того, что некоторые представители лобби считают, что они слишком преуспели для блага самого Израиля.

Нынешняя риторика президента четко отражает предпочтительный для Израиля подход к Ирану, что видно из его речи, произнесенной в Кливленде 20 марта 2006 года. "Угроза со стороны Ирана, - сказал он, - это, конечно, их заявленная цель - уничтожить нашего сильного союзника Израиль. Это угроза, серьезная угроза... Я ясно дал понять и дам понять еще раз, что мы будем использовать военную мощь для защиты нашего союзника, Израиля".63 Комментарии Буша соответствовали его предыдущим заявлениям. Месяцем ранее в интервью агентству Reuters он сказал, что "мы встанем на защиту Израиля, если потребуется".64 Более того, большинство кандидатов в президенты 2008 года, как демократы, так и республиканцы, похоже, согласны с президентом. Например, в апреле 2007 года сенатор Джон Маккейн прямо заявил, что согласен с Бушем в том, что Соединенные Штаты обязаны защищать Израиль от Ирана и следить за тем, чтобы Иран не получил ядерное оружие, которое могло бы угрожать Израилю65.65 Он повторил это утверждение в интервью газете Jerusalem Post в мае 2007 года, а его коллеги-кандидаты Барак Обама, Митт Ромни, Билл Ричардсон и Сэм Браунбэк также дали аналогичные комментарии.66

Энтузиазм Буша, определяющего Иран как смертельную угрозу Израилю, но не Соединенным Штатам, в сочетании с его заявлением о готовности начать войну против Ирана в интересах Израиля, вызвал тревогу в различных частях лобби. Весной 2006 года газета Forward сообщила: "Лидеры еврейской общины призвали Белый дом воздержаться от публичного обещания защищать Израиль от возможных военных действий Ирана". Дело не в том, что эти лидеры выступают против использования американской мощи для защиты Израиля, а в том, что они опасаются, что публичные заявления Буша "создают впечатление, что Соединенные Штаты рассматривают возможность военного удара по Ирану ради Израиля, и могут привести к тому, что американских евреев будут обвинять в любых негативных последствиях американского удара по Ирану".67 Как сказал в апреле 2006 года Малкольм Хоенлейн, исполнительный вице-председатель Конференции президентов: "Как бы мы ни ценили это, вопрос в том, выгодно ли связывать это с Израилем".68

Израильские лидеры разделяют ту же озабоченность, что нашло отражение в комментарии премьер-министра Ольмерта весной того года, в котором он выразил надежду, что произраильские группы не будут привлекать внимания к Ирану. "Мы не хотим, чтобы речь шла об Израиле", - сказал он, что прямо противоположно тому, что говорил президент.69

Если отбросить риторику, администрация Буша прилагает все усилия, чтобы остановить ядерную программу Ирана, и в целом занимает более агрессивную позицию. Она ввела экономические санкции и пригрозила военными ударами, если Иран продолжит идти по ядерному пути. "Ни один вариант, - любят говорить американские лидеры, - не исключен".70 Джеймс Бэмфорд и Сеймур Херш отдельно описали, как многие из тех же людей, которые планировали войну в Ираке, разработали планы Пентагона по военной кампании против Ирана. Например, Дуглас Фейт, заместитель министра обороны по вопросам политики до августа 2005 года, играл центральную роль в разработке планов нанесения удара по Исламской Республике. "Кроме того, было налажено тесное и в значительной степени непризнанное сотрудничество с Израилем", - отмечал Херш в начале 2005 года. "Гражданские сотрудники министерства обороны под руководством Дугласа Фейта работали с израильскими планировщиками и консультантами над разработкой и уточнением потенциальных целей для ядерного, химического оружия и ракет на территории Ирана". Пентагон также проводил операции по сбору разведданных на территории Ирана и обновил свои "планы действий на случай более широкого вторжения в Иран".71

В январе 2007 года администрация Буша усилила военное давление на Иран. Она арестовала пятерых иранских чиновников в иракском городе Эрбиль, которые находились в здании, которое местные курды и иранцы считали консульским учреждением. Затем президент объявил, что направляет в Персидский залив дополнительную авианосную боевую группу, а также системы противоракетной обороны Patriot для защиты государств, входящих в Совет сотрудничества стран Персидского залива. В то же время американские военные чиновники в Багдаде утверждали, что Иран поставляет в Ирак ключевые компоненты особо смертоносных придорожных бомб для использования против американских войск. И Стивен Хэдли, советник президента по национальной безопасности, и госсекретарь Кондолиза Райс дали понять, что администрация не исключает возможности того, что американские войска могут пересечь границу Ирана в погоне за иранцами, торгующими придорожными бомбами и другим оружием.72

Несмотря на эти конфронтационные шаги, Дэвид Вурмсер, консультирующий вице-президента Чейни по вопросам Ближнего Востока, очевидно, считал, что Райс и Хэдли были слишком заинтересованы в переговорах с Ираном - даже если дипломатия подкреплялась угрозами - и недостаточно привержены военному варианту. Весной 2007 года Вурмсер выступил в Американском институте предпринимательства и других консервативных вашингтонских аналитических центрах с серией выступлений, в которых заявил, что вице-президент недоволен министром иностранных дел , а также президентом Бушем за то, что они вообще занимаются дипломатией, и что Чейни заинтересован в сотрудничестве с Израилем для выработки военной стратегии ликвидации иранской ядерной программы, которую он мог бы продать президенту. Когда деятельность Вурмсера стала достоянием общественности, Райс отрицала наличие разногласий в администрации по Ирану и подчеркивала, что вице-президент полностью поддерживает политику президента.73

В то время как Вашингтон в отношениях с Ираном полагался в основном на угрозы, а не на переговоры, Европейский союз действовал в противоположном направлении и попытался найти дипломатическое решение кризиса. Группа ЕС-3 (Великобритания, Франция и Германия) начала переговоры с Тегераном в начале августа 2003 года, и 21 октября Иран согласился приостановить программы обогащения и переработки урана и разрешить Международному агентству по атомной энергии проводить особо интрузивные инспекции. Год спустя, 15 ноября 2004 года, Иран согласился "продолжить и расширить приостановку, чтобы включить всю деятельность, связанную с обогащением и переработкой", и "начать переговоры с целью достижения взаимоприемлемого соглашения о долгосрочных договоренностях".74 Однако усилия по достижению удовлетворительной сделки не увенчались успехом, и в августе 2005 года Иран объявил, что возобновит обогащение урана. ЕС-3 продолжил переговоры с Ираном, но безрезультатно.

Хотя Соединенные Штаты были готовы позволить ЕС-3 попытаться остановить ядерную программу Ирана путем переговоров, они не испытывали особого энтузиазма по поводу этого процесса переговоров и никогда не были решительно настроены на то, чтобы он удался.75 На самом деле, постоянно угрожая Ирану и заставляя европейских переговорщиков быть как можно более жесткими со своими иранскими коллегами, администрация Буша практически гарантировала, что переговоры ни к чему не приведут. Если существовала хоть какая-то надежда на то, что дипломатия увенчается успехом, военная угроза должна была быть снята со стола.

После того как дипломатия, подкрепленная угрозами, не смогла решить проблему, администрация Буша осенью 2005 года начала настойчиво добиваться от Совета Безопасности ООН введения санкций против Ирана. В конце декабря 2006 года она добилась успеха, когда Китай и Россия после долгих проволочек согласились на пакет ограниченных санкций.76 В конце марта 2007 года Совет Безопасности одобрил второй пакет санкций против Ирана в связи с его отказом закрыть свои предприятия по обогащению ядерного топлива. Эти новые санкции, также ограниченные по объему, включали запрет на экспорт иранского оружия, ограничения на поездки лиц, связанных с иранской ядерной программой, и замораживание активов некоторых лиц и организаций, не затронутых первым пакетом санкций ООН.77 Мало кто из экспертов верит, что эти меры заставят Иран отказаться от своей ядерной программы, и мало кто верит, что Соединенные Штаты смогут убедить Совет Безопасности пойти на такие жесткие санкции, которые могли бы сработать. Но если санкции ООН - это не выход, то что же тогда?

АЛЬТЕРНАТИВЫ

У администрации Буша есть три варианта остановить ядерную программу Ирана: она может попытаться принудить Тегеран, заметно усилив давление на него военными мерами, не требующими войны, ужесточением американских санкций и созданием антииранской коалиции, включающей Израиль и арабские государства; она может попытаться устранить его с помощью военной силы; или она может предпринять серьезную попытку заключить большую сделку, которая удержит Иран от разработки ядерного оружия. Израиль и большинство ключевых организаций в лобби, особенно неоконсерваторы, выступают за второй вариант. Но израильские лидеры и их американские сторонники прекрасно понимают, что в правительстве США и за его пределами, а также в международном сообществе широко распространена оппозиция нападению на Иран, особенно учитывая тяжелую ситуацию в Ираке. Более того, очевидно, что, несмотря на риторику, президент Буш не проявляет особого энтузиазма в отношении военного варианта, но это не значит, что он никогда не нанесет удар по Ирану.

План Буша на 2007 год, судя по всему, предусматривает усиление давления на Иран в надежде, что он уступит требованиям США прекратить обогащение урана.78 Как уже отмечалось, в январе администрация предприняла ряд конфронтационных военных шагов, направленных непосредственно против Ирана. Президент и госсекретарь Райс также начали предпринимать согласованные усилия, чтобы заставить арабские государства на Ближнем Востоке объединиться с Соединенными Штатами и Израилем против Ирана. На этом фоне мобилизуются ключевые группы лобби, которые до сих пор соглашались с политикой Буша. Накануне конференции AIPAC в марте 2007 года газета The Forward сообщила, что "произраильское лобби поддерживает новое законодательство Конгресса, которое ужесточит санкции против Ирана и будет направлено против иностранных организаций, ведущих бизнес с Исламской Республикой".79

Пока что эта стратегия не принесла результатов. Соединенные Штаты подверглись резкой критике со стороны многих иракцев и даже курдов за арест пяти иранцев. А в марте иранцы доказали, что в игру могут играть и двое, когда задержали в Персидском заливе пятнадцать военнослужащих британских ВМС, обвинив их в нарушении границ иранских территориальных вод.80 Тем временем Иран продолжает развивать свою ядерную программу и поддерживать шиитские группировки в Ираке. Нет никаких доказательств того, что отправка дополнительных авианосных боевых групп в Персидский залив как-то повлияла на поведение Тегерана. Конгресс может принять гораздо более жесткие санкции, , но дело в том, что администрация лишь с небольшим энтузиазмом относится к этому пути, потому что такая политика в конечном итоге накладывает санкции на союзников, которые ведут бизнес с Ираном. Такая политика, безусловно, ухудшит отношения США с этими союзниками, возможно, подорвав их готовность помочь Вашингтону оказать дополнительное давление на Иран.81

Попытка администрации тесно сотрудничать с арабскими государствами не принесла особых результатов, во многом благодаря тому, что Америка продолжает поддерживать Израиль и палестинцев. В марте король Саудовской Аравии Абдулла не только пригласил президента Ирана Ахмадинежада посетить Эр-Рияд, но и отменил визит в Белый дом и осудил американскую оккупацию Ирака как "незаконную". Директор Центра стратегических исследований при Иорданском университете сказал, что Абдулла "говорит США, что они должны прислушиваться к своим союзникам, а не навязывать им решения и всегда принимать сторону Израиля". Как уже говорилось в главе 7, Саудовская Аравия в то время подталкивала Лигу арабских государств переиздать свою мирную инициативу 2002 года по прекращению израильско-палестинского конфликта; Соединенные Штаты, однако, оказывали давление на саудовцев, чтобы те изменили предложение, поскольку Израиль был им недоволен. Госсекретарь Райс снисходительно попросила арабские страны "начать взаимодействовать с Израилем". Это наставление разозлило саудовцев, особенно Абдуллу, который в ответ обрушился на американское присутствие в Ираке.82

Принуждение вряд ли изменит расчеты Тегерана. Это не упускают из виду израильские лидеры и их союзники в США, большинство из которых рассматривают ядерный Иран как смертельную угрозу для Израиля. По этой причине многие из них неустанно лоббируют не только сохранение военного варианта, но и довод о том, что Иран настолько опасен, что если он не капитулирует перед требованиями Вашингтона, то придется применить силу. Вспомните, что сказал премьер-министр Эхуд Ольмерт на совместном заседании Конгресса 24 мая 2006 года. Он сравнил Иран с ядерным оружием с "дикостью рабства, с ужасами Второй мировой войны, с ГУЛАГами коммунистического блока". Он подчеркнул, что Иран, обладающий ядерным оружием, представляет угрозу не только для Израиля, но и поставит под угрозу "безопасность всего мира...". Он дал понять, что ожидает от Соединенных Штатов ключевой роли в предотвращении этого "темного и набирающего силу шторма, [отбрасывающего] свою тень на мир".83

Несколько месяцев спустя, в ноябре 2006 года, Ольмерт сказал интервьюеру Newsweek, что не верит, что Иран согласится на "компромисс, если у них не будет веских причин опасаться последствий недостижения компромисса. Другими словами, Иран должен начать бояться".84 К весне 2007 года Ольмерт активизировал кампанию по продаже военного варианта. В конце апреля он заявил немецкому журналу Focus: "Возможно, невозможно уничтожить всю ядерную программу, но можно нанести ей такой ущерб, что она будет отброшена на годы назад". По оценкам Ольмерта, "это займет 10 дней и потребует запуска 1 000 крылатых ракет "Томагавк"".85 Один израильский генерал, однако, усомнился в том, что Буш обладает достаточной "политической силой для нападения на Иран", и предложил Израилю "помочь ему проложить путь, лоббируя Демократическую партию... и редакторов американских газет... чтобы превратить иранский вопрос в двухпартийный".86

Израильские официальные лица также предупреждают, что могут предпринять превентивные действия, если Иран продолжит идти по ядерному пути. Помимо того, что эти угрозы являются сигналом для Ирана, они еще и усиливают давление на Вашингтон с целью решения проблемы, поскольку Соединенные Штаты не хотят, чтобы Израиль действовал самостоятельно. Премьер-министр Ариэль Шарон предупредил в конце 2005 года, что "Израиль - и не только Израиль - не может смириться с ядерным Ираном. У нас есть возможность справиться с этим, и мы делаем все необходимые приготовления, чтобы быть готовыми к такой ситуации". В январе 2007 года лондонская газета Sunday Times сообщила, что израильские пилоты репетируют тактический ядерный удар по объектам Ирана; хотя Израиль официально опроверг это сообщение, оно послужило мощным напоминанием о том, какое значение Израиль придает этому вопросу. Как сказал один из израильских оборонных аналитиков агентству Associated Press, "возможно, это была утечка информации, сделанная специально, в целях сдерживания, чтобы сказать: "Кому-то лучше сдерживать нас, пока мы не совершили что-нибудь безумное". "87 На случай, если это сообщение не дойдет до читателя, Авигдор Либерман, заместитель премьер-министра, заявил в феврале 2007 года в интервью журналу Der Spiegel, что если международное сообщество не решит проблему, то "Израилю, возможно, придется действовать в одиночку" 88.88

Некоторые члены лобби вышли за рамки расплывчатых призывов к "смене режима" и начали доказывать, что Иран, обладающий ядерным оружием, нетерпим, и Соединенные Штаты должны быть готовы применить силу для решения этой проблемы.89 Неоконсервативные эксперты особенно открыто заявляли об угрозе со стороны Ирана и необходимости применения силы или хотя бы угрозы ее применения, чтобы заставить Иран смириться. Суть их взглядов отражена в заголовке статьи, которую Майкл Рубин из Американского института предпринимательства опубликовал в газете New York Daily News 3 октября 2006 года: "Чтобы положить конец иранскому противостоянию, нужно планировать войну". Джошуа Муравчик, также работающий в AEI, месяц спустя заявил, что "президенту Бушу придется бомбить ядерные объекты Ирана до того, как он покинет свой пост. Невозможно представить себе, что Иран согласится на любые мирные стимулы, чтобы отказаться от стремления к созданию бомбы".90 Аналогичным образом Ричард Перл в январе 2007 года одобрительно заявил: "Я не сомневаюсь, что если президенту Бушу станет ясно, что в течение его срока Иран получит ядерное оружие, он без колебаний отдаст приказ о нанесении удара".91 Наконец, 30 мая 2007 года Норман Подхоретц опубликовал широко обсуждаемую статью в интернет-версии газеты Wall Street Journal под заголовком "Дело о бомбардировке Ирана: Я надеюсь и молюсь, что Буш сделает это".

AIPAC также играет центральную роль в освещении угрозы со стороны Ирана и продвижении военного варианта. На ежегодной конференции, проводимой AIPAC в течение последних двух лет, иранский вопрос освещался ярким светом и подчеркивалась настоятельная необходимость прекращения ядерной программы.92 На конференцию 2007 года был приглашен Джон Хейджи, возглавляющий организацию "Христиане, объединенные за Израиль". В 2006 году Хейджи заявил в интервью газете Jerusalem Post: "Я надеюсь, что Соединенные Штаты присоединятся к Израилю в военном превентивном ударе, чтобы уничтожить ядерный потенциал Ирана во имя спасения западной цивилизации".93 Он не разочаровал участников конференции в марте 2007 года, сказав им: "Сейчас 1938 год; Иран - это Германия, а Ахмадинежад - новый Гитлер. Мы должны остановить ядерную угрозу Ирана и смело встать на сторону Израиля". Ему неоднократно аплодировали стоя.94 В отличие от этого, New York Post сообщает, что сенатор Хиллари Клинтон "вызвала недовольство" в предыдущем месяце, когда она предложила аудитории AIPAC, что, возможно, имеет смысл вступить в контакт с Ираном, прежде чем прибегать к более решительным мерам.95

Возможно, лучшее доказательство влияния AIPAC на политику США в отношении Ирана было обнаружено в середине марта 2007 года, когда Конгресс пытался включить в законопроект о расходах Пентагона положение, которое требовало бы от президента Буша получить одобрение перед нападением на Иран. В свете того, что произошло во время войны в Ираке, эта мера была популярна на Капитолийском холме и, казалось, могла получить одобрение. Она также соответствовала конституционным полномочиям Конгресса. Однако AIPAC выступила категорически против, поскольку, по ее мнению, этот законопроект фактически исключает возможность военного противостояния Ирану. AIPAC приступила к работе в залах Конгресса, и с помощью горстки произраильских представителей - Гэри Акермана, Элиота Энгеля и Шелли Беркли (D-NV) - положение было исключено из законопроекта о расходах.96 Месяц спустя, когда конгрессмена Майкла Капуано (D-MA) спросили, почему из законопроекта была исключена формулировка об Иране, он ответил одним словом: "AIPAC". Конгрессмен Деннис Кучинич (D-OH) дал такую же оценку.97

Несмотря на приверженность Израиля и некоторых членов лобби к продвижению военного варианта против Ирана, широко признано, что угроза применения силы против Ирана контрпродуктивна, а реальная атака на ядерные объекты этой страны приведет к катастрофическим последствиям.98 Это еще больше дестабилизирует Ближний Восток и заставит Иран ополчиться на Соединенные Штаты и их союзников. Последнее, что сейчас нужно Вашингтону, - это еще одна война против исламской страны. Американские военные уже увязли в Багдаде, а территория и население Ирана значительно больше, чем Ирака. Кроме того, Иран почти наверняка не откажется от своей ядерной программы, а удвоит усилия по ее восстановлению, как это сделал Ирак после того, как Израиль уничтожил его зарождающийся ядерный потенциал в 1981 году. Неудивительно, что Чарльз Купчан, эксперт по вопросам европейской безопасности, говорит: "Я еще не нашел европейского политика, который считает, что война предпочтительнее ядерного Ирана".99

На самом деле, Израиль - единственная страна в мире, где значительное число людей выступает за военный вариант против Ирана, если он не прекратит свою ядерную программу - возможно, даже 71 процент израильского населения, согласно опросу, проведенному в мае 2007 года.100 Аналогичным образом, основные организации лобби являются единственными значительными группами в Соединенных Штатах, которые выступают за войну против Исламской Республики. В начале 2007 года, когда отставного генерала Уэсли Кларка спросили, почему администрация Буша, похоже, движется к войне с Ираном, он ответил: "Вам просто нужно почитать, что пишут в израильской прессе. Еврейская община расколота, но так много давления направляется от нью-йоркских финансистов к соискателям должностей". Кларка сразу же обвинили в антисемитизме за предположение, что Израиль и некоторые американские евреи подталкивают Соединенные Штаты к войне с Ираном, но, как отметил журналист Мэтью Иглесиас, "все, что сказал Кларк, - правда. Более того, все знают, что это правда".101 Еще более остроумно бывший инспектор ООН по вооружениям, ставший писателем, Скотт Риттер сказал в своей книге 2006 года "Цель - Иран": "Пусть не будет никаких сомнений: если у Америки и будет война с Ираном, то это будет война, которая была сделана в Израиле и нигде больше".102 Короче говоря, если бы Израиль и лобби не настаивали на этом, то ни внутри, ни за пределами Белтуэя не было бы серьезных дискуссий по поводу нападения на Иран.

НАИМЕНЕЕ ПЛОХОЙ ВАРИАНТ

Как отмечалось ранее, наилучший вариант, доступный администрации Буша, - это устранить угрозу применения силы и попытаться достичь всеобъемлющего соглашения с Ираном.103 Трудно сказать, сработает ли эта стратегия, но есть все основания полагать, что она могла сработать в прошлом и даже может сработать в будущем. После 11 сентября Иран дважды сигнализировал о том, что он серьезно заинтересован в достижении урегулирования с Соединенными Штатами путем переговоров104.104 Иран помог Соединенным Штатам свергнуть талибов осенью 2001 года, предоставив рекомендации по целям для ударов в Афганистане, способствуя сотрудничеству США с Северным альянсом и помогая в поисково-спасательных операциях. После войны Тегеран помог Вашингтону поставить в Кабуле дружественное правительство . В то же время президент Ирана Хатами в очередной раз дал понять, что хочет улучшить отношения с США и рассматривает события в Афганистане как важный шаг в этом направлении.

Как и в 1990-е годы, в ЦРУ и Госдепартаменте была значительная поддержка идеи поверить Хатами на слово и попытаться нормализовать отношения с Тегераном. Однако неоконсерваторы внутри и за пределами администрации решительно выступали против этой идеи; они выступали за жесткие действия в отношении Ирана, и именно они поддерживали Буша и Чейни. В своем обращении "О положении дел в стране" в конце января 2002 года президент вознаградил Иран за сотрудничество в Афганистане, включив его в пресловутую "ось зла". Более того, в последующие месяцы Буш дал понять, что, хотя он и был озабочен сменой режима в Ираке, в конце концов он обратится к Ирану и попытается свергнуть и его правительство.

Несмотря на враждебность Америки, весной 2003 года Иран, как и в 1997 году во время правления Клинтона, вновь попытался наладить контакт с Соединенными Штатами. Хатами заявил, что готов вести переговоры по ядерной программе Ирана, чтобы было ясно, что "нет никаких иранских попыток разработать или обладать ОМУ". Что касается терроризма, он заявил, что Иран прекратит "любую материальную поддержку палестинских оппозиционных групп (Хамас, Джихад и т.д.)" и окажет "давление на эти организации, чтобы они прекратили насильственные действия против гражданского населения" в границах Израиля 1967 года. Что касается "Хезболлы", то целью Ирана будет превращение ее "в простую политическую организацию в Ливане". Хатами также заявил о "принятии" мирной инициативы Саудовской Аравии 2002 года, что, как он дал понять, означает принятие решения о двух государствах. Кроме того, Иран поможет стабилизировать ситуацию в Ираке. Взамен Хатами хотел, чтобы Соединенные Штаты исключили Иран из "оси зла" и сняли угрозу применения военной силы против его страны. Санкции также должны были быть отменены, а Иран хотел получить "полный доступ к мирным ядерным технологиям". По сути, Хатами продвигал решение, которое имело все ингредиенты большой сделки.105

Предложение Ирана было представлено в мае 2003 года, сразу после того, как Соединенные Штаты, казалось, одержали ошеломляющую победу в Ираке, а вслед за ней и ошеломляющую победу в Афганистане. В тот момент многие верили, что Соединенным Штатам действительно удастся перекроить весь Ближний Восток. По сути, это было идеальное время для того, чтобы подтолкнуть Тегеран к заключению сделки, поскольку престиж и влияние США находились на пике, а чувство уязвимости Ирана было острым. К сожалению, выгодное положение Америки сделало Буша более склонным к диктату, а не к сделке. В тот момент не только Израиль оказывал сильное давление на администрацию Буша, требуя нанести удар по Ирану, но и неоконсерваторы и другие члены лобби. Буш почти не обратил внимания на предложение Хатами провести переговоры о всеобъемлющем урегулировании между Ираном и США, а американским чиновникам было приказано не заниматься этим вопросом.

Неизвестно, удалось бы заключить большую сделку, если бы администрация Буша воспользовалась этими возможностями. В Иране все еще было много сторонников жесткой линии, которые воспротивились бы заключению любой сделки с "великим сатаной". Тем не менее Буш поступил глупо, не попытавшись достичь соглашения с Хатами, хотя бы потому, что такой подход был наименее плохим вариантом. Попытка заключить сделку вполне могла бы предотвратить избрание президентом Ахмадинежада, чьи безответственные заявления и воинственный настрой усугубили сложную ситуацию. А если бы переговоры не увенчались успехом и Иран в конце концов обзавелся бы ядерным оружием, Соединенные Штаты все равно могли бы прибегнуть к стратегии сдерживания.

Возможно, еще не поздно заключить сделку с Ираном, хотя шансы на успех сейчас менее вероятны, чем в 2001 или 2003 годах. События в Ираке не только подорвали позиции Америки на переговорах, но иранские лидеры имеют больше причин не доверять Бушу, чем когда-либо. Более того, Махмуд Ахмадинежад сменил Хатами на посту президента Ирана, и он не проявляет особого интереса к контактам с администрацией Буша. Тем не менее, по-прежнему существуют веские причины для заключения большой сделки. Мало того, что это по-прежнему лучшая стратегия для того, чтобы помешать Ирану обзавестись ядерным арсеналом, Соединенные Штаты нуждаются в помощи Ирана для спасения ситуации в Афганистане и Ираке. Именно поэтому Исследовательская группа по Ираку в декабре 2006 года рекомендовала президенту Бушу вести переговоры с Ираном, а не вступать с ним в конфронтацию.106 Члены группы понимали, что конфронтация с Ираном - как администрация Буша делала это в прошлом - дает ему мощные стимулы для вмешательства в дела Афганистана и Ирака, что определенно не в интересах Америки.107

В Соединенных Штатах существует значительная поддержка вовлечения Ирана в серьезные переговоры.108 Как уже отмечалось, многие в ЦРУ, Госдепартаменте и вооруженных силах поддерживают эту идею. Опрос, проведенный в конце ноября 2006 года, незадолго до того, как Исследовательская группа по Ираку опубликовала свой доклад, показал, что 75 % американцев считают, что Соединенные Штаты "должны вести себя с правительством Ирана, прежде всего пытаясь наладить лучшие отношения". Только 22 процента выступают за "давление на него с помощью подразумеваемых угроз, что США могут применить военную силу".109 Еще одним показателем широты поддержки переговоров является рекомендация по взаимодействию с Ираном со стороны Исследовательской группы по Ираку - двухпартийного комитета, состоящего из видных деятелей. Даже Томас Л. Фридман из New York Times, который обычно прислушивается к проблемам Израиля, в начале 2007 года заметил, что Иран - "естественный союзник" Соединенных Штатов.110

Несмотря на то, что Соединенным Штатам имеет смысл заключить большую сделку с Ираном, и несмотря на то, что в Америке и за ее пределами существует множество сторонников такой политики, в ближайшее время это вряд ли произойдет. Израиль и лобби почти наверняка попытаются сорвать любые усилия по серьезному взаимодействию с Ираном еще до того, как они начнутся, как они последовательно делали это с 1993 года. Более того, лобби сделало все возможное, чтобы подорвать рекомендацию Исследовательской группы по Ираку о том, что администрация Буша должна вести переговоры с Ираном. Публикация доклада, по словам Forward, "вызвала шквал протестов со стороны еврейских групп, выступающих против содержащегося в нем призыва к переговорам с Ираном, Сирией и палестинцами". Тем не менее, "инсайдеры говорят, что реальной целью беспокойства Израиля является не Сирия и не палестинцы, а Иран и его ядерная программа".111

Лобби также, вероятно, попытается добиться того, чтобы Соединенные Штаты продолжали угрожать Ирану военными ударами, если он не откажется от своей программы ядерного обогащения. Учитывая, что эта угроза не сработала в прошлом и вряд ли сработает в будущем, некоторые американские сторонники Израиля, особенно неоконсерваторы, будут продолжать призывать Соединенные Штаты к выполнению этой угрозы. Хотя вероятность того, что президент Буш решится на нападение на Иран до того, как покинет свой пост, все же остается, но знать наверняка невозможно. Учитывая негибкую риторику кандидатов в президенты, существует также некоторая вероятность того, что это сделает его преемник, особенно если Иран приблизится к созданию оружия и если в нем продолжат преобладать сторонники жесткой линии. Если Соединенные Штаты все же предпримут такую атаку, они будут делать это отчасти от имени Израиля, и лобби будет нести значительную ответственность за проведение этой опасной политики. И это не будет отвечать национальным интересам Америки.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Как и в случае с политикой США в отношении палестинцев, трагическим решением о вторжении в Ирак и конфронтационным подходом к Сирии, влияние израильского лобби на американскую политику в отношении Ирана нанесло ущерб национальным интересам. Противодействуя любой разрядке между Ираном и США, а тем более сотрудничеству, лобби также усилило сторонников жесткой линии в Иране, тем самым усугубив проблемы безопасности Израиля. Но на этом его негативное влияние не заканчивается. Влияние лобби во время войны в Ливане в 2006 году также нанесло значительный ущерб как Соединенным Штатам, так и Израилю, как будет показано в следующей главе.

11.ЛОББИ И ВТОРАЯ ЛИВАНСКАЯ ВОЙНА

Летом 2006 года Израиль вел тридцатичетырехдневную войну с Ливаном. 12 июля шиитская организация "Хезболла", контролирующая южную часть Ливана, совершила трансграничный рейд, в результате которого погибли и попали в плен несколько израильских солдат. В ответ Армия обороны Израиля начала масштабную воздушную кампанию в Ливане, в результате которой погибло более одиннадцатисот ливанцев, большинство из которых были мирными жителями и примерно треть - детьми. Также был нанесен значительный ущерб инфраструктуре Ливана, включая дороги, мосты, офисные здания, жилые дома, автозаправочные станции, заводы, водонасосные станции, взлетно-посадочные полосы аэропортов, жилые дома и супермаркеты.1 Хотя практически никто не оспаривал право Израиля на ответный удар или на самооборону, его чрезмерная реакция вызвала широкое осуждение во всем мире.

Несмотря на мощную поддержку Соединенных Штатов, Израилю не удалось достичь своих военных или политических целей, и "Хезболла" вышла из войны, значительно повысив свою популярность и престиж. Через несколько месяцев начальник штаба ЦАХАЛа генерал-лейтенант Дан Халуц подал в отставку, а официальное расследование, проведенное израильским правительством под председательством бывшего судьи Верховного суда Элияху Винограда, впоследствии дало жесткую оценку планированию и ведению войны Израилем. В частности, комиссия Винограда установила, что израильские лидеры не смогли "рассмотреть весь спектр вариантов", "не смогли адаптировать военный образ действий и его цели к реальности на местах" и преследовали цели, которые были "неясны и не могли быть достигнуты".2

Война также стала крупной неудачей для Соединенных Штатов. Она ослабила правительство Синиоры в Бейруте, избрание которого после "кедровой революции" в 2005 году стало одним из немногих успехов ближневосточной политики администрации Буша. Война также укрепила неформальный союз между "Хезболлой", Сирией и Ираном и усилила антиамериканские настроения во всем регионе, тем самым подорвав войну с терроризмом и осложнив усилия США по формированию регионального консенсуса по Ираку и Ирану.

Как это произошло? Хотя основная ответственность за неправильное ведение войны лежит на лидерах Израиля, Соединенные Штаты поощряли их ошибки, оказывая им безоговорочную поддержку до и во время войны. Израиль проинформировал администрацию Буша о своих планах по борьбе с "Хезболлой" задолго до начала войны 12 июля и получил молчаливое согласие Вашингтона. В отличие от остального мира, включая практически все ведущие демократические страны, Соединенные Штаты не критиковали действия Израиля во время войны и вместо этого оказывали ему ценную дипломатическую и военную поддержку. Израильское лобби работало на протяжении всей войны, чтобы держать Соединенные Штаты в израильском углу.

Для администрации Буша не было стратегического смысла поддерживать непропорциональный ответ Израиля на провокации "Хезболлы", а также не было убедительных моральных аргументов для поддержки поведения Израиля. Некритичная поддержка Америки также не отвечала интересам Израиля. Как говорится в отчете Винограда, Израилю было бы гораздо лучше, если бы его лидеры рассмотрели "весь спектр вариантов". Другими словами, Соединенные Штаты были бы лучшим союзником, если бы они настояли на другом курсе действий, когда Израиль впервые изложил свой план нападения на Ливан. Если бы Соединенные Штаты сделали это, Израиль был бы вынужден придумать более разумный ответ и, возможно, избежал бы того фиаско, которое впоследствии постигло его в Ливане.

Израильтяне и многие их американские сторонники не хотят признавать, что лобби оказывало сильное влияние на политику США как до, так и во время второй ливанской войны, и предлагают несколько альтернативных объяснений, призванных опровергнуть это обвинение. Как и в других случаях, некоторые защитники утверждают, что непоколебимая поддержка правительством США нападения на Израиль отражает глубокую приверженность американской общественности еврейскому государству. Американский народ, согласно этой точке зрения, хотел, чтобы лидеры США до конца поддерживали Израиль, и поэтому президент Буш и Конгресс просто склонились перед волей народа. Другие утверждают, что в войне с "Хезболлой" Израиль выступал в качестве государства-клиента Америки. Согласно этой версии событий, администрация Буша была движущей силой войны, и она заставила своего лояльного израильского клиента выполнять ее приказы. Эти альтернативные объяснения могут показаться некоторым наблюдателям интуитивно правдоподобными, но ни одно из них не согласуется с имеющимися доказательствами.

ДОВОЕННОЕ ПЛАНИРОВАНИЕ

За последние сорок лет Израиль нанес ряд крупных военных ударов по Ливану, но до этого он вел только одну настоящую войну на ливанской территории. Под руководством премьер-министра Менахема Бегина и министра обороны Ариэля Шарона Израиль вторгся в Ливан в июне 1982 года. Прошло восемнадцать лет, прежде чем ЦАХАЛ окончательно покинул Ливан, и именно "Хезболла" вытеснила его оттуда. Израиль и "Хезболла" оставались злейшими врагами даже после ухода израильтян, и на израильско-ливанской границе время от времени происходили стычки. Именно такая стычка 12 июля 2006 года переросла во вторую войну Израиля в Ливане.

Обеспокоенный огромным запасом ракет и снарядов, которые "Хезболла" приобрела у Сирии и особенно Ирана, Израиль планировал нанести удар по "Хезболле" за несколько месяцев до похищений 12 июля. Джеральд Штейнберг, хорошо осведомленный израильский стратег, говорил об этом во время войны: "Из всех войн, которые Израиль вел с 1948 года, эта была той, к которой он был наиболее подготовлен. В определенном смысле подготовка началась в мае 2000 года, сразу после вывода израильских войск, когда стало ясно, что международное сообщество не собирается мешать "Хезболле" накапливать ракеты и нападать на Израиль. К 2004 году военная кампания, рассчитанная примерно на три недели, которую мы наблюдаем сейчас, уже была спланирована, а в последние год-два она была смоделирована и отрепетирована по всем направлениям".3

Сеймур Херш также сообщил: "Несколько нынешних и бывших чиновников, занимающихся Ближним Востоком, сказали мне, что Израиль рассматривал похищение солдат как удобный момент для начала запланированной военной кампании против "Хезболлы". Хезболла", как часы, провоцировала что-то небольшое каждый месяц или два", - сказал консультант правительства США, имеющий связи с Израилем".4 Действительно, премьер-министр Израиля Эхуд Ольмерт заявил комиссии Винограда, что "его решение ответить на похищение солдат широкой военной операцией было принято еще в марте 2006 года", то есть за четыре месяца до начала конфликта. В то время он попросил ознакомить его с существующими "оперативными планами" войны с Ливаном, поскольку "не хотел принимать скоропалительное решение в случае похищения". Ольмерт также рассказал, что в ноябре 2005 года его предшественник Ариэль Шарон "приказал армии подготовить "список целей" для военного ответа в Ливане" после неудачной попытки "Хезболлы" захватить войска ЦАХАЛа в приграничной деревне. Ольмерт провел свое первое совещание по Ливану в начале января 2006 года, через четыре дня после того, как был назначен вместо потерявшего дееспособность Шарона, и впоследствии "провел больше совещаний по ситуации в Ливане, чем любой из его недавних предшественников".5

По сообщениям, израильские чиновники проинформировали ключевых лиц в администрации Буша и за ее пределами о своих намерениях задолго до 12 июля. Херш пишет: "По словам эксперта по Ближнему Востоку, осведомленного о текущем положении дел в израильском и американском правительствах, Израиль разработал план нападения на "Хезболлу" и поделился им с чиновниками администрации Буша задолго до похищений 12 июля". Аналогичным образом, Мэтью Калман сообщает в San Francisco Chronicle, что "более года назад старший офицер израильской армии начал проводить презентации в PowerPoint, без протокола, для американских и других дипломатов, журналистов и аналитических центров, излагая план текущей операции в откровенных деталях. В соответствии с правилами проведения брифингов, имя офицера не может быть названо".6

Имеющиеся свидетельства указывают на то, что администрация Буша одобряла планы Израиля по войне в Ливане. По словам Херша, "ранее этим летом, еще до похищений, совершенных "Хезболлой", сказал консультант американского правительства, несколько израильских чиновников посетили Вашингтон по отдельности, "чтобы получить зеленый свет на бомбардировку и узнать, сколько Соединенные Штаты готовы вынести". Консультант добавил: "Израиль начал с Чейни. Он хотел быть уверенным, что пользуется его поддержкой, поддержкой его офиса и ближневосточного отдела Совета национальной безопасности". После этого "убедить Буша не составило труда, и Конди Райс была на борту", - сказал консультант".7

В открытых источниках не так много информации о процессе принятия решений, в результате которого президент Буш поддержал план Ольмерта по нападению на Ливан в подходящий момент. Тем не менее есть основания полагать, что неоконсерваторы сыграли в этом процессе ключевую роль. Неоконсерваторы не только стремились разгромить "Хезболлу" после 11 сентября, но и два самых влиятельных советника по ближневосточным делам в Белом доме за несколько месяцев до и во время ливанской войны были преданными сторонниками Израиля и его жесткой политики в отношении своих противников, включая "Хезболлу".8 Эллиотт Абрамс был ключевым человеком в Совете национальной безопасности, занимавшимся вопросами ближневосточной политики. Во время войны газета New York Times сообщила, что он "подталкивал администрацию к тому, чтобы она поддержала Израиль".9

Другой ключевой фигурой был Дэвид Вурмсер, советник вице-президента Чейни по ближневосточным делам.10 Он был одним из авторов исследования "Чистый перелом" 1996 года, в котором премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху выступал за прекращение мирного процесса в Осло и использование военной силы для изменения политического ландшафта на Ближнем Востоке. В частности, в нем содержался призыв "обезопасить" северную границу Израиля "путем привлечения "Хизбаллы", Сирии и Ирана как главных агентов агрессии в Ливане".11 Как писал Адам Шац в New York Review of Books задолго до второй ливанской войны, Вурмсер был "открытым сторонником упреждающей войны против Сирии и "Хизбаллы" - позиции, которую поддерживают неоконсерваторы в администрации Буша и близкие к ней".12 Когда Сеймур Херш сообщает, как цитировалось выше, что Израиль был заинтересован в получении "поддержки со стороны офиса [Чейни] и ближневосточного отдела Совета национальной безопасности", он фактически говорит, что Ольмерт хотел получить одобрение Абрамса и Вурмсера, которое он, несомненно, получил. Помимо этого основного факта, который не является ни удивительным, ни спорным, мало что известно о планирующей роли администрации Буша в месяцы, предшествовавшие второй ливанской войне.

Ничто в этом рассказе не указывает на то, что Израиль или Соединенные Штаты замышляли спровоцировать войну в Ливане. Учитывая нарастающую напряженность на границе и обоснованную обеспокоенность Израиля ракетами и снарядами "Хезболлы", ЦАХАЛу было вполне логично разработать планы по борьбе с этой угрозой. В конце концов, любое компетентное военное руководство планирует на случай непредвиденных обстоятельств, которые могут никогда не возникнуть. Израилю также имело смысл проконсультироваться со своим американским покровителем относительно своих планов, чтобы убедиться, что он не готовится к действиям, против которых может выступить Вашингтон.

"МОГУЧИЙ ДОМ ПОДДЕРЖКИ"13

Как только началась война и Израиль подвергся жесткой критике со всех концов света, администрация Буша обеспечила Израилю чрезвычайную дипломатическую защиту. Его посол в ООН Джон Болтон, которого израильский посол в ООН однажды в шутку назвал шестым членом израильской делегации, наложил вето на резолюцию Совета Безопасности, критикующую Израиль, и около месяца усердно работал над тем, чтобы не допустить введения ООН прекращения огня, чтобы Израиль мог попытаться закончить работу с "Хезболлой".14 Госсекретарь Кондолиза Райс на пресс-конференции преуменьшила масштабы насилия, в какой-то момент назвав его "родовыми муками нового Ближнего Востока".15 Только когда стало очевидно, что ЦАХАЛ не одержит решительной победы, администрация Буша - и Израиль - признали необходимость прекращения огня. Во время последующих переговоров, которые привели к принятию резолюции ООН 1701, Соединенные Штаты приложили все усилия, чтобы защитить интересы Израиля. В самом деле, когда работа над резолюцией была завершена, премьер-министр Израиля Эхуд Ольмерт 11 августа позвонил президенту Бушу и поблагодарил его за "защиту интересов Израиля в Совете Безопасности".16

Президент часто защищал действия Израиля на публике и никогда не произносил ни одного критического слова. Посол ООН Болтон заявил Совету Безопасности, что целью "Хезболлы" было "преднамеренное нападение на невинных гражданских лиц, желание их смерти", а непропорционально большое количество ливанских граждан, убитых Израилем, было "печальным и крайне неудачным последствием самообороны".17 В дополнение к дипломатической поддержке администрация предоставляла Израилю военную разведку во время конфликта, а когда у Израиля начали заканчиваться бомбы с точным наведением, президент быстро согласился прислать замену.18 В разгар войны администрация успешно добилась от Турции и Ирака отказа в разрешении самолету с ракетами для "Хезболлы" пересечь турецкое и иракское воздушное пространство на пути из Ирана в Дамаск.19 Как отметил на последних этапах войны Шай Фельдман, израильский ученый с широкими связями, "президенту здесь выражают огромную, огромную благодарность".20

Как мы видели в других контекстах, Израиль обычно находит самую сильную поддержку в Конгрессе США, и поведение Конгресса во время ливанского конфликта недвусмысленно подтвердило эту тенденцию. Демократы и республиканцы соревновались в стремлении показать, что именно их партия, а не конкурирующая, является лучшим другом Израиля. Один еврейский активист сказал, что, по его мнению, "это хорошо, когда члены Конгресса превосходят своих коллег, показывая, что их произраильские полномочия сильнее, чем у другого".21 В итоге между двумя партиями практически не осталось разногласий по поводу действий Израиля в Ливане, что примечательно, если вспомнить о резких различиях между демократами и республиканцами по большинству других внешнеполитических вопросов, например, по Ираку. Авраам Фоксман, глава АДЛ, ясно дал понять это, сказав: "Демократы, которые выступают против президента по 99 процентам вопросов, смыкают ряды по Израилю".2222

Отражая этот двухпартийный консенсус, 20 июля 2006 года Палата представителей приняла резолюцию с резкими формулировками, осуждающую "Хезболлу" и поддерживающую политику Израиля в Ливане. За резолюцию проголосовали 410-8 человек. Сенат последовал его примеру, приняв аналогичную резолюцию, авторами которой стали 62 сенатора, включая лидеров обеих партий. Ряд видных демократов, включая лидеров партий как в Палате представителей, так и в Сенате, пытались помешать премьер-министру Ирака Нури аль-Малики выступить перед Конгрессом, поскольку он критиковал политику Израиля в Ливане.23 Говард Дин, председатель Демократической партии, который и раньше подвергался нападкам со стороны лобби, дошел до того, что назвал иракского премьер-министра антисемитом.24 Поддержка Израиля в Конгрессе была настолько ошеломляющей, что это ошеломило арабо-американских лидеров. Ник Дж. Рэхолл, конгрессмен-демократ ливанского происхождения, сказал на сайте , что резолюция Палаты представителей вызвала у него "мягко говоря, тошноту". Джеймс Зогби, возглавляющий Арабо-американский институт, сказал: "Это так разрушительно. Я думал, что мы зайдем дальше, чем это".25

Потенциальные кандидаты в президенты в 2008 году, такие как сенаторы Хиллари Клинтон, Джон Маккейн и Джо Байден (D-DE), а также бывший спикер Палаты представителей Ньют Гингрич, приложили особенно много усилий, чтобы заявить о своей поддержке Израиля.26 Единственным исключением стал сенатор Чак Хейгел (R-NE), который выразил легкую оговорку по поводу реакции Израиля и его поддержки со стороны Америки. Комментарии Хейгела были в основном проигнорированы его коллегами по Конгрессу, а также лобби, хотя они, несомненно, не способствовали его собственным президентским амбициям.27

Основные средства массовой информации также твердо стояли на стороне Израиля. Editor & Publisher, авторитетный журнал, освещающий газетную индустрию, опросил десятки газет через неделю после начала войны и обнаружил, что "почти ни одна из них не осудила израильскую атаку на гражданские районы и инфраструктуру Ливана".28 Круглосуточные кабельные каналы новостей были заполнены репортажами и комментариями, в которых еврейское государство изображалось как осажденный боец, который не может сделать ничего плохого.

На первых полосах газет и в прямых новостных репортажах в СМИ дела у Израиля шли не так хорошо. Гарвардское исследование утверждает, что "на первых страницах газет New York Times и Washington Post Израиль изображался агрессором почти в два раза чаще в заголовках и ровно в три раза чаще на фотографиях".29 Однако такое освещение событий было в значительной степени неизбежным, поскольку Израиль причинял гораздо больше разрушений в Ливане, чем "Хезболла" на севере Израиля. К концу боевых действий "Хезболла" убила 43 израильских гражданских лица и повредила или разрушила около 300 зданий в Израиле. ЦАХАЛ, напротив, убил 750 ливанских гражданских лиц и повредил или разрушил около 16 000 ливанских зданий.30 Учитывая эти цифры, камера быстро стала врагом Израиля. Освещение событий в СМИ также определялось тем, что и "Хезболла", и правительство Синиоры в Бейруте выступали за прекращение огня почти сразу же после начала боевых действий, в то время как Израиль хотел затянуть войну до тех пор, пока его лидеры не поймут, что их военные цели не могут быть достигнуты.

Однако редакционные комментарии оставались неизменно произраильскими на протяжении всего конфликта, и они часто проникали в новостные выпуски, обеспечивая тем самым весьма благоприятное представление об Израиле в американских СМИ. Ситуацию в основных СМИ хорошо подытожила статья в британской газете Independent: "В каждом конфликте есть две стороны - если только вы не полагаетесь на американские СМИ в поисках информации о битве в Ливане. Зрителей кормят пристрастными репортажами, в которых Израиль предстает как хорошие парни, а их враг "Хезболла" - как воплощение зла... Не только практически нет дебатов, но и сами дебаты считаются ненужными и подозрительными".31