Извращенная принцесса

12

ГЛЕБ

— Макс никогда не говорил, откуда у него эта информация? — Спрашиваю я, пока Свен и Арсен качают головами.

Стоя у входа на склад грузоперевозок, они оба, кажется, хотят дать мне ответы, которые я ищу. Но на данный момент все, что я нашел, это гигантское гусиное яйцо.

— Он даже не сказал, о чем ему нужно поговорить с Петром, — добавляет Свен. — Все, что я знаю, это то, что он вышел на улицу, чтобы позвонить, а когда вернулся, то был на взводе и сказал нам, что ему нужно встретиться с боссом.

Я хмыкаю.

— Как бы не так. И нам бы повезло, если бы его телефон все еще был у нас, верно?

Парни обмениваются взглядами, нахмурив брови.

— Я бы предположил, что он был при нем, когда мы попали в засаду, — говорит Арсен.

— О чем это ты, Брат? — Спрашивает Свен.

— Не беспокойтесь об этом, — категорично заявляю я. — Но, если что-то вспомните о последнем разговоре с Максом, скажите мне и только мне. Понятно?

— Да, сэр, — соглашаются они в унисон.

Отрывисто кивнув, я поворачиваюсь и выхожу из склада.

Уже поздно. Ночь наступила в тот момент, когда я допрашивал немногих оставшихся людей Макса. И до сих пор у меня нет никаких зацепок. Разочарование вырывается из меня с низким рычанием, когда я перекидываю ногу через свой черный Triumph Daytona и завожу двигатель.

Выследить крысу среди нас будет нелегко. Терпение должно победить, если я хочу дойти до финиша в этом деле. Но после последних нескольких дней терпения мне стало не хватать.

И Мэл играет не последнюю роль в этом уравнении.

Я знаю, что уже поздно — время ужина уже давно прошло. Наверное, разумнее было бы закончить наш разговор завтра, после того как я высплюсь. Но у нас с Мэл есть незаконченные дела, и не последнее из них — "План Б", который я прихватил по дороге к Петру сегодня утром. И мне не нравится, как мы расстались. Я чувствовал напряжение между нами. Загнать Мэл в угол было плохим выбором, и если я хочу сохранить доверие, которое заслужил, мне нужно знать, когда стоять на своем, а когда выслушать ее.

Но это не значит, что я изменил свое мнение. Сейчас ей небезопасно ходить на модельные концерты. Но я готов обсудить компромисс. До тех пор, пока я могу держать себя в руках. Именно поэтому разговор должен подождать до завтра. Но, черт возьми, почему бы не сорваться? Четыре дня без сна, что такое еще несколько часов, верно?

Сорок пять минут езды обратно в город и к дому девочек, это гораздо быстрее на спортбайке, который может пробираться сквозь манхэттенские пробки, забивающие улицы днем и ночью. Это дает мне время обдумать информацию, которую я собрал сегодня, а также то, что я хочу сказать Мэл, когда увижу ее.

Подъехав к обочине возле ее дома в Гарлеме из красного кирпича, я глушу мотор и опускаю опору, чтобы стабилизировать мотоцикл. Хотя Мэл не раз ругала меня, я никогда не надеваю шлем. Я считаю, что, когда твой номер закончился, пора выписывать билет. И смерть в аварии на мотоцикле не кажется мне плохим вариантом, если не принимать во внимание огромное количество гораздо более вероятных альтернатив в моей работе.

Заглянув в дом, я обнаружил, что в комнатах нескольких девочек горит свет. Но не у Мэл. И я задаюсь вопросом, не решила ли она пораньше лечь спать.

— Лев. — Я приветствую своего секунданта, который стоит на крыльце, устремив пристальный взгляд на улицу.

— Привет, босс, — отрывисто приветствует он.

До дальнейших распоряжений они с Дэном будут дежурить попеременно, так что один из них будет постоянно наблюдать за домом. Это самая надежная защита, которую я могу предложить. И это лучшее место для них, учитывая, что мои поиски крысы должны оставаться совершенно секретными. Я не доверяю никому другому, что девочки будут в такой безопасности, как я знаю. Лев и Дэн не упустят ни одной меры безопасности. По крайней мере, в этом я могу быть уверен.

— Все тихо? — Спрашиваю я, поднимаясь по ступенькам.

— С тех пор как я занял пост около часа назад, — подтверждает он.

— Мэл не досаждала тебе?

Он качает головой, и хотя это должно принести мне небольшое чувство облегчения, я вдруг настораживаюсь. Постучав, чтобы предупредить девочек о том, что кто-то идет, я поворачиваю новенькую ручку и вхожу в подъезд. В чьей-то спальне включен телевизор, по коридору доносится смех из какого-то ситкома. И хотя комната Мэл находится наверху, я направляюсь на кухню — знакомое место, где девочки, кажется, собираются естественным образом.

Еще не дойдя до двери, я узнаю мягкий голос Энни, а мгновением позже раздается заливистый смех Тори. Похоже, они неплохо устроились, учитывая, что только сегодня вернулись домой.

— Дамы, — приветствую я, наполовину ожидая, что Мэл будет сидеть с ними за столом, когда я ступаю на черно-белую плитку кухни.

Но ее здесь нет, и когда Энни заметно бледнеет, а улыбка исчезает с ее лица, я сразу понимаю, что не так.

— Где она, Энни? — Мне требуется весь мой самоконтроль, чтобы сохранить голос ровным, и я сжимаю пальцы, чтобы справиться с напряжением, которое пульсирует в моем теле.

— Она заставила меня пообещать ничего не говорить…, — нервно заикается она, откинувшись в кресле, словно боясь меня, хотя я не сделал ни шагу в ее сторону.

— Энни, — спокойно говорю я, наделяя свой голос терпением, которого у меня нет. — Куда делась Мэл?

Тори смотрит между нами, выражение ее лица ошеломленное.

— Она не спустилась к ужину…, — замечает она, как будто внезапно осознав, что что-то не так. — Я думала, она просто устала.

Я киваю, заставляя ее замолчать, не разрывая зрительного контакта с дрожащей, голубоглазой девушкой, которая, как я знаю, владеет нужной мне информацией.

— Она не сказала, — вздыхает Энни. Затем она медленно поднимается на ноги. — Но вот. Пойдем со мной.

С сердцем в животе я следую за миниатюрной медовой блондинкой через весь дом в ее комнату. Пригласив меня войти, она открывает ящик комода и роется под слоями одежды, пока не находит то, что ищет. Затем она медленно достает телефон Мэл. И простой белый конверт.

— Что это? — Спрашиваю я, когда она неуверенно протягивает их мне.

— Она попросила передать их тебе, — шепчет она, в ее глазах стоят слезы.

Телефон — достаточное средство связи. Она не хочет говорить со мной. И она не хочет дать мне способ найти ее. Убрав ее телефон в задний карман, я обращаю свое внимание на запечатанный конверт. Сглотнув желчь в горле, я беру бумагу в обе руки, взвешивая ее значение. И хотя мне кажется, что из моих легких высасывают кислород, я беру себя в руки и просовываю палец под сгиб, чтобы вскрыть конверт.

Глеб,

Прости, что не попрощалась, но так будет лучше. Потому что я знаю, что ты бы попытался меня остановить. Но мне нужно пространство. Мне нужна свобода. И я думаю, мы оба знаем, что ты не можешь мне этого дать. Я всегда буду дорожить нашим временем, проведенным вместе. Ты сделал мою жизнь лучше во многих отношениях. Я не могу отблагодарить тебя за все, что ты сделал. И я надеюсь, что когда-нибудь ты сможешь простить меня и будешь вспоминать обо мне с любовью.

Но, пожалуйста, не преследуй меня. Не ищи меня. Мне нужно найти свой собственный путь, свою собственную жизнь, и я должна сделать это без тебя. Это мой единственный шанс вырваться из твоего мира, и, думаю, мы оба знаем, что если я не вырвусь, то никогда не буду счастлива. Я никогда не стану по-настоящему свободной.

Я всегда буду любить тебя,

Мэл

Было бы не так больно, если бы она не потянулась к моей груди и физически вырвала мое сердце. В смятении и ярости я пытаюсь осознать, что Мэл ушла, не поговорив со мной.

Она ушла.

Просто так.

Мэл ворвалась в мою жизнь, как метеор. Она обрушилась на меня с такой же силой и навсегда изменила мой мир. А теперь она просто захотела уйти.

Я перебираю в памяти каждое слово, сказанное нами за последние двадцать четыре часа, каждый момент, проведенный вместе, в поисках того момента, когда я должен был понять, что ошибся. Не могу поверить, что это связано с нашей совместной ночью. Не думаю, что я когда-либо проявлял такую сдержанность в своей гребаной жизни. А ведь все в моем детстве было связано с дисциплиной и контролем.

Нет, это в ответ на наш утренний спор. Я сказал ей, что она не может выйти из дома. Я чуть не прижал ее к гребаной стойке, потому что, когда я рядом с Мэл, эмоции берут верх над здравым смыслом. Но я знаю, что ей не нравится заточение. Какие бы призраки ни преследовали ее, это несложно заметить. И хотя я отступил, как только понял, что натворил, я уже заронил семя.

Я должен был остаться и договорить до конца — даже если бы Петр разозлился, что я опоздал. Потому что теперь Мэл нет, и я никак не смогу ее найти.

С трудом сглотнув, я поднимаю глаза от письма и смотрю на Энни. Слезы открыто текут по ее щекам, ее опустошенность так же очевидна, как и боль внутри меня.

— Она позвонила около часа назад, чтобы сказать, что она в безопасности, — вздыхает она. — Но она не сказала, куда пошла и останется ли здесь.

Я киваю, борясь с желанием потребовать телефон Энни. Ведь если бы я захотел, то смог бы найти код города, из которого звонила Мэл, и по крайней мере узнать, в каком направлении она направляется. Мой мозг автоматически придумывает способы отследить ее еще до того, как я решил это сделать. Это так глубоко укоренилось в моих инстинктах, что я наверняка смогу найти ее — даже если она не захочет, чтобы ее нашли.

Но Мэл права. Моя жизнь ей не подходит.

Она никогда не сможет по-настоящему избавиться от опасности, пока выбирает быть со мной. И поэтому я всегда буду стремиться держать ее слишком близко. Поэтому, если я действительно забочусь о Мэл, я должен уважать ее желания. Я должен освободить ее.

— Спасибо, Энни, — тихо говорю я. Затем поворачиваюсь и заставляю себя уйти.

— Все в порядке, босс? — Спрашивает Лев, когда я в ярости чуть не срываю входную дверь с петель.

— Нормально, — рычу я, мои руки трясутся от усилий закрыть ее помягче. — Я иду на охоту. Я могу пропасть с радаров на несколько дней, но позвони мне, если что-то выяснится. В остальном я доверяю безопасность девочек тебе и Дэну.

— Конечно.

— И Лев?

— Да.

— Мэл больше не наша проблема. Она ушла. Не пропала.

Лев стоит в шокированном молчании, на его лице написано замешательство. Но он не задает вопросов, пока я спускаюсь по ступенькам и перекидываю ногу через мотоцикл. Мне потребовалось все, что у меня было, чтобы не воспользоваться единственной зацепкой и не отправиться за ней. И если я хочу не дать себе передумать, мне нужен отвлекающий маневр, достойный того, чтобы забыть о ней.

Единственное, что я могу сказать хорошего о потере Мэл? По крайней мере, мне не придется отвлекаться, пока я буду выслеживать шпиона Михаила. А когда я его найду, он пожалеет о том дне, когда попал в поле моего зрения.