Извращенная принцесса

28

МЭЛ

Сердце переполнено, "да" на кончике языка, я раздвигаю губы, чтобы ответить Глебу.

Но все, что получается, это испуганный вскрик, когда дверь за его спиной с грохотом распахивается. Она ударяется о стену с такой силой, что гипсокартон за ней трескается.

Глеб поворачивается, его гибкое тело оседает в оборонительной стойке, и он приседает, чтобы увидеть, кто идет. Входят пятеро — четверо громил с Винни во главе. Лицо ирландца искажает злобная гримаса, когда его взгляд падает на Глеба.

— Это тот ублюдок, который меня ударил, — рычит он. — Взять его.

— Нет! — Я задыхаюсь, сильнее вжимаясь в стекло, отчаянно желая, чтобы оно исчезло.

Четверо громадных русских вышибал осторожно идут вперед, и по тому, как они держатся, я понимаю, что они не относятся к Глебу легкомысленно, даже если они превосходят его числом и весят почти по пятьдесят фунтов каждый.

Винни остается у двери, скрестив руки на груди, и с усмешкой наблюдает за происходящим. И хотя мне хочется закричать, сказать что-нибудь, что могло бы отвлечь внимание, меньше всего я хочу отвлекать Глеба. Два ножа сверкают в его руках, когда он бесшумно скользит вперед. Откуда взялись лезвия, я понятия не имею. Оружие в клубе запрещено, согласно правилам Келли.

У меня пересохло во рту, и я могу лишь беспомощно наблюдать, как четверо здоровенных русских окружают любимого мужчину, отрезая ему любую возможность сбежать.

— Ты думаешь, что сможешь победить нас с помощью нескольких клинков, брат? — Насмехается Харпер, его пассивное выражение лица контрастирует с его насмешливым тоном.

Брат? Русское слово привлекает мой интерес, но прежде, чем я успеваю полностью заблокировать этот вопрос, Глеб бросается вперед. Он настолько быстр, что у меня перехватывает дыхание. Его движения плавны, он держится низко над землей. В мгновение ока он проскальзывает мимо Харпера, хотя этот человек должен быть одним из лучших вышибал в клубе. Он глава службы безопасности, черт возьми. И тем не менее Глеб практически танцует вокруг него.

Харпер рычит, реагируя слишком поздно, чтобы избежать лезвия, которое вонзается в его колено.

О боже, беги, Глеб! Я кусаю губы, чтобы не закричать, но он уже так близко к двери, что почти успел.

Но он не успевает.

Отклонившись назад, он уворачивается от тяжелого кулака крупного мужчины и в отместку наносит длинную рану по ребрам Харпера. Прорычав что-то по-русски, медведе подобный вышибала, похоже, только разъярился от атаки Глеба. Он бросается вперед, но то, что он сказал, должно быть, было командой для оставшихся трех вышибал. Потому что они все разом вскакивают на ноги.

Закрыв рот рукой, чтобы заглушить крик, я с ужасом наблюдаю, как они надвигаются на Глеба. У него нет шансов убежать от всех четверых. Но вместо страха или поражения зеленые глаза Глеба сияют лазерным фокусом. Как будто это то, для чего он был создан. Это то, что он должен был сделать. Я уже видела, как он убивает людей. Но такого я не видела никогда.

Прежде чем они успевают схватить его, Глеб переваливается через спинку стула, кувыркается в воздухе и приземляется в низком приседании. Даже не похоже, что он тяжело дышит от усилий. Его первая жертва — Харпер, падает на колено, зажав рукой раненый бок, и кровь начинает растекаться по мягкому ковру.

Трое оставшихся вышибал приостанавливаются, их холодные взгляды сменяются удивлением, когда они осознают тяжесть его ранения. А когда они оборачиваются, чтобы посмотреть на Глеба, тот расплывается в леденящей душу улыбке.

— Что? Думаете, я забыл, как спарринговать за время моего отсутствия? — Бросает он вызов.

Меня охватывает смятение, и я впервые понимаю, как мало я знаю о прошлом Глеба. Да и вообще о Глебе. Я даже не знала, что он раньше бывал в Бостоне. Хотя сейчас, когда слова складываются в единое целое, у него явно были личные отношения с этими людьми. Должно быть, они расстались не в лучших отношениях. Потому что каждый мужчина в этой комнате выглядит так, будто готов убить Глеба.

Как один, трое оставшихся вышибал бросаются на него. Средний отбрасывает разделяющий их стул через всю комнату. И мое сердце замирает, когда он падает вниз с силой, достаточной для того, чтобы понять, насколько тяжелым он был.

Зажатый в центре, Глеб движется с молниеносной скоростью, уворачиваясь от ударов, блокируя колени и нанося травмы с такой легкостью, что он мог бы с тем же успехом танцевать. Он везде и сразу, каким-то образом отслеживая каждое их движение и успевая среагировать до того, как они нанесут удар.

Пульс гудит у меня в ушах, и я наблюдаю за ним в ошеломленном восторге, не в силах вздохнуть или моргнуть от страха, что могу что-то упустить.

Извернувшись с кошачьей ловкостью, Глеб наносит удар снизу вверх, проводя тонкую красную линию от челюстной кости Ганса по щеке и через бровь. Ганс издает вопль боли, хлопает рукой по лицу, кровь заливает пальцы. И с тошнотворным ужасом я думаю, не потерял ли он глаз. Но хотя этот ловкий прием вывел из строя второго человека, он также оставил Глеба беззащитным на целую секунду. А в меньшинстве ему только этого и не хватало. Федор впечатывает кулак в солнечное сплетение Глеба, удваивая его силой удара.

Миша подскакивает, скручивает Глебу руки за спиной и вырывает из его рук ножи. Но это его не останавливает. Быстро оправившись, Глеб бьет ногой сзади, отбрасывая Мишу назад. Глеб падает на землю и проводит подсечку ногой, увлекая за собой Федора на пол.

В мгновение ока Глеб поднимается на ноги и, танцуя, уходит из-под удара, когда Миша набрасывается на него. Федор вскарабкивается на ковер и присоединяется к своему товарищу, когда они снова сближаются. В результате их схватки они оказываются прямо передо мной, и я вижу крупным планом напряженные мышцы шеи Глеба, как пульсирует вена на его виске, хотя он выглядит слишком спокойным.

Подняв приставной столик, предназначенный для напитков, он орудует им как оружием, втыкая его в грудь Федора, а затем блокируя удар Миши, когда они одновременно нападают на него. И хотя вышибалы, похоже, не столь творчески относятся к своему окружению, это все, что нужно, чтобы вдохновить их на собственное импровизированное оружие.

Пока Миша с бесполезным ожесточением обрушивает удары на Глеба, Федор подхватывает еще один приставной столик и хватает его за ножки.

— Глеб, за тобой! — Кричу я, когда он, кажется, не понимает, что происходит.

Он поворачивается, прихватив с собой импровизированный щит, и как раз вовремя, чтобы отразить атаку Федора. И тут, оскалившись, Миша видит, что у него есть шанс. Схватив Глеба за горло, он с такой силой бьет его о стекло рядом со мной, что вся стена отдается эхом.

Приставной столик падает из рук Глеба, а его голова ударяется о стекло с такой силой, что я пугаюсь, как бы он не потерял сознание. Но он, кажется, цепляется за сознание, и его руки поднимаются, чтобы схватить Мишу за толстое запястье. Прижатый спиной к стеклу, Глеб так близко, что я могу почти дотронуться до него, и в то же время он совершенно недосягаем.

Отбросив в сторону приставной столик, Федор хватает Глеба за большой палец и с силой вырывает его у Миши. Вместе им удается повалить Глеба на колени и завести его руки за спину. Задыхаясь от усилий, они оглядываются на Винни, который все еще стоит в дверном проеме.

— Что ты хочешь, чтобы мы с ним сделали? — Рычит Миша.

— По-моему, Босс ясно дал понять. Убейте его, — говорит Винни, его голубые глаза потемнели от злобы.

— Нет, подождите! Подождите! — Я умоляю, бесполезно бьюсь руками о стекло, пока мое тело бессмысленно пытается вмешаться.

Но мой протест заставляет Ганса приостановиться: одной рукой он все еще прикрывает окровавленное лицо, а другой тянется к брошенному Глебом ножу. И все взгляды обращаются ко мне.

— Ты не можешь его убить, пожалуйста, — настаиваю я, все еще крепко прижимаясь к стеклу.

— О, я могу, не так ли? — Спрашивает Винни, его ирландский говор переливается сухим юмором, когда он отходит дальше в комнату, чтобы говорить прямо со мной.

Его глаза голодно сканируют мое тело, напоминая мне о том, как мало на мне надето. По моей коже ползут мурашки от такой грубой оценки, а губы кривит усмешка, когда он встает в стойку, чтобы смотреть между мной и Глебом.

— Почему бы и нет? У тебя есть чувства к этому мужчине? Это из-за него ты отказала мне, когда я сказал, что женюсь на тебе?

Глеб вскидывает голову и смотрит на меня с того места, где он стоял на коленях, его глаза полны эмоций. Желудок замирает, и я понимаю, насколько плоха ситуация, как ужасно я просчиталась с Винсентом Келли.

Он не просто сексуальный маньяк, ищущий легкой киски.

Он сумасшедший.

Потому что он действительно имел это в виду, когда сказал, что женится на мне. А я была слишком глупа, чтобы понять это до сегодняшнего дня.

Пока на кону не встала жизнь Глеба. И я практически ничего не могу с этим поделать.

— Может, мне стоит его убить? Тогда между нами ничего не будет стоять, — говорит Винни, его тон становится спекулятивным, когда его жестокие глаза снова фокусируются на Глебе. — Кроме того, я могу предложить тебе гораздо больше, чем он, — богатство, комфорт, роскошь. Что скажешь, ангел?

Сердце дрогнуло, я включила свое обаяние, оторвав взгляд от пленительных зеленых глаз Глеба.

— Я бы сказала, что он просто не стоит того беспорядка, который кому-то придется разгребать. Он никогда не сможет встать между нами, а у меня к нему точно нет чувств. Ты окажешь мне услугу, выгнав его. Но я не вижу смысла убивать его. Он ничего для меня не значит.

Я чувствую, как с Глеба спадает напряжение, как его взгляд проникает в самую мою душу.

Но я не могу на него смотреть.

Если я это сделаю, то заплачу.

— Докажи это, — говорит Винни, подходя ближе к стеклу. — Скажи, что выйдешь за меня замуж.

Как будто весь кислород разом покидает мою маленькую клетку. Мои легкие горят, а земля кружится под ногами. Я прижимаю ладони к стеклу, чтобы удержаться на ногах. И чтобы спасти жизнь Глеба, я использую все свои силы, чтобы сохранить голос ровным.

— Я выйду за тебя замуж, — вздыхаю я.