Извращенная принцесса

17

МЭЛ

Это действительно был Глеб? Он… пришел за мной?

Сердце колотится со скоростью километра в минуту, пока я смотрю вслед быстро удаляющимся спинам. Я с трудом заставляю себя поверить в это. Но он выглядел как Глеб, двигался как Глеб. Он точно дрался как Глеб. Что он мог делать в Бостоне?

Эта мысль выплескивает из меня гейзер эмоций, с которыми я не готова справиться прямо сейчас. Не здесь, посреди ресторана, прожектор все еще смотрит на меня, а я стою неподвижно. Я слишком ошеломлена, чтобы осознать, что только что произошло.

— Какого черта! — Кричит кузен Когана, позволяя еще двум мужчинам Келли поднять его на ноги. Из его носа хлещет кровь, и мне кажется, что он лишился нескольких зубов. Я поражаюсь тому, как много повреждений успел нанести Глеб за те несколько мгновений, что он пролежал на этом ручном засранце, прежде чем вышибалы успели до него добраться.

В животе зарождается удовлетворение от осознания того, что этот мудак получил по заслугам. Очевидно, он не воспринял мое предыдущее предупреждение достаточно серьезно.

— Где этот ублюдок? Я хочу, чтобы он сдох! — рычит тот.

Тут же появляются еще два русских вышибалы, Андрей и Аким, чтобы разрядить обстановку до того, как она успеет вызвать еще больший переполох.

— Давай, Мэл, — инструктирует Аким, защищая мое тело от клиентов, среди которых я сейчас стою.

Как я выбралась из-за стола, я даже не помню. Все произошло так быстро. И пока Андрей и Аким выводят нас из зала, я слышу, как Китти берет микрофон на сцене.

— Ничто не сравнится с небольшой драмой, чтобы разогнать кровь, не так ли? — Говорит она, привлекая внимание зрителей и заставляя их смеяться. — Давайте поаплодируем нашему очень убедительному боксерскому номеру!

Свежие аплодисменты раздаются вокруг нас, а затем стихают в приглушенном шуме, когда меня направляют в заднюю комнату, где Коган часто развлекает своих гостей. У меня сводит желудок, когда я обнаруживаю босса там, непринужденно откинувшегося на плюшевую кожаную кушетку. Его рубашка расстегнута примерно до середины грудины, обнажая больше кожи, покрытой чернилами, чем я видела раньше. С закатанными до локтей рукавами он выглядит совершенно непринужденно в своей личной комнате.

Несколько девушек в облегающих коктейльных платьях окружают его. Несколько мужчин, в том числе его генерал, его подчиненный и несколько незнакомых мне бизнесменов, занимают другие места рядом.

Как только мы входим, Коган вздергивает бровь, его пристальный голубой взгляд оценивает меня, а затем лениво переходит на его кузена. От моего тела исходит жар, когда я думаю, что он думает о сложившейся ситуации.

У меня проблемы?

— Что случилось? — Спрашивает он после долгого молчания, и его медленная кривая ухмылка заставляет ямочку на щеке появиться. Его глаза смотрят на меня, когда он задает этот вопрос, но тут в разговор вмешивается его кузен, который выходит вперед, держа переносицу крепко зажатой между двумя пальцами.

— Какой-то мудак напал на меня! За что? Мы просто невинно развлекались, а он появился из ниоткуда и набросился на меня!

— Невинное веселье? — Спрашивает мистер Келли, подавшись вперед в своем кресле и упираясь локтями в колени. Улыбка исчезает с его лица, а на ее место приходит напряженность. А от его взгляда у меня подкашиваются ноги, и холодный страх охватывает грудь. Я нервно облизываю губы, не зная, что сказать. Правду? Если я скажу, будет ли он меня защищать? Вряд ли, учитывая, что речь идет о его кузене. Скорее, я потеряю работу. И тогда мы с Габби окажемся на улице.

— Он прервал ее выступление, сэр, — говорит Аким, его низкий голос в таком глубоком регистре звучит скорее как ворчание, чем как настоящая речь. Но я еще никогда не была так благодарна вышибале. Потому что он нашел способ вдеть нитку в иголку, так что, надеюсь, меня не уволят.

Глаза Когана вспыхивают, и он снова обращает их к кузену.

— Мне казалось, я ясно дал понять, что ты не должен мешать моим танцовщицам. В любое время и в любом виде.

— Это было просто…

— Я разберусь с тобой позже, Винни. Иди и приведи себя в порядок.

Кузен Когана отрывисто кивает и выходит из комнаты с огромным чипом на плече.

Затем глаза мистера Келли снова устремляются на меня. Как может человек одним лишь взглядом внушать такой ужас? До сих пор он вел себя со мной спокойно и уважительно. Но у меня такое чувство, что я могу умереть по щелчку его пальцев. И он владеет этой силой, как мечом.

— Я не могу допустить драки в своем клубе, мисс О'Мара. Я этого не допущу.

— Да, сэр, — бормочу я, мои колени трясутся от страха.

— Кто этот человек, который напал на моего кузена? Ты его знаешь?

— Я его знаю. По крайней мере, мне так кажется, еще с тех времен, когда я жила в Нью-Йорке. — Я все еще сомневаюсь в своем рассудке — мог ли это действительно быть Глеб. Почему после стольких лет он нашел меня именно сейчас?

— Он будет проблемой? — Хмурится Коган, поднимаясь со своего места и подходя ко мне.

Черт возьми, насколько же он велик? Ростом он, должно быть, не меньше Глеба, но с его размахом плеч он кажется горой, когда приближается ко мне. Борясь с желанием сделать шаг назад, я поднимаю подбородок, чтобы выдержать его взгляд.

— Н-нет, — запинаюсь я, и жар приливает к моим щекам. Ненавижу, когда мой голос всегда выдает мои нервы. — Нет, с ним не будет проблем, — настаиваю я.

Коган вздыхает, становясь в стойку в нескольких футах от меня, и, когда он скрещивает руки, его мускулы угрожающе выпирают на фоне закатанных рукавов. — Ты хороший работник, Мэл. Надежный работник. С тобой легко найти общий язык. Ты всегда приходишь на смену вовремя, что удивительно трудно найти в этом бизнесе.

Я киваю, кусая губы в ожидании, к какому выводу он придет. И когда он делает паузу, мое сердце нервно бьется о ребра.

— Поэтому на этот раз я оставлю все как есть, но лучше мне больше не заставать тебя в центре драки. Это понятно?

— Да, прекрасно понятно, — вздохнула я.

— Я нанимаю своих людей, чтобы они защищали тебя, а не драчунов из подворотни, которые решили поколотить моего кузена за то, что он идиот.

— Верно, — соглашаюсь я, и, несмотря на беспокойство, мои губы подергиваются от того, как непринужденно он оскорбляет Винни.

В голове проносится мимолетная мысль: что скажет Коган если увидит настоящий бой Глеба? Глеб может быть быстрым и задиристым, в отличие от многих мускулистых охранников мистера Келли, но его движения настолько контролируемы, настолько грациозны, что во время боя кажется, будто он танцует.

— Хорошо, — говорит мистер Келли, возвращая меня к разговору. — Я поговорю с кузеном. Похоже, ты ему приглянулась. Но это не оправдывает его поведение. Я дам понять, чтобы тебя не беспокоили во время работы.

— Спасибо, — пробормотала я, чувствуя, как облегчение захлестывает мою грудь. Я и не предполагала, что смогу получить помощь от своего босса в этом вопросе.

Он кивает, его голубые глаза опасно серьезны.

— Мэл, кто бы ни был этот человек, который наложил руки на Винни…?

— Да? — Мой желудок нервно подпрыгивает, когда разговор возвращается к Глебу.

— Ему лучше никогда больше не показываться в моем клубе. Если он это сделает, я его убью.

— Не покажется, — заверяю я мистера Келли, хотя понятия не имею, как я собираюсь это обеспечить. Но я полагаю, что вышибалы будут хорошо осведомлены о запрете Глеба и отправят его прочь, прежде чем он сможет причинить еще больше неприятностей.

Если это вообще был Глеб. Я все еще не могу себе доверять.

Коган дергает подбородком в сторону двери, подавая знак, чтобы я уходила.

— Тогда за работу, — говорит он.

Андрей и Аким заталкивают меня в шумный клуб, заслоняя собой, пока я не дохожу до двери, ведущей в задний коридор. Когда воздух вырывается из моих легких, я наконец-то могу поверить своему облегчению. Ноги слабеют, когда я направляюсь в раздевалку, чтобы переодеться.

В голове все кружится, реальность произошедшего обрушивается на меня теперь, когда я не боюсь за свою жизнь или средства к существованию. И по мере того, как в голове всплывают картины произошедшего, я почти уверена, что это Глеб вскочил на ноги, чтобы побороться за меня.

Кто еще может броситься через стол на мою защиту?

Печальная правда заключается в том, что никто.

Конечно, люди Когана обучены защищать меня. Они бы не позволили Винни выйти из-под контроля. Но его нежелательное прикосновение вывело на поверхность столько плохих воспоминаний, на которые мне потребовались годы, чтобы забыть о них.

Наверное, не помогло и то, что после Глеба я не позволяла мужчинам прикасаться к себе. Я просто не чувствую потребности в физической связи с мужчиной. Никто из тех, кого я встречала, не заставлял мое сердце биться так, как это делал Глеб. Никто не смотрит на меня с такими же сильными эмоциями. С такой глубокой заботой и уважением. И у меня нет ни времени, ни желания на что-то меньшее.

Даже по прошествии стольких лет мне ничего не стоит вызвать в памяти яркий образ Глеба. Его угловатые черты и пристальный взгляд зеленых глаз. Ненавижу, что мое тело болит от одиночества каждый раз, когда я вспоминаю о нем.

Отогнав эту мысль, я открываю дверь гримерки, выпуская на волю девичьи разговоры.

— Что это, черт возьми, было, Мэл? — Спрашивает Китти, набрасываясь на меня, как только я появляюсь в дверях.

— Честно говоря, не знаю, — признаюсь я, когда она идет за мной на мою станцию. Перебирая свои наряды, я нахожу тот, в котором мне предстоит выступать, и снимаю его с вешалки.

— Но ты знала парня, который начал драку? — Спрашивает она.

Я хмурюсь, чувствуя, что она упускает ключевую информацию — что Винни был на мне, а Глеб заставлял его остановиться, но я не вижу смысла пересказывать это сейчас.

— Я не знаю. Может быть? Мне показалось, что я его узнала, но этот человек даже не живет в Бостоне, и я не видела его уже много лет, так что, возможно, я ошиблась.

Китти хмыкает, положив руки на бедра, наблюдая за тем, как я переодеваюсь.

— Что сказал мистер Келли? — Спрашивает она после нескольких секунд молчания.

— Только то, что он не хочет, чтобы в его клубе дрались.

— Ни хрена себе, Шерлок, — огрызается она.

— Слушай, я все понимаю. Ладно, Китти? Я же не пригласила его сюда или что-то в этом роде. И это больше не повторится. Ему запрещено появляться в "Жемчужине", так что мы все можем просто забыть об этом и вернуться к своей жизни.

Китти смягчается, ее руки опускаются с бедер.

— Да, хорошо. Тебе лучше поторопиться и собраться. В пять у тебя снова эфир.

Кивнув, я отвожу взгляд к зеркалу, чтобы поправить прическу для следующего номера… Стараясь не думать о Глебе. И о том, где он может быть сейчас.