К теплым морям. Том второй

Глава 14 Илмаре

Слободан мрачно смотрел в пучину океана. Пучина бесстрастно пялилась в ответ. «Илмаре» был старым судном. Это и так должен был быть его последний рейс, после чего двигатель планировали снять, а корпус использовать как плавказарму. Купленный Севионской Островной Компанией за гроши у хитрого куманца, который плясал от радости, когда сбыл эту рухлядь, он был наспех приведен в порядок, загружен приобретенным по дешевке обмундированием для колониальной гвардии, снабжен экипажем из тех, кто хотел скрыться в Островах, но не имел денег на билет, и отправлен в рейс. Слободана соблазнили капитанской должностью, хотя более опытные моряки отговаривали его от этой авантюры, тем более, что задача была практически невыполнимой.

По расчетам чиновников компании, «Илмаре» должен был успеть в Острова до штормов. Однако, даже в идеальных условиях, времени было впритык, а судно, только выйдя из порта, начало выдавать поломку за поломкой, которые бестолковый экипаж не успевал чинить. Слободан предложил переждать сезон штормов на Кукаране, и за это время подлатать судно, но получил отказ.

Налетевший шторм был не особо сильным и, скорее всего, будь «Илмаре» исправен, они прошли бы его без проблем. Но отказал руль. Наспех отремонтированный секторный румпель просто развалился к известной матери. Слободана давно беспокоило его состояние и он даже приказал заготовить все необходимое чтобы, в случае чего, приделать к баллеру деревянный рычаг и ворочать в ручную, однако ворочать было некому. Узнав о происшествии, большая часть команды просто спустила шлюпки и удрала, прихватив с собой судовую кассу. Судя по скорости и слаженности, с которой это было проделано, они готовили нечто подобное давно. Так бы четко обязанности свои исполняли, как драпали!

В их плане был один изъян — «Илмаре» в этот момент находился в нескольких тысячах километров от ближайшей суши а, ввиду приближающихся штормов, судоходный маршрут стремительно пустел и беглецам должно было очень повезти, чтобы на них наткнулось какое-нибудь судно. Почему они об этом не подумали? Да потому, что самые бывалые имели опыт максимум каботажного плавания и очень слабо представляли себе то расстояние, которое планировали одолеть на гребных шлюпках. Слободан представлял — он сделал три рейса в Острова. Но разве-ж его кто спросил? Теперь вот пусть болтаются в обнимку с этой долбаной кассой, «играчи заебаны» — либо с голоду подохнут, либо штормами накроет…

Однако, злорадствовать получалось плохо — сами они были не в лучшем положении. После того, как «Илмаре» лишился руля и большей части команды, его участь была предрешена — встав бортом под волну он исполнил оверкиль. Спасибо за это стоило сказать мистеру Пратту — представителю компании, следовавшему вместе с ними в Острова с важной миссией! Зеленым горошком! Обычным, мать его консервированным зеленым горошком! Когда Слободан обмолвился об этом в кабаке, окружающие ржали как умалишенные. В Островах полно всякой еды — какой дурак будет везти туда консервированный горох? Однако, оказалось, что при обилии свинины, гарнир к ней местные развести не догадались, а чины компании, присматривающие за делами на Островах, жить не могли без свиной отбивной с зеленым горошком.

И, поскольку прибыл Пратт после погрузки, то ящики с горошком поставили на палубе. Слободан хотел было возразить что так не делается и по хорошему тяжелое надо вниз, а легкое — наверх, но ему быстро объяснили, что Компания лучше знает как надо и тратить время а, следовательно, и деньги на перегрузку ему никто не позволит. Конечно, следовало бы настоять. Кулаком по столу грохнуть надо было, но к тому времени он так устал бодаться из-за каждой мелочи, что махнул рукой надеясь, что по уму все уложат после выхода в море. Однако в море этому воспротивился уже Пратт, который хотел чтобы груз был на виду. А то еще, чего доброго, матросы, уставшие от дешевых пайков, покусятся на господский горошек!

В общем сейчас, сидя на киле перевернутого судна, Слободану оставалось только перебирать в уме, сколько всего они сделали неправильно и сколько оплаченных жизнями правил мореплавания нарушили, и утешать себя тем, что Пратт выжил, так что, когда провизия подойдет к концу, они съедят его первым. Кроме Пратта, в числе выживших оказались семейство хануми — дядя Ши, нанявшийся на «Илмаре» коком, его сын Ксу и Джеминг. Ши сказал, что Джеминг его племянник, однако Слободану было пофиг на степень их родства.

Больше волновало то, что Джеминг, очень чисто говорил на ислас, смотрел на окружающих как на говно и, в случившейся через два дня после отплытия драке, отмудохал троих здоровенных лбов так, что на них живого места не было. Это порождало определенные сомнения в том, что он действительно помогал дяде Ши с его едальней и вообще повар. Однако, у многих из команды были свои скелеты в шкафу, так что пока Джеминг не доставлял особых проблем, Слободан был готов его терпеть.

Тем более, на случай чего, с ним был Тролль — здоровенный бьернхельмец, который выглядел так, как будто его матушка и правда согрешила с какой-то мифической тварью. Бородатый, с длинными, заплетенными в три косы волосами и мрачным взглядом мясника, он оказался на удивление лоялен к Слободану и пару раз, ударом в ухо, указывал место бунтарям, пытавшимся усомнится в капитанском авторитете. Причина этого оставалась загадкой — за время плавания Тролль сказал от силы десять слов и предпочитал объясняться жестами и нечленораздельным рычанием.

Посвященный Физель, отосланный на служение в Острова за тяжелый нрав помноженный на пьянство, и исполнявший на судне роль каппелана и костоправа, пытался решить эту проблему сеансом экзорцизма, но дело кончилось мордобоем — Тролль не очень любил служителей Единого. Однако, по иронии судьбы, именно он и спас Посвященного. После того, как судно перевернулось, Физель оказался в ловушке в лазарете. Дверь заклинило намертво, так что он просидел несколько часов по шею в воде, дыша в образовавшемся воздушном кармане и стуча в переборку. Тролля этот звук задолбал, так что, поднырнув, он выдрал дверь и выкинул Посвященного наружу, где Слободан с остальными выловили его и втащили к себе.

Кроме вышеуказанных персон крушение пережил Брава — помощник механика. И если повод побудивший Тролля податься в Острова был неясен, то с этим все было предельно понятно. Брава являлся заядлым картежником. И по мелочи ставить не любил. Пока ему шла карта, он успел неплохо подняться и даже заиметь личный авто, через что и получил повод утверждать, что разбирается в машинах, но потом началась полоса неудач, после которой Брава обнаружил, что должен много и таким людям, которые, если он немедленно не отправится в море, отправят его туда насильно и по частям.

— Васа лыба с голоском, господина…

Ши с подобострастной улыбкой протянул Слободану консервную банку. Слободан, благодарно кивнув, взял заменявшую ложку щепку и поковырялся в еде. Долбаный горошек… Да еще этот Пратт! Когда они ценой, неимоверных усилий выволокли из воды один из уцелевших ящиков, тот закатил истерику, что это собственность компании и он доложит об этом. Хорошо, что Джеминг оказался отличным рыбаком — уговорив Тролля пожертвовать прядь волос он сделал из них снасть и теперь регулярно радовал их уловом.

— Ну что делать будем? — Брава подсел к Слободану, — Какие идеи?

— А какие тут могут быть идеи?

— Ну какие то по любому должны быть? Ты же плавал уже в Острова.

— Не «плавал», а ходил. Это раз. Два — мы сейчас как раз плаваем. Ну и три — все идеи, которые у меня есть в данной ситуации, это надеяться, что мимо пойдет какой нибудь припозднившийся военный корабль и нас заметит.

— Почему военный?

— Потому, что торговые все уже на подходе к Мукотте. Торопятся уйти в Острова до штормов.

Слободан перевел взгляд на Ксу который увлеченно полировал обрывком тряпки крышку от консервной банки.

— Ну что там у тебя?

— Зелкало! Внимание пливлечь колабль быстло!

— Это хорошо. Свети им во все стороны, а мы попробует еще что-то придумать. Дымовой сигнал например.

Сидевший рядом Тролль, который не заморачивался импровизированными столовыми приборами, а просто вытряхивал содержимое банки себе в пасть, молча заглотнул последние крошки, поставил банку и, раздевшись, нырнул в воду. Остальные на это отреагировали вяло, уже привыкнув, что тот никак не объясняет и не комментирует свои действия. Корпус несколько раз вздрогнул от мощных рывков, потом Тролль вынырнул, таща с собой длинный брус планшира. С еще пары заходов он добыл трос и обрывок брезента из которого соорудил флаг и, привязав его к брусу, уселся держа эту конструкцию в вертикальном положении.

— Вообще-то судно — собственность компании и повреждать его еще больше вы не имеете права! — подал голос Пратт, — Об этом будет доложено руководству!

— Слышишь ты… Крыса конторская!

Слободан, искавший что-нибудь что будет хорошо дымить, подошел и взял его за грудки.

— Не зли меня лучше, а то утоплю как обсосанного щенка!

— О! Угрозы представителю Компании..! Вы ходите по очень тонкому льду мистер Зорич! Предупреждаю — я обо всем доложу руководству!

— Ах ты играч заебаный!

Слободан хотел дать Пратту в морду, но Физель, внезапно оказавшийся у него за спиной, перехватил летящий кулак.

— Не надо этой херни…

— А ты не лезь… Это из-за этого мудака мы сейчас в такой жопе и меньше всего я сейчас хочу слышать проповеди о прощении и понимании.

— В жопу проповеди — здравый смысл! Кровь и тело привлечет акул. А сейчас только этих ебаных тварей тут и не хватает.

— Тоже верно… — Слободан брезгливо оттолкнул Пратта, — Живи падла, но запомни — еще раз откроешь рот, я тебе его так закрою, что ты до конца своей сраной жизни будешь есть только жидкую кашку. Понял!!?

— К вашему сведению… — Пратт, несмотря на угрозы попытался опять что-то вякнуть.

Физель, оттолкнув дернувшегося было Слободана, ткнул говорливого чиновника в солнечное сплетение и посадил его, беспомощно хватающего ртом воздух в сторонку.

— Воистину, некоторым надо навредить дабы помочь. Завали ебало, неразумное дитя Всемогущего, иначе я, во спасение твоей жизни, тебе рот зашью нахрен.

Тролль, который продолжал сидеть голый и с флагом, молча поднял большой палец выражая свое согласие.

Капитан откровенно наслаждался военно-морской идиллией — корабль идет полным ходом, все механизмы исправны, команда вся при деле, занятия и работы идут по графику. Что еще надо командиру для счастья? Еще раз сверив курс и одобрительно кивнув Марио, который стоял за штурвалом, он спустился на палубу и принялся прогуливаться. На носу Чума и Обмылок драили орудие после стрельб. Удовольствие это было дорогое но, как говорится, больше пота на учебе — меньше крови на войне. Высунувшаяся с камбуза Барабашка, уже успевшая выучить капитанские привычки, вручила ему чашку кофе. Доктор и Старпом предупреждали, что после копаний в её головушке могут появиться странности но, вроде, все обошлось.

Доктор со Старпомом висели на мачте. Испытания на малой мощности особых результатов не дали, так что они готовились запустить свою конструкцию на полную катушку. Но для этого требовался очень мощный кабель и эту проблему они еще не решили, так что, пока можно было не волноваться. На корме механики, открыв все люки, занимались профилактикой. Бьернсон стоял рядом, подавал ключи и вникал в тонкости устройства корабельного оборудования. Его очень задевало, что Кара разбирается в этом лучше него, так что он старался так, что пар из ушей шел.

На крыше надстройки Ур тренировал Сыча, хотя со стороны казалось, что Зампобой просто лежит и пялится в небо прищуренными сонными глазами. Поднявшись к нему, Капитан задрал голову и поискал птицу взглядом.

— Ну как результаты?

— Разрешите доложить!? — Ур мгновенно принял деловой вид, — На данный момент отрабатываем патрулирование. В своей среде обитания они редко поднимаются высоко — нет необходимости, так что пришлось попотеть, чтобы уговорить его набирать высоту.

— Серьезно? Ну тогда у тебя успехи — я его че-то вообще разглядеть не могу.

— Сейчас он спустится с докладом… Вон — уже снижается.

Высоко в небе стала различима маленькая белая песчинка. Стремительно увеличиваясь в размерах она превратилась в Сыча который, «крутя воронку» спланировал на клотик кормовой мачты, потом, в несколько подлетов спрыгнул вниз и разразился какофонией звуков.

— Че он говорит? — покосился на Ура Капитан.

— Пока не знаю. Не забывайте, что у них язык довольно примитивный и весьма своеобразный, так что, пока они так трещат, разобрать их нереально. Сейчас отдышится и будет понятнее.

Сыч и правда успокоился, встряхнулся, и побежал к таблице.

— О! Он что-то заметил! — Ур понаблюдал как Сыч бегает по начерченным клеткам.

— Кажется он растерян…

— Да. Видимо что-то, чего нет в таблице. Сейчас приму доклад.

Ур спустился и после краткого диалога вернулся назад.

— Так и есть. Я не понимаю, что он имеет ввиду под «НЕ корабль», но на нем он засек несколько человек которые «делают облака». Направление указано штатным образом.

— Интересно! Стоит взглянуть на это поближе… Играй тревогу — сейчас поглядим, что там за «не корабль».

Взвыла сирена. «Интернационал», сменив курс, двинулся в указанном направлении. Сыч, взгромоздившись на орудийный щит, отчаянно махал крыльями, как будто хотел взлететь, но, когда его начинало отрывать от насеста, он немедленно бухался обратно. Создавалось впечатление, что птица думает, будто таким образом помогает кораблю идти быстрее.

— Товарищ Капитан! Прямо по курсу наблюдаю дым и световые сигналы! — отрапортовал Марио, — Возможно — сигнал бедствия.

— По любому… — согласно кивнул, отхлебнув кофе, Капитан, — Давешним штормом накрыло бедолаг. Но все равно быть на чеку. Видали всякое…

— А я понял, что означает «НЕ корабль»! — свесился с крыши рубки довольный Ур, — Там судно перевернутое. Видимо, пернатый использует частицу «не» не только к вещам обратным по смыслу, но и по, так сказать, по ориентации в пространстве.

— Да это на здоровье. Ты как судно-то успел разглядеть?

— В дальномер. Хотя был соблазн заявить, что дошел до этого благодаря цепочке умозаключений.

— Ясно. Молодец, что честный, а теперь лезь и смотри по сторонам — бывает, что разные уебки используют сигналы бедствия, чтобы приманивать корабли.

— Серьезно? — Ур хмыкнул, — За такое убивать надо…

— И убивают. Но желающие все равно находятся, так что бди.

— Слушаюсь!

Первым, корабль заметил Джеминг. Резко вскочив, он вырвал у Ксу зеркальце и принялся посылать «зайчики» в его сторону. В ответ, с мостика посигналили прожектором, после чего донесся рев корабельного гудка.

— Сяньшен Слободан! Корабль! Они нас заметили! Идут сюда!

— Где? Кто? — Слободан, чьи глаза слезились от дымовухи, подбежал к нему, — Сигналят! Точно заметили!

С улыбкой до ушей он повернулся к остальным.

— Ну, кто тут самые везучие говнюки на всем белом свете!?

— Спасибо тебе Всемогущий, что в заботах своих ты нашел время взглянуть в сторону таких ебланов как мы … Верую… — Физель осенил себя святым знаком.

Тролль, покосившись на него, что-то проворчал и постучал себя по груди, где висел медный кружок с вороном, намекая, что если кто им и помог-то точно не Единый — Бьернхельмские боги поближе будут.

— Чей флаг? — поинтересовался Брава, который о религии вспоминал только когда не перла карта, — Только-б не Доминис! И не Маган — кофейные плантации это хорошо, но не когда на них корячишься с утра до ночи.

— Флаг? — умывшись Слободан пригляделся, — Пуц ми курач… Да это-ж вольные!

— Это хорошо или плохо?

— Когда как… Сильно «когда-как». Ну — нам не выбирать, так что все, кто там молится, помолитесь заодно, чтобы это были не полные, матьиго, отморозки.

Корабль подошел ближе и начал сбавлять ход. Все уцелевшие с тревогой рассматривали орудие на баке и пулеметы на надстройках но, судя по задранным вверх стволам, стрелять в них пока не собирались.

— Ебать меня грешника — там нелюди! — Физель указал в сторону рубки с которой скалилась китская рожа, — Всемогущий — если ты таким образом решил меня испытать, то я покоряюсь… Но прошу — в следующий раз выбери способ попроще! Голую блудницу например.

— Хороший выбор, посвященный, — мрачно кивнул Брава, — Лучше сто голых баб чем один нелюдь.

— Завали ебало грешное — голыми блудницами искушают только клир! Вам не положено!

— Харе собачится, — буркнул Слободан, — Нам надо произвести на них хорошее впечатление. Так что ты, Брава, просто заткнись, а ты, Физель, заткнись и молись, чтобы эти парни соблюдали морской закон.

— Что за морской закон, сяньшен?

Джеминг, тенью возникший рядом, ощупал что-то под рубахой.

— Свод законов и традиций вольных кораблей. По нему они должны нас подобрать и доставить до ближайшего порта, а взамен могут взять все, что осталось от нашего судна.

— Надеюсь, за исключением личных вещей?

— За исключением. А у тебя есть ценные вещи?

— То, что для одних мусор, для другого сокровище, сяньшен, — ушел от ответа Джеминг.

— Вы не имеете права позволить этим бродягам захватить собственность компании! Вы отвечаете за него! — взвизгнул Пратт.

Стоявший рядом Тролль молча опустил кулак ему на макушку.

Корабль, тем временем, подошел на самом малом и лег в дрейф в считанных метрах от «Илмаре». К борту подошел офицер в сопровождении матроса с винтовкой на плече и массивного островитянина с татуированным лицом и боцманской дудкой на шее. Вся троица внимательно осмотрела их. Офицер поднял голову к стоявшему на мостике бородачу в белоснежном кителе и с кофейной чашкой в руке, видимо капитану. Тот, отпив кофе, благосклонно кивнул, после чего матрос кинул швартовочный конец целясь в Тролля как в самого массивного и спустил штормтрап, по которому взлетел внезапно оживившийся Пратт и принялся орать, что не позволит никому покусится на компанейское барахло..

— Пуц ми курач! Педер! Вот и произвели впечатление…

Капитан вразвалочку спустился на палубу и, осмотрев вопящего Пратта, подозвал Старпома.

— Это че?

— При всем уважении, Кэп, но перед нами типичный случай одеревенения коры головного мозга на почве служебного рвения. Косит мелких клерков направо-налево. Все симптомы на лицо.

— Хм… — Капитан отхлебнул кофе, — Первый раз сказал «при всем уважении», но гадостей наговорил про другого. Че делать будем?

— Предлагаю ему въебать. Просто и со вкусом.

— Хорошее предложение. Свежее… Мне нравится…

Оглядевшись, Капитан сперва остановился взглядом на Боцмане и Бъернсоне, но потом, буркнув: «Прибъют же», поманил пальцем Федора.

— Федь… Сделай одолжение — тресни этому дурачку в фасад, а то заеб уже блажить…

— Слушаюсь! Разрешите зайти с приклада?

— Да на здоровье.

Федор скинул с плеча винтовку и зарядил Пратту прикладом промеж глаз, отчего тот, булькнув, осыпался на палубу.

— Вот и молодец. Сразу намного тише стало. Убери его в сторонку — потом с ним побеседуем, — Капитан повернулся в сторону остальных спасшихся, — Главного сюда.

— Я главный…

Слободан шагнул вперед и, получив разрешение подняться на борт, взбежал по штормтрапу.

— Слободан Зорич. Капитан торгового судна «Илмаре». Порт приписки — Балиосса. Принадлежит… Принадлежало Севионской Островной Компании. Две недели назад судно попало в шторм и потерпело крушение в результате поломки рулевого механизма. На данный момент из экипажа, кроме меня, остались: поммех Сильвио Брава, судовой каппелан Физель, матрос Гуннар Ральфсон, кок Чжоу Ши Фен, его сын Чжоу Ксу, помощник кока Сюй Джемиг и сопровождавший груз служащий компании Колди Пратт…

Слободан покосился на валявшегося в теньке Пратта и, скривившись, продолжил.

— Согласно морским обычаям и традициям, прошу принять моих людей на борт и поставить их на довольствие до ближайшего порта по вашему курсу. В качестве оплаты передаю вам то, что осталось от моего судна и груза, за исключением принадлежащих нам личных вещей.

— Ваше предложение принимаю, — Капитан пожал Слободану руку, — Добро пожаловать на борт. Бардья! Размести и распорядись насчет обеда. Крысу компанейскую, как оклемается, к Антону на разговор. Пусть популярно объяснит, чьи в лесу шишки. Он умеет… Амяз — ты с парнями осмотри судно, все полезное к нам, остатки затопить, чтоб не мешали судоходству. Исполнять!

Допив остатки кофе, Капитан сунул чашку Чуме, чтоб отнесла на камбуз и ушел к себе. Слободан крикнул своим, чтобы поднимались. Остатки экипажа «Илмаре», опасливо озираясь, взобрались на палубу «Интернационала».

— Ну че там?

— Вроде договорились. Капитан у них, судя по всему из залесцев, так что плантации нам не грозят.

— Угу — грозит лесоповал, — покивал Брава, — Они всех туда отправляют.

— Ты то откуда знаешь?

— В газете писали.

— Помолчи, а? Хватило того, что Пратт тут устроил.

— Кстати — что они с ним сделают?

— Допрашивать будут вроде как.

— Ну точно — лесоповал. Этот им понараскажет…

Тролль рыкнул на Браву, давая понять, что тот утомил и покосился на Физеля который недобро зыркал на разглядывавшего их с надстройки Ура.

— Вы как хотите, но если эта тварь ко мне приблизится — я ему въебу.

— Не советую, сяньшен, — ухмыльнулся Джеминг, — Китты обладают молниеносной реакцией и острыми когтями.

— Тебя забыл спросить, обезьяна богохульная…

— У нас сравнение с обезьяной считается лестным. Обезьяна умна, ловка и быстра.

— А для нормальных людей обезьяна, это карикатура на человека.

— Карикатура обнажает пороки. Возможно, поэтому они так не нравятся вашим соотечественниками, что те видят в обезьянах черты, которые пытаются скрыть?

— Ты сча допиздишься, прости Всемогущий мя грешного.

Ответить Джеминг не успел. Подошел Боцман и махнул всем следовать за ним в столовую.

— Так. Вон ваш стол. Еда сейчас будет. Если кому нужна медицинская помощь, то говорите — доктор вас осмотрит. Хотя он и так вас осмотрит. Вечером выдам вам матрасы. Спать будете тоже здесь. На офицерскую палубу не ходить. В кубрики экипажа тоже. Гальюн для вас в кормовой надстройке.

— Давай сразу говори, куда еще не стоит соваться, — попросил Слободан, — Чтобы потом проблем не было.

— В машинное, на мостик, к орудию, к зенитке, в мои склады. Диван и стол со стульями для офицеров. Проигрыватель с пластинками тоже. Экипаж от работ не отвлекать. К капитану обращаться: «Товарищ Капитан», к девкам не лезть — рожу разшибу.

— А есть девки? — встрепенулся Брава.

— Да. Четыре штуки, но я вас предупредил. И у нас Старший Механик — саргаш. Так что, кто на них косо смотрит — имейте ввиду. Любой выебон в его сторону и до суши будете добираться вплавь.

— А если я на нелюдей косо смотрю? — с вызовом поинтересовался Физель.

Боцман смерил его недобрым взглядом, потом презрительно фыркнул.

— Тогда хреново быть тобой. Потому, что у нас их тут двое, причем один из них — Зам по Боевой. И если ты решишь на него повыебываться, то нам тебя даже за борт выкидывать не придется. Он тебя прямо на месте на ленточки распустит. Понял?

— Я за ним послежу, — уверил Слободан, — Это все?

— Вроде все… Ах да — птицу тоже не трогать. Она у нас за дозорного, стоит на довольствии и член экипажа. Так что сидите себе тихонько, не нарывайтесь и, глядишь, до порта дотянете. Если будет скучно — вон там книжки всякие.

— А в карты можно? — поднял руку Брава.

— Только на сигареты.

— А есть сигареты?

Брава, которого после крушения не так мучал скудный паек и туманные перспективы, как отсутсвие курева, аж подскочил. Боцман, посмотрев на него, вздохнул и порывшись в карманах кинул ему початую пачку.

— На. Но экономь. Тут курильщиков — полэкипажа и на тебя мы не рассчитывали. Курить строго на палубе. Окурки за борт не бросать: Капитан увидит — будешь за ним нырять, потом есть перед строем.

— Были прецеденты?

— А то! Ладно — я пошел вашего дурачка откачивать. Ему Старпом хочет пару шуток рассказать.

— Смешных?

— Других не знаем…

Боцман вышел, а Слободан с злобной гримасой повернулся к Физелю.

— Слушай, Посвященный, ты совсем дурак, как Пратт, или у просто на встречу со своим работодателем торопишься?

— Нелюди — твари Безликого!

— А вот здешний капитан так не считает.

— Богохульник ебаный…

— Ну иди — скажи ему это.

— Не искушай меня без нужды.

Дверь камбуза распахнулась и в столовую вошла Барабашка с дымящейся кастрюлей. Дядя Ши с сыном немедленно кинулись помогать ей накрывать на стол благодаря и кланяясь. Остальные сидели и пялились. Дело в том, что на камбузе было жарко — работающая плита и парящие кастрюли быстро устраивали там сауну, несмотря на все ухищрения механиков по совершенствованию вентиляции. Поэтому Барабашку не устраивали стандартные рабочие робы и она просто взяла майку капитанского размера и использовала её вместо легкого халатика. Если одеть поверх фартук — получалось вполне цивильно. Сзади и с боков виды правда были такие, что дух захватывало, но никто не жаловался. Когда Барабашка удалилась, Брава восхищенно протянул «Ола-ла…» и ткнул Физеля, который застыл как статуя в музее, локтем под ребра.

— Заказывал голых блудниц?

— Не гневи Его без нужды… — буркнул Посвященный и подняв глаза вверх страдальчески поинтересовался, — Творец наш Всемогущий! Прости меня недостойного за дерзость сию, но по моему ты уже выебываешься…

— Вы, кстати, говорили, что голыми блудницами только клир искушают…

Брава, орудуя ложкой, нагрузил себе полную тарелку каши и украсил все это сверху короной из гуляша, потом посмотрел на дверь за которой скрылась Барабашка и причмокнул.

— Не знаю как остальные, а я искушен. Это означает, что я клир?

— Это означает, что ты долбоеб, — пояснил за Физеля Слободан, — Тебе чего сказали? «Рожу разшибут!» Тем более что, судя по размеру, эти сиськи не в матросской койке паркуются.

— В офицерской… Это Старпома самка… — раздался сзади вкрадчивый мурлыкающий голос.

— Епт… — Слободан от неожиданности чуть не навернулся на пол, — Кто здесь!?

Повернувшись, он увидел Ура который, пока они были заняты раскладыванием еды, просочился внутрь и уютно развалился на диване.

— Изыди! — взметнулся Физель, но Тролль с Бравой зажали его плечами и усадили на место.

— А… Ты тот самый шаман который нелюдей не любит?

— Посвященный!

— А разница?

— Шаманы у дикарей!

— При Боцмане это не ляпни. Он как раз из этих… Хотя цивилизованнее тебя будет.

— Ты охуело, отродье Безликого, так со мной разговаривать!?

— Чье я отродье мне прекрасно известно — своих родителей я знаю. А будешь на меня шуме-у-эть… — Ур зевнул, демонстрируя тонкие острые клыки, — Я тебе лицо обглодаю…

— Отродье Безликого? — появившаяся в дверях Лисса поправила очки, — Вы хотите сказать, что нелюдей сотворил он?

Пройдя к дивану она села и принялась чесать Ура, насмешливо глядя на Посвященного. Тот, красный от негодования, попытался снова вскочить, но ему не дали.

— Да! Да, сосуд греха ехидный! Эти блядские твари — дело рук Безликого!

— Ну тогда вы, Посвященный, еретик!

— Я еретик!!?

— Именно… На Кастрском соборе 86 лета основания было постановлено, что у Безликого отсутствует сила творения, и любые утверждения о том, что тот может что-то создать, являются ложными и еретическими. Так что, если вы заявляете, что Безликий создал нелюдей — вы еретик. С чем вас и поздравляю…

— Умэ-эм-эээ… — выдал Физель сдуваясь словно проткнутое колесо.

— Представляю, как вам сейчас неудобно… Это от того, что вы книжку читаете все время одну и ту же, а надо разные…

— Баба неразумная…

— Breite Stirn, wenig Hirn. То, что у вас большая кастрюля на плечах, не мешает ей быть пустой, — ухмыльнулась Лисса. — Но, если вы хотите, чтобы Я еще что-то рассказала ВАМ, о тонкостях ВАШЕЙ религии, то я всегда к вашим услугам. Обращайтесь…

— Вот поэтому и нельзя бабам образования, — буркнул Посвященный, но шепотом, чтобы Лисса не услышала, — Они от него портятся… А ты чего ржешь, язычник?

Тролль, которому адресовалась последняя фраза, еще раз довольно хмыкнул и, показав Посвященному жест означавший «тебя поимели», принялся накладывать себе добавки. Слободан, мрачно слушавший всю эту пикировку, огляделся и встретился взглядом с Джемингом, который сидел с умиротворенным видом и легкой полуулыбкой на лице.

— А ты че такой довольный?

— Чистый корабль, вкусная еда, образованная публика — мне тут начинает нравится, сяньшен… Мы познаем сравнивая. В сравнении с «Илмаре», тут просто дворец. Возможно, даже моют отхожие места.

— Тебе немного для счастья надо, да?

— Мудрый умеет радоваться малому. Я с вашего позволения, сяньшен, отлучусь. Проверю свои предположения.

Встав, и с легким полупоклоном вернув на камбуз посуду, Джеминг подошел к библиотечному шкафчику, просмотрел название на корешках и, взяв одну из книг, сунул её подмышку и вышел на палубу.

«Интернационал» все еще лежал в дрейфе. Механики бегали туда-сюда готовя операцию по извлечению ценного и полезного из «Илмаре». Пройдя до кормовой надстройки, Джеминг огляделся и, увидев орудующую шваброй Чуму, подошел к ней.

— Простите, что отвлекаю от дел, сяньшен, но мне сказали, что предназначенная для нас уборная находится где-то здесь. Не могли бы вы показать её дабы я, по ошибке, не зашел в запретные для нас места.

— Уборная? — Чума с недоумением уставилась на него — Тибе гальюн нужеш штоли? Пашли…

Она подошла к двери, располагавшейся с правой стороны надстройки и, открыв, указала внутрь. Джеминг поблагодарил её все тем же легким полупоклоном и войдя услышал:

— Ахринеть! У тибя хвост!

— Да, сяньшен, — повернувшись к Чуме он с вежливой улыбкой кивнул, — Я принадлежу к народу хануми и у нас есть хвост.

— Настаящий?

— Я бы глупо выглядел, если бы носил накладной хвост, сяньшен.

— Точна… А зачем он вам?

— Что бы дать ответ на этот вопрос, сяньшен, мне надо подумать. Сейчас мои мысли отягощены одной потребностью, но как только я её удовлетворю, то с радостью побеседую с вами об этом. Надеюсь, вы не против?

— Не! Тут срач — мине долга убираться. Йа сдезь буду если чо…

Еще раз поклонившись и закрыв дверь Джеминг с облегчением выдохнул и, устроившись на унитазе, открыл книгу. Когда он вышел, Чума стояла поодаль болтая с Обмылком, но увидев Джеминга немедленно потопала к нему. Тот со вздохом снова нацепил на лицо вежливую улыбку.

— На чем мы остановились, сяньшен? Вы, кажется хотели знать, зачем мне хвост?

— Аха. И исче — што значит «Сяньшен»?

— «Сяньшен» значит «Господин». Вежливое обращение.

— Йа ни гаспадин… Йа проста так выгляжу… — Чума кивнула на Обмылка, — Он патвердит.

— О! Глубочайше извиняюсь, сяоцзе, что значит «госпожа». Мои глаза меня обманули. Я обещаю, впредь, не позволять подобного.

— Ты странно разговариваешь, — буркнул Обмылок, который с некоторых пор ревновал Чуму к любому живому и неживому объекту.

— Я просто стараюсь быть вежливым ся…

— Господин…

— Я просто стараюсь быть вежливым, сяньшен. Я нахожусь на чужом корабле, вы пришли нам на помощь, так что я, в меру своих сил, пытаюсь быть учтивым и приятным.

— А! Тогда ладно. И че там с хвостом, говоришь?

— Хвост, сяньшен, нужен нам для баланса. Мы, хануми, очень любим баланс во всем и наше тело не исключение. Разрешите, я вам продемонстрирую…

Взяв у Чумы швабру, Джеминг поставил её вертикально, ловко вскочил на верхний конец, поймал равновесие и застыл сложив руки за спиной.

— Видите, сяньшен? Сяоцзе? Я стою на шаткой опоре не шевеля ни руками ни ногами. Насколько мне известно, для вас такое представляет известную сложность.

— Ахринеть… — прокомментировала этот номер Чума, — Йа бы пизданулась. А китты так умеют? У них тоже йесть хвост?

— Допускаю, сяоцзе, но думаю, что лучше спросить у них.

Из-за угла вывернул прогуливающийся Капитан. Осмотрев эту картину он хмыкнул, потом, вложив два пальца в рот по разбойничьи свистнул.

— Так! Обормоты! Че не работаем? Че до человека доебались? Он вам че? Клоун?

— Это хануми, — попытался возразить Обмылок, — И он сам показывать начал.

— Попизди мне тут еще! Хануми тебе че? Не люди, что ли? Сам показывать он начал… А то я не знаю что ли, что те хоть че делать, лишь бы ниче не делать! Швабру в зубы и бегом порядок мне тут нарисовал!

— Сейчас её очередь!

— Да что-ж ты делать-то будешь! Тебе в ухо дать, чтобы ты со старшими не пререкался или где? — Капитан вспомнил, что по графику сейчас и правда очередь Чумы мыть, но был твердо настроен настоять на своем, — Чума сейчас в распоряжение Боцмана пойдет… Матрацы перетряхивать, во! А то как мы людей на них ложить будем? А ты бери швабру, и чтобы через час палуба блестела как котовы яйца! Приду — проверю!

Страдальчески вздохнув, Обмылок взялся за швабру. Чума, которой хватило ума не перечить, унеслась подальше от Капитанских глаз, а Джеминг, слегка смущенный тем, что из-за него эта парочка получила нагоняй, поприветствовал Капитана приняв максимально виноватый вид.

— Это моя вина, сяньшен. Ваши люди спросили, зачем мне хвост и я решил продемонстрировать.

— Ловко. Мне понравилось. Учился где-то?

— Я воспитывался при монастыре, сяньшен. Там уделяли много времени тренировкам тела.

— Сирота?

— Нет, сяньшен. Мои родители — довольно обеспеченные и известные люди.

— А как в монастырь загремел?

— О! Дело в том, сяньшен, что у нас подобное воспитание считается очень хорошим для государственной службы. Считается, что оно прививает дисциплину и учит скромности. Моим родителям пришлось немало постараться, чтобы меня приняли в послушники.

— Серьезно? — Капитан задумчиво хмыкнул, — Как же тебя сюда-то занесло?

— Есть долги, которые моя семья должна была отдать.

— Отдал?

— Почти, сяньшен.

— Что за долг, разумеется, секрет?

Джеминг сделал сожалеющую мину.

— Ладно: не хочешь — не рассказывай. Дело твое. Больше вопросов не имею — свободен.

— Благодарю за понимание, сяньшен…

Заложив руки за спину Капитан подошел к борту и принялся наблюдать за Багиром, который вязал к корпусу «Илмаре» какие-то канаты. Джеминг проводил его взглядом и пошел обратно в столовую по пути задумчиво повторяя: «Хоть че делать, лишь бы ниче не делать… Хоть че делать, лишь бы ниче не делать… Как вам такой гунъань учитель Ху?»

А тем временем, Пратт не понимал что происходит. Поведение Старпома сбивало его с толку. Тот просто молчал и спокойно потягивал виски. Такое Пратт видел не раз — так делали большие боссы когда подчиненный, сбиваясь и потея, оправдывался перед ними. И сейчас, волей не волей, он тоже начинал чувствовать себя подчиненным, хотя, казалось, с чего бы? Ведь это просто бродяги, шайка проходимцев вне закона и общества! Пратт, репетировавший речь в своей голове, представлял, как ему будут приносить извинения и каяться, ведь за ним стоит Севионская Компания, а это, между прочим, седьмая по величине колониальная компания на континенте, с миллиардным оборотом и множеством владений, и если хоть один волос упадет с его головы…

Но когда он это все начал говорить в слух, в голове начала биться нехорошая мысль. Ну какое дело Компании до мелкого служащего, который не справился с простейшим заданием — доставить груз зеленого горошка? На его место столько желающих, что ему найдут замену сразу, как только весть о судьбе «Илмаре» дойдет до руководства. Кто будет за него мстить? Команда наемников обойдется дороже, чем его жалование за все время работы. Хорошо, если кто-то попросит островные власти посмотреть, не выкинули ли волны на берег его труп.

Хотя, кто этим будет заниматься? Начальство? Да оно забудет о том, что он сгинул, через три минуты после того, как ему доложат. Коллеги? Не в этой крысиной яме. Жена? О — эта будет рада больше всех. А он — осел. Женился по расчету, называется! Поверил, что её папаша добьется успеха со своими дурацкими электробурами. Кому нужно сверло, которое не работает без электричества?

Пратт внезапно понял, что продолжает говорить одно и тоже как заевшая пластинка и, сбившись, умолк. Старпом подождал еще минуты две, на случай если у собеседника появятся новые идеи, и удовлетворенно кивнул.

— Я так понял, фонтан вашего красноречия иссяк? Просто кивните — не надо снова начинать рассказывать про ваше место работы.

Пратт кивнул. Старпом налил себе еще, потом достал второй стакан, наполнил его до краев и протянул допрашиваемому.

— Пейте. Поможет снять напряжение. Я прекрасно понимаю, что произошедшее выбило вас из колеи и вы провели две недели в ужасных условиях, в окружении не особо дружелюбных людей… Но сейчас все позади. И время подумать о будущем. Каким вы его видите?

Осторожно отхлебнув и неловко облившись Пратт поискал глазами куда бы сесть. Это, по хорошему, надо было сделать сразу. Так всегда делали старшие менеджеры — садились не спрашивая, чтобы сразу показать, что они не ждут от кого-то одолжений. Но, как назло, там где они беседовали, был только один стул.

— Хотите присесть? — без слов понял его Старпом и, в притворной растерянности оглядевшись, вздохнул, — О! Я не подумал об этом. Но не беда — можете присесть на пол. У меня тут чисто. Давайте — не бойтесь!. Чувствуйте себя свободно!

Сказано это было максимально дружелюбно и Пратту, почему-то, показалось, что будет грубо отказаться. В конце-концов, этот Антон не такой уж и страшный как он себе представлял ловя обрывки разговоров — налил ему отменного виски, сожалеет, что не принес второй стул, предлагает присесть. Пусть и на пол, но на чистый же пол! Да и вообще: моряки — они без предрассудков на этот счет, и, возможно, сидеть на полу у них в порядке вещей. На «Илмаре», например, многие на полу не только сидели, но и лежали. И неплохо себя чувствовали!

Пратт со вздохом опустился на задницу, снова облился и, с вздохом облегчения, привалился к стене. Старпом, удовлетворенно кивнув, достал блокнот и карандаш.

— Про вас я все понял и вопросов больше не имею, но, если вы не возражаете, не могли бы вы высказать свои соображения насчет остальных ваших спутников? Мне очень интересно именно ваше мнение, так как вы не из их команды и, соответственно, имеете максимально объективный и взвешенный взгляд на вопрос.

От виски у Пратта зашумело в висках, а сказанные Старпомом слова пьянили не хуже алкоголя. Всадив еще глоток и откашлявшись, Пратт начал излагать свое мнение ехидно хихикая внутри, мол вот вам! За все! Я обещал доложить — и я доложу! Пусть не своему начальству, но без разницы! Будет вам сейчас мое мнение. Взвешенное и объективное… Козлы. Старпом слушал его, быстро писал что-то в блокноте, хвалил за точность и наблюдательность и, как бы между прочим задавал короткие уточняющие вопросы.

— Что они с ним сделали? — с тревогой спросил Слободан у Бравы, — Избили?

— Хуже. Напоили!

Брава, который осматривал бесчувственное тело Пратта, принесенное и кинутое на лавку, покачал головой. Физель, оттолкнув его, понюхал пятно на одежде чиновника и согласно кивнул.

— Да. Это определенно виски! Эринский, односолодовый. Выдержанный… — его лицо задрожало от с трудом сдерживаемых эмоций, — За что, Всемогущий!!? На его месте должен был быть я!!!

— Напьешься — будешь, — буркнул Слободан.

— Это пойло стоит пять сотен за бутылку, а тут какие-то ебаные безбожники поят им этого ублюдка!

— Я бы сейчас не об этом беспокоился. Как думаете — много он успел наболтать прежде чем отрубился?

— Все, сяньшен… — покачал головой Джеминг, — Он рассказал все, что знал.

— Да это похуй, — Слободан махнул рукой, — Я человек простой — мне скрывать нечего. Я переживаю, как бы он не сочинил чего. Я этих компанейских знаю — клеветники те еще!

— Вы нас за идиотов-то не держите…

— Пуц ми курач!!! — занятый Праттом Слободан забыл, что Лисса и Ур еще тут, — Я не это имел ввиду.

— Да понял я, что ты в виду имел… — Ур смачно, до хруста потянулся, — Не дергайся… Мы тут не самые приятные и милые личности, но херню всякую на пустом месте не творим… И другим не советуем… Антон с ним так поговорил… Чтобы понимать, что вы из себя представляете. Ладно — мне пора, а то самое интересное пропущу. Ты идешь?

Лисса кивнула, заложила книгу закладкой, встала и, прежде чем выйти вслед за Уром, ткнула томиком в Физеля.

— А еще будете моего котика обижать, я дяде пожалуюсь.

— Да насрать! — фыркнул Посвященный, осеняя себя святым символом, — Прости Всемогущий за слова непотребные.

— Именно… Он здешний доктор и у него есть коллекция веселых порошков, после которых вы будете делать именно это. И так долго, часто и много, что ваше седалище станет похожим на оное у павиана. Для приведения внешнего вида к гармонии с внутренним содержанием.

— Че!?

— Она вас павианом назвала, которому только красной жопы не хватает для полного сходства, — с готовностью пояснил Брава.

— Ах ты-ж блядина очкастая!

— Тролль? — тихо, но с металлом в голосе сказал Слободан.

Тролль кивнул и дал Посвященному по шее. Тот попробовал отмахнуться, но получил уже от Слободана.

— Уймись, дурак… Если ты будешь сраться, после того как эта дамочка тебе что-то подсыпет — полбеды. Так ведь она нам в общий котелок сыпануть может. А гальюн нам выделили всего один. Вот удивляюсь вам — че тихо не сидится? Приключений было мало? Ну так попроси — пусть они тебя с Праттом обратно на «Илмаре» закинут, пока далеко не отплыли! Нельзя, что ли, тихо сидеть как вон Ши с Ксу? Кстати — а где они?

— На камбузе, сяньшен… Помогают мыть посуду. Если что, то камбуз боцман в списке запретных мест его не упоминал.

— Во! Вот они все делают правильно! — Слободан потряс пальцем в воздухе, — Мы на вольном корабле посреди моря. Они что захотят с нашими жопами-то и сделают. Захотят — оставят, захотят — за борт выкинут. Все, что душа пожелает. С ними надо общий язык найти! Подружится! А тут Пратт сходу выебываться начал, пока в тыкву прикладом не дали, теперь ты еще. Ты вообще точно священник? А то я одного каторжника знал, так даже он по приличнее себя вел.

— Не суди меня, говнюк, бо един Он судья над нами! Сан мне дали, когда ты еще в пеленки мочился!

— Ты с своей паствой так же разговаривал? Хотя че это я? Тебя-ж за такие манеры в Острова и услали. Я вообще удивлен, что так долго терпели.

— Не твоего ума дело!

— Ну и иди в задницу…

Слободан отобрал у Бравы сигарету и вышел на палубу, потом влетел обратно с криком: «Мы все пропустили!»

— Что пропустили? — не понял Брава.

— «Илмаре». Они его перевернули.

— Еще раз?

— Да. Ну в смысле обратно…

Все присутствующие, кроме храпящего Пратта, кинулись на палубу смотреть. Мимо них прошел мокрый Багир ворча: «Вах! Дэлов-то!»

«Илмаре» и правда покачивался на воде почти как положено. Вид у него был плачевный — при перевороте машина сорвалась с фундамента и пробив палубу и вырвав кусок надстройки пошла ко дну, обе мачты были сломаны, топливный генератор вскипел и палубу над ним вспучило давлением.

— Кажись все… — Брава обреченно махнул рукой, — Отплавалось суденышко наше…

Слободан мрачно кивнул, наблюдая как по палубе бывшего «его» судна бродит Амяз с Михаем прикидывая, что бы интересного и полезного с него свинтить.

— Исвинитепошалуста! КтотутСильвиоБравапомошник-механик?

— Чего? — собравшиеся непонимающе уставились на буквально телепортировавшуюся к ним Кару.

— СильвиоБрава?

— Я… — Брава поднял руку.

— Вас. Зовут. Туда. Помош.

Выговорив послание по словам, Кара снова исчезла с такой скоростью, что за ней воздух схлопнулся.

— Кажись они тебя к себе зовут. Проконсультироваться. Еще не знают, что из тебя механик, как из барана концертмейстер.

— Сейчас узнают! — с непонятным оптимизмом кивнул Брава, — Ладно — пойду, как ты и сказал, попробую подружится. Совместная работа она сплачивает!

— Иди…

Такой энтузиазм Слободана настораживал. С другой стороны, Брава парнем был общительным и мог без мыла втереться в любую самую тесную компашку.

Тролль, тем временем, углядел Бьернсона, который помогал притянуть «Илмаре» поближе, чтобы удобнее было тягать трофеи и, молча подойдя к нему, взялся за канат и принялся помогать тянуть.

— Вот! Вот эти двое — молодцы. А ты, Посвященный, такой же дундук как и Пратт.

— Да иди нахер… — буркнул Физель и вернулся в столовую.

Слободан вздохнул, потом понял, что до сих пор мнет в руках незажженную сигарету и вспомнил что спичек с собой нет.

— Те огня что-ли? — с мостика спустился попыхивающий трубочкой Капитан, — На — прикуривай…

Некоторое время они молча курили глядя на «Илмаре», потом Капитан глубоко вздохнул и покосился на Слободана.

— Много на нем отплавал?

— Не… Первый рейс был…

— Это хорошо.

— Почему?

— Потому, что привыкнуть не успел, — пояснил Капитан, — Корабли ведь они такие… К ним привыкаешь и потом расставаться тяжело… Душа болит… Ты давно капитанствуешь-то?

— Меньше полугода. Это мой первый корабль. Первый рейс в чине капитана. И последний…

— Че так?

— Не гожусь я. Раньше думал — справлюсь, а теперь понимаю, что нихрена. Нет во мне характера нужного. Не умею я так как надо.

— А как надо?

— Жестко. Чтоб и с матросами, и с начальством, и с богом морским мочь на своем настоять. Чтоб все как надо было. Без послаблений. А у меня не вышло. Там не вышло, сям не вышло и в результате корабль погубил, людей, груз.

— Что погубил — плохо… Что переживаешь — хорошо. Что понимаешь — тоже. А до того кем был?

— Штурманом. Курсы, карты, лаги, лоты — вот это мое…

— А пойдем — выпьем? — внезапно предложил Капитан, — Ты-ж белгранец, судя по фамилии?

— Да. Из Срмичей. Это возле Добжичей на право если по дороге на Лужичи.

— Ну тогда пить умеешь. По правильному! Чтоб с закуской, разговорами по душам, и прочим, что положено.

— Умею — что там не уметь-то?

— Не скажи — был я в энтом, как его? Фуапри, или Фуагра — точно не помню. В Гюйоне в общем. Так там…

Капитан махнул Слободану следовать за ним попутно рассказывая, как он на спор перепил экипаж двух гюйонских и одного фессалийского сухогрузов.

Джеминг, оставшийся в одиночестве, некоторое время размышлял, потом решительно перебрался на борт «Илмаре» и подошел к Амязу.

— Простите, сяньшен, но наш капитан договорился с вашим, что нам оставят наши личные вещи. Могу я пройти в каюту и посмотреть, что из вещей можно еще спасти?

— Сейшас… Надо убедится, што это бесопасно.

— О! Не переживайте, сяньшен, — мы жили возле камбуза и та часть надстройки уцелела. Я просто войду вон в ту дверь…

Амяз кивнул и пошел с ним. Джеминг подергал дверь и обнаружил, что её заклинило.

— Поберегтися!

Михай, бродивший вокруг с ломом и прикидывавший, что бы им ковырнуть, увидев это обрадовался и, с разбегу вонзив лом между полотном двери и косяком, с хрустом и скрежетом решил проблему. Из помещения вырвался поток воды, несший чудом уцелевший керамический чайничек. Джеминг ловко подхватил его и вежливо поклонился.

— Спасибо, сяньшен. Вы были очень любезны.

— Та нема за шо! — помахивая ломом Михай гордо пошел дальше.

Амяз вместе с Джемингом вошел на камбуз, посмотрел на разгром и принялся мелом отмечать предназначенное к демонтажу оборудование. Джеминг же прошел дальше, в маленькую кладовку, где хранились припасы и жили они. Там оказалось не все так плохо, как он опасался. Помогла привычка всегда держать дверь закрытой, благо лиц от которых надо запирать и запираться на «Илмаре» хватало. Так что, когда корабль перевернулся и надстройка оказалась под водой, камбуз затопило через вентиляцию, а вот кладовка осталась сухой, хотя мешок рассыпавшейся муки запачкал практически все.

Немало обрадованный сим фактом Джеминг вытряс простыню и принялся отряхивать и складывать туда вещи. Когда он вернулся, Дядя Ши и Ксу уже закончили помогать с посудой и теперь сидели за столом, глядя на мрачного Физеля, который бросал тяжелый взгляды-то на пьяно храпящего Пратта, то вниз, куда ушли Капитан со Слободаном. Чутьем бывалого алкоголика он понял, что они пошли пить и его не позвали, отчего его настроение упало до низшей отметки.

— «Я забрал вещи из нашей каюты». — Джеминг поставил перед Дядей Ши тюк, — «И нашел ваш чайник».

— «О! Тысяча благодарностей господин!» — Ши расплылся в счастливой улыбке, — «Я так по нему скучал!»

Кинувшись к тюку, он порылся в нем и извлек деревянную шкатулку с жестяными коробочками.

— «О! И мой чай не пострадал. Позволите, господин?»

— «Разумеется».

Дядя Ши убежал на камбуз, тщательно отмыл чайник, согрел воду, следя чтобы она была необходимой температуры, соблюдая все необходимые церемонии заварил чай и вернулся в столовую сияя от счастья.

— «Вот теперь, господин, я и в самом деле спасен. Потому, что без чая жизнь — не жизнь».

— «Я рад, что вам хорошо». — Джеминг помолчал, — «Скажите — когда вы помогали на камбузе, вы разговаривали с коком? Что она рассказывала?»

— «Она много говорила, господин, но мало сказала. Спросите, что вы хотите знать, чтобы я не утомлял вас пересказом женской болтовни».

— «Что она говорила про Капитана?»

— «Суровый, но добродушный, опытный, любит поесть».

— «Немного…»

— «Я сразу сказал, господин — она говорит не говоря».

— «Что она сказала про старшего помощника? Она делит с ним ложе — про него ей должно быть известно больше».

— «Сожалею господин, но про него она сказала так же мало. Капитан использует его для решения сложных вопросов. Он умен и хитер, но масштаб его ума и хитрости от её разума ускользает».

— «Это плохо. Тот, кто сумел спрятать себя от той, с кем проводит ночи, опасен…»

— «Не могу судить об этом, господин — я не достаточно изощрен в таких вопросах».

— «Китты?»

— «Опытные войны, отличная подготовка, заслужили доверие экипажа».

— «Чем они добывают пропитание?»

— «Грабят, воруют, убивают, но стараются выбирать для этого плохих людей».

— «Грабители грабителей? Они не выбирают простой путь…»

Чай заварился. Дядя Ши с почтением протянул Джемингу чашку, и тот задумчиво принялся пить ароматный напиток. Снизу поднялся Старпом. Посмотрев на чаевничающих хануми, он приветливо кивнул им, потом с усмешкой посмотрел на Пратта и повернулся к Физелю, сверлящему его недобрым взглядом.

— Вы выглядите так, как будто у вас ко мне вопросы. Я вас слушаю…

— Вопросы? Да у меня блять, прости мя Всемогущий, только один вопрос! Зачем было тратить хороший виски на это недоразумение?

— Я понял о чем вы. Недовольны, что я не потратил его на вас?

Физель, раздувая ноздри кивнул.

— Ответ прост — вы знаете примерно столько же, если не меньше, но если этому хватило стакана, то в вас пришлось бы влить бутылку и потом пытаться вычленить полезную информацию из пьяного бреда обиженного на весь мир пропоицы.

— Говнюк зеленый! Да что ты обо мне знаешь! — взревел Физель и вскочив попытался взять Старпома за грудки.

Тот спокойно вывернул ему руку и впечатал мордой в стол. Посвященный попытался вырваться, но Старпом довольно легко пресек эти попытки.

— Я знаю больше, чем вы сам, — старпомовский палец прошелся по внутренней стороне ладони Физеля, — Ваши ладони слишком гладкие и маленькие для мужчины вашего размера. Вы ни дня не работали руками. Значит ваша семья была довольно обеспеченной. Дети из бедных семей могут стать священниками, но для этого приходится поработать на благо церкви не только словом, но и делом. Вам же обучение оплатили.

У вас на запястье татуировка Пятого Королевского Стрелкового Полка. Значит, получив сан, вы стали армейским капелланом. Пятый полк — элита. Голубая кровь. Попасть туда простолюдину, даже с саном, невозможно. Значит ваша семья была не только состоятельной, но и знатной. Почему мальчика из богатой и знатной семьи отправили в священники? Скорее всего, виной тому ваш проявившийся еще в детстве поганый характер.

А потом грянула война. Пятый Королевский попал в мясорубку затяжных боев. Вы помогали в госпитале раненым и увечным, отсюда и знание медицинских манипуляций, исповедовали умирающих и отпевали мертвых. Морально это тяжело, и вы начали пить. Война закончилась, а пагубная привычка осталась и со временем начала только усугубляться, руша вашу жизнь. Со временем, бутылка стала вашим единственным другом.

Большим пальцем Старпом провел по внешней стороне кисти Физеля.

— Костяшки не сбиты как у бойца, но сломан нос и уши. Вы пили, хамили и вас били. Священник, регулярно щеголяющий разбитой рожей, раздражает руководство. Вас задвинули в самый глухой приход, но вы и там умудрились отличится, хотя, должен сказать, терпели они долго. Заслуги семьи? Ваши? Уже не важно. Вас решили убрать с глаз долой. В Острова. От вас отвернулись все. И вы это понимаете. Семья скинула вас церкви. Церковь задвинула вас в жопу мира. Друзья устали терпеть ваши выходки, а окружающие потеряли к вам всякое почтение.

Но знаете что? Пратт рассказал как вы заступились за него перед Слободаном. То есть, в трудной ситуации, вы способны собрать волю в кулак и вести себя достойно. Но как только угроза миновала, вы снова превратились в хамоватого дебошира из дешевого кабака. Вот как-то так. Я ничего не забыл?

Старпом выпустил Физеля из захвата. Тот повернулся к нему хотел что-то сказать, но передумал и молча усевшись на лавку отвернулся к иллюминатору.

— Ну вы тут еще разрыдайтесь как обиженная девочка. Я знал людей, которые хлебнули горя столько, сколько вам и не снилось. Но они нашли в себе силы остаться людьми. Подумайте лучше об этом а то, чувствую, вы снова приготовились проклинать жестокий мир. Размазня слабовольная…

Старпом с презрительной ухмылкой вышел. Джеминг переглянулся с Дядей Ши потом посмотрел на Физеля, по лицу которого и правда катились слезы.

— «Господин..?»

— «Да — он умеет видеть людей. Я хочу знать о нем побольше».

Отодвинув чашку Джеминг встал и принялся будить Пратта.

Тем временем Брава во всю пытался наладить контакты с механиками. В своем стиле.

— Табачный паек выдают, да еще и сигаретами! — он помахал в воздухе пачкой, — Я не то, чтобы много где послужить успел но, судя по рассказам, это прям люкс! Обычно либо свои, либо рассыпуха с ветками… И кормят отменно!

— Вах! Рассказываышь! — согласился перекуривающий Багир, к которому Брава подсел поболтать, — Ми тут тэбе нэ там! У нас всэ па уму. Сыгареты выдают. Кормят свэжым. Халадылнык выдел? Во!

— Холодильник? У вас на борту холодильник есть?

— Да! Ми иго укралы!

— А девки в команде? Нигде такого не видел!

— Тоже укралы. Каторый с большой груд — таварыщ старшый памошнык украл. Каторый у нас в мэханиках — старшый мэханик у жених украл. Та што в ачках — не кралы. Она пассажиром эдет. А тощая сама завэлась. Как миша. Который крысин брат. Ми иё накармили, тэперь с нами живэт.

— А вы как сюда устроились?

— Вах! Што значыт «устроилысь»? Прыгласыли! Таварищ капытан лично прыгласил! Говорыт пайдем к нам в каманду, пайдем, уважаемый, без тебя никак! А я эще думал!

— О! Так у вас, наверное квалификация ого-го? — уважительно покосился на него Брава.

Багир не совсем понял, какую конкретно квалификацию тот имеет ввиду, и уместно ли говорить, что она у него даже в ледяной воде сантиметров двадцать, но тут Амяз позвал их на совещание.

— Я се осмотрел — пудем снимат. Вспомогателный силовой установка снимат, генератор снимат, электродвигател, где найдем — совсем-воопше все снимат. Раковина-сантехника — тоше.

— Вай — нэ надо сантэхнык! Там всэ грязный, противный, фу!

— Не хвилюйтеся, пане. Вони вже отмокла. Ми их з брандспойта напором обмоемо и всего проблем!

— Я могу этим заняться, — радостно предложил Брава.

— Вы лушше нам с генератор помогите.

— Да я, честно сказать там не помощник. Я вообще в технике так… Соврал, чтобы на борт взяли. Меня весь рейс по рукам били и говорили: «Ничего, блять не трогай». Так что я, лучше, гальюнами.

— Нэ дарагой! Этым нэ ты займэшься. Там гайки савэм заржавэллы — толька зубилом рубать, на эта у нас спэциалыст эсть!

Багир махнул Бьернсону который, в компании Тролля, раскладывал канаты для просушки.

— Э!!! Сюда хады уважаэмый! Дэло эсть — всэ как ты любыш! Рубать!

Бьернсон заинтересованно вскинул голову. В процессе стажировки у механиков выяснилось, что он дивно орудует зубилом, и это дело ему нравится. Вся остальная кропотливая работа вызывала у него скуку, а вот рубить сталь… Бьернсон брал зубило, придирчиво осматривал заточку, потом приставлял его и, с перекошенным лицом, принимался лупить молотком с такой силой, что искры летели. Что он представлял в этот момент, можно было только догадываться, однако получалось у него на загляденье: срубить зубилом гайку на сорок два — это надо суметь.

— Ыды сюда и друга сваэго вазмы. Там раковин болты срубыт надо и сралнык тожэ. Только пэрэд этым из напором их апдайтэ, штобы братся было нэ противно.

Бьернсон кивнул и, махнув Троллю, пошел разматывать пожарный рукав. Багир повернулся к Браве.

— А ты тагда стэкло займысь. Иллюминатор-мулинатор, плафон-фыфлон — прыгадытся!

— Хорошо… Пуст саймется. — Амяз согласно кивнул, — Сейшас скашу босман, штобы грус шел смотрет и грусовой стрела сюда перекину. Когда с этим саконшим — посмотрим, што еше успеем полесного снять.

— Я б, пане, цепуры якирни зняв, — предложил Михай. — З одного боку штука почти вечна, з иншого — бувають проебываются, причому, частише, здоровенними шматками.

— Ошен хороший мысл! И приборы в рупке надо посмотрет. И Антон-аза посват. Мошет для радиостансия совсем шут-шут запшасти наберет. И Доктор-аза пуст ис ласарет все нушное восмет. Сейшас всех сват буду…

Боцман к осмотру груза подошел основательно — взял с собой свободных от вахты и принялся вскрывать все ящики подряд. То, что подмокло, скидывали в кучу — обмундирование и так было не ахти качеством и замачивание в соленой воде ему на пользу не пошло. Да и не стоило оно того, чтобы возится с стиркой и просушкой такого количества тряпья. То, что осталось сухим, перетаскивали к себе.

Особо порадовало, что ящики с обувью, ремнями и подсумками были сложены вниз и, при перевороте, оказались, соответственно, вверху, так что практически не пострадали. Чума, во время перекура, порылась в ботинках и нашла таки себе «педали» более-менее по размеру, благо выбирать было из чего. Боцман, к её удивлению, отреагировал на эту самодеятельность вполне одобрительно и, кивнув остальным, дал понять, что не против, если матросы «прибарахляться» по ходу дела. Это серьезно ускорило процесс — теперь все буквально рвались сортировать добычу и к концу работ выглядели как мародеры разграбившие интендантские склады.

Старпом с Доктором тоже времени не теряли — свинтили радиостанцию, заверив, что, несмотря на купание, в ней осталось много полезного и вообще, возможно, её получится восстановить. Вынесли все препараты, инструменты и склянки из лазарета — по мнению Доктора, этого добра много не может быть по определению. Потом принялись снимать всякие кабеля.

— Пан Старший Механик… — к Амязу подбежал взволнованный Михай, — Там покийник. У машинному. Вже зовсим страшно виглядае.

— Позови Браву — мошет по одешде опознает.

Брава от этой чести долго отнекивался, но его заставили пойти и посмотреть. Тело уже довольно сильно разложилось, поэтому зрелище было-то еще.

— Это Анжу… Старший наш… Не успел выбраться, бедолага… Посвященного позовите — пусть отправит в мир иной как положено, а я пока, с вашего позволения, пойду блевану…

Зеленый, закрывающий рот Брава убежал. Михай, который к таким делам относился серьезно, привел Физеля. Тот после стычки со Старпомом находился в состоянии душевного упадка, но от такой новости, как ни странно, приободрился и, снова почувствовав себя нужным, развил бурную деятельность. Облачившись подобающим образом, он побрился, умылся, осмотрел тело, немного утешил Браву тем, что Анжу погиб почти мгновенно, разбив себе голову об переборку, что куда лучше чем утонуть, и уж точно лучше чем утонуть не сразу, после чего провел службу. Тело перенесли и положили на доски на том месте, где стояла машина и закрепили от всплытия, решив затопить вместе с судном — достойная могила для моряка.

Затем, прервав работы по сбору трофеев, еще раз тщательно обыскали все помещения, но больше таких «сюрпризов» не обнаружили, и с облегчением вернулись к делам. Все эти мероприятия затянулись до поздней ночи и многое еще осталось на следующий день. После ужина команда ушла в кубрик. Боцман выдал спасенным спальные комплекты, и наступило самое приятное время — час перед отбоем…

— Тебе куда столько ботинок?

Обмылок недоумевающе покосился на десяток пар обуви, которые Чума захапала и теперь тщательно смазывала и полировала каждую.

— Ни завидуй — нада была брать пака давали!

— Я не завидую — просто не понимаю.

— Пригадятся!

— Я тоже набрал — дело нужное, — согласился с Чумой Федор, — Одну пару, получше, как выходные оставлю, две пары рабочих. Вдруг промочу? Одни сушатся, во вторых хожу. Еще одна пара запасных — вдруг я обе рабочих пары промочу? Еще пара подменных. На случай если какие прохудятся, а починить сразу времени не будет. Да и вообще — хорошие ботинки достать еще ухитрится надо. Тем более в Острова идем. Там народ босиком бегает — где там у них хорошую обувь сыщешь? А тут — фабричные, считай новые, военные. Есть они не просят — лежат себе и лежат. Не на себе же их таскаем?

— Во! — Чума назидательно помахала испачканной в ваксе рукой, — Мине затем же, што он сказал!

— А мне одной пары хватит… — Обмылок надулся обиженный, что его подруга поддержала мнение другого, — Я не многоножка какая-то…

— Патом ни клянчи…

— Очень надо! — Обмылок демонстративно развернулся в сторону Боцмана, который что-то подсчитывал на бумажке, — Чего там? Хорошо выходит?

— Ну, если быстро скинем, то наша доля ниче так. На вино хватит.

— А те деньги… Ну которые Капитан…

— Товарищ Капитан…

— Ну да, которые он нам должен был после сделки с фиговиной? Там, в Аргесаеванне, все так закрутилось — он про них не забыл, надеюсь?

— Не — все в кассе. Отдельно. Просто в море они нам без надобности, так что пусть в сейфе лежат. Спокойнее будет.

— Мне бы было спокойнее, если бы они лежали у меня в кармане.

— Там все в карман не полезет — сумма золотом и солидная. Два от такенных мешочка с монетами.

Боцман руками обрисовал нечто размером с качан капусты. Обмылок повторил его жесты и, мысленно прикинув, мечтательно вздохнул.

— Деньжищи… Может все таки заберу?

— И что делать будешь? В рундук положишь и по вечерам натираться ими станешь? Или вон как эта… — Боцман кивнул в сторону Чумы, — Дырок в себе наделаешь и вставишь?

— А это уже мое дело!

— Не дури — лежат они в сейфе и лежат. Лучше, чем в рундуке такую сумму хранить.

— Думаешь кто-то позарится? — Обмылок фыркнул, — И куда он потом с ними денется?

— Всякое бывает… Вон Слободан говорил, что у него матросы кассу дернули и на шлюпке в море. На верную смерть считай. Золото оно ведь такое. Голову мутит только в путь. Зачем лишний раз провоцировать? Тем более, про Старпома не забывай. Он пиздец злопамятный и шутки у него злые. Пока деньги твои у Капитана — тот за них отвечает. А как отдаст — отвечаешь уже ты. Смекаешь?

На это Обмылок согласно кивнул. Несмотря на то, что в последнее время со Старпомом все было вроде как ровно, лишний раз искушать судьбу не стоило.

— Да я не настаиваю — Капитан…

— ТОВАРИЩ Капитан, — снова с нажимом поправил приятеля Боцман.

— Ну да — он самый. Он вроде мужик честный, так что пусть полежат. Тем более, я пока не знаю, что с ними делать.

Тем временем, в столовой, народ с «Илмаре» тоже вел свои разговоры. Слободан с Капитаном, румяные от выпитого, появились к ужину. Капитан поинтересовался ходом работ, осмотрел список добытого и планируемого, одобрительно покивал и, похвалив подчиненных за усердие, объявил на завтра подъем по расписанию выходного дня. Слободан сходил посмотреть на Анжу, простился с ним чуть более эмоционально, чем было для него характерно, еще раз побродил по кораблю, и вернулся в задумчивости.

Поскольку останавливаться на этом Капитан не планировал, а кают-кампания и столовая были совмещенные, то чтобы не мешать остальным, они расположились на корме. Туда принесли, проигрыватель, Барабашка оставила им обильной закуски и посиделки продолжились.

— А вы чего, товарищ, родину-то оставили?

— Обстоятельства… — развел руками Капитан, — Бывает такое, что надо. А надо… Это значит надо… А ты чего?

— А я себя показывать подался. Белгран — место такое. Вроде, и между вами и Лионисом, и всякое бывало… А все равно живем тихо, провинциально. А в войну наш добровольческий батальон Гецнера под Елсинками так озалупил, что все охнули. Месяц парни держались — никто не ожидал. У нас, по этому поводу, аж подъем душевный приключился. Форбуржцы одной из сильнейших армий считались, а и перед ними не сплоховали. Значит можем, значит и мы не хуже! Вот многие и подались в чужие земли — тоже захотелось и славы и приключений.

— Нашел?

— Как видишь…

— Да-а… — Капитан разлил еще по рюмочке, — Ну давай. За далекую родину!

— Живели! И давайте покурим еще, да музыку заведем.

Капитан согласно кивнул, набил трубку и, поставив на проигрыватель пластинку, опустил иглу звукоснимателя.

— Эх, помню, я под этот вальсок на танцах в мореходке… У тебя образование есть или самоучкой?

— Есть, но так… На что средств хватило. Остальное уже по ходу дела добирал. Сперва в Куман ходил, потом в Острова… Три раза…

— То есть опыт есть?

— Ну как опыт..? С Балиоссы на Балибассу.

— А! Ну Балибасса — это еще не совсем Острова. Я прямо внутрь ходил. До Второго Кольца! — похвастал Капитан.

— И как?

— Жопа…

— А зачем, тогда, сейчас туда идете?

— А сейчас уже другие расклады. Одно дело там на транспортнике чапать, а другое дело — что-то вроде такого — с пушкой и пулеметами. Тут брат, сам понимаешь — уже ты правила пишешь. Ну давай — теперь твой тост.

— Да я не силен.

— А ты напрягись. Без тостов только алкоголики пьют…

Брава, тоже вышедший выкурить сигаретку на сон грядущий, посмотрел в их сторону и согласно покивал — у Слободана тоже неплохо получалось налаживать контакты. Вернувшись в столовую он огляделся: хануми, собравшись своей кучкой, снова пили чай, Физель совершал вечернюю молитву, Тролль звучно храпел, Пратт, выгнаный подальше ото всех, маялся похмельем, пил воду и тоже пытался уснуть. Браве спать не хотелось, поэтому снова выйдя на палубу он решил немного прогуляться.

— Че шарахаемся? — раздался сверху уже знакомый вкрадчивый голос Ура.

— Ух ты… Напугал! Так — гуляю перед сном, воздухом свежим дышу…

— Осторожнее гуляй…

— А в чем дело-то?

— Обернись. Только медленно…

Брава медленно обернулся и чуть не заорал, увидев в сантиметре от лица клюв и глазища Сыча, который решил познакомится поближе.

— Он кусается?

— Сам-то как думаешь? — ухмыльнулся довольный его реакцией Ур, — Хватанет — полебла как автогеном срежет.

— И чего ему от меня надо?

— Любопытный. Интересно ему что ты, кто ты и можно ли тебя схарчить.

Сыч сделал гулкое «Уху!», потом зевнул, продемонстрировав глотку таких размеров, что туда легко мог поместится футбольный мяч, чем заставил Браву отскочить.

— Меня? Меня нельзя! Я курю, пью, ем всякое вредное… Совершенно не гожусь в пищу.

— Шутка. Он вас не ест. Брезгует.

— Ух. А выглядело убедительно, — Брава облегченно заулыбался, — Это сова?

— Сыч.

— Сычи же маленькие?

— Иди объясни это Капитану.

— Но вы что — сами не видите?

— Не усложняй, — отмахнулся Ур, — Командир сказал — «Сыч» значит сыч. Скажет «Корова»? Ну значит корова — лишь бы надоев не требовал…

— Вы рассуждаете, как мой знакомый полковник.

Ур хмыкнул, но ничего не ответил. Брава некоторое время помолчал, потом спросил.

— А вы людей едите?

— Я че? Дурак?

— Не конкретно вы, а в общем. А то в газете писали…

— Херню ваши газеты пишут. «В общем» все едят. Когда припрет… Вон, в этих Островах, целые деревни канибалов. И килрати. А там, где мы живем, людей нет.

— Как нет? А куда делись?

— Съели всех.

Ур ухмыльнулся и исчез. Брава, не понявший шутит он или нет, решил эту тему закрыть от греха подальше и, обойдя Сыча по большой дуге, отправился спать.

С утра новичков ожидал еще один шок — личный состав «Интернационала» сперва устроил зарядку, а потом, раз уж рядом есть судно которое можно слегка погромить — тренировку по абордажу со стрельбой боевыми. Ур расставил картонные мишени, после чего несколько раз прогнал всех по разным маршрутам, регулярно меняя расположение целей.

— Ну нихрена-ж себе у них тут все по взрослому… — удивился Слободан, которому после вчерашнего хотелось только попить и сдохнуть, — Прям не вольное судно, а армия какая-то.

Тролль, который также наблюдал за происходящим с неподдельным интересом, в перерыве подошел к Бьернсону. Тот после пары фраз и кивков подошел к Капитану. Капитан задумчиво осмотрел Тролля и дал добро допустить того к участию в тренировке. Ему выдали винтовку и поставили в пару с земляком. Еще через пару итераций Ур подозвал Джеминга.

— Помощь нужна.

— Я рад буду помочь тем, что в моих скромных силах, сяньшен.

— Раненого надо изображать. Будем отрабатывать эвакуацию под огнем.

— Но сяньшен, разве для этого не лучше взять человека?

— Не — ты ловкий. Тебя если уронят — хоть не убьешься…

Это Джемингу не понравилось, но отказывать он не стал…

— «Как вы, господин?» — Дядя Ши прижал шишку завернутым в ткань льдом.

— «Я подобен войну упавшему с крепостной стены».

— «Я не знаю как это, господин».

— «Очень удивлен, что живой».

Ур оказался прав — Джеминг действительно оказался достаточно ловок, чтобы избежать большинства углов и переборок которые попадались когда Багир, вжившийся в образ бойца выносящего раненого товарища, тащил его через корабельное нутро.

— Извыны… — проходивший мимо Багир хлопнул Джеминга по плечу, — Нэ нарошно…

— Когда сверху падает град стрел, ученик пропустит десять, мастер — только одну, но этого будет достаточно, — ответил пословицей тот, — Но если бы я действительно был ранен, сяньшен, то это были бы мелочи.

— Вай как сказал! Как джыгыт сказал!

Сидевший рядом Тролль наоборот был доволен как сытый медведь. Ему такие развлекухи нравились. Брава тоже пребывал в приподнятом настроении. Несмотря на то, что вчера он признался механикам в собственной некомпетентности, те все равно пригласили его помогать дальше. Он расценил это как добрый знак. Закончив снимать с «Илмаре» все нужное, Капитан хотел просто открыть на нем кингстоны, однако Старпом с Уром настояли, чтобы использовать этот шанс для еще одной тренировки личного состава. Под их руководством каждому дали попробовать заложить заряд взрывчатки, потом завели все это на подрывную машинку.

Все присутствующие на борту выстроились на палубе. Бардак на палубе обреченного судна убрали и вымыли его, как смогли, из брандспойтов. Капитан, одетый в парадное, пригласил на мостик Слободана.

— Ну что. Твое судно, тебе его и провожать в последнее плавание… И механика своего.

— Анжу его звали. Мишель.

Слободан, которому по такому случаю Боцман одолжил чистый комплект одежды, вздохнул и подошел к машинке. Череда взрывов пробила борта, Физель затянул прощальную литанию и «Илмаре», накренившись, скрылся под водой.

— Для моря рожденый в море и упокоится, — подытожил Капитан, — Теперь последняя формальность.

Старпом уже настроил рацию на нужную частоту. Взяв тангенту, Слободан передал в эфир сообщение о затопление судна и судьбе экипажа, потом принял у Капитана стакан и выпил с ним, не чокаясь, поминая «Илмаре». «Интернационал» дал полный вперед и, набирая ход, пошел дальше своим курсом.