Как девица викинга любила - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Ольга Гусева (История 3. (Не)реальная любовь Милитины Меркурьевой Часть 10) #13

История 3. (Не)реальная любовь Милитины Меркурьевой Часть 10

Глава 18

Сладко-горькие звуки музыки,

Голос твой…

Память верная тяжко-грузная..

Я с тобой!

Песня о той,

Что за чертой

Не узнала покой,

Оставалась собой…

Что бы ты был сегодня

Со мной.

В этот вечер в клубе, как всегда, было многолюдно. Здесь собирались поклонники группы Игоря. Остальная аудитория тоже была вполне адекватна. Совсем зелёного молодняка было мало, возраст большинства посетителей колебался от двадцати пяти до тридцати лет. Неудивительно, что придирчивая к качеству развлечений Аня облюбовала это место. Мила не была большой любительницей клубной тусы. Такое времяпрепровождение казалось ей скучным и бессмысленным. Однако периодически — в студенческой компании — потанцевать всё же выбиралась.

Интерьер «Гардарики» был стилизован под так называемую эпоху викингов и сочетал в себе как древнеславянские, так и скандинавские элементы. Повсюду дерево, кожа, натуральные ткани. В качестве декора использовались вырезанные из древесины головы драконов, наподобие тех, что викинги устанавливали на штевнях своих кораблей. А стойка бара выглядела как борт ладьи. Короче, колорит чувствовался. И у заведения явно была своя атмосфера.

В этот раз «Королей Вальхаллы» Мила слушала внимательно. И группа ей неожиданно понравилась. Музыка была высокопрофессиональной, качество звука тоже превзошло ожидания. Девушка удивилась, как она в первый раз могла не обратить внимания на потрясающий голос Игоря. Глубокий, какой-то наждачно-бархатный, удивительно мужественный, он мог варьироваться от густого баритона до фальцета и, казалось, проникал под кожу и задевал невидимые струны души.

Игорь познакомил Милу с остальными участниками группы. И они произвели на Милу самое приятное впечатление. Симпатичные ребята, с явными признаками интеллекта на лице. Двое — Олег и Ярик — примерно ровесники Игоря. Бас-гитарист Михась выглядел на пару лет постарше (возможно, виной тому его пристрастие к горячительным напиткам?). Вся эта компания явно контрастировала со стереотипным представлением о рок-музыкантах, играющих «тяжёлый рок».

Музыка Игоря взбудоражила Милу, породила целую лавину переживаний. А тексты его песен пробудили воспоминания, сладкие и горькие одновременно. Мила решила, что она расскажет Игорю несколько историй из реальной жизни викингов, которые могут стать неплохими сюжетами для его песен. Честно говоря, девушку поразил тот факт, что новый Игорь оказался настолько талантливым, на грани гениальности, музыкантом и автором песен.

Ночью — уже дома у Игоря — она сказала ему об этом. И не пожалела — её слова сделали Игоря счастливым.

Квартира, арендованная музыкантом, хоть и была аналогичной по планировке, сильно отличалась от жилища Милы. Старая советская мебель Агнии Осиповны соседствовала с ещё не разобранным имуществом Игоря. Практически антикварные кованые подсвечники посреди навороченных звукооператорских гаджетов выглядели экзотически. Игорь подвинул ближе один из подсвечников, окинул взглядом предметы на столе, нашел почти исторического вида коробок со спичками и зажег обе свечи.

— Знаешь, мне многие говорили, что я маюсь дурью. Родители до сих пор считают, что я должен работать по специальности, а музыка — это несерьезно, баловство какое-то, — Сказал Игорь, благодарно глядя на Милу.

— У тебя талант. Я действительно так думаю. Я, конечно, не музыкальный критик, но вкус и здравый смысл у меня имеется. Кстати, хотела спросить, что у тебя за гитара такая красивая.

— Резонаторная? — Игорь кивнул головой в сторону.

— Возможно. Я терминов не знаю. Она наполовину металлическая.

И Мила показала на ту самую гитару, которая привлекла её внимание еще во время переезда Игоря на эту квартиру.

— Да, это акустическая резонаторная гитара. Их изобрели в США в конце двадцатых годов прошлого века. Тогда, во время расцвета джаза, электрогитар ещё не знали, а заставить гитару звучать погромче хотелось. Вот и догадались встроить в корпус обычной акустической гитары металлические резонаторы. Кстати, у этого инструмента и звук другой. Такие гитары до их пор используют музыканты, играющие блюз, — казалось, об этом инструменте Игорь может говорить вечно.

Игорь взял в руки эту чудную гитару и пробежался пальцами по струнам. Мила при этом отчего-то вздрогнула. А ведь подушечки пальцев у него не такие уж мягкие. Не мозоли от весла, но всё же…

— Хочешь послушать мою новую песню? Правда, она на английском. Наш лейбл поставил такое условие для продвижения на международном рынке, — задал Игорь риторический вопрос.

— Хочу. Очень. И у меня нет проблем с английским.

Игорь с полминуты помолчал, настраиваясь на нужный лад. А потом зазвучала песня[1]. Мила снова была потрясена неповторимым, завораживающим тембром голоса Игоря со множеством обертонов. Песня оказалась довольно сложной с музыкальной точки зрения. Сама мелодия то навевала острое предчувствие тревоги, то вызывала настоящий душевный надрыв. Порой настолько, что слушать её было просто невыносимо. Но и перестать слушать — тоже невыносимо.

По мере того, как Мила вникала в построенный на образах и ассоциациях текст, по её спине побежал холодок, а к глазам подступили слёзы. Она не хотела этих слёз. Но смысл слов и звучание гитары, сливаясь в неразрывной, какой-то неправильной гармонии, царапали ей сердце и раздирали душу. Мила смотрела на Игоря и в какой-то момент перестала понимать, где она, и что с ней происходит.

В основу песни была положена древняя северная легенда о молодой женщине, которая ждала мужа-рыбака, ушедшего в море, целых семь лет. Каждый день она приходила на берег и смотрела вдаль, надеясь, что на горизонте появится лодка любимого. Но её муж не возвращался. Однажды вечером на берег накатила огромная волна и смыла женщину в море. Но она не погибла. Бог морской стихии отобрал у неё любимого мужа, которого она больше никогда не увидит. Зато она стала вечно молодой и красивой и получила дар соединять любящие сердца, разлучённые волей судьбы.

Мила чувствовала, как из её глаз выплёскиваются и текут по щекам крупные горячие слёзы, и губы ее ощущают солёную горечь. Горечь чего? Утраченной любви? Бесконечной муки? Но ведь Игорь с ней… Тогда почему так — почти физически — больно?

А Игорь видел, какое впечатление на Милу произвела его песня. Он до конца не понимал, в чём причина этого мощного воздействия, и чем объясняется такая сильная реакция девушки. Но задумываться на эту тему он сейчас был не в состоянии. Ему передались бурные эмоции Милы. Но спектр сместился.

Игорь отложил гитару, встал и подошёл к Миле. Потянул ее за руку. Девушка встала.

Игорь мягко взял Милу за подбородок, а сам чуть склонил голову. Они некоторое время так стояли — лицом к лицу.

Прозрачная капелька скатилась по щеке Милы в ложбинку между её губами. Игорь попробовал эту капельку на вкус. Солёная. Даже горьковатая.

И Игорь почувствовал, что ему просто необходимо освободить Милу от этой горечи. Сейчас на свете нет для него ничего важнее. И он стал губами собирать эту солёную горечь, льющуюся из глаз девушки, и всё сильнее прижимал Милу к себе.

А она стояла безвольно, лишь позволяя себя целовать, но сама на нежные прикосновения губ Игоря не отвечала. Однако плакать перестала.

— Почему эта боль преследует меня? Игорь — вот он. Живой и тёплый. Пора перестать жить прошлым. У меня есть настоящее.

Мила ответила на поцелуй Игоря. И горечь постепенно начала отступать. Мила ощущала, как страсть, охватившая мужчину, постепенно передаётся ей. И наплевать на воспоминания и сожаления. Игорь с ней. Здесь и сейчас.

Она обвила его шею руками. И её учащённое дыхание заблудилось где-то возле мочки уха Игоря.

Эта девушка. Она заворожила, околдовала, свела его с ума. Как хорошо, что на ней мало одежды. Сил нет терпеть, когда это, такое желанное, тело освободится от совершенно не нужных покровов.

Пальцы Милы сплелись чуть пониже затылка мужчины.

Его футболка повисла на спинке стула.

Обе серебряные волчьи морды на груди Игоря подмигнули ей и улыбнулись от предвкушения своего волчьего счастья. Или Миле так показалось?

Тело Милы на его руках стало невесомым. Реальности больше не существовало. Во всём мире остались лишь две сталкивающиеся волны запредельного наслаждения. Для обоих.

Ужин они снова съели на завтрак. Девушка допивала вторую чашку кофе, зажёвывая его круассаном, когда Игорь задал вопрос:

— Мил, а почему ты меня Ингваром называла?

[1] У этой песни есть прототип — см. видео в Дополнительных материалах. Содержание песни другое, но такая песня способна произвести описанное впечатление.

Глава 19

Море могучее, дерево тёмное,

Кровная память…

В зыби глубиной всё живо,

И море всё знает…

Сменяется суть

Направленья пути.

Кручение судеб…

Цепляются нити.

Что будет?

В первое мгновение Мила растерялась. В её планы совсем не входило рассказывать Игорю, что до встречи с ним она любила его «клона»-викинга. Или кого? Не двойника же. Во-первых, всё равно не поверит. Во-вторых, будет ревновать. Оно ей надо? Но как же выкрутиться?

— Как? Ингваром? Извини, профессиональная деформация, — Мила улыбнулась при этих словах. — Это называется «заучилась». Начала писать дипломную работу. Погрузилась в тему. Читаю кучу статей и научных трудов про варягов-викингов. Князь Игорь был сыном Рюрика, а Рюрик был варягом, то есть викингом, значит, на самом деле, звали князя Ингвар Рюрикссон, точнее Хрёрикссон. Короче, Игорь — это адаптированная славянская форма скандинавского имени Ингвар.

Мила не была уверена, что Игорь примет эту неуклюжую версию за истину, но больше она на ходу ничего придумать не смогла.

— Ладно, если что, буду откликаться на Ингвара, — улыбнулся в ответ Игорь. — Может, мне тогда и псевдоним соответствующий взять? Только я не Рюрикович, а Олегович. Но Олег — ведь тоже скандинавское имя по происхождению? Вещий Олег вроде с Рюриком пришёл?

— Да, Олег — это русифицированный вариант имени Хельги, что означает «священный». Ингвар Хельгасон, конечно, шикарно звучит. Весьма подходящий псевдоним для лидера «Королей Вальхаллы», — засмеялась Мила. — Но не поздновато ли ребрендинг делать?

Нет уж, этот Игорь — не Ингвар. Хотя он мужик сильный, конечно. Но имя викинга, сорвавшееся с её губ в порыве страсти, ему всё же не подходит.

— Получается, я хочу видеть в Игоре Ингвара? Это и есть ответ на вопрос, кого же я всё-таки люблю? Выходит, сурового викинга из десятого века? И теперь я убеждаю себя, что Игорь — это тот же Ингвар, то только в современном обличии.

Каким бы очевидным ни был этот вывод, Мила не была готова с ним согласиться. Ингвара больше нет и не будет. Есть только Игорь. Надо привыкать любить Игоря.

Следующая неделя пролетела незаметно, хотя Мила не любила тёмное время года. Раньше ноябрь и декабрь тянулись для неё, как резиновые. Девушка подумала о том, что пора навестить родителей. Если Игорь сможет выкроить пару-тройку дней в своём графике, можно вместе смотаться, сменить, так сказать, обстановку. Виза, позволяющая путешествовать по Европе, у него, должно быть, есть.

Предложение съездить на несколько дней в столицу соседнего европейского государства Игорю понравилось. В предновогодние дни и праздничные каникулы он будет очень занят, а вот в середине декабря — нормально. В понедельник, вторник и среду, когда группа в «Гардариках» не играет, можно взять выходные Можно выехать утром в понедельник и вернуться в четверг перед выступлением в клубе. И на границе в это время еще не так много народу.

— Отлично, тогда перед Йолем выезжаем. А я пока обрадую родителей.

— Перед Йолем? — удивился Игорь.

— Ну да. Йоль — это 22 декабря, день зимнего солнцестояния. Говорю же тебе, профессиональная деформация, — Мила улыбнулась и подмигнула Игорю.

— Да? Я думал, это Рождество, — в голосе Игоря прозвучало сомнение.

— На самом деле, нет. Это название возникло ещё до принятия скандинавскими народами христианства.

— Понятно, — кивнул Игорь.

— Там очень красиво. Город уже будет в рождественском наряде — просто сказка.

— Да, я знаю. Был однажды сразу после Нового года. Концерт там давали, — согласился Игорь.

Маленькая уютная столица и, правда, встретила Милу с Игорем праздничным убранством и яркой иллюминацией. Снега в этом году почти не было, но хоть дождь не шёл, и на том спасибо. Оказавшись в историческом центре, действительно можно было подумать, что ты попал в сказочный мир. Повсюду ёлочки, хвойные венки с лентами, фонарики. Везде рождественские украшения, мерцающие огни. На главной исторической площади — высокая пушистая ель с игрушками и гирляндами, а вокруг нее раскинулась разноцветная ярмарка, где можно купить подарки в национальном стиле и традиционные угощения

Родители Милы обрадовались приезду дочери с другом. Игорь родителям Милы понравился. Мама была счастлива, что дочь, наконец-то, предприняла результативную попытку устроить личную жизнь, а отчим Милы приобрел вдумчивого шахматного партнёра на пару вечеров.

Во вторник днём Мила с Игорем решили прогуляться по средневековым улочкам Старого города и подошли к невысокой массивной башне у больших морских ворот. Башня на удивление хорошо сохранилась или же была тщательно отреставрирована с учётом всех средневековых технологий.

— Здесь располагается Морской музей. Между прочим, там интересно. Я вчера прочитала, что у них не так давно открылась новая экспозиция — археологи что-то древнее раскопали. Можно посмотреть.

Игорь в этом музее не был и даже старых экспозиций не видел, поэтому с удовольствием согласился.

В музее они сначала поднялись по винтовой лестнице на самый верх, где со смотровой площадки открывался великолепный вид на море и на черепичные крыши Старого города. Сделали несколько панорамных снимков и парочку селфи на фоне готических шпилей и терракотовых крыш. А потом уже начали спускаться и осматривать экспонаты на каждом этаже башни.

На самом верхнем этаже были представлены новейшие технологии в кораблестроении, навигации и морской логистике. Эта тема не особенно интересовала Милу, а Игорь, наоборот, сначала залип на навигационном мостике, а потом у интерактивного экспоната, позволяющего построить маршрут движения судна в открытом море. Третий этаж был посвящен эпохе пароходов — там были представлены модели кораблей и предметы быта эпохи пара. Конечно, почувствовать себя кочегаром или механиком на борту парохода было довольно любопытно, но расположенный этажом ниже отдел парусных судов, пожалуй, всё-таки был экзотичнее и романтичнее. Мила даже с удовольствием покрутила штурвал и подёргала тросы, с помощью которых команда каравеллы производила подъем и спуск рей, а также их поворот по направлению ветра.

Конечно, получилось не слишком логично — ведь чем выше этаж, тем более современный период отражали экспозиции, но Милу с Игорем это совершенно не смущало, «спускаться» из современности в прошлое им казалось даже интереснее. На самом нижнем уровне в огромном, по меркам музея, зале располагались экспонаты, рассказывающие о раннем Средневековье. Именно здесь и размещалась выставка недавних археологических находок, которая привлекла внимание Милы.

Она почувствовала сильное волнение, как только вошла в этот зал, созданный на месте бывшего внутреннего двора башни. В этой части музея было особенно многолюдно. Очевидно, посетителей привлекал «звёздный» экспонат музея — отлично сохранившийся остов старинного одномачтового торгового корабля, недавно обнаруженный археологами, а также 700 найденных на нём предметов, которые могли рассказать, куда и как ходил этот корабль[1].

Неведомая сила тянула Милу к этому кораблю. Она не могла оторвать взгляда от изящного корпуса судна. И хоть на носу у него не было резной драконьей головы, оно напомнило ей драккар Ингвара. И Мила опять почувствовала, как в глазах предательски защипало.

Несмотря на многоязыкую табличку «Руками не трогать», Мила легонько прикоснулась к потемневшему от времени борту корабля, и её словно током ударило. Ей показалось, что корабль не стоит на вечном якоре в зале широкой башни, а несётся по волнам сурового северного моря. На корме сидит бородатый кормчий, а рядом с ним стоит… да это же Финнбьёрн! Он уже не тот белокурый юноша, а умудрённый жизнью мужчина средних лет с обветренным лицом и ранней сединой в светлых волосах. Но это, несомненно, он.

Время редело…

Тёмное древо,

Пронзенное болью,

Солью и кровью…

После поединка с Ингваром, навсегда оставившим отметину на его руке, Финнбьёрн был изгнан с острова, и на попутном корабле его доставили в отдалённые земли. Так он оказался в крупном торговом поселении на берегу Восточного моря, где некоторое время назад уже обосновались его соотечественники. Попав на главную площадь города, молодой человек увидел бойкое многоголосое торжище и поразился разнообразию людей и товаров. Здесь его впервые посетила мысль о том, чтобы оставить жизнь морского конунга и попробовать себя на торговом поприще.

Вернувшись в родные края, Финнбьёрн собрал всё накопленное в успешных походах серебро и заказал корабелам новое судно — вместительное и крепкое. Через год, когда корабль был полностью готов, он собрал небольшую, но закалённую в рейдах дружину из верных людей — хоть поход предполагался и торговый, но своё имущество нужно уметь защищать — и отправился на восток.

Финнбьёрн помнил, что сказала старая вёльва, когда остановила хольмганг. К тому же, он знал, что в краях словен и мери можно выгодно обменять серебро на ценные куньи и соболиные шкурки, а также на воск, из которого приверженцы одного бога в западных и южных странах делают свечи для своих капищ. Им нужно очень много свечей. Его удивляло, что эти люди жгут свечи не для освещения своих жилищ в тёмное время, а для того, чтобы обращаться к своему богу. Но ведь это их дело, правда?

В Великом Городе[2} можно прибыльно продать мягкую рухлядь и воск, а на вырученное серебро купить иноземное оружие, дорогие шёлковые ткани, великолепную посуду, вино, пряности и другие предметы роскоши, но для этого предстояло пройти длинный и опасный Восточный путь по порожистым рекам, протекающим через земли диких воинственных племён.

Но эти трудности Финнбьёрна не пугали. Второй сын северного конунга с детства знал, что в этой жизни ему всё придётся добывать самому. С тех пор, как мальчику исполнилось четырнадцать зим, и он надел на руку браслет с двумя волчьими мордами, его судьба была предрешена — быть ему морским конунгом, предводителем хирда викингов. С того лета Финнбьёрн ходил в набеги на саксонцев с отцом и старшим братом. Отлично владеющий всеми видами оружия, отважный и бесстрашный парень получал приличную долю после каждого похода и вскоре смог построить собственный корабль и собрать преданных ему людей.

Кто же знал, что старший брат Финнбьёрна уйдёт в посмертие так рано? Но теперь Финнбьёрн решил сменить боевое поприще на торговое. Он обладал врожденной хитростью и смекалкой и, в то же время, не растерял своей храбрости и решительности. К тому же дружина его состояла из опытных, закалённых в разных жизненных ситуациях мужей. Бывший морской конунг отправился в Альдейгью[3], чтобы у словен обменять серебро на куниц, соболей и воск. Финнбьёрн рассчитывал загрузить свой корабль товарами и двинуться на юг. Он и представить не мог, что ждёт его впереди.

[1] На самом деле это когг — средневековый торговый корабль. Такие корабли ходили по Балтийскому морю.

[2] Имеется в иду Константинополь

[3] Имеется в виду Старая Ладога

Хоть семь лет ожидания не мои,

Отчего-то так важны они да горьки…

А ещё сладко-светлы они,

А ещё вот бродят по самой кромке…

Что за имя мне слышится?

В нём ли суть?

Разглядишь, прояснится —

Не забудь…

Вьются белые кудерьки