Как девица викинга любила

История 3. (Не)реальная любовь Милитины Меркурьевой Часть 3

Глава 5

Холод колючий, вопль беззвучный…

Кружиться вихрь,

Верви и время пронзающий, рвущий

Душу сквозь них.

Страх липко-тучный,

Миг самый лучший,

Трепетный миг

Вновь отступает

Словно бы тает.

Вот и испит.

Очнулась Мила в каком-то промозглом темном помещении. Жёсткий деревянный пол. Снизу дует. Руки связаны. Голова гудит. Веки набухли и еле поднимаются.

Сколько времени она здесь пролежала?

— Меня похитили… Интересно, на кой фиг меня кому-то похищать? Я же не дочь олигарха. Выкуп за меня никто не заплатит. Тогда почему я здесь?

Мила собрала в кучку все изрядно расшатанные сверхъестественные способности и заглянула в своё внутреннее «магическое зеркало».

Аскольд. Он знал, что Мила вчера задержалась в магазине, и понял, что она стала свидетельницей его контакта с заказчиком. Босс не знал точно пределов её магических талантов, поэтому предположил, что ей известно слишком много. Опять-таки, он не мог расправиться с ней своим обычным образом, так как аналогичная услуга уже была обещана клиенту, а, как сказал Игорь, выполнять такие процедуры чаще одного раза в месяц шеф не мог. Поэтому решил поступить традиционным способом. Её схватили, изолировали и могут просто оставить здесь медленно умирать. Или вернутся и лишат жизни, а спустя некоторое время будет обнаружен хладный трупик, который опознают, и общественность решит, что она стала жертвой грабителя, насильника или несчастного случая.

Мила лежала на твёрдом щелястом полу и прикидывала, что можно сделать. Собственной магии, чтобы развязать руки и открыть запертую дверь, ей точно не хватит. Это Игорю каменные стены не помеха.

Стоп.

Игорь.

Он же ушёл в свой мир.

Мила закрыла глаза и начала восстанавливать перед мысленным взором суровый образ викинга. Не Игоря, а именно Ингвара. Каждую его чёрточку.

Глубоко посаженные глаза, отливающие сталью.

Обветренные крепко сжатые губы.

Пепельные волосы, рассыпавшиеся по плечам.

Шрамик над светлой бровью.

Мощные плечи.

Сильные руки.

Шершавые ладони.

Шелковистая бородка.

— Надо же, какая она шелковистая. Почему я раньше не обратила на это внимания? И руки у него действительно сильные. Несёт меня, как будто я невесомая, а во мне, между прочим, почти шестьдесят килограмм. И куда он меня принёс? Что это за дом? Пахнет дымом от очага, деревом, какой-то едой и травами.

— А я его недооценил. Думал, побоится с ведьмой связываться.

— Похоже, эти отморозки не знали, что я обладаю магическими способностями. А то приняли бы меры, чтобы я дольше в сознание не приходила.

Мила по-прежнему обнимала Ингвара за шею и улыбалась. Значит, ему не всё равно. Он услышал, что она зовет его, и забрал к себе в десятый век. Интересно, он живёт в этом доме?

— Есть хочешь?

— Ну, вообще-то, я не ужинала. Я же шла с работы, когда на меня напали.

— У меня нет твоей «зелёной» еды. И нет какао. Фильмов тоже нет.

Ингвар опустил девушку на широкую скамью, стоявшую вдоль большого деревянного стола. Глаза Милы постепенно привыкали к полумраку, она начала отчётливо различать очертания предметов. Помещение оказалось довольно большим, длинным и узким. На полу в очаге тлели угли. От них и шёл запах дыма.

Ингвар куда-то ушел и вскоре вернулся с деревянным блюдом. На нем лежал кусок мяса и плоская лепешка. Викинг вытащил из ножен сакс[1], разделил кусок мяса на несколько частей, а потом разорвал лепёшку.

— Ешь.

Мила никогда не ела мяса на ужин. Честно говоря, она вообще не ела мяса. Но капризничать не стала. Взяла самый маленький кусочек, осторожно попробовала. То ли её вкусы в этом мире изменились, то ли пережитое потрясение так повлияло на аппетит, но ничего вкуснее этого мяса Мила никогда в жизни не ела. Она потянулась за вторым куском. А лепёшка оказалась просто верхом пекарского искусства.

Пока она жевала, Ингвар принес большую чашу с какой-то жидкостью. Отпил добрую половину и протянул ей.

— Пей.

Мила сделала приличный глоток. Похоже на медовуху, которую она пила в марте на Масленице. Девушка, не отрываясь, выпила остаток напитка. В голове немного затуманилось.

— Пошли.

Ингвар взял её за руку и куда-то повел. В торце дома Мила увидела небольшую дверцу. За ней оказался, как бы сейчас выразились, санузел, пристроенный к длинному дому.

— Надо же. Все удобства. Но холодно, однако.

— Замёрзла?

Мила посмотрела на свою одежду — черные джинсы с модной прорехой на коленке, тонкий свитер, кожаные ботинки. Куртка, шарф и шапка остались в XXI веке. Видимо, их сняли похитители. На улице было, мягко говоря, прохладно, да и в длинном доме с отоплением наблюдались некоторые проблемы.

А Ингвар потянул ее во двор, к небольшому строению. Как оказалось, к бане. Не сказать, чтобы там было очень жарко, дрова в печи прогорели, но тепла еще хватало.

— Раздевайся. Я сейчас другую одежду принесу.

И вышел.

Мила разделась. Нашла деревянную ёмкость с тёплой водой, кусок чего-то похожего на мыло и с наслаждением вымылась. Все-таки лежание на грязном полу в течение долгого времени гигиене тела не способствует.

Вернулся Ингвар, бросил что-то на лавку в углу. Спокойно снял с себя всю одежду и тоже приступил к водным процедурам. Видимо, совместное мытье мужчин и женщин в этом мире — нормальное явление. В тёмной полуземлянке Мила много не увидела, да и рассматривать своего спасителя было как-то не к месту.

Потом Ингвар сунул Миле в руки большой кусок полотна. Она вытерлась импровизированным полотенцем, взяла с лавки рубаху и штаны. Оделась. Рубаха оказалась великовата. Штаны длинноваты. Но это её не смутило. Ботинки пришлось обуть свои. Видимо, обуви подходящего размера у хозяина дома не нашлось.

Ингвар надел примерно такую же одежду. Потом закутал Милу в плотную шерстяную накидку и привёл обратно в дом. Показал на деревянное сооружение, напоминающее большой шкаф.

— Иди спать.

Мила открыла дверь этого «шкафа» и увидела довольно большую кровать, покрытую меховыми одеялами. Рядом с кроватью стояла скамья и солидных размеров сундук.

— Раздевайся и ложись.

— А где все остальные?

— Ночь уже. Спят. Мужчины в рейд ушли.

— А ты?

— Без меня в этот раз. Я же в четверг на работе был, забыла что ли? Сюда пришел выполнить заказ. Нужно принести бродэкс, это такой большой боевой топор типа секиры.

— Я знаю, что такое бродэкс, я же историк. А когда мы пойдём обратно?

— Не знаю. Я потратил на тебя часть своей магической силы. Мне сейчас заказ не вынести. Спи. Утром разберёмся.

Ингвар ушёл и закрыл за собой дверь «шкафа».

Мила сняла выданную ей одежду и ботинки и юркнула под теплый пушистый мех. Ей не хватало привычной подушки. Она взяла какой-то кусок меха, скатала его в неплотный валик и засунула в льняную рубаху. Вышло очень удобно. Закрыла глаза. В «шкафу» было тепло и уютно, но почему-то не спалось.

Ингвар. Почему он ушел? Она вспомнила, как проснулась в его объятиях на драккаре. Ей никак не удавалось изгнать эту картину из своих мыслей. С нею Мила и начала проваливаться в сон. Однако глубоко провалиться не удалось. Шершавые ладони, касающиеся её груди, и горячие губы где-то возле уха не особенно способствовали спокойному сну. Намерения Ингвара были совершенно очевидны. Мила мгновенно очнулась, вырвалась из его объятий и отодвинулась на край постели.

— А ты странная девушка. Сама зовешь, причём весьма настойчиво, а потом отталкиваешь. Не пойму, чего ты хочешь.

— Я боюсь.

— Чего боишься?

— Не знаю. Тебя. Себя.

Мила вздохнула.

— У тебя здесь есть женщина?

Ингвар смотрел на Милу, однако новых попыток приблизиться к ней не делал.

Когда он заговорил, его голос звучал тихо и как-то тускло.

— У меня везде хватает женщин. Но дело не в этом. Мне нельзя тебя любить. Я принадлежу этому миру. Настанет день, когда я останусь здесь навсегда. А ты в этом мире не выживешь. Он слишком груб и жесток для тебя. Спи. И не вздумай ещё раз звать меня ночью. Я не железный. Я хочу тебя.

С этими словами Ингвар встал и ушел в темноту длинного дома. А Мила еще долго лежала без сна в меховой постели, ставшей вдруг холодной. И непрошеные солёные капли текли из её глаз на импровизированную подушку.

Утро выдалось холодное, сырое и туманное. Ингвар разбудил Милу и бросил на постель её собственную одежду.

— Собирайся, завтракать дома будешь.

Мила стряхнула с себя остатки сна.

Перед ней стоял Игорь. В черных джинсах и утепленной кожаной косухе. Волосы собраны в узел. В руках длинный свёрток.

— Поторапливайся. Скоро мои парни вернутся. Тебе бы с ними лучше не встречаться. По поводу Аскольда не волнуйся. Его больше не существует. Живи спокойно.

Мила хотела спросить, что случилось с боссом, но не успела. Игорь крепко сжал ее правую ладонь. А потом Милу затопил чужой колючий холод. И ей стало не до слов.

[1] Сакс — большой крепкий нож или короткий однолезвийный меч. Широко использовался древними скандинавами как в быту, так и в бою.

Глава 6

Время безжалостно или не властно…

Да или Нет?

Всё бесполезно… Всё не напрасно

Тысячу лет.

Нежности спелой

Словно бы белый,

Грушевый цвет

Уносит в солёное море.

На радость тебе

И на горе.

Мила пришла в себя, сидя на бежевом ворсистом коврике в своей прихожей. Над зеркалом, встроенным в вешалку, тикали настенные часы. Почти девять. Видимо, утра. Какой сегодня день? Суббота? Скоро на работу.

Мила поднялась и медленно пошла на кухню. Ингвар (или Игорь?) же сказал, что завтракать она будет дома. А он всегда выполняет свои обещания.

Утром Аскольд Валерьяныч в «Чудесный мир» не пришёл. Вит звонил ему несколько раз, но безрезультатно. Телефон был вне зоны доступа. Мила благоразумно молчала. Она знала, что Игорь слов на ветер не бросает. Если сказал, что шефа больше нет, значит, его действительно больше нет. По крайней мере, в этом мире. Любопытно, конечно, что с ним стало. Ладно, потом узнает у Игоря.

А Игорь заперся в кабинете с заказчиком. Наверное, тот пришёл за своим драгоценным топором. Интересно, на кой фиг этим людям древние смертоносные штуки? Показать их они всё равно никому не могут. Как объяснить появление такого экспоната в своей коллекции? К тому же все эти железяки, которые Игорь доставляет в наше время, во время перехода ветшают так, что для их сохранности надо прилагать особые усилия. Но это их дело. Охота пуще неволи.

Гадалки сегодня на рабочем месте тоже не оказалось — уехала в соседний областной центр к подруге на свадьбу.

Наконец, Мила увидела, как мужчина с длинным свёртком продефилировал через шоурум и вышел из магазина, и кинулась в кабинет номер четыре. Игорь сидел, точнее, полулежал в своей любимой позе — кресло откинуто назад, ноги в белоснежных кроссовках на столе. В руке чашка с кофе.

— Куда делся Аскольд?

— Аскольда больше нет. Видишь ли, вёльва предсказала, что эта зима будет очень тяжёлой — шторма, снежные бури… Нужна жертва богам. А маг, даже слабый, — самая лучшая жертва. Вот я и отдал шефа викингам. То, что он послевчерашнего убийствабыл выжат, как тряпка, очень помогло. Наложил на него заклятие, связал и объяснил, что его ждёт и почему. Мешок с серебром перетащить и то бывало посложнее.

— Аскольда принесли в жертву?

— Ну да. Тебе жалко, что ли? Фрида сказала, что богам нужна живая плоть. Тогда они утихомирят шторма и бури, а весной обеспечат дружное прорастание полей. Вот его плоть и отдали.

— Как?

— Тебе бы лучше не знать, конечно. Но если так интересно — существует специальный ритуал. Сначала жертве следует размозжить голову, затем нужно собрать кровь в жертвенный сосуд — ее отдают Тору. А тело сбрасывают со скалы в море. Эгир, если захочет, отдаст его своей жёнушке и дочерям. Так боги получат каждый своё. Не беспокойся, Аскольда больше нет в живых. Он никогда не объявится. Из него извлекли всю кровь. А тело разбилось о подводные скалы. Тор и Эгир с домочадцами будут довольны.

Прошло несколько дней. Персонал «Чудесного мира», за исключением Игоря и Милы, ждал, когда же, наконец, появится босс. Мадам Евгения развела бурную деятельность по поискам Аскольда. Ксю тосковала без визитов в кабинет Игоря. Вит больше не дарил Миле цветов. Наташуля шмыгала носом и покашливала, видимо, простудилась. А Мила чего-то ждала. Она по инерции приходила на работу и надеялась, что Игорь скажет ей что-то важное. Но он молчал.

А на следующий день Игорь пропал. Он же говорил, что уйдет перед Йолем. Вот и ушёл.

Мила почему-то была уверена, что Игорь никогда не вернётся в кабинет номер четыре. Вечером она объявила коллегам, что больше не будет работать в «Чудесном мире». Отдала ключи Ксюхе и побрела домой, кутаясь в большой шарф под порывами колючего влажного ветра.

Приближался Новый год. Дни текли непрерывной тусклой чередой. Часто шёл мокрый снег. Рано темнело. На автопилоте Мила сдала зимнюю сессию. Не на «отлично», но и без неудовлетворительных оценок. А в самом конце декабря на неделю уехала в соседнюю страну к родителям. Отмечать семейный праздник в соответствии с традицией.

Мила ненавидела себя за это, но время от времени она всё-таки пыталась прорваться к Ингвару.

Не вышло. Ни разу.

Более того, она заметила, что ей всё сложнее представить его образ. Наблюдался какой-то расфокус. Как будто в объективе резкость пропала.

А в один совсем не прекрасный день она поняла, что Игорь (или уже Ингвар?) просто стёр свой образ из её памяти.

Она могла описать его словами. Как описывают приметы разыскиваемых людей.

Рост выше среднего, атлетичное телосложение, овальное лицо, длинные светлые волосы, высокий лоб, серые глаза, прямой нос, русая бородка…

Но увидеть Игоря-Ингвара мысленным взором больше не получалось. Его невыносимо прекрасный образ расплывался и превращался в светлое пятно.

Этим вечером у Милы в планах было свидание. Одногруппница давно уговаривала её встретиться со своим старшим братом. В конце концов, Мила согласилась. Хоть какое-то разнообразие. Никаких планов в отношении этого парня Мила не строила. Занять место Игоря в ее сердце он не мог. Но культурно провести несколько вечеров не в гордом одиночестве — почему бы нет?

Аня была симпатичной интеллектуальной девушкой. И Мила надеялась, что брат не окажется полной противоположностью сестры.

В тёплое время года Мила предпочла бы встретиться с парнем где-нибудь в парке. Но суровым январским вечером парк был, пожалуй, не самым оптимальным вариантом. Компромиссным решением оказалось кафе в центре города.

В стильном уютном зале всё ещё моргали разноцветные гирлянды, а по углам стояли искусственные ёлочки. Это раздражало Милу, которая не выносила новогодних декораций в конце января.

Она никогда не видела Максима, знала только, что он — брюнет среднего роста и будет одет в черную толстовку с принтом в виде викинга в рогатом шлеме.

Когда Мила услыхала про этот рогатый шлем, её первым желанием было отказаться от встречи. А вторым — попросить Макса надеть что-нибудь другое. Её жутко бесило уже само наличие викинга на толстовке. И, как историка, её коробил тот факт, что изображённый на голове викинга шлем — рогатый. Дурь же несусветная, викинги рогатых шлемов не носили.

Но Максим вывез эту толстовку из туристической поездки в Швецию. И хотя данное изделие, как и весь шведский туристический мерч, было изготовлено в Поднебесной, Анин брат, по всей вероятности, очень этой толстовкой гордился.

Когда Мила вошла в сверкающий светодиодными огнями зал кафе, парня в джемпере с рогатым скандинавом там не наблюдалось. Миленькая девушка-администратор с голубыми прядями в иссиня-черных волосах проводила ее к угловому столику. Мила заказала кофе и от нечего делать стала разглядывать своё отражение в зеркале, висящем на стене напротив.

Минут через пять в кафе стремительно ворвался юноша с предельно аккуратной стрижкой, одетый в злополучную рогатую фуфайку. Торжественно сжимая в правой руке одинокую розу цвета фуксии, заботливо упакованную в целлофановую обёртку и перевязанную ленточкой того же ядовитого оттенка, он нервно оглядел зал в поисках девушки, которую пригласил на свидание.

Аня, описывая рост брата как «средний», сильно ему польстила. В лучшем случае, он был на полсантиметра выше Милы. Его лицо с исключительно правильными чертами, тем не менее, сложно было назвать симпатичным из-за намертво прилипшего к нему выражения откровенного самолюбования.

Парень увидел Милу и расплылся в улыбке, обнажившей мелкие беленькие зубы в брекетах. Он элегантно плюхнулся за стол и воткнул розу в длинную узкую вазочку, оперативно принесенную вместе с меню симпатичной официанткой с изумрудно-зелеными локонами. А затем вежливо подвинул в сторону Милы меню и барную карту. Сразу после этого молодой человек открыл рот и с этого момента закрывал его только во время пережёвывания пищи.

За какой-то час Мила узнала полную биографию Макса во всех подробностях. В частности, что до пятого класса он страдал энурезом, что в 14 лет болел корью, а в 16 — ветрянкой, причём в очень тяжелой форме с госпитализацией. Миле за эти 60 минут удалось разве что назвать своё имя и добавить, что раньше она работала в «Чудесном мире». Следующие полчаса девушка ждала, когда же, наконец, можно будет махнуть этому парню ручкой.

Стараясь не зевнуть во весь рот, чтобы не заснуть, Мила собралась подмигнуть своему отражению в зеркале напротив, как вдруг зевать ей совершенно расхотелось. Зеркальная амальгама с документальной точностью демонстрировала ей отражение Игоря, который вошёл в зал и с явным сарказмом во взгляде прошёлся по её визави в безумной толстовке. Ошарашенная, она не успела оглянуться, встать, побежать к нему. Игорь уже развернулся и пошёл к выходу.

Мила мысленно отпустила цветистую тираду, наполненную далеко не самой нормативной лексикой. И почти беззвучно прошептала:

— Игорь…

— Что ты сказала? — Макс на мгновение отвлёкся от своих разглагольствований.

— Извини, Макс, но мне пора.

Мила выскочила из-за стола и почти бегом направилась к гардеробу. Макс ошалело смотрел ей вслед — он не мог последовать за девушкой, не расплатившись по счёту. А бросить крупную купюру без сдачи, видимо, жаба душила.

На ходу накинув куртку, Мила выскочила на улицу, но Игоря и след простыл. И потом она полночи ворочалась на своей обычно очень комфортной тахте.

Игорь всё-таки вернулся. Для того чтобы увидеть её с этим самовлюблённым индюком.

В конце концов, девушка, отчаявшись уснуть, вылезла из-под одеяла и в пижаме проследовала на кухню. Сделала себе чашку какао, села на угловой диванчик, подтянула колени к подбородку и закрыла глаза. И перед её внутренним взором вдруг снова появился образ Игоря.

А он изменился.

На переносице появилась пара морщинок. На щеке под левым глазом — длинная полоска свежезатянувшегося шрама. Но, странным образом, этот новый шрам абсолютно не портил лицо Игоря. Оно стало менее совершенным, но еще более прекрасным.

Мила сидела за кухонным столом, сжимала в руках чашку с остывшим какао и представляла, как она губами касается этого шрама. Нежно-нежно. А потом прижимается к груди Игоря и прячет своё лицо в его длинных волосах цвета древесного пепла, слегка пахнущих океаном. А викинг загрубевшими пальцами берёт её за подбородок и впивается в её губы жадным властным поцелуем. Ну, прямо, как в женских романах…

— Я же очень просил не звать меня по ночам, — произнес Ингвар хрипло, оторвавшись от ее губ. — Ты мучаешь меня, девочка. Я хочу тебя. Я люблю тебя. Я вернулся в этот мир попрощаться с тобой. Но ты была занята. У меня очень мало времени. Я ухожу. И, боюсь, навсегда.

Мила обвила руками шею Игоря (или Ингвара?), прижалась к нему и прошептала:

— Я не хочу оставаться здесь без тебя. Я пойду с тобой. Я … я люблю тебя.

На ее полутораспальной тахте вполне хватило места для двоих. Мила ощущала прикосновения рук и губ Игоря к своему телу. Даже в тех местах, о которых она стеснялась думать. Она таяла от его ласк, как крем-брюле. В этот раз страха Мила не испытывала. Она хотела и ждала чего-то, сама не зная чего. Мила обнимала любимого мужчину и прижималась к нему, чтобы быть так близко, что ближе уже некуда. Тепло его тела обладало волшебством без всякой магии. Но внезапно на Милу пахнуло холодом, она вздрогнула, по коже обнаженных плеч побежали мурашки. Ингвар набросил на неё меховое одеяло. Где-то на периферии сознания Милы промелькнула мысль, что потолок стал темнее и качается, но ей уже было всё равно. Кроме Ингвара для нее ничего не существовало. Реальности для Милы больше не существовало.

Жар живого тепла. Ветра солёного дар…И подхватила волна…Времени полог пал.

Когда к Миле вернулась способность соображать, она поняла, что лежит под тем самым навесом на палубе драккара. Полностью обнажённая, завёрнутая в меха. Ингвара рядом не было. Сбоку от нее нашёлся уже знакомый комплект одежды — светлая льняная рубаха, коричневые штаны и тёплая шерстяная накидка. Но в этот раз он был дополнен верхней шерстяной рубахой бежевого цвета, шерстяными же носками забавной вязки и мягкими кожаными ботинками.

Мила надела всё это и вылезла из шатра по своим утренним делам. Море было относительно спокойным. Корабль шел под парусом.

На палубе девушка разглядела примерно тридцать мужчин, одетых примерно в такую же одежду, что и Мила. Почти все они были длинноволосы и бородаты. Большинство из них оказались блондинами — от льняных и золотистых до русых и рыжих. Но всё же некоторые головы и бороды были тёмными. А кормчий и вовсе оказался жгучим брюнетом с загорелым обветренным лицом. Его лицо Миле отчего-то не приглянулось, но она вскоре напрочь забыла о черноволосом «капитане» корабля.

Все эти мужчины занимались своими делами. Но при появлении Милы разом уставились на неё. И в их глазах появился особый блеск, который заставил девушку снова укрыться в шатре.

И тут Мила услышала голос Ингвара. Она не знала того чужого глухо звучащего языка, на котором он говорил, но смысл его слов магическим образом был ей понятен.

— Это моя женщина. Тот, кто посмеет прикоснуться к ней или хотя бы помыслить о таком намерении, отправится за борт и будет прикасаться только к дочерям Эгира на дне морском. Это я сказал, Ингвар хёвдинг[1].

[1] Хёвдинг — что-то вроде «предводитель народа» (от höf — главный, глава и ðing — тинг, вече). Но, возможно, первый корень происходит от hof— святилище. Своего рода политический, военный и религиозный лидер у викингов.

Сумерки кратки в преддверии тьмы.

Не успеваешь предчувствовать вечер.

Без ожидания смыслы бледны.

Столь мимолётного времени толика

Тонкой преградой и узкой тропой.

Мечется волглая стылая просека.

Тени вертятся — манят чередой

Корни велики — вблизи не видны.

Но разделенье неужто излечит?

Сумерки кратки в преддверии тьмы,

Тени теперь текут недалече.

Анонс следующей части: пребывание в Раннем Средневековье, любовь и реальность, как она есть…