Как «шаттл» Москву «бомбил»

7. Как одеть «шаттл» в военную форму

Третий раздел отчета, названный «Военное применение космического самолета», посвящен собственно оценке Ю.Г.Сихарулидзе милитаристского характера программы «Спейс шаттл».

Эта оценка изложена на 6 страницах в тексте отчета (плюс три страницы графики в приложении). Для сравнения: оценка возможностей межорбитального буксира занимает 1 страницу, научных и технологических задач программы «Спейс шаттл» – полторы страницы. То есть автор даже в структуре отчета показывает довлеющую роль именно милитаристской составляющей проекта американской многоразовой космической системы.

Аргументы, приведенные Ю.Г.Сихарулидзе в этой части отчета, требуют детального рассмотрения. Этим мы и займется, рассматривая каждое утверждение автора поочередно и по отдельности их комментируя.

Утверждение № 1

«При одинаковой стартовой массе полезная нагрузка, выводимая на орбиту с помощью многоразовой системы, оказывается почти в 3 раза меньше по массе, чем в случае применения одноразовой ракеты-носителя. Из-за большой собственной массы КС он не может совершать значительных маневров на орбите».

Комментарий № 1

И этот факт сам по себе не должен вызывать удивления: ведь «Спейс шаттл» и задумывался изначально - по крайней мере, после официального утверждения программы 5 января 1972 года Президентом США Ричардом Никсоном, - как своего рода пилотируемая ракета-носитель. Снижение полезной нагрузки шаттла по сравнению с одноразовой ракетой класса «Сатурн-5» связано именно с многоразовостью крылатой космической системы. Однако даже при этих ограничениях шаттл все же смог стать и транспортным средством для долговременных орбитальных станций («Мир» и МКС), и носителем автономных модулей (в том числе и научных – таких как лаборатория «Спейслэб»). То есть даже превзошел по своим реальным возможностям одноразовые транспортные корабли.

Утверждение № 2

«…Основные цели создания новой многоразовой космической транспортной системы должны быть связаны с применением летательного аппарата самолетной конфигурации, т.е. обладающего большим аэродинамическим качеством. Преимущества КС проявляются только при движении в атмосфере».

Комментарий № 2

Все преимущества - впрочем, как и недостатки, -космической системы «Спейс шаттл», прежде всего, связаны с заложенной в нее многоразовостью, которую реализовали, в том числе, и на основе крылатой орбитальной ступени.

Целый ряд преимуществ космического челнока над одноразовыми космическими кораблями Ю.Г.Сихарулидзе упорно не замечает. Например, наличие на орбитальной ступени обширного грузового отсека давало возможность транспортировать достаточно большие полезные нагрузки, осуществлять ремонт на орбите и возвращать поврежденные спутники на Землю.

Утверждение № 3

У «Спейс шаттла» имеются «большие маневренные возможности, позволяющие производить посадку после первого витка. Поэтому следует ожидать, что одно из основных назначений КС связано с полетом по одновитковой траектории и посадкой на аэродром базы ВВС Ванденберг.

Если бы посадка через один виток рассматривалась только в качестве аварийной, то требование большой боковой дальности должно было бы выдвигаться не ВВС, а НАСА».

Комментарий № 3

В программе «Спейс шаттл» одновитковая траектория с посадкой после облета Земли рассматривалась только в качестве аварийного режима при аварии на участке выведения на околоземную орбиту. Об этом совершенно открыто сообщалось, например, в докладе «Status report for the Committee on Science and Astronautics U. S. House of representatives Washington, 1974», который в 1975-1976 годах имелся в распоряжении Ю.Г.Сихарулидзе.

Очень непросто за один виток реализовать в условиях реального космического полета любую достаточно сложную научную или военную программу. Во-первых, требуется время на проверку оборудования корабля после выхода его на орбиту и полного включения всех его бортовых систем. Во-вторых, необходим хотя бы минимальный период адаптации космонавтов к условиям невесомости для обеспечения их уверенной работоспособности. В-третьих, реальные орбитальные операции занимают времени больше, чем время, необходимое на одновитковый полет.

В истории космонавтики уже были случаи попыток выполнения сложных операций на первом витке космического полета. Так, в октябре 1968 года Г.Т.Береговой пытался на первом же витке выполнить стыковку космического корабля «Союз-3» с беспилотным кораблем «Союз-2». Стыковка сорвалась по причине неадекватной реакции космонавта на условия космического полета и плохого планирования орбитальных операций при подготовке к старту в космос. Вдумаемся, космонавт только что перенес стартовые перегрузки и предстартовое волнение. А тут сразу же еще одно испытание – длительная невесомость. Не имея достаточно времени, чтобы привыкнуть к состоянию невесомости, «подвешенности» внутренних органов, головокружению и неприятным ощущениям периодически подкатывающей тошноты, космонавт должен еще осуществлять какие-то работы! Вот как описывал свои ощущения на орбите сразу после старта дважды Герой Советского Союза, летчик-космонавт СССР Олег Григорьевич Макаров в очерке для сборника «Салют-6»: орбиты мира и дружбы»:

«Если человек сидит в кресле, то ему может показаться, что он висит на ремнях кресла вниз головой. Может показаться, что он лежит то на груди, то на спине, то на боку – эти иллюзии называются иллюзиями переворачивания. Может создаться иллюзия беспрерывного падения. Ложная информация поступает и от полукружных каналов: человеку может показаться, что он находится в постоянном вращении, которое ему никак не удается остановить. Все эти явления сопровождаются беспокойством и потерей общей ориентировки в пространстве» [17].

Что касается «Спейс шаттла», то уже первый анализ планируемых на нем полетных операций показал невозможность решения ни научных, ни военных задач при одновитковых полетах. Поэтому практически изначально одновитковые полеты рассматривались лишь как возможность скорейшим образом вернуть космический корабль на Землю практически к месту старта, сохранив при этом дорогостоящую полезную нагрузку (гражданскую или военную).

В связи с почти полным отказом от одноразовых ракет-носителей, планировавшимся к концу 70-х, именно на шаттлы возлагалась обязанность осуществлять вывод на земную орбиту всех перспективных аппаратов Министерства обороны США, Центрального разведывательного управления и Агентства национальной безопасности США и других ведомств. Поскольку именно Министерство обороны США планировало для военных целей использовать космодром на базе Ванденберг, то и посадку «Спейс шаттла» после первого витка в районе базы Ванденберг должно было заявить именно МО США в лице ВВС, которым принадлежали все структуры, связанные с военными аэродромами. Ведь нужно было обеспечить возможность бокового маневра для орбитального корабля до 2040 километров, чтобы гарантировать безопасность и удобство его посадки на ограниченное количество военных аэродромов и запасных полос. Что и было армейцами США сделано. Более того, именно американские военные заявили и еще целый ряд своих требований к системе «Спейс шаттл», а именно:

- космическая система должна быть способна выводить на орбиту полезный груз до 29,5 тонн;

- возвращать на Землю полезную нагрузку до 14,5 тонн;

- иметь размер грузового отсека не менее 18 метров длиной и не менее 4,5 метров в диаметре.

Кроме того, еще до подключения к программе «Спейс шаттл» специалистов Министерства обороны США, на этапе самого первичного проектирования, орбитальная ступень будущего шаттла уже предусматривалась крылатой. Это означает, что, обладая довольно высоким аэродинамическим качеством, она была способна совершать в атмосфере боковые маневры с последующей посадкой на специальную посадочную полосу рядом с местом запуска. Еще до появления «военного участия» в программе «Спейс шаттл» такая посадочная полоса начала обустраиваться на космодроме им. Кеннеди на мысе Канаверал. Для посадки на нее шаттл уже должен был иметь возможность совершать боковые маневры в атмосфере. Эта способность шаттла была заложена в его конструкцию именно проектантами из НАСА, а вовсе не американскими военными.

Утверждение № 4

«…Проблему спасения экипажа и полезной нагрузки можно было бы решить обычными средствами, без применения КС».

Комментарий № 4

Для системы «Спейс шаттл» предлагаемые Ю.Г.Сихарулидзе «обычные средства» (видимо, катапультирование экипажа или полное отделение кабины космонавтов с помощью системы аварийного спасения, аналогичной применявшейся на системах «Аполлон»-«Сатурн-1Б» и «Аполлон»-«Сатурн-5»), использовать в принципе невозможно. Катапультирование обеспечивает спасение только с верхней палубы шаттла (в первых четырех испытательных полетах на корабле «Колумбия» действительно имелись катапультируемые кресла для двух пилотов). А отделение всей кабины «Спейс шаттла» привело бы к существенному усложнению и утяжелению конструкции орбитального самолета.

Что касается спасения вышеназванными «обычными средствами» полезной нагрузки одноразовой ракеты-носителя или полезной нагрузки, находящейся в грузовом отсеке «Спейс шаттла», то такая схема даже теоретически невозможна, не говоря уже о ее практической реализации. Как должна была выглядеть «обычная» система спасения, например, для космического телескопа «Хаббл»? Раскрытие створок грузового отсека в условиях усиленного аэродинамического воздействия на орбитальную ступень на участке выведения на орбиту, выталкивание телескопа и его спуск на парашютах? Не сложно представить, к каким бы силовым воздействиям на конструкцию «Хаббла» привели бы все эти операции. Ясно, что после такого «спасения» телескоп был бы уже не работоспособен, а то и вообще разрушен.

Утверждение № 5

«Очень важен факт совпадения массы полезной нагрузки, с которой КС совершает посадку на аэродром, и массы полезной нагрузки, которая выводится на наиболее тяжелую по затратам энергетики круговую орбиту высотой 200 км и наклонением 104°».

Комментарий № 5

Конечно, важен – это позволит в случае аварии вернуть на Землю дорогостоящую полезную нагрузку уже на первом витке. Нет никаких оснований делать вывод, что при возникновении аварийной ситуации по такой схеме могут быть возвращены только военные грузы.

Кроме того, при полете по одновитковой орбите в случае аварийной ситуации, шаттл должен совершить посадку на посадочную полосу без «опорожнения грузового отсека», то есть с той же полезной нагрузкой на борту, с которой он стартовал с Земли. Такая посадка возможна не только для орбиты высотой 200 км и наклонением 104° при старте с космодрома на базе Ванденберг, но и при посадке со всех других орбит, в том числе и при старте с космодрома на мысе Канаверал. Более того, даже с более высоких орбит и без аварийной ситуации шаттл может садиться на посадочные полосы с той полезной нагрузкой в грузовом отсеке, с которой он стартовал с Земли.

Аналогично и при аварийной ситуации без выведения на орбиту шаттл садится на посадочную полосу вблизи места старта или, перелетев через Атлантический океан, на запасные полосы в Европе или Африке без «опорожнения грузового отсека» в атмосфере, то есть с той же полезной нагрузкой на борту, которая была на момент старта.

Поэтому Ю.Г.Сихарулидзе совершенно неоправданно выделяет орбиту высотой 200 км и наклонением 104° при старте с космодрома на базе Ванденберг из всего массива других возможных орбит «Спейс шаттла».

Утверждение № 6

«Отметим также, что согласно отдельным сообщениям для решения всех военных задач достаточно выводить на орбиту полезные нагрузки массой до 11-13 тонн».

Комментарий № 6

Вот бы и дал автор ссылочку на эти «отдельные сообщения», которые якобы лимитируют американские военные нагрузки массой около 13 тонн! Но, нет, загадочно молчит…

Скорее всего, Ю.Г.Сихарулидзе, высказывая это весьма спорное предположение, ориентировался на вес военной станции MOL (Manned Orbiting Laboratory – Пилотируемая орбитальная лаборатория). Эта станция разрабатывалась в США в 60-х годах, но проект был закрыт.

Может быть, автор отчета также как-то учитывал в своих предположениях и весовые характеристики спутников-разведчиков серии KH-11, которые активно строили Соединенные Штаты. Впрочем, спутники Key Hole в середине 70-х годов были еще настолько под секретом, что вряд ли старший научный сотрудник ИПМ АН СССР мог о них вообще хоть что-то знать.

А относительно «аппетитов» американского военного ведомства достаточно вспомнить статью «Воздушно-космические летательные аппараты (военнотехническое обозрение)» авторства генерал-майора запаса В.Кислова, кандидата военных наук, полковника запаса В.Еремеева, кандидата технических наук А.Андреева, которую мы уже цитировали ранее в этой работе:

«Замыслы Пентагона столь масштабны, что нынешние челночные корабли, имеющие стартовую массу более 2000 тонн, грузовой отсек размером 18,3х4,6 метров и максимальную расчетную грузоподъемность 29,5 тонн, считаются недостаточными. В последующем предполагается разработка многоразовых кораблей с увеличенной «полезной» нагрузкой - 60 тонн и даже 400 тонн»[1].

Утверждение № 7

«В докладе Конгрессу приведены допустимые центровки для полезных нагрузок КС массой 29,5 т, 14,5 т,

11,3 т и 4,2 т. Три последние величины примерно соответствуют указанному выше диапазону (военных грузов весом до 13 тонн – С.Ч.)».

Комментарий № 7

Ну, и что из этого следует? Что эти грузы -непременно военные нагрузки? Этому же диапазону соответствует и огромная масса научных и технологических полезных нагрузок для «Спейс шаттла»! В докладе «Status report for the Committee on Science and Astronautics U. S. House of representatives Washington, 1974» на странице 635 приведен перечень предполагаемых полезных нагрузок: от НАСА, от Министерства обороны США, от других (коммерческих и зарубежных) структур. Многие из совершенно мирных нагрузок вполне вписываются в произвольно выбранный Ю.Г.Сихарулидзе 13-тонный диапазон.

Тем не менее, Ю.Г.Сихарулидзе из всего сказанного выше делает ошеломляющий вывод!

Утверждение № 8

«Сопоставляя всю информацию, можно предположить, что энергетика многоразовой космической транспортной системы определяется требованиями решения военных задач, связанных с выведением полезной нагрузки массой 14.5 т на круговую орбиту высотой 200 км и наклонением 104°. Выбранные из этих условий параметры многоразовой системы позволяют выводить на орбиту с наклонением 28,5° полезную нагрузку массой 29,5 т и даже больше».

Кстати, уже много позже в своей статье «Слово об академике Д.Е.Охоцимском» Ю.Г.Сихарулидзе напишет:

«Было установлено, что энергетические характеристики многоразовой системы «Спейс шаттл» определяются полезной нагрузкой массой 14,5 т на западной орбите с наклонением 104°, а не полезной нагрузкой 29,5 т на восточной орбите с наклонением 28,5° (по техническому заданию орбитальный корабль должен

был доставлять с орбиты на землю полезную нагрузку массой именно 14,5 т)».

Комментарий № 8

Прежде всего, стоит обратить внимание на изменение позиции автора от «можно предположить» в 1976 году до «было установлено» в 2017-м. Кем и когда установлено, если Ю.Г.Сихарулидзе прекратил заниматься «тайнами шаттла» еще в 1976 году?

Итак, опираясь на свои весьма зыбкие предположения, автор отчета делает вывод, что характер разработки всей системы «Спейс шаттл» задан именно военным грузом 14,5 тонн, который намереваются выводить на орбиту высотой 200 км и наклонением 104°, а затем возвращать на Землю после одновиткового полета! А уж из этого решения следует такая себе «маскировка» - например, возможность выведения невоенных грузов до 29,5 тонн с мыса Канаверал на орбиту с наклонением 28,5°. «Спейслэб», «Хаббл» и все прочее – это все лишь «шторки», чтобы прикрыть коварные милитаристские замыслы Пентагона!

Автор отчета, правда, поставил телегу впереди лошади - почему-то «забыл», что изначально проект «Спейс шаттл» ориентировался на запуски именно с мыса Канаверал. И только когда стало ясно, что без военных нагрузок для экономического балансирования всего замысла не обойтись, было принято решение строить стартовую площадку под шаттл еще и на базе Ванденберг. Об этом совершенно открыто сообщали тогда средства массовой информации. Не шаттл создавался под полеты с Ванденберга, а базу Ванденберг было решено использовать в качестве космодрома после начала проектирования «Спейс шаттла».

Пофантазируем и представим себя на месте президента США Ричарда Никсона. 5 января 1972 года вы за рабочим столом в Овальном кабинете Белого дома рассматриваете будущий космический проект.

«Так-с, что тут у нас? Что еще придумали эти «яйцеголовые» из НАСА и доблестные вояки из Пентагона? Ага, «Спейс шаттл»… Пилотируемый космический самолет для внезапной бомбардировки столицы Советского Союза. Запускать планируется с Ванденберга, для чего там собираются построить специальный космодром. На строительство и подготовку к запуску шаттлов уйдет лет семь-восемь, - ну, может, девять. А космодром на Ванденберге, если начать его строить по планам военных где-то в 1978 или 1979 годах, будет полностью готов лет эдак через пять – шесть… Гм, будем считать, что через пятнадцать. А какой это будет год? Ага, 1985-й!

Так, а шаттл будет готов уже в 1979-1981 году. И что, ему лет пять-шесть стоять в ангаре, ждать пока построят космодром на Ванденберге? Ну, нет, пусть летает! А для этого модернизируем под него парочку пусковых площадок на мысе Канаверал, которые останутся после всех запусков «Сатурна-5», построим посадочные полосы – можно на мысе Канаверал, можно на авиабазе Эдвардс… Еще и в зарубежье три-четыре аварийные посадочные полосы обустроим. Сделаем полезные нагрузки для этих полетов с мыса Канаверал. Что тут НАСА предлагает? Гигантский телескоп «Хаббл», парочку-троечку межпланетных станций, всякие околоземные спутники, лабораторию «Спейслэб» совместно с европейцами… Хорошо, все это принимаем и строим - для маскировки нашего подлинного замысла: внезапно забомбить Москву в 1985 году!

Значит, так и запишем в секретном решении – планируем внезапный удар по Москве в 1985 году. Э… Я просижу в президентском кресле – если удастся переизбраться на второй срок в ноябре нынешнего 1972го года, - еще четыре года максимум. Потом выборы 1976, 1980 и 1984 годов… Кто тогда будет у власти – республиканец или демократ? Не угадаешь… Сменятся два или даже три хозяина этого кабинета. Тот парень в 1985 году будет 39-м или 40-м президентом США. Ха, вот ему мы и подложим ежа в трусы – разбомбить столицу

Советов в 1985 году с использованием нашего орбитального бомбера «Спейс шаттл»!»

Согласитесь, вряд ли даже суперковарный и суперпредусмотрительный американский президент стал бы строить планы внезапных ударов по Москве едва ли не на пятнадцать лет вперед, городя под них многомиллиардную космическую программу-маскировку. Во всяком случае, денег под эти «наполеоновские» планы от Конгресса США он бы точно не получил!

А нельзя ли было обойтись без космодрома на базе Ванденберг? Вот что рассказал заместитель министра обороны США Уильям Джеймс Перри на слушаниях в Конгрессе в 1978 году:

«…Строительство (космодрома на базе Ванденберг – С.Ч.) планируется начать в течение года, а начало эксплуатации этого объекта в полном объеме начнется в 1983 году (реально для запуска шаттлов космодром на базе Ванденберг был подготовлен лишь к октябрю 1986 года – С.Ч.).

…Возможность полярного запуска необходима для некоторых наиболее важных оборонительных спутников. В период с 1980 года «Шаттл» начнет летать из Космического центра им. Кеннеди, и с 1983 года шаттл будет летать с космодрома на базе Ванденберг, приспособленного для работы с полярными запусками. В этот период мы планируем использовать в основном одноразовые ракеты-носители для вывода спутников на орбиту. Полный переход к услугам шаттла произойдет в 1985 году.

Ванденберг предоставит возможность запуска на шаттле для всех спутников, которые требуют полярных запусков. Это будут не только спутники Министерства обороны США, но и немало гражданских спутников, которые также будут запущены из Ванденберга.

Шаттлы, которые будут запускаться в космическом центре имени Кеннеди, будут выводить космические аппараты, которые должны работать на малых и средних углах наклона (орбит к плоскости экватора – С.Ч.) и на больших высотах. Космодром на базе Ванденберг имеет важное значение для запуска корабля шаттл с полезными грузами, которые должны находиться на очень больших наклонных (в том числе полярных) орбитах малой высоты.

Космические аппараты, который будут запускаться на шаттле с космодрома на базе Ванденберг, включают в себя наши самые тяжелые космические аппараты, которые выполняют миссии самого высокого национального приоритета»[16].

Наличие в перечне полезных нагрузок шаттла военных грузов тоже никак нельзя назвать «открытием» Ю.Г.Сихарулидзе. В том же докладе «Status report for the Committee on Science and Astronautics U. S. House of representatives Washington, 1974» на странице 188, например, приводится примерный структурный баланс грузов на 343 миссии «Спейс шаттла» с использованием космического буксира. В 142 полетах будут военные грузы, приблизительно две трети от этих грузов будет выведена на синхронные орбиты, многие – с космодрома Ванденберг. В 200 миссиях в космос на борту шаттла планировалось разместить невоенные полезные нагрузки – грузы от НАСА, коммерческих организаций, зарубежных пользователей. 56 процентов этих грузов должны были выводиться на синхронные орбиты (в том числе 42 миссии НАСА), из них 21 процент – планетарные космические аппараты, 20 полетов – полярные или околополярные спутники, 26 – изделия на высокоэллиптических орбитах.

Автор отчета совершенно без всяких на то логических оснований выделил из всего множества орбит шаттла круговую орбиту высотой 200 км и наклонением 104° к плоскости экватора и почему-то именно ее провозгласил «главной военной орбитой», по которой якобы рассчитывалась вся энергетика системы «Спейс шаттл» при ее проектировании.

Утверждение № 9

«Анализ возможных трасс, соответствующих указанному диапазону азимутов (то есть приведенным на странице 354 доклада «Status report for the Committee on Science and Astronautics U. S. House of representatives Washington, 1974» азимутам 56, 71, 87 и 104° - С.Ч.), показал, что на первом витке они покрывают в Восточном полушарии всю территорию от западных границ ГДР и Чехословакии до восточных границ СССР. Отсюда вытекает предположение о вероятном применении КС в качестве орбитального бомбардировщика или военного разведчика».

Комментарий № 9

А почему бы вышеперечисленным орбитам и в самом деле не покрывать «в Восточном полушарии всю территорию от западных границ ГДР и Чехословакии до восточных границ СССР»? Земля, как известно, имеет форму шара (точнее – геоида). Следовательно, все траектории с космодрома Ванденберг в «южном» направлении должны непременно пройти через указанные выше территории, расположенные в северном полушарии. Но из этого очевидного факта вовсе не вытекает предположение об их использовании в качестве траекторий некого фантомного орбитального бомбардировщика! А о том, что эти орбиты будут использоваться для военных разведывательных спутников, открыто говорили и сами американцы.

Отметим особо, что на подобные траектории вполне могут выводиться и научные полярные и околополярные космические аппараты, и спутники связи, и даже межпланетные станции. Перечень практически всех возможных полезных нагрузок «Спейс шаттла» перечислен на странице 411 «Status report for the Committee on Science and Astronautics U. S. House of representatives Washington, 1974». Но из этого перечня возможных полезных нагрузок Ю.Г.Сихарулидзе упорно вычленяет только военную составляющую. А вычленив, немедленно ищет в ней «доказательства коварных планов заокеанских стратегов»!

Утверждение № 10

«Большая гибкость в выборе цели, обусловленная допустимостью изменения азимута выведения в широком диапазоне (то есть в указанном выше диапазоне от 56 до 104° - С.Ч.), малая высота орбиты, действие на первом витке, подход к объектам атаки или фотографирования с южного направления - все это обеспечивает внезапность операции и повышает эффективность результата (внезапной бомбардировки Москвы при «нырке» с околоземной орбиты – С.Ч.)».

Много позже тогдашний коллега Ю.Г.Сихарулидзе Эфраим Лазаревич Аким в интервью газете «Известия» (№ 209 от 14 ноября 2003 года) подтвердит:

«У шаттла легальное прикрытие: он летает с мирными целями, но в нужный момент может легко изменить траекторию. Грузоподъемность шаттла несопоставима с другими аппаратами – 30 тонн. Контейнер подобных размеров мог вывести из строя системы коммуникации стратегически важных объектов в СССР».

Комментарий № 10

Даже если согласиться со всеми перечисленными выше «достоинствами» именно этого веера орбит для внезапной атаки наземных целей с орбиты, то все равно возникает вопрос: почему при анализе «внезапности операции» и «эффективности ее результата» Ю.Г.Сихарулидзе не учитывал предшествующий собственно запуску с космодрома период времени? Ведь в течение предшествующих дней и недель появление космического корабля «Спейс шаттл» на стартовой позиции космодрома Ванденберг полностью демаскирует предстоящий запуск. Шаттл с топливным баком и твердотопливными ускорителями – это настолько огромная по габаритам конструкция, что его очень легко засечь и со спутника-разведчика, и с патрулирующих в водах Тихого океана кораблей и самолетов, и наземными наблюдателями.

Конечно, на космодроме Ванденберг сборка всей системы «Спейс шаттл» - в отличие от космодрома на мысе Канаверал - должна была осуществляться непосредственно на стартовой площадке: три перемещаемых по рельсам сооружения, башня запуска, башня мобильного обслуживания и комната замены полезной нагрузки использовались при монтаже орбитального шаттла, внешнего топливного бака и твердотопливных ракетных ускорителей. Но предшествующая сборке активность на стартовой позиции (в том числе доставка на нее самой орбитальной ступени, топливного бака и двух ускорителей) не могли остаться незамеченными даже простейшими средствами разведки. Значит, еще до собственно запуска СССР имел бы информацию о предстоящем старте с военной полезной нагрузкой. Никакой «внезапности» и, следовательно, «эффективности результата» уже просто не могло быть. Интрига оставалась только в том, что за полезная нагрузка будет на борту «Спейс шаттла»: обычное разведывательное оборудование или ракета с ядерными боеголовками. С точки зрения секретности и внезапности пуска никаких особых преимуществ система «Спейс шаттл» американским военным не давала.

Практически аналогичного мнения о «военных достоинствах» шаттла придерживается и автор книги «Авиационно-космические системы США» Александр Шумилин:

«Среди основных проблем» затруднявших, использование МТКС «Спейс Шаттл в военных целях, отмечаются следующие:

- низкая оперативность применения из-за продолжительного периода предстартовой подготовки и загруженности системы по программам НАСА;

- высокий уровень уязвимости МТКС как в наземных условиях, так и при выполнении орбитального полета;

- высокая стоимость эксплуатации усугублялась необходимостью проведения дорогостоящих работ по ужесточению режима секретности и скрытности операций по подготовке и проведению полетов по военным программам;

- отказ от запусков кораблей на полярные орбиты, активно используемых для решения разведывательных задач;

- отказ от комплектации МТКС по соображениям безопасности экипажа криогенными разгонными блоками, что существенно ограничило возможности по выведению стационарных спутников тяжелого класса»[18].

Кстати, о «скрытности» полетов шаттлов именно с военными нагрузками можно прочитать в книге американского астронавта Майка Маллейна «Верхом на ракете»:

«Хотя солнце уже взошло, бело-голубое свечение наших двигателей должно было быть видно вдоль всей траектории вплоть до Бостона. Мы шли на орбиту, наклоненную на 57° к экватору. До запуска это была секретная информация, однако после старта скрыть параметры нашей орбиты было невозможно. Русские корабли-шпионы, скорее всего, уже передали в Москву наши траекторные данные, чтобы их радиолокаторы могли принять нас с появлением над горизонтом» [19] .

Американцы, начиная с первых запусков в 50-х-60-х годах минувшего века, прекрасно понимали, что все их старты контролируются Советским Союзом всеми доступными для этого средствами.

Возникает вполне логичный вопрос: а зачем американцам вообще нужен космодром на базе Ванденберг для запусков на полярные или околополярные орбиты? Почему бы не запускать такие космические аппараты с того же космодрома им. Кеннеди на мысе Канаверал в штате Флорида – только в отличие от Ванденберга осуществлять такие запуски не в южном, а в северном направлении? Ведь теоретически такие запуски вполне возможны.

Во-первых, при отказе от использования космодрома на базе Ванденберг достаточно серьезно придется уменьшить полезный груз на шаттле, который требуется вывести на околополярную околоземную орбиту. В 1978 году на слушаниях в Конгрессе США заместитель министра обороны Соединенных Штатов Уильям Джеймс Перри вел диалог о военных аспектах программы «Спейс шаттл» с председателем комитета по этике Сената США сенатором-демократом от Иллинойса Эдлаем Эвингом Стивенсоном и заместителем председателя комитета по этике Сената США сенатором-республиканцем от Нью-Мексико Харрисоном Шмиттом (бывшим астронавтом НАСА, высаживавшимся на Луне во время миссии «Аполлон-17») и остановился, в частности, и на вопросе эффективности полярных запусков с космодрома им.Кеннеди:

«Доктор Перри. Ухудшение способности доставки полезной нагрузки шаттлами является основной проблемой Министерства обороны в отношении запусков из космического центра им.Кеннеди на полярную орбиту.

Сенатор Стивенсон. Как вы теряете производительность?

Доктор Перри. Чтобы полететь под углом 98 градусов, который нам необходим, мы должны были бы стартовать с космодрома им.Кеннеди. Мы будем лететь на северо-восток от мыса Канаверал до тех пор, пока не выгорит топливо твердотопливных ракет (и они будут отделены над Атлантическим океаном – С.Ч.). Тогда мы должны были бы сделать левый поворот (и лечь на курс на орбиту с наклонением 98 градусов к плоскости экватора – С.Ч.). Это очень неэффективная траектория.

Все это приведет к уменьшению груза, который мы можем доставить на орбиту. Это очень значительное сокращение.

Для некоторых наших спутников это просто означает, что будет выводиться меньше спутников за один запуск. То есть мы бы вывели на орбиту меньше спутников в многоспутниковой миссии.

Но некоторые крупные спутники Министерства обороны слишком велики, чтобы запускаться таким образом. Нам пришлось бы уменьшать их вес» [16]

Во-вторых, запуски с космодрома им.Кеннеди на мысе Канаверал небезопасны для населения США и Канады, живущего вдоль всего восточного побережья. Снова воспользуемся цитатой из той же речи заместителя Министра обороны США Уильяма Дж. Перри на слушаниях в Конгрессе:

«Запуск в северном направлении на полярные орбиты с космодрома им. Кеннеди влечет за собой значительный риск для жизни и имущества в США и Канаде, - больший, чем сейчас считается приемлемым.

Кроме того, необходимо минимизировать звуковой шум при запуске до приемлемого уровня над населенными пунктами.

Также необходимо сбросить твердотельные ускорители в относительно глубоководный район, чтобы они могли затем использоваться повторно.

Сегодняшнее мнение должностных лиц по безопасности полетов таково, что северные запуски шаттла над континентальной частью США имеют высокие риски, и их не следует принимать в качестве основы для обычных полетных операций, которые поддерживают нашу военную и гражданскую космическую деятельность в обозримом будущем» [16].

В-третьих, американских военных всерьез беспокоило то, что запуски шаттла в северном направлении с космодрома им. Кеннеди на мысе Канаверал могут быть приняты советской стороной за атаку ядерными ракетами. Еще одна цитата из беседы заместителя Министра обороны США Перри и сенаторов Стивенсона и Шмитта:

«Мы не можем игнорировать тот факт, что запуски шаттла, заходящие на Советский Союз с северной стороны, даже с предварительным уведомлением, будут приводить в замешательство и, возможно, нежелательны для Советов. Независимо от того, насколько совершенны советские радары, сходство таких северных запусков шаттла с потенциальными запусками межконтинентальных баллистических ракет в США может привести к неблагоприятным советским решениям.

Кроме того, есть несчастные случаи, которые, хотя это и очень маловероятно (например, взрыв внешнего топливного бака шаттла), могут запутать советские радары и, в худшем случае, повысить риск серьезного советского реагирования.

…Мы будем широко использовать запуски с космодрома им. Кеннеди, а также запуски с космодрома на базе Ванденберг. Мы рассмотрели возможность запуска спутников на полярные орбиты с космодрома им. Кеннеди, и это является неприемлемой альтернативой для нас.

Сенатор Стивенсон. Не могли бы вы объяснить подробнее?

Сенатор Шмитт. Вы могли бы объяснить это более подробно. Я не уверен, что председатель знаком с разницей между запусками (шаттла и ракеты с ядерным боезарядом – С.Ч.)

Доктор Перри. В Советском Союзе есть система раннего предупреждения о запусках баллистических ракет, - точно такая же, как и у нас, - которая ищет ракеты, летящие из Соединенных Штатов в сторону Советского Союза.

Полярный запуск шаттла с космодрома им. Кеннеди будет выглядеть примерно так же, как и запуск баллистической ракеты. Только усовершенствованная система раннего предупреждения с первоклассным компьютером могла бы различить их.

В любом случае, мы думаем, что это провокация, в которую мы не вступили бы легкомысленно.

Сенатор Стивенсон. Разве такого не может быть при запуске с космодрома на базе в Ванденберге?

Доктор Перри. Нет.

Сенатор Шмитт. При запуске из Ванденберга вы достигаете орбиты, прежде чем фактически пересечь советскую территорию?

Доктор Перри. Верно» [16].

Итак, подводим итог: космодром на базе Ванденберг необходим с точки зрения обеспечения эффективности запусков, их безопасности при стартах на полярные и околополярные орбиты и нежелания осложнять международные отношения, спровоцировать Советский Союз на некие ответные действия в ракетноядерной сфере.

Теперь подробнее остановимся на аргументах автора отчета Ю.Г.Сихарулидзе, приведенных в утверждении № 10.

А) «Большая гибкость в выборе цели».

Такая гибкость существовала бы только до собственно момента запуска «Спейс шаттла» с космодрома Ванденберг. После отрыва от стартового стола веер доступных целей определялся бы только энергетикой самого шаттла и энергетикой ракеты с ядерной боеголовкой. Причем в ходе полета этот веер возможностей все время бы сужался. После вероятного (предположим!) отделения ядерной ракеты во время «нырка» шаттла над советской территорией, перечень целей лимитировался бы только возможностями собственно ракеты.

Вряд ли экипаж шаттла мог перенацелить ракету в период после отрыва до стартового стола до момента отделения ее от шаттла во время «нырка» - из-за своего физического состояния (пребывание в невесомости, затем переход к участку атмосферного полета с небольшими, но все же перегрузками). Да и особого смысла в такой операции не было. Единственное, во что мог вмешаться экипаж, это собственно отмена «нырка» или отмена отделения ракеты при «нырке» по команде с Земли (хотя последнее весьма проблематично: в момент непосредственно перед отделением орбитальная ступень была бы уже в плазменном облаке, где радиосвязь весьма затруднена или вообще невозможна). А тогда сразу возникает вопрос: зачем на борту вообще нужен экипаж? Все эти полетные операции можно выполнить с помощью автоматической системы на беспилотной ракете. Значит, единственная задача экипажа – замаскировать наличие на борту ядерной нагрузки. Но это противоречит логике: с момента получения информации об усилении активности на стартовой позиции космодрома Ванденберг, СССР был бы уже готов к вероятному сценарию космической ядерной атаки. С момента старта шаттла – даже внезапного – все необходимые средства противокосмической и противовоздушной обороны были бы немедленно приведены в полную боевую готовность (если бы такая боеготовность вообще не была бы объявлена еще заранее). Не остался бы без внимания и собственно заход шаттла с околоземной орбиты на атмосферный «нырок». В этот момент уже начала бы работать вся система активного противодействия. Ясно, что и отделение ракеты с ядерной боеголовкой во время «нырка» было практически тут же обнаружено. Естественно, в этих условиях ответ был бы уже мгновенным и достаточно эффективным.

Следовательно, нельзя не прийти к однозначному выводу: использование для программы «нырка» обычной баллистической ракеты да еще по возможности с шахтным базированием гораздо эффективнее. Хотя бы потому, что подготовку к старту такой беспилотной ракеты гораздо сложнее отследить средствами разведки, чем подготовку пилотируемого корабля «Спейс шаттл».

Б) «Малая высота орбиты».

Запущенный с космодрома Ванденберг «Спейс шаттл» будет обязательно отслежен имеющимися советскими средствами наблюдения уже в момент старта вне зависимости от высоты его будущей орбиты. А для проведения разведки с орбиты малой высоты сам шаттл не нужен – достаточно автоматического разведывательного спутника.

В) «Действие на первом витке».

Поскольку еще до запуска шаттла СССР только благодаря собственным средствам наблюдения и разведки получит информацию о предстоящем запуске, то под пристальным наблюдением американский космический корабль окажется сразу после выхода на орбиту.

Отметим, что в Советском Союзе еще 6 марта 1965 года был создан Центр контроля космического пространства. Так, эксперт Юрий Кнуров в статье «Советско-американское противоборство на космических орбитах» писал:

«В 1969 году вводятся в строй первая очередь центра контроля космического пространства (ЦККП) и несколько пунктов оптического наблюдения. В августе 1970-го система ИС (истребления спутников – С.Ч.) по целеуказанию центра ККП впервые в мире успешно выполнила перехват КА-мишени двухвитковым методом. Советский Союз продемонстрировал всему миру способность не только инспектировать, но и перехватывать разведывательные и навигационные космические аппараты противника на высотах от 250 до 1000 км.

В феврале 1973 года система ИС и вспомогательный комплекс по запуску КА-мишеней «Лира» были приняты частями ПКО в опытную эксплуатацию. С 1973 по 1978 год на системе ИС был введен одновитковый способ перехвата и в два раза расширен диапазон высот, на которых поражались ИСЗ-цели. Противоспутник стал оснащаться не только радиолокационной, но и инфракрасной головкой самонаведения, что значительно усилило его защиту от радиоподавления. Для повышения живучести ракет-носителей «Циклон» на космодроме Байконур их поместили в шахтные пусковые установки.

После модернизации противоспутниковая система получила наименование ИС-М. Она была принята на вооружение в ноябре 1978 года, а с 1 июня 1979-го заступила на боевое дежурство.

К началу 80-х годов главной задачей Войск противовоздушной обороны (переименованы в 1980 году) становится отражение и срыв воздушнокосмической операции вероятного противника. В дополнение к истребительной авиации, зенитным ракетным и радиотехническим войскам, частям радиоэлектронной борьбы в Войска ПВО включаются (по мере формирования) соединения системы предупреждения о ракетном нападении (СПРН) и системы контроля космического пространства, а также войска ПРО и ПКО. Благодаря проведенной реформе Войска ПВО фактически трансформируются в войска воздушнокосмической обороны (ВКО) Советского Союза» [20].

Ну, и если уж конкретно говорить именно о системе «Спейс шаттл», то в сборнике «Смотрим в космические дали», изданном в 2005 году к 40-летию Центра, только об одном из его отделов говорилось буквально следующее:

«Отдел осуществлял выдачу информации о космической обстановке по запросам Генерального штаба Вооруженных сил СССР, Главного штаба ВПВО, Главных штабов видов Вооруженных сил при проведении учений, испытаний новых образцов военной техники, а также при возникновении военных конфликтов.

Серьезную работу проводил личный состав 3-го отдела, который решал следующие задачи:

- обнаружение и распознавание иностранных космических объектов;

- определение факта маневра космического аппарата и параметров орбиты после маневра.

Кроме перечисленных выше общего плана задач отдел нес особую ответственность при выполнении особо важных работ, таковыми являлись:

- обнаружение и распознавание наиболее опасных космических аппаратов (типа «Шаттл», «КХ-11», «Лакросс», «Ландсат», ИСЗ КНР и др.), по этим космическим аппаратам велась повитковая обработка поступающей информации;

- обнаружение и распознавание элементов космического мусора;

- обнаружение и распознавание малоразмерных КА, а также групповых целей.

…Была разработана система приоритетной обработки информации по особо важным отечественным и наиболее опасным иностранным космическим аппаратам военного назначения. Впервые осуществлялась распознавание космических объектов при помощи специально разработанного алгоритма сопровождения низкоорбитальных космических аппаратов в момент совершения ими маневров.

Высокая квалификация и накопленный опыт по слежению за космическими объектами позволили личному составу ЦККП успешно контролировать запуск и полет американских многоразовых космических кораблей типа «Шаттл», а также осуществлять контроль за проведением в космосе испытаний противоспутникового оружия США «Асат», космических экспериментов по программе стратегической оборонной инициативы, в частности «Дельта-ISO» и «Дельта-1S1». Эти работы проводились под научным руководством сотрудников 45 СНИИ МО во главе с генерал-майором Ю.А.Диденко и к.т.н. полковником В.Д.Анисимовым.

Вот как об этом вспоминает генерал-полковник Ю.В.Вотинцев: «Замечу, что в США в соответствии с провозглашенной в 1983 году Р.Рейганом доктриной осуществлялось ускоренное создание противоспутникового комплекса «Асат» на базе самолета Ф-15 с ракетами воздух-космос «Срэм-Альтаир», которые могли быть применены для поражения космических объектов на высотах до 1000 км. В качестве ударных средств, в космосе рассматривалось использование пилотируемых космических кораблей «Шаттл» с установкой на них различного оружия, включая лазерное».

Увеличение количества решаемых в реальном масштабе времени задач заставило разработать такое программное обеспечение, которое позволяло бы одновременно решать несколько задач»[21].

Как видим, работа велась настолько четко и оперативно, что стартовавший с космодрома Ванденберг «Спейс шаттл» не имел никаких шансов «подкрасться» к границам СССР незамеченным. Поскольку контроль был повитковым и плотным, никакой «нырок» американского челнока не остался бы без внимания, как и отстрел от него ракеты с ядерной боеголовкой.

Г) «Подход к объектам атаки или фотографирования с южного направления».

У СССР к середине 70-х имелись все необходимые средства для надежного отслеживания и противодействия ракетным и космическим аппаратам, заходящим на территорию Советского Союза с южного направления. Постоянно отслеживалась активность вооруженных сил вероятного противника и его потенциальных союзников в Индийском океане, на Ближнем Востоке, в Средиземном море и в южной Европе. Поскольку во всех этих районах имелись носители ядерного оружия (на кораблях, подводных лодках и наземных базах), то никакого оперативного преимущества вероятному противнику «южный удар» с борта шаттла не обеспечивал - советские средства противовоздушной обороны с высокой степенью вероятности парировали бы эту угрозу. И шаттл, и его «спецгруз» достаточно просто поражались бы противоракетами, запущенными на высоты 50-250 километров.

(Кстати, если внимательно читать опубликованные воспоминания самого Ю.Г.Сихарулидзе, становится совершенно понятным это его «обостренное внимание» именно к «южным траекториям полета». В предшествующий событиям 1975-1976 года период Юрий Георгиевич занимался вопросами, связанными с полетом космических аппаратов при их движении в атмосфере

Земли именно с южного в северное полушарие. Читаем в его статье «Слово об академике Д.Е.Охоцимском:

«Я оказался в группе Д.Е. (Охоцимского – С.Ч.), которая занималась проблемой приведения спускаемого аппарата (СА) в заданное место посадки после возвращения от Луны. Эта проблема была связана с советской лунной программой.

Существуют две возможные траектории возвращения от Луны к Земле: подлет с севера и подлет с юга. При подлете с севера спускаемый аппарат (СА) можно наблюдать с нашей территории, но из-за ограничений по перегрузке он не может приземлиться в Казахстане, а может только приводниться в Индийском океане, что связано с большими трудностями по спасению аппарата и экипажа. При подлете с юга СА оказывается вне зоны видимости с нашей территории, а для посадки в Казахстане СА должен выполнить сложный маневр в атмосфере. Сначала СА в процессе первого погружения в атмосферу уменьшает скорость от параболической до околокруговой, а затем вылетает за пределы ощутимой атмосферы Земли для увеличения дальности полета. На втором погружении в атмосферу скорость и угол входа примерно соответствуют спуску с низкой околокруговой орбиты» [14].

Понятно, что в этой работе речь шла о космических аппаратах в форме «автомобильной фары», а не о крылатых космических челноках. Но общая «заточенность мысли» на решениях, связанных именно с «южными» траекториями движения, могла сыграть свою роль и в работе по военной оценке проекта «Спейс шаттл»).

Утверждение № 11

«Возвращение и посадка на аэродром («Спейс шаттла» на первом витке – С.Ч.) необходимы для сохранности экипажа и полезной нагрузки, если последняя не отделялась от КС в процессе полета. Понятно, что возвращаемая полезная нагрузка должна представлять большую ценность и годиться для повторного использования. Указанным требованиям отвечают неизрасходованный спецгруз и уникальное разведывательное оборудование».

Комментарий № 11

Указанным требованиям отвечает не только военная нагрузка, но и любой полезный груз «Спейс шаттла». Поэтому это утверждение автора отчета вовсе не является доказательством, подтверждающим ядерно-«нырковый» план Пентагона.

Утверждение № 12

«Можно предположить, что последнее (т.е. возвращение полезной нагрузки на Землю после первого витка шаттла – С.Ч.) будет использоваться, например, для срочного получения подробной информации о некотором районе, который предварительно выбирается с помощью обычных разведывательных спутников».

(Кстати, и Павел Шубин в своей статье «Нырок с ядерным бомбометанием» писал:

«С большой степенью вероятности, штатной нагрузкой должны были быть какие-нибудь шпионские системы, возможно связанные с программой шаттлов. Именно поэтому их трасса так хорошо подходила для полета над территорией СССР.

При очень небольшом времени подготовки корабля (согласно изначальным планам) подобная разведывательная система обещала быть более оперативной, чем штатные спутники-разведчики, так как позволяла получить изображение нужного участка уже в течение часа после пуска, с посадкой на аэродром в конце первого витка.

В рамках этой версии даже «нырку» есть место -при снижении высоты полета уменьшаются и требования к оптическим системам»).

Комментарий № 12

При проведении разведывательной операции на первом витке и разведывательной «нырковой» операции шаттл недостаточно эффективен.

В первом случае, экипаж просто может не успеть качественно выполнить всю программу разведывательных наблюдений за столь короткое время, поскольку еще не вполне адаптировался к условиям невесомости, и часть экипажа будет занята проверкой и оперативным обслуживанием бортовых систем корабля.

Майкл Массимино в книге «Астронавт. Необычайное путешествие в поисках тайн Вселенной» описывает свои ощущения в первые часы полета на космическом корабле «Спейс шаттл»:

«С той минуты, как я начал двигаться, я стал ощущать себя как слон в посудной лавке. На МКС астронавты могут пролететь через всю «трубу», набрать хорошую скорость и летать, как Супермен. На шаттле так нельзя. Ты можешь крутиться на месте, отталкиваться от пола и потолка, но не более. В первый день даже это трудно делать. Твои ощущения направления движения путаются. Теряя контроль над телом, ты поначалу просто сходишь с ума, по крайней мере со мной происходило именно это. Я от природы неуклюж, к тому же большой, и в ту пору не осознавал своей силы. Я бился обо все, натыкался на людей. Один раз зачем-то взлетел к панели над головой, мой палец неожиданно стукнулся о стену и щелкнул выключателем. В шаттле повсюду находятся инструменты и переключатели - только на полетной палубе больше 2000 дисплеев и устройств управления, -и никому не хочется, чтобы кто-то летал между ними и включал их случайным образом. Поэтому ты двигаешься медленно, осторожно и пытаешься выработать для себя какое-то ощущение контроля. Весь процесс похож на то, как человек снова учится ходить. То же самое происходит с руками, пальцами и тонкой моторикой. Ты хочешь взять что-нибудь но, вместо того чтобы схватить предмет, упускаешь его и вынужден за ним охотиться. Ты как

ребенок, который в первый раз в жизни пытается взять пальцами колечко сухого завтрака.

И ты чувствуешь себя ужасно, просто ужасно. Тело болезненно привыкает к невесомости. Вначале жидкости в организме начинают по-другому перемещаться. В нашем теле много жидкостей: кровь, плазма, вода, слизь. На Земле сила тяготения заставляет их опускаться. В космосе они свободно приливают к голове. Лица у всех становятся одутловатыми и красными от прилившей крови. Мы плаваем вокруг и выглядим при этом как куклы на Марди Гра с гигантскими головами из папье-маше. Также в космосе удлиняется позвоночник - опять же потому, что нет силы тяжести, которая его сжимает. На орбите ты вырастаешь на пару сантиметров, и все чувствительные мускулы спины должны растягиваться и приспосабливаться. Это тоже болезненно.

А еще тошнота. Официально она называется «ощущение своего желудка». Весь первый день я парил в невесомости, чувствуя себя так, словно меня вот-вот вырвет. На самом деле космическая болезнь является противоположностью морской болезни. Проявления у них одни и те же - тошнота и рвота, но причины совершенно разные. Когда ты находишься внутри морского судна, ты не видишь, как оно движется относительно моря, поэтому глаза говорят мозгу, что ты находишься в состоянии покоя, хотя твоя вестибулярная система поднимается вверх и вниз вместе с каждой волной. То же самое происходит, если читать в движущейся машине. Противоречие между двумя сигналами сенсорной информации создает ощущение тошноты. В космосе ты паришь, и на этот раз твои глаза говорят мозгу, что ты двигаешься, а внутреннее ухо доказывает, что ты неподвижен, потому что в невесомости оно находится в покое.

Чем больше ты двигаешься, тем становится хуже. Ты думаешь, что полетишь в космос и будешь веселиться в невесомости, кувыркаясь и летая вверх-вниз, но в космосе нет верха и низа. Мозг воспринимает

все эти полеты из стороны в сторону или сверху вниз, как будто ты стоишь, задрав голову. Поэтому, если ты крутишься или делаешь кувырок, ощущение не такое, как если бы ты повернулся или кувыркнулся. Ты чувствуешь, что это помещение кружится или кувыркается вокруг тебя, и это вызывает самое тошнотворное головокружение, какое ты когда-либо испытывал. Через пару дней к этому привыкаешь»[22].

Можно ли надеяться на качественную работу астронавтов на первом витке и на траектории спуска на Землю, если они находятся в описанном выше состоянии? Видимо, нет.

В случае разведывательного «нырка» над советской территорией возникает еще больше проблем.

Радиоразведка с борта летящего в плазменном облаке шаттла практически исключается, поскольку прохождение в плазме радиоволн весьма затруднено.

Что касается оптической разведки, то на первый взгляд близость шаттла к вероятному объекту разведки на земной поверхности во время «нырка» позволяет при той же оптике разглядеть некие объекты с большим разрешением. Но на деле оптика подвергнется тепловым и динамическим нагрузкам на участке спуска в атмосфере, если разместить ее в грузовом отсеке, а затем выдвигать на штанге во внешнее пространство во время «нырка». Если же оптику просто разместить в грузовом отсеке, то шаттлу придется во время «нырка» перевернуться раскрытым грузовым отсеком к объектам съемки на поверхности Земли. При этом грузовой отсек оказывается под воздействием динамических и тепловых нагрузок, способных разрушить всю орбитальную ступень за очень короткое время.

Если же разместить оптику внутри кабины космического корабля, то экипаж не сможет ее эффективно использовать при работе под перегрузками во время спуска корабля в атмосфере. Кроме того, размещение оптики возможно только на окнах кабины экипажа, что резко снизит обзорные возможности оптической разведывательной системы – хотя бы потому, что сам корпус шаттла не позволит заглянуть из окна вниз, на земную поверхность под летящим кораблем. Не дает оптимальных возможностей для съемки и пространственное положение орбитального корабля на этапе полета в атмосфере, необходимое собственно для выполнения «нырка».

В целом же аналогичная программа могла бы быть выполнена с большей эффективностью малоразмерной беспилотной капсулой. Для разведки на первом витке или «нырковой» разведки нецелесообразно использовать такую громоздкую и дорогостоящую систему, как космический корабль «Спейс шаттл», да еще в пилотируемом варианте.

Кроме того, не стоит забывать, что полет космических аппаратов «вероятного противника» всегда отслеживался средствами орбитального наблюдения Советского Союза. При появлении спутника-разведчика «на горизонте» давалась команда на проведение срочных маскировочных операций, и они всегда осуществлялись с высокой эффективностью.

Утверждение № 13

«Разгадка состава и назначения полезной нагрузки может быть связана также с существующим требованием ВВС о замене полезной нагрузки на пусковом стенде в условиях, обеспечивающих «чистоту».

Комментарий № 13

Многие полезные нагрузки требуют обеспечения чистоты и возможности оперативно работать с ними на старте, а не только военные космические аппараты. Например, те же межпланетные станции. Стоит ли на этом основании подозревать персонал космодрома на базе Ванденберг в подготовке тайных запусков космических аппаратов к другим планетам с полярных околоземных орбит?

Утверждение № 14

«Обсудим подробнее особенности использования КС в качестве орбитального бомбардировщика. Полет КС до цели длится 70-80 мин из-за использования траектории, проходящей через Южное полушарие, однако время для его обнаружения существенно меньше, чем в случае применения межконтинентальных ракет, так как высота полета КС не превышает 185-200 км. Южная траектория облегчает прорыв обороны и обеспечивает возможность хорошего сопровождения КС до аэродрома посадки средствами ПРО, размещенными на севере американского континента».

Комментарий № 14

Из наших рассуждений выше уже ясно, что о «коварных замыслах Пентагона» станет известно уже с момента начала предпусковой активности на стартовой позиции шаттла на космодроме Ванденберг. А с момента запуска полет космического корабля вообще окажется под плотным контролем советских средств оповещения и контроля. За 70-80 минут после старта решение об его уничтожении в случае внезапного выхода на «нырковую» траекторию в атмосфере будет принято и соответствующие команды отданы. Прорыв обороны с южного направления давно предусмотрен советской ПВО. Что же касается «хорошего сопровождения КС до аэродрома посадки средствами ПРО (США – С.Ч.), размещенными на севере американского континента», то с высокой степенью вероятности орбитальная ступень после сброса ядерной ракеты во время «нырка» будет уничтожена средствами ПВО СССР еще над территорией Советского Союза. ПРО на севере американского континента просто не успеет защитить космический челнок от удара советских противоракетных систем.

Вот и известные советские ученые и конструкторы, Ю.П.Семенов, В.А.Тимченко, C.К.Громов в статье «Буран» и будущее советской космонавтики», размышляя о сферах применения многоразовых космических аппаратов, пришли к однозначному выводу:

«Действительно, как можно использовать в военно-стратегических планах систему, стартовые позиции которой известны и на подготовку которой к запуску необходимо сравнительно большое время» [23].

Конечно, это вывод касался советского корабля «Буран», но вполне применим он и к американскому «Спейс шаттлу» - космическому аппарату такого же типа.

Утверждение № 15

«Наличие экипажа на борту КС позволяет повысить надежность и гибкость операции, а в необходимых случаях отказаться от её проведения в самый последний момент».

Комментарий № 15

В комментарии № 10 мы уже анализировали возможности деятельности экипажа на первом витке и во время «нырка», и пришли к выводу, что эти возможности окажутся очень ограничены.

Майкл Маллейн в книге «Верхом на ракете» описал свои ощущения на участке спуска шаттла в земной атмосфере:

«…Начинает появляться перегрузка.

Аварийно-спасательный скафандр добавил почти 30 килограммов к весу моего тела. Мускулы, приспособившиеся к нулевой тяжести, уже чувствовали, как трудно нести этот вес даже при малой величине ускорения.

На высоте 73 километра и при скорости 24,9 Маха система управления дала «Атлантису» команду развернуться в 75-градусный правый крен. У него было многовато энергии, и автопилот уводил корабль с курса, чтобы увеличить длину пути до места приземления. Это лишнее расстояние дало бы нам больше времени на снижение. Мы доверяли автопилоту, который должен был вывести нас к посадочной полосе базы Эдвардс в правильное время. Пилот шаттла не мог смотреть в окна на лишенный каких-либо деталей океанский ландшафт с высоты 73 километра и, находясь еще в 4800 километрах от полосы, при этом вручную корректировать энергетическое состояние орбитальной ступени. Нам пришлось довериться мудрости акселерометров в инерциальных измерительных устройствах «Атлантиса», чтобы решить эту задачу»[19].

То есть во время движения по посадочной траектории астронавты, как правило, мало работоспособны. Даже операции пилотирования в большей своей части перекладываются на автопилот.

Что касается возможности в ходе операции «в необходимых случаях отказаться от ее проведения в самый последний момент», то в «последний момент», - то есть во время «нырка», когда корабль будет находиться уже внутри плазменного облака, - и поэтому радиосвязь с центром управления операцией окажется уже просто невозможной. Единственное, что может теоретически сделать экипаж – это «усовеститься» и самочинно отменить милитаристскую авантюру Пентагона по началу третьей мировой войны.

Утверждение № 16

«…Торможение скорости на 80 м/сек для схода с орбиты производится («Спейс шаттлом» – С.Ч.) примерно за полвитка до места посадки на базе ВВС Ванденберг (34,6° с.ш., 120,4° з.д.). Известны также аэродинамические и весовые характеристики КС, что позволяет моделировать на ЭВМ траекторию полета с бомбометанием в заданную точку цели и последующим возвращением на аэродром базы ВВС Ванденберг. В качестве примера была проверена возможность поражения цели, имеющей координаты 56° с.ш., 37,5° в.д. (г. Москва)».

Комментарий № 16

То есть автор отчета сам формулирует задачу и определяет ее начальные условия. Для усиления психологического эффекта на потенциальных читателей в качестве цели для «ныркового» ядерного бомбометания выбрана Москва. Но пока все построения с научной точки зрения корректны: Ю.Г.Сихарулидзе имеет полное право математически просчитать любые абстракции.

Стоит еще обратить внимание, что Ю.Г.Сихарулидзе в своих рассуждениях упорно «загоняет» шаттл на орбиту, которая проходит на первом витке над Москвой и которая по своей высоте соответствует перечню аварийных орбит, рассчитанных НАСА для космического челнока и имеет обозначение АОА. Майк Маллейн в книге «Верхом на ракете» писал, что наихудшая аварийная ситуация на участке выведения – это «…отключение всех трех маршевых двигателей из-за низкого уровня топлива где-то над Атлантикой. От того, насколько высоко они (корабль «Спейс шаттл» и экипаж – С.Ч.) окажутся в этот момент и как быстро будут лететь, зависело, выживет ли экипаж (выполнив один из трех возможных аварийных режимов - TAL, AOA или ATO) или погибнет (при попытке посадки на воду)» [19].

Эти аварийные режимы в «насавской» классификации означают:

- TAL (Trans-Atlantic Landing) – трансатлантическая посадка орбитальной ступени. Аварийный режим полета системы «Спейс шаттл», при котором после отделения твердотопливных ускорителей и внешнего топливного бака орбитальная ступень совершает суборбитальный перелет через Атлантический океан и приземляется на запасных аэродромах в Европе или Африке.

- AOA (Abort Once Around) – возвращение после первого витка на посадочную полосу вблизи стартовой позиции. Аварийный режим полета системы «Спейс шаттл», при котором орбитальная ступень делает один виток вокруг Земли и совершает посадку на территории США.

- ATO (Abort to Orbit) – аварийный выход «Спейс шаттла» на околоземную орбиту. Аварийный режим полета космического челнока, при котором после отказа двигателя орбитальная ступень выходит на орбиту безопасной высоты и может совершить по ней более одного витка.

Интересно, что при подготовке к полету астронавтам рекомендуют «дожимать до АТО»: остальные режимы считаются довольно рискованными, причем одновитковый режим АОА реализовать можно с меньшей вероятностью, чем два других режима: только при определенной скорости и на определенной высоте.

Утверждение № 17

«Расчеты показали реализуемость следующей траекторий полета КС. Вход КС в атмосферу, условная граница которой принята на высоте 110 км, происходит через 17 мин. после торможения; широта точки входа 30° с.ш. (практически на широте Северной Африки – С.Ч.). Подъемная сила должна быть сначала направлена вниз для увеличения крутизны траектории. После 4-х минут полета в атмосфере, на высоте 67 км, когда угол наклона траектории достигает примерно -3°, а скорость равна 7,75 км/с. происходит отделение контейнера со спецгрузом и одновременно КС разворачивается так, чтобы подъемная сила оказалась направленной вверх с углом крена порядка - 30°. Такое управление обеспечивает выход из пикирования и выполнение бокового маневра для посадки на аэродром базы ВВС Ванденберг. Сброс контейнера и переворот КС происходят на широте 47° с.ш. (на широте Молдавии и Украины – С.Ч.).

Поскольку в процессе пикирования скорость КС тормозится, то для достижения аэродрома посадки необходимо доразогнать КС на ~ 200 м/сек с помощью двигательной установки орбитального маневрирования. Остающийся к указанному моменту времени запас топлива позволяет осуществить такой маневр.

(Кстати, в своей книге «Космические встречи», которая вышла в 2017 году, Ю.Г.Сихарулидзе уточнил «технологию» ядерного удара при осуществлении «нырка»:

«Из проведенного анализа следовал естественный вывод о возможном использовании многоразовой системы «Спейс шаттл» для нанесения упреждающего обезглавливающего удара по Москве. Была промоделирована одновитковая траектория с так называемым «нырком», т.е. снижением орбитального корабля до высоты около 70 км путем аэродинамического маневра и последующим увеличением скорости (за счет включения двигателей орбитального маневрирования) для достижения базы ВВС Ванденберг с боковым маневром порядка 2000 км. В случае «нырка» время спуска сбрасываемого груза уменьшается до 3-4 минут, но последующее возвращение корабля на орбиту было невозможно из-за ограниченного запаса топлива для орбитального маневрирования (запас топлива обеспечивал суммарное изменение скорости порядка 300 м/с)»).

Таким образом, проведенные расчеты подтвердили возможность применения КС в качестве орбитального бомбардировщика.

Можно ожидать, что КС в варианте орбитального бомбардировщика будет применяться для поражения крупных административных и военно-промышленных комплексов, внезапное уничтожение которых дает существенное преимущество нападающей стороне. Кроме того, с помощью КС могут уничтожаться мобильные или обнаруженные в последний момент новые цели, имеющие важное оборонное значение».

Комментарий № 17

Конечно, если считать «Спейс шаттл», например, некой абстрактной математической моделью на участке «нырка», то описанные Ю.Г.Сихарулидзе «атмосферные эволюции», видимо, действительно возможны. Как и полет шаттла, например, к Юпитеру при наличии дополнительного разгонного блока.

Но совершенно иная картина проявляется, если отойти от математических абстракций и рассмотреть применительно к задаче осуществления «нырковой» ядерной бомбардировки реального космического корабля «Спейс шаттл».

Во-первых, аэродинамика реальной орбитальной ступени существенно осложняет сбросовые операции, если учитывать конструктивные особенности шаттла. Совершенно ясно, что раскрытие створок грузового отсека скажется на аэродинамике корабля (если створки вообще удастся открыть) в сторону ухудшения его аэродинамических качеств – даже если сброс ядерной ракеты производить вверх, без разворота «Спейс шаттла» створками грузового отсека к земной поверхности. Не будут ли в этот момент динамические нагрузки на реальные конструкции таковы, что орбитальная ступень просто разрушится при проведении «ныркового» отделения? На этот вопрос в отчете нет ответа, потому что вряд ли комплекс аэродинамических расчетов реальных моделей был осуществлен Ю.Г.Сихарулидзе при подготовке его работы.

Кроме того, автор отчета предлагает отделять контейнер от шаттла со спецгрузом на высоте 67 километров при скорости 7,75 км/с. Что такое вообще этот «контейнер со спецгрузом»? «Спецгруз» - это ядерная бомба, а что такое контейнер? Некая защитная оболочка для спецгруза? Для чего она нужна, если ядерная боеголовка уже рассчитана на полет в атмосфере при воздействии на нее аэродинамических и тепловых нагрузок? И защищать боеголовку во время космического полета тоже не нужно: она находится внутри грузового отсека «Спейс шаттла».

(Мы будем полагать в наших рассуждениях, что «контейнер со спецгрузом» находится именно внутри грузового отсека шаттла. Хотя бы потому, что размещать его «под крылом» или на внешней подвеске над грузовым отсеком шаттла – чистой воды сумасшествие: будут непоправимо нарушены динамические характеристики всей орбитальной ступени и на участке выведения на орбиту, и в ходе космического полета, и при полете в атмосфере на траектории «ныркового» бомбометания).

Как вообще Ю.Г.Сихарулидзе намеревался отделять от шаттла этот «контейнер со спецгрузом»? Если военный груз предполагалось запускать изнутри грузового отсека, то возможны три варианта:

- отделение с помощью устройства, напоминающего пружинные толкатели;

- отделение с помощью небольшого ракетного блока;

- выведение с помощью некого манипулятора.

Любой из этих вариантов задает разные начальные условия для движения «контейнера со спецгрузом» после отделения его от «Спейс шаттла». Но эта тема вообще почему-то оставлена в стороне автором отчета.

Не проясненным остается и вопрос, будет ли потом, на этапе уже раздельного полета шаттла и его военной нагрузки, производиться отделение собственно «спецгруза» от его «контейнера»?

Во-вторых, Ю.Г.Сихарулидзе не учитываются термодинамические нагрузки на реальную конструкцию орбитальной ступени. Если же учесть, что грузовые створки и системы обеспечения теплового режима (например, радиаторы системы терморегулирования) на их внутренней поверхности выполнены из композитных материалов и алюминиевых сплавов, то, хотя зона расположения грузовых створок и находится в наименее теплонагруженной области на участке атмосферного спуска, есть риск разрушения конструкции реального шаттла во время «нырковой» операции. Для защиты створок отсека полезного груза – а также во всех в зонах, нагреваемых до 370 °С: верхняя часть крыла, хвостовая часть фюзеляжа и др., - применялся материал FRSI (Flexible Reusable Surface Insulation), представляющий собой белую силиконовую резину на войлочной основе Nomex. Панели FRSI изготавливались в виде листов размером 90 х 120 см и толщиной до 1,6 см. Не будем также забывать, что алюминий уверенно держит с точки зрения силовых нагрузок температуру 150-175 градусов по Цельсию, а затем теряет прочность. Температура же плазмы «за бортом» от 1250 до 1650 градусов по Цельсию. Данные, которые приведены на странице 390 доклада «Status report for the Committee on Science and Astronautics U. S. House of representatives Washington, 1974». и о которых знал Ю.Г.Сихарулидзе при написании отчета, свидетельствуют, что в районе расположения грузовых створок нагрев при спуске в атмосфере ожидался 650 градусов по Фаренгейту (или 343 градуса по Цельсию). Даже если проводить сброс ядерной ракеты максимально быстро, все равно есть риск перенагрева конструкций корабля, и, значит, его разрушения. Тем более что защищена панелями FRSI только внешняя часть створок грузового отсека.

В-третьих, совершенно не ясно, как сможет эффективно работать экипаж на участке спуска в условиях хоть и относительно небольших, но все же имеющих место перегрузок (до 2-2,5 единиц). Если же операция будет осуществляться автоматически, то зачем вообще нужно наличие космонавтов на борту? Только для маскировки?

В-четвертых, в отчете Ю.Г.Сихарулидзе не рассматриваются варианты осуществления полетных операций в проблемных ситуациях. Например, в случае невозможности закрыть створки грузового отсека после сброса ракеты с ядерной боеголовкой. Что будет, если створки в этот критический момент полета действительно не удастся закрыть? Напомним, что на них установлены 32 защелки. Не приведет ли эта, казалось бы, «мелкая неисправность» к разрушению в атмосфере всей крылатой орбитальной ступени, к гибели и шаттла, и его экипажа?

Ну, и еще один аргумент, – о котором, правда, Ю.Г.Сихарулидзе в середине 70-х годов прошлого века не мог знать. Автор отчета собирается «бомбить Москву» с высоты 67 километров. Напомним, что разрушение шаттла «Колумбия» при аварийной ситуации 1 февраля 2003 года произошло на высоте 66,8 км. При этом скорость «Колумбии» была 20,9 Маха или 25603,668 км/час (7,11 км/с). Шаттл проходил зону максимальных аэродинамических и тепловых нагрузок. Ю.Г.Сихарулидзе предполагает отделять «контейнер со спецгрузом» практически на той же высоте, но даже на еще более высокой скорости 7,75 км/с. А ведь до этой высоты и на этой повышенной скорости орбитальная ступень при выполнении «нырка» уже некоторое время должна лететь с раскрытыми грузовыми створками, то есть подвергаться существенным аэродинамическим и тепловым нагрузкам. Есть ли гарантия, что «ныряющий» шаттл выдержит эти нагрузки?

В силу изложенного выше ясно, что проведенные Ю.Г.Сихарулидзе расчеты не подтверждают возможность применения реального корабля «Спейс шаттл» в качестве орбитального бомбардировщика, поскольку совершенно не учитывают его технические, аэродинамические, термодинамические и полетные возможности.

Аналогичные боевые задачи гораздо проще и эффективнее решались бы одноразовым беспилотным комплексом с шахтным базированием.

(Кстати, Павел Шубин в статье «Нырок с ядерным бомбометанием» пишет:

«Для возврата на низкую орбиту ему (шаттлу – С.Ч.) требовалось скорость всего 200 метров в секунду. Конструкция шаттлов предусматривала установку на каждый из них трех дополнительных баков, обеспечивающих приращение скорости до 150 метров в секунду каждый. Так что задача выглядела совершенно реальной».

На самом деле шаттл, - если верить отчету Ю.Г.Сихарулидзе, - не должен был возвращаться на орбиту после «ныркового бомбометания». Он просто включал двигатели маневрирования, переходил на посадочную траекторию и садился на посадочной полосе около Ванденберга. Для этого вполне хватало того запаса топлива, который был на борту для обычного штатного полета.

Что касается вопроса о наличии в грузовом отсеке дополнительных топливных баков, то он действительно рассматривался, причем совершенно открыто, без пресловутой «секретности». Такие баки нужны были для расширения возможностей маневрирования орбитальной ступени во время полетов, в том числе и для ее полетов на очень высокие околоземные орбиты. В частности, об этом упоминается в докладе «Status report for the Committee on Science and Astronautics U. S. House of representatives Washington, 1974», а в открытой советской печати об этом писал В.И.Левантовский в брошюре «Транспортные космические системы»:

«Энергетические характеристики МТКК могут быть улучшены, если занять часть грузового отсека под дополнительные комплекты (до трех комплектов) баков топлива для ЖРД орбитального маневрирования. Каждому комплекту соответствует увеличение характеристической скорости на 152 м/с. С этими тремя комплектами МТКК может доставить 11,0 т на круговую орбиту высотой 1120 км при запуске в восточном направлении с м.Канаверал или выйти на 1020километровую круговую орбиту без полезной нагрузки при запуске на юг с базы Ванденберг» [24].

Вся эта «экзотика» с полетами на высокие траектории рассматривалась как один из вероятных полетных сценариев только на этапе создания «Спейс шаттла», но уже к началу реальных рейсов космических челноков на орбиту полностью сошла на нет. Поэтому единственным кораблем, у которого были предусмотрены магистрали для расположенного в грузовом отсеке «внутреннего бака» (или баков), была «старейшина» всей шаттловской флотилии – «Колумбия». Остальные орбитальные корабли – «Чэлленджер» «Дискавери», «Атлантис» и «Индевор», - уже строились без этой системы трубопроводов (которая весила, кстати, около тонны).

Вот и историк космонавтики Деннис Дженкинс в книге «Space Shuttle: The History of the National Space Transportation System» отмечал:

«Early in the program there were plans to carry up to three additional OMS propellant kits in the payload bay» .

(«В начале программы планировалось разместить до трех дополнительных комплектов (баков) топлива OMS в отсеке полезной нагрузки»).

В самом же отчете Ю.Г.Сихарулидзе о необходимости наличия на борту шаттла дополнительных топливных баков для выполнения «ядерного нырка» нет ни слова).

Примерно к таким же выводам, как и наши, – о невозможности использовать космический корабль «Спейс шаттл» в качестве «ныряющего» орбитального бомбардировщика, - приходят в своей статье «10 мифов об американском «Спейс шаттле» Евгений Белаш и Юрий Кужелев:

«…Если подойти к теме (использования «Спейс шаттла» в качестве орбитального бомбардировщика – С.Ч.) хоть с некоторой долей здравого смысла, сразу начинаются вопросы. Даже теоретически, с дополнительным топливом на борту, сделать что-либо похожее на вышеописанное «Шаттл» не мог, и ни о каком настоящем нырке речи не шло. Тем более нельзя было говорить о сбросе ядерных зарядов - это невозможно чисто технически, ибо створки трюма «Шаттла» просто не выдержали бы нагрузку в открытом состоянии.

Да и сам нырок был не нужен - куда проще обстреливать цели на земле прямо с орбиты, «Шаттл» для этого не требуется. Кроме того, все полёты «шаттлов» отслеживались. Столь необычный и опасный маневр привлек бы внимание специалистов, а не только конспирологов» [25].

Утверждение № 18

«Поскольку задача поражения целей может быть решена с помощью обычных межконтинентальных баллистических ракет, то представляется, что КС, в основном, будет использоваться для проведения регулярных патрульных полетов».

Комментарий № 18

Уже после первого витка шаттл уйдет «в сторону» от вероятной цели – Москвы. В чем же тогда смысл одновиткового «патрульного» полета? Какова реальная стоимость такого патрулирования?

Видимо, это понимал и автор отчета, поскольку пришел к выводу:

«Для проведения регулярных патрульных полетов большое значение приобретают сокращение затрат на каждый полет и уменьшение цикла подготовки повторного запуска».

Но даже если «выжать» из шаттла и наземного персонала все возможное, вряд ли такая патрульная система даже по своей военной логике, – не говоря уж об экономике, – будет эффективной.

Утверждение № 19

«Подтверждением выдвигаемой гипотезы о возможном применении КС для целей разведки или бомбометания на первом витке могут служить две из четырех типовых программ полета многоразовой системы, разработанных специалистами НАСА. Это так называемые программы полета 3А и 3В.

Программа 3А предусматривает доставку полезной нагрузки массой 14,5 т на полярную орбиту и посадку с полезной нагрузкой массой 1,13 т. КС должен перейти на заданную орбиту с промежуточной, перигей которой расположен на высоте 92 км, а апогей - на высоте 185 км. После одновиткового полета КС совершает боковой маневр на дальность 2023 км для посадки в районе стартового комплекса. Общая продолжительность полета 110 мин.

Программа 3В предусматривает доставку на Землю полезной нагрузки массой 11,3 т с круговой орбиты высотой 185 км и наклонением 104°. Дальность бокового маневра при посадке после полета по одновитковой траектории составляет 2012 км. Длительность полета 100 мин. Заметим, что трасса КС при полете по программе 3А будет проходить через Москву».

Комментарий № 19

Оригинальный метод доказательства! Сначала автор отчета на основе траектории 3А строит свою версию «нырковой» бомбардировки, а затем использует эти же данные в качестве доказательства своей версии.

Схема траектории 3А приведена в докладе «Status report for the Committee on Science and Astronautics U. S. House of representatives Washington, 1974» на рисунке, размещенном на странице 536. На рисунке нет ничего «военного»: показаны возвращение на шаттла к месту старта при аварии на участке выведения в результате маневрирования в атмосфере и после одновиткового полета. Но у посадочной траектории шаттла сразу же появляется «военно-конспирологический» окрас, если учесть, что она действительно может проходить где-то поблизости от Москвы. Но проходит ли?

Самое смешное состоит в том, что траектория полета «Спейс шаттла» с наклонением 104° к плоскости экватора при старте с космодрома на базе Ванденберг, на которой Ю.Г.Сихарулидзе строил свои рассуждения и в последнем утверждении, и ранее в тексте своего отчета, на самом деле вовсе не проходит над территорией Советского Союза. В этом легко убедиться, отложив проекцию этой траектории полета на земную поверхность даже на обычном школьном глобусе. Более того, на одной из графических иллюстраций к тексту отчета Ю.Г.Сихарулидзе показаны в проекции на земную поверхность орбиты космического челнока в диапазоне от наклонения 56° до 104° к плоскости экватора (всего три прорисовки орбит из всего множества). Даже из этой иллюстрации становится очевидным, что орбита с наклонением 104° к плоскости экватора никак не может проходить ни над Москвой в частности, ни над Советским Союзом в целом. Совершенно не ясно, зачем автору отчета понадобилось все логические привязки «военных» возможностей «Спейс шаттла» делать по отношению именно к этой орбите.

Кстати, на рассмотренной нами выше графической иллюстрации к отчету «московская траектория» тоже прорисована в виде полетной орбиты с наклонением 92,5° к плоскости экватора. Но в самом тексте отчета эта проходящая над советской столицей орбита не упоминается вовсе! Складывается впечатление, что Ю.Г.Сихарулидзе при подготовке своей работы просто спутал орбиты, и вместо орбиты с наклонением 92,5° приводил всю «военную аргументацию» для орбиты с наклонением 104° к плоскости экватора, которая вовсе не заходит на территорию СССР. Как могли не заметить эту явную путаницу читавшие документ М.В.Келдыш, Д.Е.Охоцимский и другие сотрудники Института прикладной математики АН СССР, остается загадкой!

Читая отчет Ю.Г.Сихарулидзе, невозможно не обратить внимания на еще одну его странность. Казалось бы, в работе доктора физико-математических наук, старшего научного сотрудника Института прикладной математики АН СССР должны быть приведены какие-то расчетные формулы, - по крайней мере, основные, - и соответствующие результаты расчетов в числовой или хотя бы табличной форме. Увы, на двух с хвостиком десятках страниц нет ни того, ни другого. Текст, текст и только текст! Странно, правда? Иногда вообще складывается впечатление, что читаешь не отчет сотрудников отдела Института прикладной математики Академии Наук СССР, а какое-то фантастическое эссе на военно-космическую тематику.