Как обмануть смерть

Глава 9

14:30

Фин сказал, деловая часть города, и я представила себе шикарное здание со стеклянными стенами, причудливым ландшафтом и платной парковкой, возможно, несколько красивых живых изгородей. Здание, перед которым он припарковался, не было ни тем, ни другим. Стены из цементных блоков за последние десять лет не видели свежей краски, трещины на тротуаре пестрели одуванчиками и высохшими пучками травы, а машину, с давно снятыми колесами, рядом с которой мы остановились, украшали граффити. Офис Майкла Дженнера располагался на дальней западной стороне Мерси-Лота, в окружении контор поручителей под залог и порномагазинов.

— Он государственный защитник? — спросила я. Простая вывеска на зарешеченном окне говорила об этом, но я просто не могла поверить.

— Это тебя удивляет? — сказал Фин.

— Ну да. Никогда не видела государственного защитника, который носит такие модные костюмы.

— Когда работаешь на Собрание, уверяю тебя, такое возможно. Он очень хороший парень, если ты дашь ему шанс.

— Несомненно.

Я позволила Фину взять инициативу в свои руки, и мы вошли без стука. В крошечной приемной пахло специями: гвоздикой, корицей и еще чем-то терпким. Слева от нас вдоль стены стояли четыре поцарапанных деревянных стула. Напротив входа — пустой письменный стол, безмолвный часовой у единственной в комнате двери. Кроме телефона, промокашки и аккуратной стопки картонных папок на столе ничего не было. Никаких украшений на стенах, никаких журналов для посетителей. Очень по-спартански.

— Должно быть, не очень хороший, — предположила я. — Похоже, его услуги не пользуются большим спросом.

— Он избирательно относится к выбору своих клиентов, — объяснил Фин. — Держит свое время доступным для нашего вида, а не для твоего.

Наш вид. Очаровательно. — Только оборотни или Падшие в целом?

Он хмыкнул, как и раньше. Кажется, он возражал против слова «Падший». Не то чтобы это ласковый термин, просто напоминание о том, как триады относятся к нелюдям. Низшие существа. Точно так же, как всегда их видела я. До сих пор не понимала, что делать с моей изменившейся точкой зрения.

Я не извинилась, а Фин ничего не сказал. Он обошел стол и постучал костяшками пальцев по двери. Приглушенный голос произнес: — Войдите.

Кабинет Дженнера оказался таким же невзрачным, как и приемная. Простой дубовый письменный стол, единственный книжный шкаф, заполненный текстами и томами законов. Два зарешеченных окна, скучные кремовые занавески. Диплом юриста в рамке. Стена справа от двери скрыта за армией картотечных шкафов; я не сомневалась, что каждый из них набит битком, и не обязательно делами из прошлого.

Майкл Дженнер сидел в коричневом кожаном кресле за письменным столом, рукава рубашки закатаны, галстук ослаблен, пальцы сложены перед ртом, как будто он обдумывал шахматный ход.

Закрыла за собой дверь кабинета. Ни Фин, ни я не присели ни на один из двух деревянных стульев напротив письменного стола.

— Мисс Стоун, — сказал Дженнер. — Финеас сказал мне, что вам нужна информация от Собрания.

— Вы сразу переходите к делу, — заметила я.

— Разве это проблема?

— Напротив, освежает.

— Какие у вас есть доказательства, что остальные кланы в опасности?

— Доказательства? — я искоса взглянула на Фина, который проигнорировал меня. О, подождите, Дженнер — адвокат. — Все, что у меня есть — это косвенные улики и интуиция, Ваша честь.

— Частичный оборот — это тщательно охраняемая тайна среди нашего народа, — проговорил Дженнер, бросив сердитый взгляд на Фина. — Почему вы думайте, что я буду рисковать безопасностью этих кланов, основываясь на вашем чутье?

— Тот, кто приказал убить Кони и Страй, возможно, уже знает и другие кланы с частичным оборотом, — предположила я.

Дженнер прищурился. — А может быть, вы собираетесь передать эту информацию своим друзьям из триад, чтобы они могли закончить то, что начали.

Фин схватил меня за талию прежде, чем я успела сделать три шага. Мое лицо полыхало, наравне с моим гневом. Ему пришлось напрячь руки и притянуть меня к своей груди. Я не сильно сопротивлялась. Не планировала слишком ранить Дженнера, просто поставить ему красивый фингал, подходящий к его модным костюмам.

— Эви, не надо, — тихо поросил Фин.

— Как ты смеешь? — зарычала на Дженнера. Красная пелена застила мои глаза. — Как ты смеешь, твою мать, чертов ублюдок? Отпусти! — Последнее требование прозвучало пронзительным криком, в котором с трудом узнавался мой собственный голос. Фин ослабил хватку, я вырвалась и бросилась в другой конец тесной комнаты.

Дженнер не шевельнулся, даже не разжал пальцев.

— Обвините меня в этом еще раз, — я крепко сжимала кулаки, чтобы они не дрожали, — и у вас не хватит частей тела, чтобы сделать надлежащее вскрытие.

Он приподнял тонкую, идеально очерченную бровь. — Ваша вспыльчивость может навлечь на вас неприятности, юная леди.

— Это доставляло мне неприятности чаще, чем я могу сосчитать. — Вдохнула, задержала дыхание, потом выдохнула через нос. Вайят однажды назвал такую технику очищающим дыханием. Но это не помогло. — Послушайте, мистер Дженнер, я перед вами в неоплатном долгу и перед остальными кланами тоже. Но я обязана жизнью Финеасу и его сородичам, и сделаю все возможное, чтобы защитить их от триад, от вампиров или гоблинов, и даже от вас.

— Им нечего меня бояться, — мрачно сказал Дженнер.

— По вашему. Откуда, черт возьми, мне знать наверняка? Я знакома с вами в общей сложности тридцать минут, и сказать по правде? Не впечатлили.

— Ваша маленькая попытка применить психологию от обратного восхитительна, но неуместна, мисс Стоун.

Неужели именно это я и сделала?

— Даже если вы ей не верите, — сказал Фин, — позовите старейшин на Собрание. Скажите им то, что мы вам рассказали, и пусть они сами решают. Во всяком случае, это заставит других оборотней с частичным оборотом вести себя осторожнее на случай возможных неприятностей.

Дженнер опустил руки. Они исчезли под столом. Он выпрямился, и часть его прежнего презрения исчезла. — Я предупрежу Собрание, но ничего не могу обещать. Скорее всего, они проголосуют за то, чтобы сохранить этот вопрос в тайне. Они не любят афишировать свою слабость перед другими расами.

Фыркнула. — Учитывая то, что произошло на прошлой неделе, я бы сказала, что вы несколько запоздали с этим.

— Даже если так, я не могу ничего обещать относительно их решения.

— Нам пришлось проделать весь этот путь, чтобы он ничего мне не сказал? — обратилась я к Фину. — Мы могли бы сделать это и по телефону.

— Телефоны можно прослушивать, — возразил Дженнер. — Я знаю, что мой офис в безопасности. Не могу сказать то же самое о других местах.

Ладно, он привел веский аргумент. Проклятье. Я взяла ручку из стакана рядом с его промокашкой и нацарапала номер телефона у даты прошлой недели. — Позвоните мне, если получите хорошие новости, — попросила я. — В противном случае, держитесь от меня подальше.

Он встал; я и забыла, какой он высокий, пока не вытянула шею, чтобы наши взгляды оставались на одном уровне. Напряглась, не уверенная в его дальнейших действиях. В руках он ничего не держал. Просто стоял, не предлагая пожать друг другу руки. — Ответы, которые вам нужны, возможно, не так уж и скрыты, как вы думаете, мисс Стоун, — проговорил Дженнер. — Мы не сложнее обычной сказки.

Я несколько раз пробовала прокрутить эту фразу, но не смогла уловить в ней никакого смысла. Обычного «удачи» или даже «Убирайся к черту из моего кабинета» было бы вполне достаточно. Загадки утомили меня.

— Да, хорошо, — сказала я.

— Спасибо, что приняли нас, — произнес Фин.

— Тебе действительно нужно было благодарить его? — спросила я, когда мы вышли из офиса государственного защитника и снова оказались на залитых солнцем улицах центра города.

— Откровенная грубость не входит в мой репертуар, Эви, — ответил он.

Я закатила глаза и прислонилась к боку машины. — Значит, мы снова там, где и были, то есть нигде. Идея с Собранием провалилась, и моя единственная зацепка не сделает ничего полезного до завтрашнего вечера.

— Ты провела неплохое расследование, но как насчет более прямого подхода?

— В смысле?

— Кто у тебя в списке подозреваемых?

— Список тех, кого там нет, намного короче.

— Так давай сократим его.

— И что ты предлагаешь? Сплошные допросы?

— Если ты хочешь яблоко, ты же не трясешь грушу.

Я побледнела. Фин улыбнулся.

* * * * * Пятьдесят лет назад в переделанном вагоне поезда размещалась популярная закусочная. Когда-то блестящие серебряные стены выцвели до темно-серого цвета. Длинные ряды окон и единственная арочная дверь заколочены досками, скрывая любой намек на ранее разноцветные стекла и огни. Еще одна достопримечательность ушла в небытие, приютившись между пытающимся выжить гастрономом и цветочным магазином.

Понятия не имела, зачем Фин привел меня сюда.

Он поднялся по потрескавшимся цементным ступеням и взялся за ручку двери, запертой на ржавый висячий замок.

— Эм, Фин?

Ручка повернулась без скрежета старого металла, чего можно было бы ожидать. Черт, для меня вообще стало сюрпризом, что она повернулась. Замок исчез, как будто его никогда и не существовало. Свет, музыка и аппетитный запах жареной картошки и гамбургеров доносились из открытой двери. У меня отвисла челюсть.

Фин взял меня за руку и повел внутрь. Легкая вибрация прошлась по моему затылоку, едва мы переступили порог. Я смотрела, разинув рот, когда мы вошли в шумную, сверкающую закусочную, как будто прямо из прошлого. Столешница сияла. Яркие неоновые огни бежали по потолку, отражаясь от блестящих кожаных кабинок. Два повара работали на кухне, крича друг на друга и размахивая лопатками в воздухе.

С помещением примерно на пятьдесят человек и почти полная посетителей в три часа дня, закусочная была чем угодно, но только не обветшалым фасадом, видимым с улицы. Еще более странно казалось то, что из окон без трещин открывался прекрасный, залитый солнцем вид на городскую улицу.

Дверь закрылась со звоном колокольчика. Подошла официантка в синем фартуке, стуча каблуками по черно-белому клетчатому линолеуму. Ее светлые волосы были испещрены различными оттенками коричневого и бежевого, но именно яркие медные радужки выдавали в ней оборотня-кошку. Большинство из них носили контактные линзы, чтобы не выделяться среди людей, но не эта.

Она окинула меня беглым взглядом и лучезарно улыбнулась Фину. — Привет, красавчик, — она буквально промурлыкала ему. — Зачем ты притащил с собой человечку?

Я разозлилась. Не раз слышала подобное оскорбление мимоходом — оскорбление, используемое по отношению к человеческой расе в целом — но никогда в лицо. Фин сжал мою руку; я и не заметила, что он все еще держит ее. Позволила ему это, главным образом из-за взгляда, которым наградила меня женщина-кошка. Бесценно.

— Почему нет? — спросил Фин. — Эннели ввела политику «никаких людей» с тех пор, как я приходил сюда в последний раз?

— Нет, настолько не повезло, — ответила Кошка без тени сарказма. — В задней комнате есть свободная кабинка. Я принесу вам меню.

Фин прокладывал наш путь через переполненную закусочную, лавируя между посетителями и десятками разговоров. Я осмотрелась, стараясь сильно не пялиться, и пришла к простому выводу, что я единственный человек в этом месте, остальные Падшие. За исключением двух вампиров, тихо сидящих в дальнем конце обеденного стола, поглощенных своей собственной болтовней, персонал и клиенты были исключительно оборотнями.

Я скользнула в заднюю часть кабинки, лицом к стойке, чтобы следить за входящими и выходящими. Усаживаясь, Фин ухмыльнулся. Прежде чем успела спросить, официантка вернулась с двумя меню. Я посмотрела на ламинированную обложку и хихикнула: «Зеленое яблоко».

— Выпьете для начала? — спросила она.

— Кофе, — ответила я, даже не взглянув на список. Я почувствовала его слабый запах, смешанный с запахом жареной пищи.

— Сок из пшеничной травы, — заказал Фин. — Спасибо, Белл.

— Сейчас принесу, — пообещала Белл и ушла.

— Что, черт возьми, за сок из пшеничной травы? — изумилась я.

— Тебе понравится, — ответил он.

— Как и яблочный сок. — Проклятье, здесь на столе стоял даже мини-музыкальный автомат прямо у стены, идеально расположенный между хромированным диспенсером для салфеток, солонкой и перечницей. — Что мы здесь делаем? Собираем яблоки? Встречаемся с кем-то для получения информации?

— Ланч, Эви.

Я моргнула. — В смысле?

— Я имею в виду, что мы пообедаем, — сказал он, как терпеливый школьный учитель. — Никто из нас не ел с самого завтрака, и ты будешь гораздо эффективнее, если в животе у тебя окажется что-то более сытное, чем выпечка для тостера.

— Ладно, справедливо. — Я была голоднее, чем думала. — Но почему именно здесь, если не считать очевидной шутки с яблоней?

— Мне нравится еда здесь.

— Чушь.

Он склонил голову набок. — Ты судишь о еде еще до того, как попробовала ее? Уверяю тебя, она превосходна.

— Нет, я уверена, что еда отличная, но я называю чушью то, что ты привел меня в закусочную, которая, во-первых, очевидно имеет чары защиты, а во-вторых, имеет клиентуру, которая состоит исключительно из Падших — нелюдей.

— Признаю, что чары должны держать людей подальше, — сказал Фин. — Нам нравится иметь несколько мест, чтобы быть среди себе подобных, без угрозы допросов триады или человеческого вмешательства.

— Два пункта, которым я полностью соответствую, Фин.

— Назови это еще одним упражнением на доверие.

Откинулась на заднюю стенку кабинки и оглядела помещение. Двое мужчин и женщина за соседним столиком. Мужчина и женщина в кабинке напротив меня. Женщина и четверо детей, все примерно одного возраста, по диагонали от нашей кабинки — шутка про отбросы пронеслась в голове, но я оставила ее при себе. Никто, казалось, не обращал на нас особого внимания. Если они и знали, что я не одна из них, то никак этого не показывали.

— Ты злишься? — спросил Фин.

Следовало бы. Он знал, что я была охотником. Мне нравилось контролировать свое окружение, и я ненавидела сюрпризы. Он повел меня в место исключительно для Падших, которое люди даже не могли увидеть, не пройдя сначала через чары, а затем объявил, что мы потратим драгоценные минуты из нашего дня, чтобы сесть и поесть, когда фаст-фуд был бы более разумным вариантом.

И все же… — Нет, не злюсь.

Белл вернулась с круглым подносом, на котором стояли глиняная кружка, кувшинчик со сливками, дымящийся кофейник и стакан сока с чем-то густым и зеленым. Зеленая слизь отправилась к Фину. Белл поставила кувшинчик, кружку и наполнила ее до краев.

— Готовы сделать заказ? — спросила она.

Фин покачал головой: — Дай нам несколько минут.

Белл кивнула и отошла. Я подула на кофе в кружке и сделала глоток. Обжигающая благодать потекла в мое горло, сильная и бодрящая. Открыла меню. Взглянула на ассортимент. Чизбургеры, сэндвичи со стейком, яичница с беконом, клубные сэндвичи, картофель фри — ничего шокирующего в списке нет.

— Что с тобой?

Я резко вскинула голову. — А?

— На мгновение мне показалось, что твои брови скроются под волосами. Что тебя так удивило?

Я закрыла меню и отодвинула его в сторону. — Еда.

— А что с ней не так?

— Все это я могла бы заказать и у Денни.

Вот он, этот чертов взгляд. Нахмуренный лоб, прямой рот, губы сжаты так сильно, что исчезли. — Ты ведь правда почти ничего о нас не знаешь?

— О ком? Об оборотнях?

— Да, Эви. Оборотни, Уолкины и все остальные, ты, возможно, захочешь познакомиться с нами.

Я положила руки на стол и выпрямилась. — Слушай, я знаю, что продолжаю оскорблять тебя своими словами, но примерь мою шкуру на минутку. Последние четыре года моей жизни потрачены на слежку и контроль за гоблинами и полукровками и вообще на удержание остального города подальше от вашего коллективного духа. Если кто-то убивает человека, я охочусь на него. Если это Падший и он нарушает закон, я убиваю его. Политкорректность — это не то, на что у меня много времени.

— Образование — это величайшее оружие, которое мы имеем против невежества.

Не совсем по теме нашего разговора, но довольно точно, у меня и самой была подобная мысль не так давно. Ему стоило приберечь это для более подходящей беседы. — Это не сеанс про взаимоотношения, Фин. Мы не боремся с невежеством.

— Разве нет? У людей есть долгая история страха перед тем, чего они не понимают, и одним из самых больших продуктов страха является ненависть.

Преподнесенная в аккуратной подарочной упаковке, причина его маленького представления лежала на виду. Привезти меня в закусочную, принадлежащую оборотням, дать мне увидеть их в естественной среде обитания и доказать, что они ничем не отличаются от меня, чтобы я не боялась их. Чтобы перестала ненавидеть. В качестве урока по обществознанию могло оказаться эффективным. Только я больше не ходила в школу.

— Так чего ты добиваешься? — спросила я, постукивая кончиками пальцев по пластиковой столешнице. — Желаешь просветить меня в том, что я заблуждалась, выбрав работу в качестве охотника? Показать, каким злом я была последние четыре года или что за хреновая организация эти триады?

— Скорее второе, чем первое.

— Для этого ты пригласил меня на ланч в забегаловку для оборотней?

Он провел пальцем по краю полупустого стакана, описав три полных круга, и остановился. — Ты опять это делаешь.

— Что делаю? — я немного повысила голос. Изо всех сил старалась не сорваться на крик. — Ради бога, Фин, перестань говорить загадками и скажи то, ради чего ты меня сюда притащил. Я не очень хорошо разбираюсь в шифрах.

— Может быть, я не хотел есть в месте, которое принадлежит человечкам. Тебе это не приходило в голову?

Сжала руки в кулаки, прижав их к столу по обе стороны от остывающей кружки кофе. — В каком смысле?

— В прямом.

— Готовы сделать заказ? — раздался голос Белл.

Никто из нас не отвел взгляда и не отступил.

— Чизбургер, средний, без лука, картошка фри, — сказала я.

Левый глаз Фина дернулся. — Я буду то же самое.

— О'кей. — Белл произнесла двусложное слово по меньшей мере в четыре слога, развернулась на каблуках и, щелкнув ими, исчезла в толпе. Позабытая мгновенно.

— У вас, людей, есть пристрастие к ярлыкам, — сказал Фин. — И все же ты расстраиваешься, когда все происходит с точностью наоборот и уже на тебя вешают такие же ярлыки. Ты действительно думаешь, что мы, Падшие, не называем тебя так за твоей спиной?

— Я не настолько глупа, — ответила. — Просто не часто встречаю кого-то, кто так небрежно говорит мне это в лицо.

— Потому что ты убьешь их за это? — Он задал этот вопрос так, словно убийство за оскорбление не было чем-то необычным для меня. Или даже сомнительным.

Ублюдок. — Вот как ты меня видишь? Та, кто убивает, потому что ей так хочется, и к черту все последствия?

— Это репутация, которую ты создала среди моего народа и других, Эви, ты и триады. Вы создаете и исполняете законы, вы не позволяете нам самим контролировать себя, и когда мы нарушаем закон, триады являются единоличными судьями, присяжными и палачами.

— Это наш город, Фин. Мы будем охранять людей, как сочтем нужным. — Я не могла поверить, что все еще сижу здесь, слушая его проповеди о том, что люди делают неправильно, защищая наш город. И полмиллиона человеческих существ, живущих в нем. Не могла в это поверить, но не встала и не ушла. Уход означал бы проигрыш в споре.

Глаза Фина сузились. — Тогда не удивляйся, когда другие начнут сопротивляться вашему правлению.

Стук сердца раздавался у меня в ушах. Наклонилась вперед, поставив локти на стол и не отводя от него взгляда. Я видела, как в его глазах отражается моя собственная ярость. — Если ты что-то знаешь о завтрашней встрече на Парк-Плейс, тебе лучше рассказать об этом сейчас, прежде чем им придётся вытирать твою кровь с чистого пола.

Он фыркнул от смеха. — А я-то думал, что мы начали понимать друг друга. Это не то, что я имел в виду. Даже близко нет.

— Тогда что? Ты хочешь присоединиться к триадам?

— Разве это неразумно?

Во второй раз за последние десять минут у меня отвисла челюсть. Я искала на его лице признаки насмешки, намека на сарказм, но ничего не находила. Точно такая же предельная искренность и невинный взгляд были у него с тех пор, как я встретила его этим утром. Боже, казалось, это произошло целую вечность назад.

— Серьезно? — спросила я.

— Ты говоришь так удивленно. Вы нанимаете одаренных в качестве охотников и кураторов. Почему не терианцев?

— Терианцы?

— Точнее, териантропы. Кланы, Эви. Так мы называем себя. Лично я нахожу термин «оборотни» немного оскорбительным, учитывая вашу человеческую историю с этим словом. Я не волк и не меняюсь под полной луной. Я — терианец. И представитель клана Кони в Собрании.

Потеряв дар речи, я заставила себя не шевелиться и не выдавать своих мыслей. Чувств. Смятение, разочарование и гнев превратились в мощную бурю, которая грозила дать волю ярости. В уголках моих глаз появились слезы. Я не стала их смахивать. Грудь болела от задержки дыхания.

Вместо того чтобы завизжать, я сумела взять себя в руки и заговорила едва слышным шепотом: — Что. Черт возьми. Ты хочешь. От меня?

Жесткие черты его лица, казалось, смягчились, а губы приоткрылись. Следующие слова замерли у него на губах, когда с другой стороны закусочной раздался шум. Я наполовину встала, опершись рукой о стол, пытаясь заглянуть за головы других посетителей, которые только начали подниматься. Фин заерзал в кабинке, в таком же любопытстве, как и я.

— Убирайся с подобными разговорами отсюда, — кричала Белл, ее голос громко звенел сквозь гул приглушенного разговора и шум, исходящий из кухни. — Никого это не интересует.

— Так вот почему они ловят каждое мое слово? — вопрошал мужской голос. Хриплый и низкий. Обладателя голоса я не видела. — Потому что им это неинтересно?

— Если они хотят слушать, пусть слушают снаружи, — ответила Белл.

Кто-то пошевелился, и я, наконец, заметила Белл, которая стояла рядом со стойкой, уперев руки в бока. Причина ее гнева все еще находилась вне моего поля зрения, но поднятая вверх голова говорила мне, что он был выше ее. И не боялся официантки в лице кошки-оборотня, если ее готовая к обороту поза являлась хоть каким-то показателем.

— Ты собираешься выгнать одного из своих? — спросил несогласный.

Белл кивнула: — И получить от этого удовольствие.

Коренастый мужчина в бейсболке поднялся из-за стола, оставив позади себя женщину, двух маленьких детей и четыре вазочки с мороженым. Он повернул кепку задом наперед и встал боком рядом с Белл, еще больше заслонив мне обзор на действо. — Проблемы, Белл? — спросил мужчина.

— Мы просто разговариваем, — сказал человек, вызвавший переполох. — Когда это стало преступлением в нашем городе? Теперь мы преследуем своих за мнимые преступления? Разве не триады существуют для этого?

Я ощетинилась. Фин сомкнул руку вокруг моего левого запястья — единственное, что удерживало меня от драки. Сосредоточилась на тепле его кожи, двойной силе и мягкости прикосновений, оставаясь на месте. Меньше шансов налететь на кого-то — в том числе и на него.

Разговоры внутри закусочной почти прекратились, когда ранее безразличные посетители стали поворачивать головы, обращая внимание на спор. Кто-то рядом зарычал. Два вампира в дальнем конце стойки единственные, кто игнорировал главное событие, не интересуясь противостоянием оборотней — нет, терианцев.

— Послушай, — сказала Белл, — мне все равно, что ты продаешь. Это место для еды, а не трибуна для речей. Проваливай на улицу.

— Теперь, когда ты помогла мне сделать объявление по всему ресторану, я, пожалуй, так и поступлю. Любой, кто хочет услышать больше, может встретиться со мной за углом, у зеленой скамейки.

Народ зашевелился и разошелся по сторонам. Мужчина в черной фетровой шляпе прошел по проходу и вышел через парадную дверь, его выход сопровождал звон дверного колокольчика. Два подростка бросили деньги на стойку и бросились за ним, новые последователи, жаждущие учиться у извращенного лидера.

Я не испытывала любви к триадам, учитывая, как непостоянно они вели себя со мной на прошлой неделе — отдали приказ ликвидировать без доказательств преступления, а затем внезапно приветствовали с распростертыми объятиями, как только я доказала свою невиновность. В конце концов, они существовали, чтобы защитить человечество. Правильно это или нет, но на них готовили организованную атаку. Я должна выяснить, что задумал Черная Шляпа.

Выход через парадную дверь слишком заметен, хотя большинство посетителей уже вернулись к своим трапезам. Фин отпустил мое запястье. Я опустилась обратно в кабинку, голова шла кругом. Мне нужно выйти на улицу. — Как далеко вокруг этого места распространяются защитные чары? — уточнила я.

— Я не уверен, — ответил Фин. — Может быть, на фут от стен. Зачем тебе?

Затем что это означало, что Черная Шляпа будет толкать свою рекламную кампанию в открытую, на виду у широкой публики. Любой публики, которая случайно будет проходить мимо. Вроде меня. — Я сейчас вернусь, — проскользнула в конец кабинки и встала.

— Куда ты собралась?

— В комнату для девочек.

Судя по выражению его лица, Фин мне не поверил. Он начал вставать, когда я отошла. Остановился лишь, когда я действительно направилась в сторону туалета. Я заметила вывеску, когда нас вели к нашему столику, на полпути от главной стойки, в коротком коридоре. Толкнула дверь с надписью «Ж», заметив, что на другой двери написано «М», и проскользнула внутрь.

Две кабинки, одна фарфоровая раковина, бумажные полотенца и розовое мыло для рук. Просто и функционально. А теперь забыть обо все этом и телепортировать свою задницу обратно к машине Фина. Нелегкий подвиг. Я не могла видеть, есть ли кто-то рядом с машиной или стоит на моем предполагаемом месте назначения. Желудок сжался при мысли о телепортации в другого человека.

Дверь туалета распахнулась. Я отступила в сторону, чтобы избежать удара. Фин проскользнул внутрь, захлопнул дверь и прислонился к ней.

— Какого черта, Фин? — заорала я. — Ты будешь смотреть, как я писаю?

— Нет, но я решил сходить с тобой за компанию.

— Если тебе надо, то мужской туалет рядом.

— Я имею в виду, когда ты выйдешь на улицу и притворишься нетерпеливым послушником. Не обижайся, Эви, но если мужчина, устроивший шоу, терианец или кто похуже, он учует тебя как человека, прежде чем ты успеешь вставить хоть слово.

Я скрестила руки на груди. — Спасибо за твою веру в меня.

— Это не имеет к тебе никакого отношения. Я не хочу, чтобы ты недооценивала вербовщика, который был здесь.

— Преуменьшение опасности Падшего — вот что убило меня в первый раз. Я не собираюсь повторять эту ошибку снова. — Мое целенаправленное использование слова «Падший», казалось, совершенно не подействовало на Фина в этот раз, так сосредоточен он был на том, чтобы не отпустить меня. Как будто мне требовалось его разрешение. — И? У тебя есть какой-то план?

— Мой народ знает имя Эви Стоун, но они еще не видели твоего нового лица, — сказал Фин. — Ты можешь немного поиграть в Чалис?

Я молча кивнула: — А кого ты будешь изображать?

— Обиженного старейшинами клана, который думает, что триады пойдут на все, лишь бы не выдать одного из своих для надлежащего наказания.

Он произнес это без тени иронии. Настолько серьезно, что на мгновение я просто уставилась на него. А потом он улыбнулся, достаточно широко, чтобы зажечь глаза, и я расслабилась. Немного.

— Дай угадаю, — сказал я. — Буду влюбленной дурочкой, которая сделает все для своего потрясающего любовника Кони?

— Сработает. Пошли.

Он повернулся и потянулся к ручке. Я прижала ладонь к двери и нажала на нее. Фин нахмурился.

— Входная дверь слишком очевидна, — объяснила я. — Нам не стоит вызывать подозрений, сбегая до того, как мы закончим есть.

— Думаешь, Белл не заметит, что мы не вернулись из туалета?

— Не беспокойся.

— Тогда что ты предлагаешь? Пролететь мне сквозь потолок?

— Пришло время довериться мне.

— Это имеет какое-то отношение к твоему маленькому прыжку из комнаты в комнату сегодня утром?

Забыла, что Фин уже случайно видел, как я телепортировалась. Что плохого в том, чтобы сделать это снова? — Ага.

Он кивнул. Я протянул руки ладонями вниз. Он несильно их сжал. Но усилил хватку, как только я стиснула крепче.

— Это будет немного странно, — предупредила я.

Закрыла глаза. Понятия не имела, повторил он за мной или нет. Мягкий гул разрыва быстро поднялся на поверхность, почти без промедления выскочив на передний план. Я ухватилась за эти щупальца силы, а затем глубоко погрузилась в знакомое чувство одиночества — мое эмоциональное прикосновение к разрыву. Подумала о том, что чуть не потерял Вайята (снова) в это утро, о том, что он не сражается рядом со мной, как должен. Про работу против триад — семьи ближе у меня никогда не было — притворяясь, что я с ними.

Мой мир гудел и трещал. Все, казалось, растаяло в фосфоресцирующем облаке, и мы поплыли. Сильные руки Фина держали крепко. Острая боль пронзила мой живот, внутренности, спустилась по позвоночнику к пальцам ног. Вернулась обратно к голове, вибрирующая и пульсирующую, когда мы переносились через твердые объекты. Мне хотелось кричать, но голос отсутствовал.

Превозмогая боль, я проталкивалась. Сосредоточилась на машине и тротуаре. Снова почувствовала свои ноги на твердой поверхности. Кровь сочилась из моего носа, вплоть до верхней губы. Мир накренился. Сильные руки обхватили меня за талию, и я упала на грудь Фина. Слышала, как колотится его сердце. Болела голова, я задыхалась.

— Ты права, — тихо сказал Фин. — Это очень странно.

Фыркнула, заработав очередную резкую вспышку боли: — Я же говорила.

— Тебе нужно присесть?

— Я в порядке. — Чтобы доказать это, открыла глаза и оттолкнулась от его груди. Моя голова слегка закружилась. Вытерла тыльной стороной ладони губы, смахивая кровь. Мое тело ощущалось как живой сосуд, готовый разлететься в любой момент.

Он посмотрел недоверчиво: — Готова разыграть спектакль?

— Возможно, я казалась бы более убедительной на высоких каблуках и в сексуальной юбке, но справлюсь.

— Думаю, джинсы и кроссовки очень сексуальны.

Неожиданный комментарий вызвал небольшой румянец на моих щеках, и мне не удалось его остановить. Какого черта я краснею? От одного маленького кокетливого замечания? Закатила глаза к небу, слишком поздно, чтобы спасти свое достоинство. — Как угодно. Ты готов это сделать?

— Почти. И пожалуйста, не бей меня за это.

— Что… Фин накрыл мой рот прежде, чем я смогла закончить, и у меня перехватило дыхание. Положила ладони ему на грудь, но не оттолкнула. Его губы были мягкими, а поцелуй уверенным, даже когда его сердце билось под моей рукой. Мой рот наполнился его вкусом. Сладким, сильным и диким, как горная река — всем, что должно быть у хищной птицы.

Одной рукой он обхватил меня за талию и притянул к себе, практически заставив встать на цыпочки. Мне следовало бы разозлиться на вторжение в мое личное пространство. Стоило отстраниться. Ударить его за это, хотя он просил так не делать. Следовало бы сделать многое, но я не стала, потому что меня очаровал этот поцелуй. Поцелуй, к которому не прилагалось никакого сексуального подтекста. Вообще.

Фин отпустил меня. Я отшатнулась, тяжело дыша. Лицо раскраснелось, глаза широко раскрыты.

— Только не говори мне, что это на счастье, — сказала я, мой голос едва поднялся выше шепота.

Он покачал головой, опустив ресницы, немного смущенный. — Не совсем. У терианцев развито обоняние, и никто бы не поверил, что мы пара, если бы мы не пахли друг другом.

Я моргнула: — Ну, это логично и в то же время отвратительно.

Его губы дрогнули. — Поцелуй или сама идея?

Так и хотелось выдать ему сардоническую реплику, предназначенную исключительно для того, чтобы ранить его и помешать думать, что я наслаждалась поцелуем — в чем не собиралась признаваться — но каким-то образом честность победила. — Идея.

Он улыбнулся, сверкнув синими глазами. Тепло и привязанность предназначались мне, и как только это знание наполнило мое сердце, оно пробрало меня до костей. Ни за что на свете я не позволю этому случиться. Фин — это работа, обещание, которое нужно выполнить, и, что еще важнее, он — Падший. Не самый худший, определенно один из лучших, кого я знала. Тем не менее он не человек.

Нелюди — враги, им нельзя доверять, и точка. Базовое мышление из учебного лагеря, вдалбливаемое в нас снова и снова, днем и ночью, в первые несколько недель. Это была часть нашей триадной мантры, вызванной видеозаписью, показанной в первый и последний день стажировки — видеозапись про охотника, который потерял бдительность с Падшим и заплатил за это жестокую цену. Сцена, свидетелем которой я стала на второй неделе своей работы.

— Эви?

Я резко вернулась в настоящее, дернув головой. Фин смотрел на меня со смесью беспокойства и настороженности, слегка приоткрыв губы.

— Прости, я в порядке, — успокоила его.

— Ладно, только напоследок…

— Если ты еще раз поцелуешь меня, я тебя убью.

Он покачал головой. — Не это. Но, пожалуйста, Эви, что бы ни случилось и что бы они ни сказали, мне нужно, чтобы ты мне доверяла и не мешала защищать тебя.

Фин понятия не имел, о чем просит, потому что мы совершенно не представляли, чем обернется эта маленькая встреча. Примут ли нас или атакуют, как долго нам придется играть, чтобы убедить их в своей искренности. Он собирался взять на себя ответственность за это — замысел, с которым возникало много проблем, так как я предпочитала командовать.

У меня просто нет выбора. — Обещаю. — С большей уверенностью в голосе, чем в сердце, я изобразила солнечную улыбку и провела руками по волосам. Какие же они, черт возьми, длинные. — Пошли, пока они не перенесли собрание, и все это не стало напрасным.

* * * * *

Мы подошли к месту встречи на той же стороне улицы, стараясь выглядеть одновременно целеустремленно и непринужденно. Я прижалась к боку Фина, обеими руками собственнически обхватив его узкую талию. Он положил свою правую руку мне на плечи, кончиками пальцев щекоча мою голую руку. Наши шаги идеально совпадали, и мы подпрыгивали, как сиамские близнецы.

У ржавой железной скамьи стояли пять человек, четверо из них — полукругом вокруг мужчины в черной шляпе. Он был выше остальных, его настоящая фигура скрывалась под громоздким плащом. Изрядно потрепанное клише, которым был его гардероб, заставило меня закатить глаза. Я сдержалась, ограничившись тихим смешком.

Двое из присутствующих — подростки, сбежавшие из закусочной. Может быть, им было по семнадцать, с одинаковыми каштановыми волосами, острыми подбородками и круглыми глазами. Возможно, братья, не удивлюсь, если терианцы, по крайней мере, из одного клана.

Двое других оказались парой лет двадцати пяти. Она — альфа в отношениях, стояла с прямой спиной, плечи острые, как вешалки для одежды, руки напряжены по бокам. Синяя юбка до щиколоток без складок и подпоясана ремнем поверх такой же отутюженной блузки, на несколько оттенков светлее юбки. Бледно-голубая вязаная шапочка закрывала ее волосы, а дизайнерские солнцезащитные очки скрывали глаза, но ничто не могло скрыть призрачного цвета лица и тонкой, как рельс, фигуры. Все в ней кричало о вампире.

За исключением того, что она стояла на тротуаре, ближе к вечеру, при ярком солнечном свете. Как и Айлин два дня назад, эта вампирша не пряталась. И это мне еще предстоит изучить.

Молодой человек рядом с ней не был вампиром, но и не обязательно человеком. Он стоял близко к ней, переминаясь с ноги на ногу, как нетерпеливый ребенок, ожидающий внимания. Несмотря на жару, его одежда с длинным рукавом, скрывающая возможные следы укусов. Только люди восприимчивы к инфекции от укуса вампира; другие виды являются бесплатной пищей, если их удаётся поймать и удержать. Если только она не кормилась через шприц.

По мере нашего приближения разговоры стихали, а когда мы подошли, то и вовсе прекратились. Мужчина в черной шляпе, сидевший на скамейке, холодно смотрел на нас, его затененные глаза не рассмотреть под полями шляпы. Никаких признаков вида. Он не был ни вампиром, ни полукровкой, ни тем более гоблином или горгульей. Должно быть, это терианец.

— Я видел, как ты вошел в «Яблоко», — проговорил Черная Шляпа. Его внимание перескочило с Фина на меня, задержавшись на лице. Я захлопала ресницами и провела языком по верхней губе, все время прижимаясь чуть ближе к Фину. В надежде, что никто не усомнится в моем образе «доступна за определенную цену».

— Услышал ваш разговор с Белл, — ответил Фин. — И заинтригован.

— В какой части?

— Вы знаете, кто я?

— Я знаю, — сказала бледная женщина. Ее голос и крутой наклон головы укрепили мое впечатление, что она вампирша. Из-под шляпы выглядывало перышко седых волос. — Тем более странно видеть, как ты общаешься с человеком.

Мальчики-подростки глухо зарычали, плечи их ссутулились, головы опустились. Позиции для атаки. Потребовалась каждая унция тренировки, чтобы держать тело расслабленным и выдавить звонкий смех в ответ на их позирование.

— К счастью для моей маленькой Чалис, — объяснил Фин, — мы встретились много недель назад, прежде чем люди стали ответственны за убийство моего народа. — Он подмигнул в сторону Черной Шляпы. — А еще у нее очень талантливый рот.

Мысленная заметка: надавать ему за это позже.

— Кто бы сомневался, — хмыкнула вампирша.

Я посмотрела на нее из-под опущенных ресниц, одарив своей лучшей знойной полуулыбкой. — Хочешь испытать меня?

Она обнажила клыки. Я хихикнула. Боже, как же неловко.

— Ты пахнешь кровью, — сказала она Фину.

Дерьмо. Он не менял штаны с тех пор, как пришел из спортзала. Фин одарил ее неторопливой улыбкой и проговорил: — Она немного резвилась сегодня утром. У моей Чал нет таких клыков, как у тебя, но она умеет пользоваться своими зубами.

Ладно, это было довольно грубо.

— Мои соболезнования в связи с гибелью твоего клана, — сказал Черная Шляпа. — Однако за последние несколько дней по слухам тебя несколько раз видели среди людей. В частности, с триадами, поэтому я спрашиваю тебя…

— Почему вы должны мне доверять?

Кивок.

— Потому что я знаю, что триады предупреждены о вашей встрече на Парк-Плейс.

Я бы сломала ему шею, как прутик, если бы не пять других противников, с которыми не уверена, что смогу справиться в одиночку. Он только что отдал нашего единственного туза в рукаве. Глупый, глупый, глупый сукин сын.

— И откуда ты это знаешь? — хмыкнул Черная Шляпа.

Наклонила голову, бросив на Фина лукавый взгляд, который говорил, что я в курсе его маленькой тайны, хотя мне хотелось избить его до полусмерти. Он, должно быть, наслаждался моим вынужденным молчанием.

— Сегодня утром два охотника разгромили спортзал Майка, — сказал Фин. — Убили около дюжины полукровок. Один из них заговорил перед смертью. Упомянул место встречи и тех, кого ждут. Как видите, это вызвало у меня интерес.

— А триады знают, что ты играешь на обе стороны?

— Вы слишком много им приписываете. Они думают, что задобрили меня своей жалкой попыткой компенсировать ущерб, но разве можно считать честной сделкой жизнь одного человека, когда погибли сотни? Когда вид почти уничтожен?

Мрачная улыбка расплылась по лицу Черной Шляпы, обнажив идеально заостренные зубы. — Ты хочешь уравновесить чашу весов.

— Я хочу жизнь за каждую отнятую.

Ярость и жажда крови в голосе Фина поразили меня. Сердце бешено колотилось в груди. Он прирожденный актер, способный принять любую ложь и превратить ее в правду. Прижавшись к нему, как влюбленный пудель, я поверила его словам, так же как поверила ему утром в своей квартире. Я не знала, кто из них настоящий Финеас.

— Ты обещал, что мы не будем говорить об этом сегодня, — изобразила настоящее нытье. Провела пальцами вниз по его груди и поиграла с пряжкой ремня, выпятив нижнюю губу. — Ты сказал, что мы попробуем позицию номер пятьдесят два после обеда.

Близнецы-терианцы оживились. Вампирша фыркнула, наверное, закатила глаза, только я ничего не видела за ее проклятыми очками.

Фин уткнулся носом мне в щеку, теплые губы оставляли влажные поцелуи до самого уха. Я ожидала услышать шепот предостережения, но получила игривый укус в мочку уха. — Мы поиграем позже, я обещаю, — сказал он достаточно громко, чтобы все услышали.

— Ты продолжаешь обещать, — устало вздохнула я.

— Но сдержит ли он свои обещания? — сказал Черная Шляпа. — Именно это я и хочу знать.

Я положила руку на согнутое бедро и выпрямилась чуть-чуть. — Ну, однажды он пообещал мне три оргазма, а я получила только два.

Моя невозмутимая речь заставила его улыбнуться еще шире, обнажив больше ужасных желтых зубов. Парню, конечно же, стоит познакомиться с дантистом. — Значит, триады знают о нашей маленькой встрече, — обратился он Фину. — Они обсуждали с тобой свой план?

— Наблюдение за окрестностями, — сказал Фин. — У них будут группы для скоординированной атаки на всех, кто соберется там.

— Значит, местоположение меняется? — спросила леди-вампирша.

Черная Шляпа не ответил. Он продолжал изучать Фина, не обращая на меня внимания, как на признанное физическое уродство. — Как могу быть уверен, что ты говоришь мне правду? Как я могу тебе доверять?

— Полагаю, это зависит от вас, — сказал Фин. — Вы знаете, кто я, и в курсе, что потерял. Я ничем не обязан людям и не испытываю никаких угрызений совести, убивая их.

— Ты бы убил ее?

Я уставилась на палец в черной перчатке, направленный прямо на меня, и постаралась сдержать бешеный пульс.

Фин пожал плечами: — Если бы пришлось, но у нее действительно необыкновенный рот.

Черная Шляпа сунул руку под плащ и вытащил складной нож. Он открыл его с привычной легкостью, сталь сверкнула на солнце. Фин поймал нож одной рукой и попробовал на вес. Я смотрела на него, пойманная в ловушку между инстинктом самосохранения и нелепым обещанием поверить, что Фин справится. Что он не собирается меня предавать.

Вампирша облизнула губы, ее белая кожа светилась. — Так докажи это, Финеас эль Чимал, с нами ты или с нет.

«Доверься ему»! — половина моего мозга кричала это, в то время как другая вопила: «Беги, гребаная идиотка!»

Фин встретился со мной взглядом, и впервые с момента нашего знакомства я не смогла его прочесть. Понятия не имела, о чем он думает и что планирует. Он стал пустым. Я отодвинулась в сторону. Он схватил меня за левое запястье, его хватка, как оковы. Дернулась, пытаясь освободиться.

— Прости, милая, — проговорил он.

— Фин, не надо, — мне не нужно притворяться, что я испугалась.

Он потянул; я, спотыкаясь, подошла к нему, подняв колено, чтобы нанести сильный удар в промежность. Он развернул меня так быстро, что я потеряла равновесие. Упала спиной к его груди, одна рука осталась зажата за спиной. Вцепилась в его руку свободной рукой, достаточно встревоженная, когда он скользнул вверх и сжал моё горло. Не настолько сильно, чтобы дать задохнуться. Я почувствовала холодное лезвие, прижатое к грудине.

Он снова поцеловал меня в ухо. Прошептал: — Доверься мне, — словно шорох листьев.

Доверять — трудная задача, когда он держал меня вот так.

Вампирская цыпочка смотрела на меня, обнажив клыки, практически пускала слюни при виде моей крови. Терианские подростки смотрели на разыгравшуюся перед ними драму, как на собственное домашнее видео. Черная Шляпа не проявил никакого интереса. В переулке тихо, слишком тихо. Никто нас не видит, никто не вмешивается.

— Фин? — прохрипела. Я доверяю тебе.

Он снова развернул меня, на этот раз лицом к себе. Я подумала, что он хочет попробовать еще один поцелуй, ждала кивок или пожатие, чтобы сообщить о нашем плане нападения. Вместо этого он ударил меня ножом в живот.