Как обмануть смерть

Глава 14

6:08

— Черт, она уже приходит в себя.

— Тогда дай ей дозу.

— Мне показалось, я ударил ее достаточно сильно.

Голоса кружились в тумане боли. Оттолкнулась от тумана в голове, пытаясь выплыть из темноты, окутавшей мой разум. Я лежала на чем-то твердом, холодном и неудобном. Что-то острое укололо меня в плечо. Мои руки инстинктивно потянулись к чему-то знакомому и твердому… только они двигались неправильно.

Металл впился в мои запястья. Еще больше вокруг моих лодыжек. Старый страх, острый, как кремень, и леденящий, как мороз, поселился в моем животе. Сжал мое сердце и заставил его биться невероятно громко.

Схвачена. Связана. В темноте.

Нет! Я металась, боясь услышать лязг цепей и скрип открывающейся двери. Уверенная, что палач придет через несколько минут и отбросит меня назад в то темное место, которое я не пережила в первый раз.

Путы на моих запястьях и лодыжках не ослабевали. Я не могла встать, не могла видеть, не знала, где нахожусь.

— Да что с ней такое, черт возьми?

Я узнала этот голос, но мне было все равно. Я лежала на деревянном полу, а не на мокром от пота матрасе, но мне все равно. Я не голая и не в камере на старом вокзале, но мне все равно. Ничто не имело значения, кроме желания освободиться.

— Отпустите меня! — ударилась правым плечом о стену, чувствуя шарканье ног и шорох одежды. Я чувствовала, как они приближаются ко мне. Мой желудок вывернулся наизнанку. Желчь обожгла мне горло. Я попыталась использовать стену как рычаг, чтобы сесть, но потеряла всякое чувство равновесия.

— Стоун, успокойся!

Слезы увлажнили ткань на моих глазах. От нерастраченных рыданий у меня перехватило дыхание и сжало горло. Я задыхалась и давилась, повторяя свою мольбу об освобождении. Повязка исчезла, и я заморгала от внезапного света. Щелкнула зубами в сторону руки, все еще прижатой к моему лицу.

— Господи, — воскликнул владелец руки. — Она что, спятила?

— Сними с меня эти проклятые штуки, — прорычала я, дергая запястьями и лодыжками. Металл разрезал плоть. Кровь скользнула по моей коже. Туман в мозгу остался, оседая чуть глубже. Я не могла думать, только реагировать.

— Тай, сними наручники.

— Кис…

— Снимай. Стоун, мы собираемся снять наручники, но тебе нужно успокоиться.

Что-то в голосе Кисмет пробилось сквозь пелену моего ужаса. Я перестала дергаться и закрыла глаза, свернувшись, как пружина, готовая к нападению. Почувствовала руки на своих лодыжках, а затем наручники исчезли. Тепло чьего-то тела придвинулось ближе к моему, и мне потребовалась вся моя выдержка, чтобы не шевелиться. Как только наручники соскользнули с моих запястий, я рванулась вперед. Побежала вдоль стены, пока не почувствовала вокруг себя только пустоту.

— Успокойся, — приказала Кисмет.

Прижалась к стене, с все еще закрытыми глазами, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце и остановить непрошеные слезы. Адреналин сотрясал мои руки и качал кровь через пульсирующие запястья и лодыжки. Голова продолжала кружиться, как будто я только что выпила четыре банки пива. Ко мне никто не подходил. Никто не произнес ни слова.

— С ней все будет в порядке?

— Думаю, да, Майло, — сказала Кисмет. — Стоун?

Я подняла глаза, позволяя зрению сфокусироваться на комнате. Пустой офис, стеклянное окно, выходящее на одну из производственных линий. Со мной в комнате три человека, знакомые лица и знакомые голоса: Кисмет, Тибальт и Майло — третий и самый молодой член ее триады. Я свирепо посмотрела на них всех.

— Никогда не надевай на меня наручники, — сказала я.

Кисмет присела передо мной, все еще на расстоянии двух шагов. — Мне очень жаль. — Искренняя забота сверкнула в ее зеленых глазах, едва пересиливая раздражение. По крайней мере, мне так показалось. В таком состоянии я могла неправильно истолковать.

— Чем ты меня накачала? — спросила я, удивленная тем, как невнятно прозвучали мои слова.

— Пентотал натрия. Хотя, если восстановление после сотрясения мозга можно считать улучшением, он довольно быстро выйдет из твоего организма.

Хорошо. Я презирала это безмолвное ощущение, будто меня накачали наркотиками. — Как Феликс?

— Злится.

— И щеголяет огромным синяком под глазом, — добавил Майло с забавной заминкой в голосе. И холодной яростью, кипящей в его глазах.

Я взглянула мимо него на Тибальта, который смотрел на меня, как хищник, оценивающий еду. Ждет, когда я попытаюсь сбежать. Что ж, ему придется немного подождать. Мозговые «пушистики» плохо влияют на концентрацию внимания. Не говоря уже о балансе.

— Нам надо поговорить, Стоун, — проговорила Кисмет.

— Нет, не надо.

Она моргнула. Неужели я действительно произнесла это вслух? Люди называли пентотал натрия сывороткой правды, и чертовски ясно, что она хотела получить, накачав им меня. У меня еще куча дел, но болтовня с куратором в список не входит.

— Где гремлины? — спросила я.

— Мы сделали им предложение, — сказала она. — Новый, более крупный завод в доках Черной реки, а также трейлер с хлебобулочными изделиями в обмен на немедленное освобождение этого места.

Потрясающе. — Где?

— Сейчас это не имеет значения, хотя один из них сказал, что это принадлежит тебе. — Она встала и вытащила из кармана флешку. — Заставил меня пообещать, что ты увидишь ее, прежде чем он согласился на переезд. Итак, ты видишь ее? — Она подержала флешку между большим и указательным пальцами, а потом уронила. Прежде чем я успела протянуть руку, она ударила каблуком ботинка и ее раздавила.

— Черт возьми, Кисмет! — У меня упало сердце. — Ты знаешь, что там было?

— Да.

— Неужели? — Такого я не ожидала. — Каким образом?

Тибальт бросил что-то на пол у ног Кисмет. Оно ударилось с тихим лязгом, не больше четвертака тонкой проволокой длиной с мой мизинец. Моему помутившемуся разуму потребовалось мгновение, чтобы понять.

— Дерьмо, — выругалась я, понимая, что происходит. — Вы прослушивали палату Вайята.

— И твою квартиру, — добавила Кисмет. Мне хотелось разозлиться на нее, но вместо этого я чувствовал себя ужасно глупо. — Я не люблю, когда меня держат в неведении, Стоун, да и другие кураторы тоже. Со вчерашнего утра ты ведешь себя как неуправляемая. Не докладываешь, не держишь нас в курсе, а потом я узнаю, что ты охотишься за нашими боссами.

— Они отдали приказ…

— Это не имеет значения! Мы получаем жесткие приказы, Стоун, это наша работа. И это их работа — принимать трудные решения и передавать эти приказы нам, чтобы мы могли передать их вам. Руфус — мой друг, и я хочу видеть его смерть не больше, чем ты, но он знал, чем рискует.

Я отрицательно покачал головой. Туман начал рассеиваться. — Дело уже не только в резне Уолкинов, Кисмет. Дерьмо, которое я продолжаю выкапывать, указывает на что-то чертовски страшное, чем уничтожение одного клана. Что-то чертовски огромное вот-вот рухнет.

Она скрестила руки на груди, презрительно и печально. — Ты видишь заговоры там, где их нет. Знаю, ты хочешь отомстить за то, что начальство сделало с тобой, я понимаю это…

— Господи, кто-нибудь, пожалуйста, сделайте рассылку! Дело не во мне. — Я села немного прямее, сохраняя расслабленное положение. Нет смысла предупреждать их о том, что действие наркотика ослабевает. — Может быть, сначала, да, я хотела выяснить, про боссов, чтобы отпинать их коллективные задницы. — Я сама себя шокировала этим открытием — тем, в чем не хотела признаваться вслух. Что начала эту новую миссию с очень эгоистичной целью, замаскированной под добрые намерения по отношению не только к Руфусу, но и к трем последним выжившим Кони.

Сейчас мне хотелось стереть это самодовольное выражение с лица Кисмет. — Но теперь уже нет, — сказал я. — После всего, что сегодня видела и слышала, я убеждена, что Уолкины стали мишенью для казни. Просто я стала удобным предлогом, чтобы пойти и сделать это.

— Где твои доказательства? — Когда я не ответила, она фыркнула. — Так и думала.

— Мне нужно выбраться отсюда. Я должна найти Аврору и Джозефа. Я обещал Фину, что буду защищать их.

— Да. Кстати, о Финеасе, — сказал Тибальт, делая шаг вперед. — Если он подозревает, что кланы становятся мишенью, разве не должен что-то предпринять?

— Так и есть. — В этом я не сомневалась. Все мои сомнения связаны лишь с тем, что я не знала, что он задумал и где находится. Часть меня хотела думать, что он позволил друзьям Белл забрать Аврору и Джозефа, но слова Белл говорили мне об обратном. Она увела их силой, потому что не думала, что они будут в безопасности со мной. Она делала все, что могла, чтобы защитить своих собратьев по клану — от людей.

— Где же он? — спросил Тибальт.

— Я не знаю.

— Дерьмо.

Я пожала плечами и сделала вид, что оглядываю комнату. Одна дверь ведет в рабочую зону снаружи, другая — в коридор. Одно стеклянное окно. Не идеальные выходы. Ни оружия, ни какой-либо мебели вокруг не валялось. Они все предусмотрели.

— Мы расстались, — сказала я.

— Как?

Слова заплясали на кончике моего языка, но я проглотила их обратно. Мерзкий пентотал натрия. Я не собиралась упускать этот маленький лакомый кусочек. Меньше всего мне нужна награда за голову Фина за покушение на убийство. Но я должна им что-то дать. — Леонард Колл, — сказала я.

Кисмет нахмурилась. — Кто это?

— Новая проблема, о которой мы бы и не узнали, если бы я действовала только лишь по инструкции, выполняя твои приказы.

Мой сарказм не произвел на нее никакого впечатления. — Какое он имеет отношение ко всему этому? — спросила она.

Я рассказала ей о своем разговоре с Айлин, опустив подробности спасения из мусорного контейнера. — Если вы слушали весь мой разговор с Вайятом, то знаете о Парк-Плейс, — заметила я.

— Да, и мы следили за ним всю ночь. Кстати, спасибо, что потрудились поделиться этой крохой информации. Если бы ты была одним из моих охотников…

— Я больше не охотник и ничья. Почему никто этого не понимает? Однажды это убило меня. Я больше не хочу такой жизни, но все вокруг продолжают запихивать меня в нее обратно.

— Это не та работа, которую ты можешь бросить, Стоун, — сказал Тибальт, встав плечом к плечу со своим боссом. Гнев вспыхнул на его щеках. — Мы все записались на пожизненный срок, когда отправились в учебный лагерь. Каждый божий день мы трудимся, чтобы защитить невинных и почтить память каждого, кто погиб, пытаясь стать тем, кто мы есть. Ты не можешь просто свалить и насрать на все это.

— Я ни на кого не сру. — Подтянула ноги к телу. Мир накренился, и мне не пришлось притворяться, что я опираюсь на стену для поддержки. Когда подняла глаза, оба охотника вытащили свое оружие. Пистолет Майло был направлен мне в грудь. Тибальт достал свои мечи-бабочки. Они походили на одно оружие, с лезвием длиной примерно с его предплечье, пока он не разделил их на две части. Высокого роста и с мечом в каждой руке, он выглядел почти пугающе.

Я выпрямилась, расправила плечи и посмотрела на Тибальта с нарастающей яростью. — Ты думаешь, я не помню имени и лица стажера, которого убила, чтобы закончить учебный лагерь? Я чтила ее каждый раз, когда выходила и убивала полукровок, или потрошила гоблина, или проливала кровь, чтобы защитить этот город, и я думаю, что действительно чтила ее и всех остальных, кто умер, когда меня изнасиловали и замучили до смерти на прошлой неделе. А как насчет тебя?

Никто не произнес ни слова. Тибальт был там в тот день, когда они нашли мое умирающее тело на старом вокзале. Он видел, что гоблины сделали со мной, и у него хватило наглости спросить, чем я пожертвовала? Придурок!

Измученная, голодная и уставшая от того, что не знала, кому доверять, я стояла на своем. Я выполнила свой долг, живя и умерев охотником. Так почему же все остальные так старательно притворяются, что ничего не изменилось?

— Скажи мне что-нибудь, — попросила я, адресуя свой вопрос Кисмет. — Когда ты смотришь на меня, ты все еще видишь Эви Стоун? Или вы видите кого-то нового, кто больше не является частью вашего мира, и кого вы воспринимаете как угрозу?

Мышцы у нее на щеках подергивались, не в силах скрыть ее мысли. Я попала точно в цель. Я уже не тот охотник, какой была раньше, безвозвратно изменилась после моей смерти и моего пребывания в теле Чалис Фрост. Я стала кем-то очень новым — незнакомка с памятью и подготовкой опытного охотника и с двумя причудливыми способностями, которые давали ей явное преимущество над всеми другими людьми, с которыми она работала. Кисмет не могла меня контролировать. Бейлор, Виллеми, Морган — никто из других кураторов даже не пытались.

Начальство больше не могло меня контролировать. Мне надоело быть их сукой.

Кисмет обдумывала мои слова несколько долгих минут, ее глаза остались единственной частью тела, которая двигалась. Вверх и вниз, по моему лицу, ища. Пришла к какому-то выводу. Вывод, который озвучила с раздражающей долей открытой жалости. — Мы не осуждаем тебя, Стоун, — сказала она. — В этих переменах нет твоей вины.

Я поднял обе руки в жесте «стоп». — Не стоит говорить мне все эти «тебе лучше было бы остаться мертвой», потому что этот корабль уже уплыл.

— Нет, я не собиралась. — Она протянула правую руку, и Майло, не дожидаясь ответа, протянул ей пистолет. Она держала его свободно, ощущая его вес. Я следила за каждым ее движением, и меня охватывал ужас. Ледяные пальцы схватили мое сердце и крепко сжали.

Я судорожно сглотнула. — Тогда что…

— Ты представляешь угрозу, Стоун. Без боссов система рушится от хаоса. Мы не сможем защитить город, если будем спорить между собой. Драться друг с другом, гоняться друг за другом. Я надеялась образумить тебя.

Дрожь пробежала по моему позвоночнику. — Значит, ты собираешься убить меня.

Она поморщилась. — Ты собираешься оставить эту одержимость начальством и вернуться к работе?

— Не могу, — проговорила я, качая головой. Проверила разрыв и легко нашла его силу. Ни искры синевы, ни ощущения разрушения. Хорошо. — Нет, пока не выясню, кто такой Леонард Колл. Не раньше, чем узнаю, что другие кланы в безопасности от тех, кто нацелился на них. — Какая-то сила поразила меня без предупреждения, и тихий крик сорвался с моих губ.

Кисмет наклонила голову и нахмурилась. — Что?

— Ты меня слышала. — Меня захлестнула холодная ярость. Не на нее, а на саму себя, черт возьми. За то, что совершенно не сумела сохранить самую драгоценную тайну Фина о кланах. — Ты знаешь.

Мгновение она смотрела на меня, слегка качая головой. И тут ее осенило понимание. Она приоткрыла рот, но пистолет так и не опустила. — Насчет оборотней с частичным оборотом? Я знаю, что ты говорила Вайяту об их особом статусе и способностях. Но одно совпадение не означает заговор, Стоун. Тебе нужно больше доказательств.

— Я могу получить их.

— По надлежащим каналам, с помощью триад и одобрения начальства? Действуя по уставу?

— Если я получу доказательства, то начальство останется без работы.

— Что они могут выиграть, убивая кланы?

— Я, наверное, могла бы спросить их, если бы ты не разбила флешку.

Последовало еще одно противостояние. Она не хотела меня убивать — это было видно по ее нерешительности. Но она не хотела мне верить. Как куратор, она обязана служить триадам и защищать невинных жителей города. Она должна взвесить потенциальную правду в моих словах с тем, что она считала лучшим для всех. Она не могла поверить мне без доказательств. Я не могла получить их для нее, не нарушив все установленные правила и не открыв сердце триад внешним силам.

Даже если я убеждена, что сердце больное.

— Что делаем, босс? — спросил Тибальт.

Кисмет вздрогнула. У меня имелся свой ответ.

— Леонард Колл, — сказал я. — Он — ключ от Парк-Плейс. Не забывай.

— Не буду, — сказала Кисмет, поднимая пистолет.

Черт возьми, она собирается это сделать. Я ухватилась за пролом, готовая проскользнуть в него мысленно. — Передашь Вайяту кое-что от меня?

Она печально кивнула. — Что угодно.

— Скажи ему, что я скоро увижусь с ним.

Она в замешательстве скривила рот. Я сосредоточилась на главном этаже фабрики — по крайней мере, на том, что я помнила о ней, — и позволил Пределу разорвать меня на части. Услышала крик Кисмет, а затем грохот выстрела. Не почувствовала выстрела, только рассеянное парение телепортации.

Когда я материализовался на заводском этаже, вонь гремлиновой мочи, от которой слезились глаза, только усилила боль между глаз. Следы недавно освободивших помещение жильцов валялись на полу. Повсюду были разбросаны кусочки их гнездовий. Из открытых чанов поднимались испарения, такие же сильные, как и от бутылки с хорошо выдержанным виски.

Четырьмя этажами выше открылась дверь и послышались голоса. Я нырнула за один из чанов, понятия не имея, как оттуда выбраться. Очередная телепортация опасна, да и головная боль не проходила. Лабиринт поломанных конвейерных лент вел в главный зал и обратно, мимо чанов к другим ржавым машинам. Любая из этих дыр могла оказаться потенциальным выходом.

Громкий всплеск наверху удивил меня. Гремлинская моча выплеснулась через край и растеклась на пол у моих ног, ядовитая в своей сладости. Я затаила дыхание, прислушиваясь. Голоса исчезли. Никаких шагов. Ни шороха одежды, ни скрипа шагов. За мной никто не гнался.

Это… плохо.

Непрошено возник образ крыс, бегущих из горящего жилого комплекса. Когда твоя добыча проваливается сквозь… черт.

Я побежала. Две конвейерные ленты появились из квадратов в дальней стене, каждая шириной не менее четырех футов. Сосредоточилась на них, стараясь как можно быстрее сократить расстояние в тридцать футов. Сердце колотилось в груди, в ушах, в горле. Я прыгнула на ближайший конвейер, оцарапала обе руки о искореженный металл и нырнула на другую сторону.

Позади меня чан с алкогольной мочой гремлинов взорвался огнем, запахом, жаром, с достаточной силой, чтобы толкнуть меня вперед на что-то твердое. Я ударилась головой. Вспышки огней. Жар и давление закружились вокруг, и на мгновение я потеряла возможность дышать. Возможность пошевелиться.

Не могла думать.

* * * * *

Не знаю, как долго я пробыла без сознания. Наверное, несколько минут, потому что огонь не добрался до моей стороны. Жара окутала меня, как одеяло, удушливое и плотное. Воздух наполнился едкими испарениями, смешанными с дымом, и стало почти невозможно вдохнуть.

Я приземлилась на спину. Искореженное и сломанное оборудование нависало надо мной в мрачной темноте, угрожая упасть под собственным весом. Перекатилась на правый бок, ребра болели, голова пульсировала, и стала искать другой выход. Все, что угодно, лишь бы не приближаться к чану и распространяющемуся огню.

Дым застал меня врасплох, и я закашляла. Глубокий, мучительный кашель, от которого мой желудок выворачивало наизнанку, а горло саднило.

Второй взрыв последовал за первым, сотрясая землю своей силой. Металл заскрежетал и согнулся. Потенциальная шрапнель маячила повсюду, нигде не было безопасно. Я поползла вперед на четвереньках, когда третий взрыв опрокинул стену внутрь. Обожженный металл врезался в меня и отбросил в сторону.

Обжигающий жар и мучительная боль смешались с сильным давлением, когда умирающая фабрика рухнула вокруг меня. Хороня меня заживо.