Как я стал хозяином странного замка в другом мире. Книга 3

Глава двадцать четвертая

Не прошло двух секунд, как уруми что-то задел, срезал и продолжил свою грозную песню. Причём отдача была такой слабой, будто лезвие рассекло не плоть, а что-то разрозненное, вроде густой листвы или края стога сена. Ближайший ко мне «набор» багровых огоньков вспыхнул чуть ярче и потух, оседая на пол. Остальные монстры, всё ещё почти невидимые, не восприняли предупреждение всерьёз.

Уруми свистел, гудел и кромсал, заполняя свободное пространство между мной и врагами сплошной стеной идеально заточенной гибкой стали. Но в отличие от мимиков у этих тварей не было никакого чувства самосохранения. И по вполне понятной причине — на каждую погасшую пару-тройку глаз-огоньков в темноте возникали новые. А может не новые, те же самые? В Полуночи мне ещё не встречались противники, которые могли бы возрождаться с такой скоростью, но ведь и частиц души они после себя не оставляли.

А это значило, что вероятнее всего я впустую расходую силы.

Смена тактики. Уруми пока отбрасываем — всегда можно будет подобрать потом. Голова, руки, плечи, все уязвимые части под воздействием «Метаморфа» обрастают естественной бронёй, напоминающей чешую панголина, но в два раза крепче. Новый вариант защиты испытывался мной лишь однажды, с помощью Луны, но вполне успешно отражал и уводил в сторону колюще-режущие атаки, уступая лишь василисковому плащу. Зрение наконец адаптировалось, а поддержание «Метаморфа» требовало заметно меньше сил, чем активное нападение, так что теперь я мог внимательней изучить наступающих тварей.

Для всех обитателей замка, существовал довольно размытый термин — «тени». Кас сперва неласково звала их «паразитами», но слово «тени» звучало гораздо чаще. Оно относилось как к слугам, так и монстрам, даже если эти самые монстры были настолько материальными, насколько вообще возможно. Так вот, библиотечные чудовища оказались первыми, кто кое-как подходил под определение. Сгорбившиеся, скрюченные, отдалённо-гуманоидные фигуры серо-чёрного цвета, состоящие лишь из клочьев темноты, да угольков «глаз». Из вооружения — заменяющие пальцы острые когти, по одному на конечность, но недостаточно острые, чтобы причинить какой-то вред моей хорошо укреплённой верхней половине тела, а бить по ногам они не додумались. Ко всему прочему от врагов исходил не слишком сильный, но неприятный жар — как от хорошо разогретого подсолнечного масла в сковородке на плите, в которое ещё не успели кинуть мясо. И запах, господи, запах! Удушающая вонь горелого дерева и бумаги, настолько густая, словно пожар здесь случился максимум полчаса назад.

Мне потребовалось около минуты чтобы понять, что из себя представляли клочья темноты — основа тел тварей. Пепел. Они собирались из пепла и осыпались пеплом на пол, кружились пеплом в воздухе, забиваясь мне в нос и глаза.

Есть ли смысл стрелять в них из Райнигуна, чтобы испепелить? Они как бы уже…

Короткий меч рассёк передний ряд нападавших, заставив их вернуться в своё изначальное состояние. Я тряхнул руками, меняя чешуйчатую броню на кожистые крылья и взмахнул ими что есть сил. Облако пепла взметнулось с пола и откатилось к противоположной стороне зала. Это на время решило проблему возрождения монстров, но те, что уже стояли на ногах, порыв проигнорировали. Повторив трюк дважды, я слегка расчистил пространство вокруг, но на третий раз почувствовал, что выдыхаюсь. Я успел здорово надышаться гарью и наглотаться пепла, и некоторые удары пепельных тварей достигали цели. Глубокие порезы кровоточили, а вот зарастали без большого энтузиазма.

Прогремел выстрел — и серебряная пуля промчалась сквозь облако пепла, развеивая его по углам. Если Райнигун повторно испепелил кого-то из тварей, то это не было подкреплено никаким визуальным эффектом. Обидно, конечно, пасовать перед противниками, из которых каждый по отдельности едва сильнее иссохшего, но ещё обиднее было бы здесь сдохнуть.

Ещё два взмаха — мечом и крыльями, и тактическое отступление в образовавшейся паузе. Бегом, бегом, мимо обуглившихся полок, поскальзываясь на толстом слое пока ещё не ожившего пепла, к винтовой лестнице в дальнем конце зала.

Я был готов к тому, что доски вновь могут треснуть под ногами. Но поток чёрного пламени, вырвавшийся снизу и уничтоживший целый участок пола, застал меня врасплох.

Не успел затормозить. Крылья, призванные смягчить падение, опалила волна адского жара, и впереди меня ждала лишь жадная удушливая тьма.

— Очнись! Просыпайся!..

Незнакомый голос. Тонкий, настойчивый, даже отчаянный. Явно не принадлежащий кому-то, кто мог бы оказаться рядом со мной в моей новой съёмной квартире.

— Очнись!..

Забавно, вроде как и кричит, но всё ещё шёпотом — у меня так никогда не получалось. Либо шепчу, либо нет, третьего не дано, а тут настоящее мастерство. Как проснусь, надо бы взять пару уроков, только вот полежу ещё пять минуточек…

— Да очнись же!

— Ай!

Шею обожгло огнём — резко и неожиданно болезненно. Я распахнул глаза, с некоторым удивлением обнаружив себя в Полуночи. Сложно сказать, в библиотеке или нет, вокруг меня громоздились какие-то железные конструкции неясного назначения, то ли шкафы, то ли элементы огромного механизма. Некоторые из них доходили до высокого потолка, но что главное — они не позволяли нормально осмотреться. Пол здесь тоже был железным, и довольно тёплым, словно под ним располагалась печь для римских бань. Не простужусь, и на том спасибо.

Допустим, я вырубился и остался в замке. Такое уже было, Полночь не предотвращала обмороки, а вот чего не было никогда, так это боли. Ощутимой такой боли, горячей и слегка пульсирующей, как от жала шершня. Эти мерзкие твари в один год из моего детства решили поселиться возле песочницы во дворе, и в то лето досталось всем — и детям, и взрослым, пока гнездо наконец не нашли и не залили дихлофосом.

Ах, детство, светлая пора. Но что же меня цапнуло сейчас?

Первой реакцией было дотронуться до шеи пальцами, и тут пришла пора удивляться снова — мои руки были сведены за спиной и не поддавались. Опустив глаза, я увидел толстую чёрную цепь, обвивающую меня поперёк груди и пояса. Судя по всему, я сидел, примотанный к железному столбу, и в таком состоянии провёл уже какое-то время. Что же касательно шеи…

Я медленно повернул голову направо и слегка заледенел. На плече, возле болезненной точки на шее, сидел здоровенный паук, уставившись на меня восемью блестящими чёрными глазами.

На двух передних глазах красовались невесть как держащиеся миниатюрные очки в роговой оправе.

Справедливости ради, я никогда не страдал арахнофобией. Да и паук был исключительно симпатичный, серенький, с сиренево-синим узором на спинке и брюшке. Но когда ты просыпаешься от боли в шее, а затем видишь рядом паука размером с чайное блюдце… даже в очках…

— Прости, — сказал паук, смущённо ёрзая на месте. — Время уходит, а ты никак не просыпался! Я впрыснула совсем чуть-чуть яда, он скоро растворится…

— Рад… слышать, — хриплым голосом сказал я. — Если не секрет, кто ты?

— Потом! Тебя угораздило забраться сюда, когда Фахар пошёл в патруль. Если успею тебя вытащить — скажешь спасибо, если нет — меня тут не было! Как ты вообще сюда попал? Альжалид запечатала дверь сто лет назад… нет, молчи, молчи!

Похоже, меня приняли за случайного путешественника или мародёра. Сто лет назад? Прежние хозяева не слишком-то заботились о том, чтобы добраться до обители знаний.

Паучиха в очках скорее скатилась, чем сбежала с моего плеча, и я почувствовал, как она возится в районе скованных рук. У меня, разумеется, возникла куча вопросов, но волшебное слово «потом» откладывало их на более спокойное будущее. У меня на него уже начала вырабатываться аллергия, но ситуация в самом деле была нестандартная. Нечасто меня так мутузили в собственном замке, а потом ещё и брали в плен. Последнее так и вовсе в первый раз.

— Плохо дело, — раздался приглушённый голос из-за моей спины. — Похоже, он сменил формулу заговора цепей, не могу разобраться!

Я скосил глаза себе на грудь, и убедился, что ключ от всех дверей больше не висит на шее, да и вообще, весь мой арсенал оказался конфискован. Но неизвестный похититель либо не знал особенностей «привязанных» предметов, либо не рассчитывал, что я приду в сознание так рано. Пара секунд концентрации — и ключ вернулся на своё законное место. После открытия библиотеки в нём оставался ещё один заряд.

Выдохнув воздух насколько было возможно, я согнулся вперёд, не обращая внимания на недовольное верещание паучихи. Пара секунд на раскачку взад-вперёд — и металлический кончик ключа коснулся одного из звеньев цепи. Далековато от замка, но дело было в магии, в принципе, а не обязательном попадании в нужное отверстие. За спиной раздался отчётливый щелчок, и я почувствовал себя гораздо свободнее.

— Ого! Кажется, у меня получилось! — моя «спасительница», видимо, не поняла, что произошло. — Ноги держат? Вставай и ходу!

Мне не дали времени ответить — тяжёлые шаги сотрясли железный пол, и паучиха заткнулась, то ли спрятавшись за спиной, то ли и вовсе сбежав. Я потратил драгоценную секунду на раздумье — не стоит ли тоже делать ноги, пока ещё было время, но решил не дёргаться. Регенерация регенерацией, но мышцы могли затечь, а прежде чем бежать, было бы неплохо изучить местность. Опять же, с точки зрения похитителя я был нейтрализован, скован и безвреден. Попытается наехать — получит очень неприятный сюрприз. Не дракон же он, в конце концов?

Пол содрогнулся последний раз, и надо мной нависла огромная фигура с пылающим взором.

Если бы кто-то решил воздвигнуть статую злому року, а затем эта статуя решила ожить, то она выглядела бы примерно так. Верзила ростом под два с половиной метра, с обсидианово-чёрной кожей и горящими — буквально — глазами, абсолютно лысый и мускулистый до неприличия. Из одежды — только синие шаровары, небрежно подвязанные кушаком. Грозный дядька, сразу видно, да и дела говорят сами за себя. Мало кто из обитателей замка мог вырубить и сковать какого-никакого, а хозяина, даже если потом упустил момент с ключом. Сила точно есть, а вот насчёт ума не уверен.

К слову, не этот ли подозрительный тип сжёг мою библиотеку?..

— Как жизнь? — спросил я с дружелюбием, которого на деле не испытывал.

Великан молчал несколько секунд, сверля меня огненными глазами. Затем медленно поднял руку и начертил указательным пальцем несколько незнакомых символов, которые не просто остались висеть в воздухе, но и вспыхнули оранжевым пламенем. Миг — и символы трансформировались в надпись на русском:

«МОЛЧАНИЕ». «ПОВИНОВЕНИЕ». «ЖИЗНЬ».

Я с новым интересом наблюдал, как буквы растворяются в воздухе.

— Поправь, если ошибаюсь. Я буду молчать и слушаться, и ты сохранишь мне жизнь?

Новые символы — точнее, всего один.

«ДА».

— Потрясающе щедрое предложение, но увы, вынужден отклонить. Зато сразу сделаю встречное: ты отпускаешь меня по-хорошему, а я тебя не испепеляю. Может быть. В зависимости от того, сколько книг ты успел испортить.

Очевидно, что в библиотеке сложилась совершенно особенная ситуация, и прежде чем палить из Райнигуна направо и налево, следовало в ней разобраться. Кто здесь старый хранитель, кто новый, а кто просто залётная тень? К слову, моё предложение пришлось моему собеседнику по вкусу примерно так же, как его предложение — мне. Огромная ладонь без замаха ударила меня по левой щеке, заставив голову резко дёрнуться вправо. Пфф. По сравнению с паучьим укусом ранее — дуновение ветерка. Но за столь невежливое обращение полагается зеркальный ответ.

«МОЛЧАНИЕ. УЗРИ. ФАХАР ВЕЛИКИЙ. СТРАЖ ЗНАНИЙ»

— Вик, хозяин Полуночи, — улыбнулся я, сплёвывая кровь на железный пол. — Но для тебя, говна кусок, лорд Виктор.

Мне показалось, или за моей спиной раздался еле слышный удивлённый писк?

Железная цепь зазвенела, падая на пол, а я взмыл в воздух, выбрасывая правый кулак в хорошо продуманном апперкоте. Была мысль врезать гаду между ног, правил-то никто не устанавливал, но кто знает, имелись ли у него вообще причиндалы? А вот челюсть имелась точно, и она ощутимо хрустнула под ударом, наполненным силой «Зверя». Не давая верзиле опомниться, следующий удар я нанёс левой рукой, в правую щёку, заставив его отшатнуться и покачнуться от неожиданности.

— Это за цепь и пощёчину без предупреждения, — вежливо сказал я, разминая слегка затёкшие конечности. — А теперь можем и поговорить, но условия, уж извини, обсудим наравне. Годится?

Вместо ответа символами Фахар в первый раз за наше знакомство распахнул рот и дунул в мою сторону потоком чёрного пламени! К счастью, я примерно этого от него и ожидал, так что без больших усилий отскочил в сторону, позволив железному столбу стечь на пол лужицей расплавленного металла. А в следующий миг в моей руке уже блестел Райнигун, и в грудь горе-похитителя отправилась пуля.

Если бы мы продолжили обмениваться почти дружескими ударами в рукопашной, дело одно. Согласился бы на диалог — тоже никаких проблем. Даже попытку меня убить можно было бы простить — этим грешили почти что все обитатели замка, от мала до велика. Но совокупное поведение Фахара слишком хорошо укладывалось в шаблон типичного мелкого тирана, сходящего с ума от бешенства, когда что-то шло не по его плану. Я такое уже проходил с Боровом и не планировал повторять в собственной вотчине.

Конечно, я несколько рисковал, вдруг невоспитанный огнеплюй на самом деле был прежним хранителем библиотеки и текущим «боссом»? Но за месяцы исследования Полуночи, ряд очищений и одно испепеление, стало ясно — в этом деле важна не только рана от пули, но и намерение хозяина. Если я попаду Фахару в плечо без намерения очистить, процесс не запустится.

В следующую секунду моя теория полностью подтвердилась. Гад оказался достаточно шустрым, чтобы увернуться от выстрела, но пуля всё равно задела его правую руку, сбрив подчистую первую фалангу среднего пальца. Фахар непонимающе поднял пострадавшую конечность на уровень глаз — и за первой фалангой отправилась вторая, а затем и вся кисть, осыпавшись на пол серым пеплом. Дальше дело не пошло, но в любом случае, очищением это было не назвать.

— Последний шанс, — устало сказал я. — Только потому, что я сегодня добрый.

Новый поток чёрного пламени не застал меня врасплох, но, когда я вновь прицелился, Фахара уже и след простыл. Более того, непонятные железные шкафы обрушились за его спиной, загораживая единственный проход. Злой сам на себя за излишнее милосердие, я подошёл к завалу, упёрся в одну из железных махин и напряг мышцы. Не сказать, что та не шелохнулась, но особо не сдвинулась. Если умело приложить силу, то на очистку прохода понадобится пара-тройка часов. А до визита Жнеца оставалось…

Если верить почему-то не конфискованным карманным часам — не более сорока минут.

— Да вы, мать вашу, шутите! — рявкнул я, со злости пиная боковину ближайшего «шкафа» и оставив на ней видимую вмятину.

Когда я вернусь сюда, а это будет не позже чем послезавтра, я сотру этого урода в мелкий порошок, ещё мельче его грёбаного пепла. Монстров-прислужников залью водой или запихну в мешок из асбестовой ткани — если его не найдётся, куплю у цвергов. Расследования, блин с горохом, дипломатия, вторые и третьи шансы — херня на постном масле! По крайней мере тогда, когда другая сторона сходу на них плюёт и ведёт себя как полный…

— Лорд Виктор!

Тонкий голос из-за спины прервал поток яростных мыслей, выбил из колеи. Позволив злости взять верх, я напрочь забыл, что до визита Фахара меня тут на полном серьёзе пытались спасти.

— Да? — буркнул я, всё ещё несколько взвинченный.

— Лорд Виктор, я прошу… нет, я молю об очищении! Верните библиотеку мне, а я верну её вам!