Какого биджуу я теперь волшебник?!

Часть 3. Глава 16. Школьные экзамены

26 июня, 1992 г.

Шотландия, Хогвартс

Прошёл ровно месяц с тех пор, как мои друзья узнали о философском камне и его зубастом трёхголовом охраннике. Хорошо, что им особо некогда было обо всём этом думать, а я чётко контролировал их поползновения в этом направлении, возглавляя этот кружок по интересам. Мы условились, что пока Хигэканэ в Хогвартсе, то волноваться не о чем: великий светлый волшебник сможет защитить чужое добро, тем более, если его всё ещё за столько времени не украли.

Выпустили меня из Больничного крыла к пятнице, так что урок зелий я не прогулял, про Кибу и его мир, правда, так сенсею и не рассказал — всё как–то придумать не мог, как разговор об этом завести, тем более, что из–за предстоящих СОВ и ЖАБА у пятикурсников и выпускников ему было совсем некогда. Наши тренировки прекратились — сначала Снейп–сенсей запретил мне сильно напрягаться после отравления, потом у него не стало на это времени: все вечера просиживал с семикурсниками в лабораториях и на дополнительных лекциях.

Вообще большую часть учеников Хогвартса можно было встретить в библиотеке, в которой, чем ближе к двадцать второму июня, тем более сложной миссией было занять столы для подготовки к экзаменам.

Так что последующие три недели после моей выписки из Больничного крыла слились в сплошную череду подобных миссий С, В и даже А-ранга. Вот где статус национального достояния и пригодился!

У Драко пятого июня был день рождения — двенадцать лет. В субботу, шестого числа, прилетело штук восемь сов от его родителей со сладостями, тортами и пирожными. Праздник желудка был у всего факультета. Я подарил Драко кунай и ножны на голень. Кунаи вообще стали довольно популярны, после профессора Спраут и Снейп–сенсей таким обзавёлся — мало ли что подковырнуть, и у Хагрида парочка появилась — для снятия и обработки шкур.

Экзамены у первокурсников начались с двадцать второго июня — и с понедельника они шли каждый день до пятницы. И правильно: чего размазывать «удовольствие»?!

Двадцать второго был сводный экзамен с вопросами по гербологии, ЗОТИ, УЗМС, астрономии, трансфигурации, чарам и зельям. Писали мы его в Большом Зале, который освободили от длинных столов и поставили одноместные парты. Ещё и дали всем зачарованные перья, чтобы никто не мог списывать или как–то хитрить. Длился этот экзамен шесть часов — с девяти утра и до трёх часов дня, обед перенесли. Писали его одновременно первые, вторые, третьи, четвёртые и шестые курсы. Нас рассадили в произвольном порядке и каждому выдали список его вопросов, соответственно курсу.

А пятые и седьмые курсы должны были сдавать свои СОВ и ЖАБА через неделю, отдельно, с комиссиями Министерства.

Наступили весьма тёплые дни, с потолка припекало солнышко. Куча волнующегося народу — к третьему часу экзамена уже нечем было дышать. Я ностальгировал по первому экзамену на ранг чуунина. Правда, там вопросы были настолько сложные, времени очень мало, а я так волновался, что даже ни на один не ответил. Тут ситуация была иной, и к концу четвёртого часа я всё закончил.

По каждому предмету было от трёх до пятнадцати вопросов, а темы обозначались литерами. В лучших традициях волшебников вся нумерация была сделана через задницу. Например, у нас было семь первых вопросов с литерами: «а» — «астрономия», подходило под название предмета, «b» — «чары», уже не подходило под название, хотя «с» — УЗМС(Care of Magical Creatures) снова подходило; «d» — для ЗОТИ(Defence against the Dark Art, DADA) было на своём месте. Потом была пропущена «e» и с литерой «f» отчего–то стояла трансфигурация, хотя конечно в слове «трансФигурация» такая буква присутствовала. Гербология и зелья значились литерами со своих «h» — «Herbology» — и «p» — «Potions».

Причём, потом некоторые предметы «не брали» себе цифру, и по той же астрономии было всего три вопроса, зато с нумерацией: «1а», «4а» и «15а». А где–то с шестого пункта и порядок вопросов был примерно «6d, 6p, 6f, 6с».

Я мстительно выписал всё блоками — то есть сначала ответил на все вопросы по астрономии, потом — по чарам и так далее.

Гермиона и Драко написали ответов на десять футов длиной, в то время, как стандартом было шесть, и вышли уже после меня — усталыми, но довольными.

Во вторник, двадцать третьего июня, была практика по чарам у первого курса. Заходили по одному, каждому отводилось по десять минут. Профессор Флитвик просил заставить плясать ананас. При каких обстоятельствах это может пригодиться, я так и не понял, но задание выполнил, попросту махая палочкой, при этом левитируя и дёргая фрукт в подобии танца. Ладно бы у ананаса были руки и ноги, а так… Но Флитвик выглядел довольным.

В среду, двадцать четвёртого, целый день у нас был практический экзамен по трансфигурации. Тоже, как и к Флитвику, заходили по одному, и МакГонагалл требовала превратить крысу в табакерку. Как каждый представлял себе табакерку, так и получилось, видимо. Я сразу вспомнил про Третьего Хокаге, который трубку из зубов не выпускал, но у него был кисет. Может, поэтому моя табакерка получилась очень похожая на миниатюрную сплющенную урну для праха, не знаю… По крайней мере узор с символом Огня на боку был, и за него наша декан очень меня хвалила.

В четверг были зелья, причём, общие для всего потока первого курса. Снейп–сенсей попросил нас сварить зелье забывчивости. Хитро выложил ингредиенты для него: вместе с валерианой и ягодами омелы — которые нужны для этого зелья, лежали иглы дикобраза и змеиные зубы, которые использовались для зелья от фурункулов и зелья пробуждения. И коршуном смотрел и записывал, кто что берёт. Нас с Малфоем, Блейзом, Гермионой и Дафной Гринграсс — мы почти всегда получали на его уроках «Превосходно» и «Выше ожидаемого» — и ещё нескольких парней и девчонок с Хаффлпаффа и Райвенкло попросил не вмешиваться в выбор предстоящих ингредиентов у однокурсников. Потом только нам разрешил набрать, что надо, чтобы сварить экзаменационное зелье.

После нас зелья сдавал второй курс. Так сенсей, я думаю, смог за три дня принять все практикумы по своему предмету, и успевал до конца учебного года проверить качество сваренного студентами. К тому же, даже если наше зелье варится час, то требуется время, чтобы подготовить рабочие места для почти сорока человек, взять ингредиенты, а потом освободить столы, вымыть котлы и вернуть лабораторию в первозданный вид. Да и, скорее всего, у старших курсов их зелья варятся дольше часа.

Рон, кстати, из–за своей извечной проблемы с периодически искрящейся палочкой, из которой торчали волоски, кажется, не очень–то показал себя на чарах и трансфигурации, по крайней мере вышел с тех экзаменационных практикумов расстроенным. А вот на зельях, я посмотрел, что он не взял себе ничего лишнего и вроде бы неплохо справился с заданием.

В пятницу, двадцать шестого, у нас был экзамен по истории магии. Наш профессор–призрак задал письменную работу о сумасшедших волшебниках и их изобретениях. В половину одиннадцатого мы уже все всё закончили и вышли из кабинета, окрылённые предстоящими каникулами.

Остальные, включая выпускников пятых и седьмых курсов, ещё целую неделю должны сдавать экзамены — всё же учителей немного, а проверять только письменных работ надо порядка двухсот пятидесяти. Плюс студентам старше требуется больше времени на подготовку, а с третьего курса ещё дополнительные предметы. Наверное, учителя ещё и передают сводный письменный экзамен по очереди, чтобы свои вопросы оценить, так как итоговые оценки по предметам это среднее арифметическое от оценок по урокам в течение трёх семестров, письменному и практическому экзамену.

Так что у первого курса до объявления оценок и последнего пира в следующую пятницу была целая неделя.

— Чем займёмся? — спросил Драко, когда мы довольно большой толпой, включающей, помимо Малфоя, Блейза, Гермионы, Невилла, Рона и меня, вышли на школьный двор и спустились к берегу Чёрного озера.

У третьекурсников только во второй половине дня были сегодня практические экзамены по зельям, поэтому возле озера слонялись близнецы Уизли и их темнокожий друг–комментатор Ли Джордан. Заметив своих унылых братьев, Рон чуток позеленел.

— А не сходить ли нам куда–нибудь? К Хагриду, например? Яйцо Норберта посмотреть… — предложил он, усиленно делая вид, что не прячется за Гермионой и Невиллом.

Чувствую я, что не выйдет Рон средним баллом на «Выше ожидаемого», и Фред и Джордж нарушат условия контракта, чтобы отомстить младшему братишке какой–нибудь хитрой пакостью — всё равно им из–за Рона по нашему магическому договору ещё долго такими унылыми ходить без шуточек.

— Мне неохота, — протянул Блейз, который успел улечься на травку, подставляя свою тёмную кожу солнечным лучам. — Девчонки с Хаффлпаффа хотели сюда прийти к обеду с едой для пикника.

— А я лучше до теплиц схожу, там скоро должна зубастая герань зацвести, мне профессор Спраут разрешила, — виновато улыбнулся нам Невилл.

— Зубастая герань? Наверное, выглядит круто, — к Хагриду мне не особо хотелось, впрочем, в теплицах в такую погоду было слишком душно и жарко, но вот «пикник» звучал довольно интригующе, правда и «к обеду» — понятие довольно растяжимое.

Рон скорчил такую несчастную рожу, что Драко проняло, и наш благородный аристократ царственно кивнул.

— Ладно, ты, Невилл, иди за геранью, а мы — к Хагриду. Ненадолго. До обеда вернёмся сюда же. Между прочим, я слышал, как он на матче вскользь упомянул, что Гарри спас единорога в Запретном лесу, а я всё ещё не услышал эту историю, — вдруг вспомнил Малфой, оживившись.

И это я про него подумал о благородстве порывов?! Да наш белобрысый хитрец решил вызнать интересующую его информацию, потому что я не распространялся: некогда было, да и пугать или врать не хотелось. Сейчас зато можно спокойно узнать, что Хагриду наплёл тот кентавр… Фроленц? Фрунец? Забыл его имя.

Блейз сказал, что будет мужественно нас ждать, и занимать место всем своим разметавшимся на траве телом, Невилл взял курс на теплицы, а мы вчетвером — в сторону избушки лесника.

— А я, значит, пошёл к дому–то своему, захватить ремни и верёвки, чтобы волокушу для раненого единорожка сделать, а тут мне эти Ронан и Бэйн навстречу, и давай про свой Марс талдычить… — Хагрид, махая руками, рассказывал нам о своих «приключениях» в ту ночь в Лесу Смерти.

— А кто это? Ронан и Бейн? Оборотни? — с интересом спросил Рон, прихлёбывая чай из огромной кружки.

— Да какие оборотни?! Кентавры это. Звездочёты проклятые, — встопорщил усы Хагрид, — им, если что–то поближе Луны находится, уже не интересно. И в ту ночь они меня здорово задержали, начали разговоры умные вести. Всегда появляются сразу, как чувствуют что, да только… не рассказывают ничего толком. Затянули песню о том, что тот, кто убил единорога и выпил его крови, проклят, ну эта тема известная…

— Нет, не известная! Расскажите, пожалуйста! — встрепенулась Гермиона. — А что это за проклятье такое?

— Ну… — Хагрид погладил свою ухоженную бороду. — Я точно не знаю, но это что–то очень плохое… Эти кентавры всё через закавыку говорят, марсы да звёзды, гороскопы всякие. Но что–то вроде того, что потерявший невинность и испивший крови убитого единорога никогда не сможет позволить себе к невинному прикоснуться. И это жуть, как плохо.

— Если бы это была логическая задача, то… — задумалась Гермиона, потеребив косичку. — Смотрите, единороги по легендам подпускают к себе только невинных… это обычно, — она смущённо покраснела, но продолжила, — молодые девушки и дети, наверное… То есть, если этот человек выпил крови и стал проклят, он не может касаться девушек и детей, получается? А что в этом такого?

И тут меня прошибло! Точно! Гарри говорил, что его прикосновение убило профессора в тюрбане! Гарри практически кинулся на него и тот рассыпался прахом… В таком свете это проклятие действительно жуткое. Не можешь касаться детей, завести своих детей, спать с женщинами, особенно, когда испытываешь какие–то чувства или они — всё это можно рассматривать под категорией — «невинность». Человек может касаться только «грязи» — шлюх… и то не факт. Тут дело не в количестве убийств или клиентов, а в чистоте души и помыслов, наверное… Всё же меня Хацуюки к себе подпустил… А я вообще «демоном» был. Вопрос насчёт «чистоты и невинности» с явным подвохом.

То есть получается, проклятый продлевает себе жизнь, но проклятие делает эту жизнь невыносимой, несчастной и очень одинокой?..

Я так глубоко об этом задумался, что очнулся только когда меня пихнул Драко.

— Так значит ты сам исцелил единорога? — спросил он.

— А?..

— Кентавр Флоренц нашёл тебя с уже почти здоровым единорогом, который ушёл к своим. Так Хагрид только что сказал, ты разве не слышал?

— Нет, я задумался, — улыбнулся я друзьям. — Просто была целебная мазь с собой. У меня часто бывают ушибы и ссадины, поэтому таскаю. Она и помогла. Да к тому же единороги — магические существа, и они сами по себе — целебные. Он мне позволил немного свой рог потереть кунаем, я пыльцой поверх присыпал — у него вся рана и сошлась.

— Гарри, ты такой молодец! — восхищённо протянула Гермиона. — Мне кажется, что я бы в такой ситуации растерялась.

— Да просто мы с кузеном часто попадали в разные передряги, — я потёр затылок. — А ещё я книги Хэрриота[34] читал, и мы сериал по той книге смотрели, там про ветеринара и как он животных лечил.

— О, я тоже эти книги читала, — поддержала меня Гермиона. — Они классные! Хагриду, наверное, тоже бы понравились, там про животных, правда, не магических, но всё равно интересно. Там про кошек и собак, и про коров с овцами.

— Ну ты сравнила каких–то коров с настоящим драконом! — поддел её Рон. — Всё равно самые крутые — это драконы! И даже цербер не такой суперский, как дракон, хотя он тоже очень впечатляющий монстр…

— Да, я вот так тому типу и сказал, который мне яйцо Норберта в карты проиграл, — задумчиво покивал Хагрид. — Он меня спрашивал, умею ли я с такими животными обходиться и ухаживать. Я ему о Пушке рассказал. Не так много у нас трёхголовых собак в Британии–то! И что к любой животинке свой подход нужен. Вон, Пушку только спой или на флейте поиграй немного, так он засыпает сразу…

Тут лицо Хагрида вытянулось.

— Ой! Вы про Пушка–то не… Забудьте, что я вам это сказал!

— Хагрид, так ты про это и тому типу рассказал? Про Пушка и флейту? А как тот тип выглядел? — взял след наш сыщик Драко.

— Так… — Хагрид захлопал глазами. — В капюшоне он был. В «Кабаньей голове» нормально это… Там много разных людей ходит… Не видел я, как он выглядел.

— Ага! — одновременно и очень многозначительно сказали Гермиона и Драко.

И я почувствовал тоску.

С другой стороны, философский камень, из которого сделали наживку, не принадлежит Хигэканэ. Удобно так из чужого и чужими руками… Эх…

— Нам пора, Хагрид, — вежливо сказал Драко. — Мы обещали Блейзу и Невиллу, что к обеду будем у озера, — глаза у Малфоя горели лихорадочным огнём первооткрывателей.

После того случая с троллем и после наших тренировок он явно хотел что–то доказать себе… или мне. Понимаю Шикамару, любимой присказкой которого было: «Как же это проблематично».