Калгари 88. Том 2

Глава 3 Две соперницы

На Марине Соколовской надето очень короткое платье глубокого синего цвета с чёрными пятнами. Пятна смотрелись как градиентный оттенок, хотя на самом деле это, конечно же, было не так: в это время ещё не изобрели высокотехнологичный компьютерный метод окраски ткани, аналогичный лазерному принтеру. Платье Соколовской было искусно сшито из нескольких слоёв ткани, но смотрелось единым целым, особенно издалека. Высокоточная ручная работа. Её родители могли себе это позволить. На передней части через платье словно пролетала ракета, находившаяся почти у воротника, а след пламени тянулся до низа юбочки. Ракета и её след как будто делили платье наискосок, и от этого фигура Соколовской смотрелась более худой, изящной и более высокого роста. Платье очень шло ей, и в современное время только за него судьи накинули бы несколько баллов. Искусная работа! Но всё-таки… Что же за постановка? Явно не классика, судя по костюму! Впрочем, это скоро должно выясниться.

Мальчишки на лёд пришли в спортивных штанах и олимпийках. Наверное, были уверены на все сто в своих соревновательных костюмах. Впрочем, парням в этом плане было полегче: всегда и во все времена катались они в брюках и рубашках, сшитых из лайкры и полиэстера, и, в принципе, эта одежда только покроем отличалась от спортивного костюма.

Смеясь и подталкивая друг друга, одногруппники пошли на каток, где их уже ждал Левковцев, неожиданно для всех сидевший не на лавочке, а за столом рефери. Там же стояла аудиоаппаратура и микрофон на ножке для громких объявлений.

— Ребята. Все на раскатку! Как всегда, даю пять минут, потом начнём контрольные прокаты коротких программ! — по громкой связи сказал Левковцев. — Время пошло! Осторожно, не толкайтесь только!

Толпа фигуристов вывалила на лёд и, как рыбки в воде, рассыпалась в разные стороны быстрыми беговыми шагами. Сейчас раскатка была произвольной, кто как хотел. Сначала разминались кросс-роллами, ёлочкой, потом переходили на более сложные шаги. Кто-то с ходу начал отрабатывать прыжки. А кто-то просто филонил, катаясь вдоль бортов, надеясь на авось. Спортсмены — те же обычные люди с различным уровнем мотивации.

Арина, не обращая внимания ни на кого, начала раскатку широкими кросс-роллами, сделав полукруг, через перепрыжку вошла в ласточку, потом проехала с десяток метров корабликом. Причём ощутила, что выворотность суставов в голени стала чуть получше. Покатавшись пару минут, решила, что достаточно размялась, пора и попрыгать.

Начала с одиночных. Разогнавшись по дуге, и увернувшись пару раз от проворных одногруппников, ощутивших свободу, сделала заход на флип, щёлкнула по льду зубцом правого конька. Вход в группировку, крутка, приземление на правую ногу, и долгий шикарный выезд в полубильмане. Потом зашла на лутц. Несколько разгоняющих беговых, долгая дуга на левой ноге с чётким наружным ребром, удар правой ногой, группировка, крутка, и приземление на правую ногу. Опять шикарно!

Арина прыгала все каскады и комбинации прыжков, доступные ей, в том числе и с акселем. Всё получалось. Но к концу раскатки всё-таки устала. На соревновательных раскатках, перед прокатами, она конечно же, не стала бы так много прыгать, если бы предстояло выступать первой. Сил на короткую программу могло и не хватить.

Короткая программа коварна. Ей старались подняться повыше в турнирной таблице, и хоть по таймингу она на полторы минуты короче произвольной, тренеры ставили её энергично, в темпе, чтобы показать судьям мастерство фигуриста во владении коньком. И в короткой программе не было места для отдыха, чтобы хоть немного по ходу проката восстановить силы — на то она и короткая. В произвольной можно было схитрить, после трудного каскада или прыжка потратить десять-двадцать секунд на то, чтоб поторговать лицом на судей и зрителей, проехаться через каток простыми шагами, красиво разводя руками. Зрители думали, это часть постановки, на самом деле это секунды передышки.

— На лёд приглашается Марина Соколовская, ДЮСШОР номер один, город Екатинск, — неожиданно громко объявил Левковцев по громкой связи. — Марина! Твой выход!

Арина чуть не закричала с досады. Бронгауз так никогда не делал! Выводить первой на контрольный прокат сильнейшую фигуристку группы было неразумным. Она могла задать высочайшую техническую и эмоциональную планку, которую остальным будет трудно преодолеть, и они могут посыпаться, увидев, что им никогда не достать до мастера группы. Первым всегда выступал слабейший фигурист в группе по неофициальному рейтингу. И в этом был резон. Даже все официальные соревнования следовали этим принципам — сначала катались слабые, постепенно поднимая планку результатов, а в конце, последними, претенденты на медали и топы.

Левковцев исходил из противоположной точки зрения, считая, что слабые фигуристы, увидев прокат таким, какой он должен быть, будут стремиться к нему. О спортивной психологии, да и в целом о психологии здесь имели слабое понятие, рассчитывая, что любой спортсмен способен преодолевать преграды, в том числе и эмоциональные, на морально-волевых качествах.

Громом зазвучала музыка из нескольких больших колонок, находившихся в углах арены. И вот наконец-то раскрылась тайна, под какую именно музыку будет кататься Марина Соколовская. И она совершенно естественна для советского времени! Это был отрывок из сюиты Свиридова «Время, вперёд!», которая была саундтреком к одноимённому советскому кинофильму. Под эту музыку обычно показывали, как проводились героические стройки века и совершались трудовые подвиги советского народа. Платье Марины изображало торжество советской науки и её апофеоз — торжество советской космической промышленности! Торжество современности над буржуазной царской темнотой и зашоренностью. В этом и был смысл короткой программы Марины Соколовской. Если она прокатает её сильно, на должном уровне и со всеми элементами, то безусловно, выиграет короткую программу! Судьи даже по идеологическим причинам не допустили бы, чтоб выиграл кто-то другой. Как же иначе? Чисто откатавшую спортсменку, исполнившую программу под главную мелодию советского телевидения, с которой начиналась программа «Время», засунуть под некоего ноунейма? Да тут вопрос даже политический выходит!

Арина раньше, естественно, слышала сюиту, и она показалась ей с весьма тонким смыслом. Широкой публике был знаком лишь последний, финальный отрезок сюиты, но у ней существовали и другие части, в которых использовались и уральские напевы, и русские частушки, где оркестр играет лубочную русскую народную, и фокстротная часть, и романтическая флейтовая «Ночь». Каталась под неё известная российская спортивная пара и даже собирала медали мировых чемпионатов, почему Арина и запомнила эту сильную, напористую мелодию.

Зазвучала громкая, тревожащая музыка «Времени», и Соколовская начала стремительный разбег по катку. Она явно заходила на стартовый каскад. Так и есть — двойной флип, следом двойной тулуп. Чисто. Но у Соколовской по сравнению с Ариной в этом элементе был минус — отсутствовал сложный выезд. Если Арина всегда, почувствовав, что приземлилась удачно и с верной координацией, старалась украсить выезд красивыми сложными фишками, производившими впечатление на судей и зрителей, то Марина выездами не заморачивалась — в этом не было смысла в системе судейства 1986 года. Элемент считался сделанным чисто и более никаких оценок не предусматривал.

В современное Арине время сложный красивый выезд не только повышал баллы в технике, но и мог принести лишние баллы в так называемых компонентах программы, куда входили владение коньком, связующие элементы, красота исполнения, построение программы и передача музыки и образа. Иногда они назывались по-другому. Если точно перевести с английского — скольжение и навыки катания, транзишены, переходы, связки, перфоманс, композиция, интерпретация музыки. Все компоненты программы, кроме владения коньком и переходов между элементами, часто имели субъективные оценки от судей, ведь красота — дело сугубо индивидуальное и личное, а вот владение коньком и уровень сложности переходов между элементами было видно наглядно любому, даже непрофессионалу.

Переходами Марина тоже особо не заморачивалась. После каскада, едва выйдя из него, сделав несколько троек, исполнила прыжок в либелу, переросший в кольцо. Сделав положенные восемь оборотов, Соколовская стала делать заход на лутц. Лутц был обязательным прыжком в этом году для юниоров. Все должны исполнить его в короткой программе без исключения. Это считалась проверка навыков катания. Обязательные одиночные прыжки в короткой программе юниоров менялись каждый год, чтобы побудить юных фигуристов обладать всеми прыжковыми элементами. Не можешь прыгнуть двойной — прыгай одинарный обязательный прыжок.

Однако существовало в лутце скрытое коварство. Правилами короткой программы для юниоров и взрослых спортсменов значилось, что одиночный прыжок должен быть исполнен минимум с трёх шагов или с аналогичных им связующих элементов. Лутц нельзя было прыгнуть бесхитростно, разогнавшись через весь каток, для того чтобы встать на верное наружное ребро. В таком случае прыжок мог быть не засчитан! Сама техника исполнения лутца предусматривала долгое скольжение для постановки на верное ребро — никаких шагов перед отталкиванием не получалось. Даже более того, чуть сменившееся или качнувшееся ребро на опорной ноге во время отталкивания влекло очень весомое снижение базовой оценки прыжка, а профессионалы фигурного катания и фанаты такой запоротый лутц называли «флутцем», то есть «фейковым лутцем». В этой ситуации правила фигурного катания противоречили сами себе.

Соколовская сделала тройку, моухок и чок тау, переменив ногу правую опорную ногу на левую и перейдя с внутреннего ребра на наружное. Наружное ребро у неё было неявное! Соколовская заходила на лутц сразу на двух рёбрах! Но это не помешало ей в рамках правил во время отталкивания занять правильное ребро и сделать лутц! Затем последовало приземление и такой же бесхитростный выезд.

Во времена Арины Стольниковой таким образом исполненный прыжок повлёк бы если не снижение оценки, то наверняка не принёс повышающий коэффициент, так называемый GOE, Grade of Execution, в переводе с английского «мастерство исполнения». А такая прибавка могла стать критической в общей оценке так же, как и её понижение. Арина всегда старалась исполнить все элементы с повышающим коэффициентом.

Остальная программа Соколовской тоже была невысокого уровня сложности по современным нормам, но в стандарты 1980-х годов укладывалась полностью. Она её сделала! И сделала великолепно. На большой скорости, с хорошими связующими элементами, на глубоких рёбрах. И самое главное, что Арине сильно не понравилось: Соколовская нисколько не устала к концу программы! Как будто не откатала в бешеном темпе программу длительностью две с половиной минуты с максимальной мышечной отдачей, а поиграла в снежки у школьного забора.

Соколовская выехала со льда с торжествующим выражением лица, победно поглядывая на всех, в том числе и на Арину. Очень хотелось показать ей язык или даже фак, но Арина сдержалась — это было ниже её достоинства. Она же не малолетка какая-то! Но Левковцев… Неужели он не видел, что Соколовская читит??? Не успела Арина размыслить обо всём этом, как тренер вызвал её на лёд.

— Марина! Молодец! Тренировка на сегодня для тебя закончена! Можешь идти замяться и свободна! — громко сказал Левковцев. — На лёд приглашается Людмила Хмельницкая, ДЮСШОР номер один, город Екатинск.

Он решил свести лично двух претенденток на городское чемпионство! Арина посмотрела на Соколовскую — она не спешила покидать каток. Заняла место в стороне от группы, прислонившись плечом к стене, и внимательно смотрела на Арину. Вот что ей надо??? Арина впервые за долгое время ощутила почти забытое чувство боязни соревнований. Боязни проиграть. «А ну сконцентрируйся! Выкинь всё из своей пустой башки!» — мысленно обратилась к себе Арина в надежде прогнать ненужные мысли. Однако, несмотря на все усилия, они никуда не ушли. Арина Стольникова боялась заочно проиграть перворазряднице из СССР 1986 года! Неслыханно и возмутительно!

Подавив негативные мысли, Арина, привыкшая к огромным залам с десятками тысяч зрителей, проехала по катку сначала по краям, потом к центру, по привычке поднимая руки в изящном приветствии. Так же, как делала это всегда перед каждым стартом. И тут же услышала громкий смех одногруппников. Они не привыкли так делать — приветствовать тут было некого. Пятирядные трибуны, стоящие лишь на одной, судейской стороне катка, где сейчас сидел Левковцев, были абсолютно пусты — фигуристы стояли на противоположной стороне, у калитки, навалившись локтями на бортики.

Арина недовольно покосилась на смеющихся одногруппников, на ехидно уставившуюся Соколовскую и замерла в стартовой позе «Жар-птицы». Поза была весьма эффектная. Со стороны она казалась отнимающей много сил, но за счёт правильно распределённого веса на самом деле это было не так. Арина опиралась на чуть вытянутую вперёд и согнутую в колене правую ногу, при этом левой лишь слегка касаясь льда зубцом конька. При этом тело было наклонено вперёд, опираясь примерно семьюдесятью процентами веса на правую ногу. Однако тридцать процентов приходилось и на левую. Поэтому казавшаяся трудной стартовая позиция смотрелась легко и гармонично. При этом руки были согнуты в локтях, сложены вместе и как будто прикрывали лицо. Жар-птица дремлет, закрыв лицо крыльями, — вот что означала стартовая поза, и это легко читалось всеми.

— Что она делает? — недоумённо спросила Нина, и вслед ей заговорили удивлённые одногруппники.

— Ни разу этого не видела!

— Непонятно, как она успела переделать программу??? Это невозможно!

— Тихо вы!

Однако для Арины эти голоса уже ничего не значили. Она успела давно привыкнуть к выкрикам болельщиков с трибун, то желающих победы, в тишине, во время стартовой позы, то, наоборот, чтоб свалилась и переломала ноги. Умение фигуриста абстрагироваться от выкриков с трибун, как хороших, так и негативных, целью которых было сбить настрой спортсмена, — важнейшее качество, если выступаешь на высоком уровне.

Зазвучал Стравинский, и Арина вся отдалась прокату. Сначала музыка была лёгкая, даже благостная, словно Жар-птица отдыхала в саду у царя Далмата. В это время Арина на высокой скорости сделала несколько сложных шагов с перепрыжками и лёгкими твиззлами между ними, изящно и легко работая руками и корпусом. Учитывая, что руки у неё были с балетной подготовкой, а все позы выверены до миллиметра, смотрелось это очень эффектно. Да так, что одногруппники уже на старте разразились аплодисментами, автоматически, от впечатлений.

Откатившись к началу арены, Арина начала разбег на стартовый каскад, и заход на него тоже был непростым, с чоктау и моухоком. Во время, когда музыка стала более игривой, Арина сделала стартовый каскад двойной флип — двойной тулуп, со сложным выездом, на глубоком внешнем ребре. И опять удивлённые одногруппники зааплодировали ей.

После нескольких быстрых твиззлов Арина перешла в комбинированное вращение со сменой ноги. Исполнила либелу, потом качалку, потом закружилась в волчке на правой ноге. Сделав положенные четыре оборота, прыжком переменила ногу на левую. В это время музыка стала более тревожная, словно повествуя, что Жар-птица прилетела в сад, где росли молодильные яблоки, и стала с удовольствием их рвать. Музыка как будто говорила, что Жар-птица испытывает тревогу, с опаской наблюдая по сторонам, но, тем не менее, не может оставить свои воровские наклонности.

И тут явился Иван царевич…