Калгари 88. Том 5

Глава 13 Проблемы с комсомолом

Самое сложное для спортсмена, завоевавшего медали, — начальный период после соревнований, когда нужно чем-то мотивировать себя, особенно если намечаемая цель достигнута. Самое сложное — забыть про былые заслуги, и приходить на тренировки, как и прежде, начиная весь путь с нуля. Многие на данном этапе перегорали и не могли двигаться дальше, посчитав, что реальная цель достигнута.

У Арины подобного чувства не было, так как её целью была Олимпиада, но всё-таки некоторая лень охватила. Любой тренер в такой ситуации старался, наоборот, нагрузить несложными и неэнергозатратными тренировками, чтобы фигурист постоянно что-то делал, не зевая от скуки и не ловя ртом мух. Но что мог в данной ситуации сделать Левковцев? Просьбы встретиться с Хмельницкой и Соколовской грозили посыпаться как из рога изобилия. Не реагировать на них было никак нельзя — спорт содержится на народные деньги, да и в целом спортсмен должен быть рядом с народом.

Когда закончилось торжественное собрание в ДЮСШОР, Левковцева отозвал в сторонку Редькин.

— Какие у вас планы с вашими спортсменками на ближайшее время? — спросил Редькин.

— Обычные планы, — осторожно ответил Левковцев. — Будем набирать силы, готовиться к Первенству СССР. Этот старт очень ответственный, и нам надо подойти к нему грамотно. Фигуристки сейчас на пике формы. Долго так находиться нельзя — организм работает на износ. Если бросить резко тренироваться, или резко снизить нагрузку, мышцы частично ослабнут и атрофируются. В течение недели я планирую сбрасывать форму в щадящем тренировочном режиме, каждый день снимая нагрузку понемногу, чтобы мышцы расслабились, но объём не потеряли. Потом неделю будут обычные тренировки, которыми мы занимаемся месяцами, но с небольшим нарастанием нагрузки каждый день. И после двух недель темп тренировок будет нарастать лавинообразно, чтобы опять выйти на пик формы за пару дней до соревнований.

— Это всё интересно, — согласился Редькин. — Но вы понимаете, что сейчас в городе настоящий ажиотаж по фигурному катанию? Нас заваливают звонками и письмами. У меня в кабинете уже мешок стоит — с пятницы какой-то невообразимый вал пошёл. Прочитать все письма нет возможности, но наиболее часто задаваемые вопросы — о наборе дополнительных групп по фигурному катанию, а также возможность открытых тренировок, где фигуристки делились бы опытом с новичками и любителями. Много заявок от трудовых коллективов с приглашениями на встречи. Люди подарки девушкам приготовили, деньгами сбрасывались. Мы не можем это всё игнорировать, прошу отнестись с пониманием. Вы же знаете, в народе от любви до ненависти один шаг. И до писем с жалобами в газеты, а то и в партийные органы.

— Хорошо, — невесело кивнул головой Левковцев. — Что от меня требуется? Нужно составить какой-то план, которым мы будем руководствоваться.

— План будет, — кивнул головой Редькин. — Я сам буду вести эти задачи. В частности, на завтра депутаты горсовета, товарищи из горисполкома и горкома партии попросили меня организовать встречу с фигуристками. Товарищ Иван Егорович Силаев, первый секретарь горкома партии, лично попросил меня организовать эту встречу.

— В какое время? — спросил Левковцев.

— Давайте после обеда, в 14 часов, — подумав, сказал Редькин. — Завтра к этому времени с воспитанницами приезжайте в горком партии. Одежда школьная, парадная, с медалями. Девушки же комсомолки? Значки ВЛКСМ обязательно. Я вас там встречу…

… Естественно, в первый день посещения спортивной школы никаких эффективных тренировок не получилось. Каждый одногруппник хотел досконально знать, как съездили в Свердловск, где жили, чем кормили, как всё происходило. Про обстановку в общежитии и на ледовой арене, кто присутствовал, много ли зрителей было, кто что прыгал. Так как Соколовская лишь насмешливо фыркала, отделываясь общими фразами, не желая ничего говорить, при этом не прекращая сначала разминки, а потом и тренировки, то вся тяжесть задачи по информированию о чемпионате легла на Арину, как непосредственную участницу событий.

— Ребята, сегодня занимаемся как обычно! — сказал Левковцев, на время зайдя в тренажёрный зал. — Потом идём в хореографический зал. Разговаривать перестаём! Все разговоры вечером, после занятий! Дайте Хмельницкой полноценно размяться и потренироваться.

Пока тренер сидел в тренажёрном зале и наблюдал за воспитанниками, все усердно занимались, в том числе и Арина. Но стоило ему только покинуть зал, чтобы проконтролировать занятия мастеров, как одногруппники опять постепенно бросили тренировки и обступили Арину. Сначала один, потом другой, и вот уже все стоят вокруг, ожидая, что она скажет. Отказываться от общения было не к лицу, а общаться, когда тягаешь железяки, бегаешь на беговой дорожке или крутишь педали на велотренажере, очень непросто, поэтому Арина тоже отвлекалась на разговоры. Впрочем, этот интерес в будущем, через пару дней, мог сойти на нет, но пара дней, когда тебе за три недели нужно подготовиться к старту, это очень и очень много. А по факту уже оставалось не три недели, а всего лишь две. Чемпионат начинался с пятницы, с 7 марта. Но учитывая, что уезжать надо минимум за 5 дней, то времени оставалось… Арина быстро посчитала — сейчас среда, 18-е число, а в феврале 28 дней. Значит, с этого времени до начала чемпионата всего 12 дней! Три недели внезапно превратились в тыкву, если исключить время на дорогу.

— Так! Тренировка закончена! — хлопнул в ладоши Левковцев. — Добро пожаловать в хореографический зал. Там я вам кое-что приготовил.

— И что вы нам приготовили? — поинтересовалась Анжелика.

— Увидишь, Барышникова, — заявил Левковцев. — Давайте живее, время идёт.

— Но у нас же должен быть отдых двадцать минут! — резонно заметили одногруппники.

— Отдых откладывается! — строго заметил Левковцев. — Во-первых, из-за собрания мы сегодня на час и так задержались с тренировкой, во-вторых, завтра тренировки вообще не будет.

— Как не будет? — удивлённо спросила Нина Потапова.

— Мы завтра с Людой и Мариной пойдём на торжественную встречу в городской комитет партии, — объяснил Левковцев. — Прошу отнестись с пониманием. Дело это общественно важное, и проигнорировать его никак нельзя. Сколько мы там пробудем, неизвестно, так что завтра занятий не будет. Отдыхайте.

В хореографическом зале Левковцев выстроил всех у станка, заставил сначала размяться, потом дал всё-таки десять минут отдыха и велел встать в два ряда посреди зала.

— Хмельницкая и Соколовская! Вставайте перед ребятами и продемонстрируйте движения из вашего показательного, — распорядился Левковцев. — Я буду управлять магнитофоном, говорите, куда и чего мотать.

Пожелание тренера могло бы показаться странным тому, кто близко не знаком с фигурным катанием. Но Левковцев действовал строго по плану занятий. Если какая-то часть уже поставленной программы или вся программа целиком вызвала бешеный ажиотаж и привела к успеху, то движения из неё надо скопировать и передать молодому поколению, которое пусть не прямо, но косвенно может когда-нибудь использовать их для себя. Первенство СССР, скорее всего, последний старт в этом году, а на следующий сезон всё равно предстояло ставить новые программы, в том числе и для показательных — старые программы прошлого года фигуристы катали только по большой нужде, если не успели поставить новые по срокам.

— Владислав Сергеевич, а можно вопрос? — внезапно спросила Арина.

— Говори, Люда, — разрешил тренер.

— А у нас первенство СССР будет последним стартом в этом сезоне? — поинтересовалась Арина.

— Ты график соревнований не знаешь что ли? — удивилась Соколовская. — Он на стенке везде висит.

— Спокойно, Марина! — поднял руку Левковцев. — Сейчас объясню. Призёры первенства попадают в юниорскую сборную и едут на чемпионат мира среди юниоров. В этом году он проходит в Югославии, в Сараево.

— И мы поедем? — наивно спросила Арина. — В смысле, если займём призовые места?

— Люда, это долгая перспектива! — заявил Левковцев. — Сначала надо показать себя в Москве. Состав сборной утверждает тренерский совет федерации. И это могут быть не обязательно победители первенства СССР. Всё зависит от выступления фигуриста по сезону и какие у него дальнейшие перспективы. Вас могут и не отправить, потому что на тебя и Марину у федерации могут быть планы на следующий сезон, во взрослом разряде. Кстати, я уже недавно говорил, что завтра у нас торжественная встреча в горкоме партии, в 14 часов, сейчас дополню, я важный нюанс упустил. Нужно обязательно прийти в парадной школьной форме, комсомольскими значками и медалями. Вы же комсомолки?

— Я комсомолка, — ответила Соколовская. — Хорошо, я поняла про внешний вид.

— Ну… Я не комсомолка… — растерянно пролепетала Арина. — Я в этих… В красном галстуке которые!

Тут раздался дружный смех одногруппниц, но Левковцев решительно пресёк его, подняв руку.

— Тишина! Занимайтесь тем, о чём я вам сказал — учите показательный Хмельницкой и Соколовской, — велел Левковцев. — Сейчас я схожу к директору. Люда! Марина! Задайте темп тренировки!

То, что Хмельницкая не комсомолка, нужно было срочно донести до сведения директора. Всё очень просто. Беспартийная спортсменка никак не могла быть ориентиром молодёжи в великих спортивных свершениях…

… На счастье Левковцева, Редькин ещё не ушёл. Председатель комитета по физкультуре и спорту задержался у директора ДЮСШОР, обсуждая последние новости спорта. В кабинете была открыта форточка, несмотря на февральский мороз, однако даже она не могла выветрить подозрительный запах, в котором безошибочно угадывался запах сигарет.

— А вот и герой города пришёл, — рассмеялся Редькин. — Давайте, Владислав Сереич, присаживайтесь. Что случилось?

— Я, собственно говоря, прояснить одну вещь, — замялся Левковцев. — Как вы и рекомендовали, я сказал девчонкам, чтоб они пришли завтра в парадной школьной форме, с медалями и с комсомольскими значками, но тут выяснилось, что Хмельницкая ещё не комсомолка. Как быть? Ей с пионерским значком и с пионерским галстуком ехать?

— Как такое может быть? — забеспокоился Редькин. — Ей же 14 лет уже есть. Почему не в комсомоле?

— Потому что поведение у нашей чемпионки до сего времени было не очень… — осторожно подал голос Каганцев. — А директор школы у них принципиальный. Ветеран войны, разведчик, коммунист, депутат горсовета. В Свердловске он мне пообещал, что срочно примут в комсомол Хмельницкую. Заслужила. По рекомендации товарища Ельцина.

— Ну что за бюрократия??? — недовольно сказал Редькин. — Это ещё после чемпионата города надо было сделать, а не сейчас… У нас же как всегда, пока жареный петух в жопу не клюнет. Долго запрягаем, товарищи! Завтра первым делом на торжественном собрании спросят у Хмельницкой, почему она не в комсомоле. И будем опять стоять, рот разинувши и ушами хлопать! Ну без ножа вы меня прямо режете! На ровном месте! Давай, Иваныч, звони директору школы! Чтоб за час Хмельницкую приняли в комсомол!

— Печать горкома ВЛКСМ нужна… — напомнил Каганцев, взяв трубку и набирая телефонный номер. — Да и директор у них с характером. Может и возразить.

— Звони уже! Это его недоработка! — махнул рукой Редькин. — Всё будет сделано как надо! На своей машине повезу!

— Валентин Петрович! Доброго дня! — сказал в трубку дозвонившийся Каганцев. — Тут вот какое срочное дело. Завтра у наших медалисток торжественная встреча с депутатами горсовета, работниками горисполкома и партийными работниками. В горкоме партии. Одежда у девушек строго парадная, со значками ВЛКСМ. Товарищи предупредили. А оказывается, Хмельницкая ещё не комсомолка. Представляете, что будет?

— Так обстоятельства сложились, — с лёгким беспокойством сказал директор на другом конце провода. — У нас в планах в ближайшее время Люду в комсомол принять.

— Люда в комсомоле должна уже сегодня быть! — напомнил Каганцев. — Нет времени на раскачку. Иначе сами понимаете, что будет. У партии вопросы возникнут ко всем. Как получается, что чемпионка области, а возможно, и страны, всё ещё пионерка? Не отвертимся же. Это как минимум недоработка и выговор по партийной линии с занесением в партбилет. Как максимум — вон с работы.

— И что вы предлагаете? — с ещё большим беспокойством спросил Валентин Петрович…

— Дай трубку! — велел Редькин и забрал телефонную трубку у Каганцева. — Я сам с ним поговорю. Алло! День добрый, Валентин Петрович! Узнал? Редькин на проводе! Давайте так. Сейчас мы с Хмельницкой подъедем, вы там с председателем ячейки заявление о приёме сами напишете и рекомендательное письмо от себя. Мы с Людой подъедем, заберём документы и сами отвезём в горком ВЛКСМ. Там сами и комсомольский билет получим, и значок. Тянуть незачем, Валентин Петрович! Политбюро на ускорение и перестройку курс задало! Нам тоже надо ускоряться! Невозможно бюрократами быть в новых реалиях!

— Хорошо, мы ждём вас с Людой! — согласился Валентин Петрович. — Только есть один нюанс… Для заявления, комсомольского билета и для дела нужны три фотографии 3 на 4. Не знаю уж, как вы их сделаете. Там дня три ждать надо…

— Это наше дело! — решительно заявил Редькин, положил трубку и обернулся к Левковцеву. — Дуйте за Хмельницкой. Пусть одевается, причешется и идёт сюда. Поедем в универбыт. В фотосалон. Потом в школу за бумагами. Потом в горком ВЛКСМ, к Соловьёву, председателю.

Пожав плечами, Левковцев пошёл обратно к ученикам, уже, естественно, занятие бросившим и опять скучковавшимся вокруг Хмельницкой.

— Люда, срочно одевайся и беги к директору школы! — обеспокоенно сказал Левковцев. — Забирай свои вещи. На тренировку сегодня не приходи уже.

Арина указание Левковцева срочно одеваться и бежать в директорский кабинет встретила с большим удивлением.

— А зачем? — недоумённо спросила она. — Что случилось?

— Надо. Там скажут, — махнул рукой Левковцев. — Не забывай, завтра в парадной форме к 13 часам. С медалями!

— Сразу обе брать, за город и за область? — спросила Арина.

— Бери обе, — согласился Левковцев и тут заметил, что вся группа стоит и таращит глаза в недоумении. — Так! А вы что уши развесили? А ну, за работу! Соколовская! Работаешь одна! Задаёшь тон! Поехали!

Переодевшись в раздевалке, Арина отправилась к директору, но успела зайти в кабинет, как вышедший Редькин послал её на стоянку:

— Иди на стоянку, Люда. Сейчас я спущусь.

На стоянке у ДЮСШОР стоял автомобиль ВАЗ-2108 вишнёвого цвета. Новая модель! Ездил на нём председатель комитета по физкультуре и спорту горисполкома города Екатинска, товарищ Редькин.

— Садись! Сейчас в фотоателье поедем, потом к тебе в школу! — заявил Редькин. — Всё надо сделать быстро!

— А что сделать-то? — недоумённо спросила Арина.

— Принять тебя в комсомол! — решительно заявил Редькин. — Чемпионке нельзя быть пионеркой, да еще при визите в горком партии. Сделаем всё быстро и точно, как в аптеке!

И сделали ведь! Редькин, как матёрый аппаратчик, привыкший в минимальные сроки решать любые проблемы, сделал всё как и обещал, быстро и точно. На такие должности абы кого не ставят…

Быстро доехали на шустрой машине до универсама, где на первом этаже находилось фотоателье, в котором делали фотографии, в том числе и на документы. Без очереди зашли в него с чёрного хода. Быстро сфотографировались, заплатив 10 рублей на карман фотографу за срочность — Редькин выложил свои деньги, нисколько не сомневаясь. Фотограф тут же повесил на дверь вывеску «Перерыв» и через 10 минут вынес ещё влажные фотографии.

— Пока не кладите в папку, а то потечь может, — предупредил фотограф. — Можете потрясти, чтобы подсушить.

Арина до сих пор не могла скрыть удивления от только что проведённой процедуры. Всё было как в историческом фильме! Фотограф велел сесть в кресло, за которым была растянута белая ткань, потом сказал смотреть в огромный старинный фотоаппарат в деревянном корпусе. Сунул в него большую пластину, накинул на себя чёрную тряпку и сказал:

— Сейчас птичка вылетит, лови!

Арина с большим удивлением восприняла эти слова, и в этот момент сверкнула яркая фотовспышка рядом с аппаратом. Именно из-за этого удивления её фотографии получились с таким выражением лица, как будто она привидение увидела. Поразительный опыт! Выложить бы в сторис, да не куда!

— Что задумалась? — голос Редькина вывел из транса. — Поехали в школу! Там должны заявление за тебя написать! А потом в горком ВЛКСМ за билетом и значком!

Процесс принятия в комсомол проходил с поразительной скоростью…