Калгари 88. Том 5

Глава 9 Финал показательных. Савосин зажигает

Парень-юниор, занявший первое место, докатывал свою программу под музыку Рахманинова, когда Савосин обратился к Левковцеву, стоявшему у входа на каток.

— Владислав Сергеевич, у меня есть одна просьба, — смущённо сказал Савосин. — Я хотел бы с девчонками сделать один трюк. Поставить жирную точку в чемпионате.

— Что за трюк? — насторожился Левковцев, внимательно посмотрев на воспитанника, и гадая, чего ожидать от него.

— В конце номера, перед финальной позицией прокатиться с девчонками, взявшись за руки, сделать круг в центре арены, — соврал Савосин, чувствуя, что совершает глупость, но уже нев силах отказаться от неё.

Естественно, он знал, что тренер никогда не даст добро на рискованный номер, который грозил травмами всем участникам. Упади Савосин — покалечит бы и себя, и юниорок. Или сорвёт спину. Парники поднимают партнёрш, постоянно, изо дня в день закачивая спинные мышцы, поддерживающие позвоночник. Без подготовки такой номер нечего было и думать делать. Но Савосина голос разума покинул. Или он был уверен в своей физической готовности на такой силовой трюк? Всё-таки парень спортсмен, подкачанный, привыкший к нагрузкам, у деда в деревне пятиведёрным кулём картошки жонглировал, когда на телегу таскал.

— Егор, если дело обстоит так, как ты говоришь, то разрешаю, — неохотно сказал Левковцев, опытным чутьём наставника определяя, что парень о чём-то не договаривает. — Делай. Но только то, что ты сказал. На руки не вздумай поднимать! Иначе обижусь!

Савосин кивнул головой и стал у бортика дожидаться своего вызова на лёд. Последнего. Самого крутого и важного, завершающего «Театр чемпионов». Хмельницкая и Соколовская тоже вышли из коридора на каток.

— Разрешил он тебе? — спросила Арина, внимательно глядя на Егора.

— Разрешил! — согласно кивнул Савосин. — Всё нормально.

Парень-юниор закончил прокат, а зал начал волноваться. Правда, волновался он из-за того, что увидел ранее задавших жару юниорок, стоявших у бортика. Наверное, люди подумали, что они решили выйти на бис. Однако этого не произошло. Юниор-чемпион поблагодарил публику и быстро покинул лёд.

— Дорогие товарищи! Встречайте! Последний номер нашей программы! Свой прокат представляет чемпион Свердловской области во взрослом разряде Егор Савосин! — объявил информатор.

— Ураааа! Егооор! Даваааай! — зашлись криками и аплодисментами трибуны, по красной рубахе догадавшиеся, что Савосин будет катать так полюбившиеся зрителям «Валенки».

Егор поднял руки, приветствуя публику, и покатил к середине арены. Стартовую позу занял такую же ухарскую и бесшабашную, как при окончании проката произвольной программы — правая нога отставлена и опирается пяткой о лёд, руки лежат на поясе, плечи выпрямлены в стороны, лицо дерзко смотрит вправо и вверх с гордо поднятым носом. Зал восторженно отреагировал на перфоманс, но тут же стих — зазвучала музыка.

«Ваааленки, да валенкиии, ой да неподшиты стаааренькии, нельзя валенки носить, не в чем к миленькой ходииить».

С первыми аккордами Савосин стал разгоняться на стартовый прыжок. Пошёл быстро, мощно, по-мужски, по центру арены к правому короткому борту, где развернулся задними перебежками и стал заходить на тройной сальхов. Пока разгонялся, чередовал русские плясовые движения — то ударит ладонью по голени приподнятой и согнутой в колене ноги, то приложит ладонь к затылку, то положит руки на пояс. Парень сразу же вошёл во вкус, поймал кураж.

Трибуны отреагировали бурно на представление — начали хлопать в ладоши в такт музыке. И под это хлопанье Савосин эпично свалился с прыжка. Причём не то что сделал неуклюжий выезд, степ-аут или коснулся льда рукой. Он со всей силы именно свалился на пятую точку, каким-то чудом успев извернуться, чтобы не упасть травмоопасно — на головку бедра, бок или грудь. Сальхов получился по-мужски мощным, быстрым, пролётным, но совсем невысоким, из-за чего сильно недокрученным.

Савосин не докрутил добрую половину оборота и врезался лезвием в лёд под углом 90 градусов к траектории выезда. При недокруте в четверть оборота падения можно избежать, но Егор второй, свободной ногой заплёлся за опорную и коснулся льда сразу двумя ногами, как сверлом. В такой ситуации от жёсткого падения ничто не могло спасти.

Арина заметила, что прыжок совпал со временем, когда в том месте, где он прыгал, круг красного прожектора сменился на круг синего прожектора. Буквально на секунду в этом месте мелькнула темнота, но этого короткого отрезка времени Савосину хватило, чтобы сбить дальномер и потерять координацию. При хорошем зрении он исполнил бы прыжок с вероятностью 50 процентов, но Соколовская говорила, что у него близорукость. Егор просто прыгнул вслепую, в темноту. Наверное, вся арена для него представлялась в густом тёмном тумане.

Однако Савосин не растерялся, быстро вскочил и пошёл дальше по программе — со стороны казалось, что всё нормально. Возможно, это так и было… Отъехав на несколько метров, Савосин остановился и сделал на месте несколько плясовых движений — с одной ноги прыгал на другую, ставя то правую, то левую выпрямленную ногу на пятку, касался ладонями то бёдер, то затылка, то голени, хлопал в ладоши, потом разводил руки, тряс грудью. Трибуны реагировали на пляску соответствующе — громкими криками и аплодисментами.

Поплясав на месте, Савосин разогнался, сделал несколько дуг корабликом, а потом стал пируэтами с высоко поднятой левой ногой раскручиваться на вращение в либеле. Исполнил либелу очень хорошо — быстро, мощно, по-мужски. Закончив либелу, залихватски свистнул, засунув два пальца в рот. Савосин был великий мастер хулиганского забористого свиста! Он даже перебил музыку, исходящую из колонок мощностью в сотни ватт! Этот свист и призывающие взмахи рук предназначались Хмельницкой и Соколовской! Близилась финальная, заключительная часть номера.

Юниорки тут же выпрыгнули на лёд, отъехали друг от друга и, взглянув друг на друга, подыграли Савосину, приложив правую ладонь к щеке и покачав головой. После этого сделали пируэт в один оборот и замерли в русской танцевальной позе — руки в сторону, правая нога отставлена в сторону и опирается на пятку, вытянутый носок вверх. Савосин залихватски подкатил к девушкам, станцевал на месте, подкатил сначала к Арине, присел, подхватил её правой рукой под задницу и поднял! Плюс 52 килограмма к своему весу!

В натруженном падением межпозвоночном диске между 6 и 7 позвонком, с правой стороны, возникло сильное напряжение — позвонки сильно сжали диск справа и он слегка выпятился, пережав нервный корешок, идущий к правой руке. Савосин ощутил это как неприятное чувство тяжести с правой стороны шеи.

— Сейчас ещё немного! — весело крикнул Савосин, подкатил к Соколовской, подхватил её левой рукой под задницу и поднял. Плюс 45 килограмм к своему весу!

Тяжесть в шее пропала — под весом Соколовской слева позвонки выровнялись, и перегрузка на диск исчезла, но в том месте, где позвонки пережимали его, во внешней фиброзной оболочке появился едва заметный надрыв. Савосин этого не почувствовал — как и планировал, он покатил к центру арены. Сделал там широкий круг с двумя девушками, сидевшими у него на руках и державшимися за шею, потом покатил обратно к калитке.

Трюк, конечно, получился сногсшибательным и зрелищным. Казалось, громче уже нельзя было аплодировать, но сейчас зрители, чувствуя, что настала кульминация праздничного выступления, встали на ноги и устроили бешенную овацию с пляской. Аплодисменты слились в одно целое и звучали непрерывно.

Савосин подъехал к калитке и поставил девушек на лёд. И поставил крайне неправильно и неудачно. Сначала он поставил Соколовскую. Моментом позвонки опять сместились вправо, в сторону, где была максимальная нагрузка — 52 килограмма веса Арины и где диск был надорван. Под новой неравномерной нагрузкой лопнуло фиброзное кольцо межпозвоночного диска между 6 и 7 позвонком, и в столб позвоночника выдавило полужидкое пульпозное ядро, которое прижало нерв правой руки к телу позвонка. Савосин ощутил сильнейшую резкую боль в районе шеи, которая, как раскалённая проволока, пронзила тело по длине всего нерва от позвоночника через лопатку, плечо, предплечье и до самых кончиков пальцев правой руки. Кожа на правой ладони стала неметь.

Когда Савосин поставил Соколовскую на лёд, Арина физически почувствовала, как в шее Савосина, находящейся в нескольких сантиметрах от неё, что-то щёлкнуло, и парень в это же время чуть заметно дёрнулся. Арина посмотрела на его лицо — по его выражению, исказившемуся от боли, было ясно видно, что что-то пошло не так.

— Ты в порядке? — обеспокоенно спросила Арина.

— Да… — нетвёрдо ответил Савосин и поставил её на лёд. Сам при этом тут же схватился за руку и стал её растирать. Было видно, что шея его чуть искривилась вправо, а правое плечо чуть поднялось вверх.

Приступ боли был сильным, но когда Егор поставил Арину на лёд, нагрузка сбросилась, и боль стала тише, а через пару секунд почти пропала, оставив лишь неприятное ноющее чувство с правой стороны шеи. Прошло и онемение ладони. Шестой и седьмой позвонок почти встали на место, но не совсем — выдавленное фиброзное кольцо не давало им принять прежнее положение — порванный межпозвоночный диск слегка, на пару миллиметров, выпятило наружу, за пределы позвонков. Этого уже хватило, чтобы в шее появилась постоянная лёгкая ноющая боль.

Этого можно было бы избежать, если бы Егор поставил на лёд обеих девушек одновременно или хотя бы опустил первой на лёд Хмельницкую, тогда позвонки под весом Соколовской сместились бы влево, сняв нагрузку с надорванного участка, и осталась возможность избежать травмы, но, естественно, Егор этого не знал. Ухарство парня могло обернуться грозной бедой в дальнейшем… Да уже обернулось…

— Какого хера ты творишь? — с негодованием крикнул Левковцев. — Кто разрешил? Ты мне что говорил???

Впрочем, разбирать полёты было поздно, и боржоми пить тоже поздно… Трибуны скандировали «Егор», «Егор», «Егор»! Даже Хмельницкая с Соколовской ушли на второй план! Савосин, стоя у калитки, поклонился несколько раз и поприветствовал зрителей, получив новую порцию оваций.

— Дорогие товарищи! Театр чемпионов объявляется закрытым! На лёд приглашаются все участники представления! — объявил информатор. — Вы можете спуститься к бортику и лично поздравить чемпионов!

Заиграла музыка, опять «Зелёный свет» Валерия Леонтьева. С трибун тут же в проходы стала выходить огромная масса народа, в основном, молодёжи, и стекаться вниз, в пространство между первым рядом и бортиком. Растерянные милиционеры как могли контролировали порядок, иначе болельщики передавили бы друг друга.

Савосин, первым стоявший у калитки, не спеша поехал по часовой стрелке вдоль длинного борта, над которым торчали множество рук, и правой рукой касался всех подряд. Арина и Соколовская поехали за ним, касаясь ладоней тех, кто болел за них. Естественно, у каждого болельщика были свои любимчики.

— Люда! Ты прелесть! Марина! Марина! Ты красавица! Таааня!!! Егор!!! — кричали болельщики, касаясь рук своих любимок, да и вообще рук всех фигуристов, до которых могли дотянуться.

Сделав круг почёта, фигуристы выстроились в ряд посередине арены, взяли друг друга за руки и все вместе поклонились сначала в одну сторону, потом развернулись, опять взялись за руки и поклонились в другую сторону. Зрители всё это время не уставали хлопать в ладоши. Помахав на прощание руками, фигуристы покатили к калитке, и, естественно, так тщательно тренированный культурный выход с арены, оказался нарушен самым бесцеремонным образом — все разволновались, все растерялись, но было уже пофиг, внутри чувствовалось лишь моральное опустошение и желание поесть и выспаться… Чемпионат закончился…

… В судейской зоне тоже приветствовали финальный выезд стоя и аплодисментами. Судьи в этот раз были лишь зрителями и оценивали исключительно артистический перфоманс, лишь краем глаза наблюдая за технической частью. Шеховцов сидел рядом с Писеевой и Тарасовой в зоне технической бригады. Как только закончилась финальная часть и фигуристы покинули арену, Шеховцов предложил задержаться на пару минут — зрители только начали покидать трибуны, в проходах и на лестницах было столпотворение.

— Уважаемые коллеги, давайте посидим немного, переждём столпотворение, так сказать, — весело предложил председатель федерации. — Заодно поделимся впечатлением от сегодняшних прокатов фигуристов.

— Всё было хорошо, за исключением нескольких падений, — осторожно сказала Писеева. — Артистизм, хореография — всё на высоте. Чемпионат получился отличный и даже дал бы фору общесоюзному.

— Валентин Игоревич немного не о том спрашивает, — с улыбкой сказала догадливая Тарасова. — Он ждёт, что мы скажем насчёт выступлений наших юных уникумов, наделавших здесь шороху. О показательном номере Хмельницкой и Соколовской. Ведь я права, Валентин Игоревич?

— Можно и так сказать, — признался Шеховцов. — Мне интересно услышать ваше мнение об этом номере.

— Если касаться хореографии, переходов, танцевальных движений, в общем, собственно говоря, танца, то номер выглядит так, словно поставлен главным балетмейстером Большого театра, — заявил Тарасова. — Если бы он работал с современной латиноамериканской музыкой, разумеется. Чтоб было ещё понятнее — если б Соколовская и Хмельницкая исполнили его на чемпионате мира где-нибудь за границей, там был бы огромный фурор и аршинные заголовки в прессе. Наша публика тоже оценила его. Но, как видим, мнения в наших пенатах всё-таки разделились.

— Я полностью согласна с уважаемой Татьяной Николаевной, — кивнула головой Алла Ивановна Писеева. — Смотрится номер очень… Я бы сказала, профессионально. Словно его катали фигуристы, занимавшиеся долго и упорно именно этой специализацией танца.

— Каким ваше мнение будет насчёт внешнего вида, подачи, в общем, того, что мы собственно говоря, называем артистизмом? — заинтересованно спросил Шеховцов.

— А вот эта составляющая выступления полностью проистекает из первой составляющей, уже озвученной мной, — улыбнулась Тарасова. — Концепция двойного номера, внешний вид спортсменок, макияж, костюмы, на сто процентов дополняют хореографию, за счёт чего весь номер кажется очень современным, свежим, модным и… Я бы сказала, заграничным. Не ошибусь, если скажу, что девчонки сегодня задали новый стиль как в спорте, так и в жизни.

— Аналогичное мнение, — опять согласно кивнула головой Писеева. — Я смотрела на фигуристок, и… Словно попала на сто лет тому вперёд, во времена Алисы Селезнёвой. Это шутка, конечно, дорогие коллеги, но именно такое впечатление у меня сложилось. А у вас-то самого, Валентин Игоревич, какое впечатление? Поделитесь!

— Точно такое же мнение, как и у вас, — рассмеялся Шеховцов. — Смело, модно, современно, дерзко. Девчонки словно порвали какие-то шаблоны обыденности, шагнув дальше в вопросе модерна. Восхитительно. Я думаю, номер должны увидеть за границей.

— Вы считаете, Хмельницкая и Соколовская могут представлять нашу страну за границей? — помолчав, спросила Писеева.

— Вы правильно догадались, — согласился Шеховцов. — И не только Хмельницкая и Соколовская. Малинина тоже. Эта троица задавала основной ход нынешнему чемпионату.

— Значит… — догадалась Писеева.

— Именно так, — снова согласился Шеховцов. — Следующий старт у фигуристок — Первенство СССР в Москве. Там они должны занять призовые места и мы в следующем году в начале сезона отправим их за границу, на Скейт Америку.

— Вы твёрдо решили перевести их во взрослый разряд? — спросила Тарасова.

— Совершенно верно, — кивнул головой Шеховцов. — Следующий сезон предолимпийский. Посмотрим, как девушки проявят себя, но… Я думаю, они должны рассматриваться нами как одни из основных кандидаток на Калгари-88. Нам уже начиная со следующего сезона надо выводить их на международные старты, чтобы заграница привыкла к ним. Именно с такой хореографией, что мы видели сегодня.

Возразить тут было нечего, с начальником фигурного катания СССР не поспоришь, поэтому коллеги отправились в буфет ледового дворца, перекусить деликатесами перед долгой дорогой в Москву…