Камерная музыка

— Посмотри ролик, — подзываю я Оксану.

Вернулся домой, сижу за компьютером. Она кричит из кухни, что не может сейчас, готовит.

— Ну, пожалуйста, позырь!

Я еще раз пересматриваю ролик. Приятно, у меня как будто чувство гордости за нашу музыку. Оксана наконец подходит.

— Только, чур, не бычься. Это не я сделал.

Садится за компьютер.

— «Макулатура» стала фоновой музыкой благих дел, — говорю я.

Она смотрит.

— Так! — говорит.

Готова ругаться. Но я останавливаю ее жестом. Смотрит дальше, теперь уже улыбается.

В Москве и у нас, в Подмосковье, нет таких баннеров, а в Петербурге, говорят, все ими завешено. Извечный Путин со своим печальным лицом и «Общероссийским народным фронтом», а снизу надпись на красном фоне: «Если ты за Путина — значит ты за фронт». Сначала в ролике мы видим лик Путина и слышим песню: «Боже, царя храни….»

Кадр крутится, изображение вертится, и вот мы видим городскую улицу, этот же лик, только на баннере в ночи. Съемка на любительскую камеру.

Фоном играет «макулатура». Сначала читает Костя:

время героев прошло человек глуп и прост

успех в руках тех кто раньше был ничтожен

давайте братья задроты возвысим свой голос

наденем маски и костюмы достанем меч из ножен

А потом вступаю я:

время героев прошло человек поверил в зло

мир полетел к черту я это чувствую кожей

подвиги суперзлодеев выходят за пределы

бюрократическо-административной системы

Под наш саундтрек люди в шапках-масках подставляют лестницу к баннеру, и, пока один держит, второй залезает и приклеивает кусок другого плаката поверх слова «фронт». Человек слезает, и теперь надпись под ликом царя гласит: «Если ты за Путина — значит ты задрот».

Смена трека. Звучат мои слова из другой песни:

протест это шизофрения сказал путин с плаката

голосом злой мачехи и я прячусь под одеяло

жизнь пролетит а ты останешься куском кала

Потом опять трек меняется. Звучит что-то бод рое нараспев? «Хей! Хей!». Потом несколько стоп-кадров баннера с разных точек под вырезку из речи Путина, в которой он не может выразить мысль: «Это вообще кот наплакал. Дело даже не в этом. Дело в том, знаете вы или нет, если не знаете, я вам скажу. Хочу вам сказать, я думаю, что вы вряд ли об этом знаете… А вот… А-а-а-а…» И напоследок его перебивает «ла-ла-ла-ла» из детской песенки.

Оксане нравится.

— Хорошо, — говорит она.

Но тут же добавляет строго:

— Но у нас все остается в силе! Либо я, либо он!

— Впредь да, — почти соглашаюсь я.

Выкинуть слова можно только из еще не написанных песен. Из написанных — уже нет.

И мы идем ужинать. У меня на тарелке лежат овощи, приготовленные в мультиварке. Это картофель, морковь, порезанная на две части поперек и на четыре вдоль, цветная капуста, сладкий перец, посыпанные морской солью и специями. Едим овощи, запивая вином. Благодарю Оксану за вкусный ужин. Мы вместе пережили еще один день.

Если у вас нет футболки с кармашком, вы не жили.

Алексей Эстулин. Блог журнала «Афиша» «О вещах»

Когда мы сочиняли и записывали «детского психиатра», у меня были деньги и работа, которая мне нравилась, а Костя сидел в квартире, как в темной норе, в паутине и долгах, временами впадая в отчаяние. У меня была ровная, как работа и выходные, чистая жизнь, ясная голова, а в сердце постепенно утихала боль по поводу предавшей меня С. и смутное сожаление по поводу брошенной учебы во ВГИКе, нереализованных моих сценарных, актерских и режиссерских амбиций. Я не отпускал боль и сожаление, пока не выжал из них все, что мне требовалось для раскачки и сочинительства. И минимальное знание законов кинодраматургии очень помогло мне в рэпе — конечно, я не использовал Линду Сегер и Скипа Пресса напрямую, как линейку и транспортир, но постоянно в уме возвращался к некоторым рекомендациям и схемам, не буквально, а скорее вдохновляясь ими. В то ровное время я купил ноутбук, прошел курс лечения от простатита, заплатил за запись и сведение альбома и даже начал встречаться с другой девушкой.

А потом опять сорвался, и все пошло через жопу.

Спустя год все было наоборот. Костя переехал в Москву и нашел нормальную работу. Теперь он мне давал деньги, а не я ему. Я как-то вдруг оказался без всего, торчал то в Москве, то в Петербурге, даже недолго в Кемерове — но там затосковал, опять Москва, сразу же Петербург, ютился по гостям, временами помногу пил и многим знакомым был должен. Ноутбук был разломан во гневе. Я опять подхватил инфекцию, изменив Л., с которой провстречался где-то год.

Не хочется вдаваться в лишние подробности начавшегося муторного времени, в котором с трудом ориентируюсь, но так хотя бы в общих чертах можно обрисовать несколько месяцев, ставших преамбулой к началу сочинительства альбома «девять рассказов».

В общем, Л. временно осталась в Кемерове, чтобы получить диплом (училась на заочном отделении) и поработать. Она сразу простила меня и выслала оттуда денег в Петербург на лечение. Все в жизни ходит по кругу: я опять оказался на той же съемной квартире недалеко от Автово, пил антибиотики и после полугодового пробела в трудовой жизни начал работать установщиком дверей.

Весну 2010 года я встретил с дрелью в руках и жжением в мочеиспускательном канале. Девятый месяц сидел на веганстве, больше года на вегетарианстве, и из-за обилия бухла и сигарет похудел с 72 до 67 килограммов. Истекал соплями от явного недостатка витаминов.

Работа, антибиотики и трезвость — это было замечательно. Начал делать зарядку, регулярно питался кукурузой, орехами и фасолью, которые воровал в магазине «Пятерочка» (все мои заработанные деньги — от полутора до трех тысяч за рабочий день — уходили кредиторам и за квартиру), и, благодаря отжиманиям, подвешенным дверям и продолбленным перфоратором стенам, тело и разум приходили в тонус.

Но целый год я почти не писал текстов, и это очень угнетало. Только декабрьская промо-запись: «жан-поль петросян» и «вся вселенная», которые хоть и были интересными, как будто глубокими и печальными, но не задали вектора. Я не знал, какими должны быть новые треки. Все, что шло в голову, казалось повторением пройденного, я чувствовал запах, но не мог понять, откуда дует ветер. Пока наконец у меня не родился куплет «Москвы». То есть тогда названия еще не было, и не было рефрена, а сам текст был навеян случаем, в действительности произошедшим в Петербурге на пересечении Германа и Ветеранов в продуктовом магазине «Семья». Я решился порвать целку этому магазину, потому что он находился на том же расстоянии от квартиры, что и «Пятерочка», но там еще можно было украсть соевую спаржу.

Было так. Я ходил по «Семье» и нагребал товар в сумку: гель для душа, фасоль, зеленый горошек, спаржа. В карманы куртки засунул зубную пасту и орехи. Пошел к кассе, в корзинку положил только хлеб и влажные салфетки, чтобы за них заплатить. Но вдруг необъяснимое чувство палева заставило меня повернуть обратно и все выложить. Я купил хлеб и салфетки, но на выходе запищал, хотя был пустой. Подошел охранник, и мы долго пытались разобраться, почему я пищу. Я предположил, что это пищит книга в сумке, но это вообще пищала не сумка — пищал я сам. Почему — так и не поняли. Но предчувствие меня спасло, если бы я попался со всем, что успел выложить, то оставил бы дневную зарплату в магазине или, того хуже, пришлось бы иметь дело с мусорами. Родилась идея куплета песни, которую позже мы назовем «г. москва». Место действия будет перенесено из Петербурга в Москву и вместо мусоров появятся непонятные люди в штатском, которые не только знают обо всех преступлениях, но и о личной жизни лирического героя.

думаешь мы не знали что ты пиздишь шмотки в H&M’е

думаешь мы не знали когда ты изменил жене

твои мысли у нас на пленке че живешь в свободной стране

где там наручники пристегни его к батарее

В целом куплет был немного в духе раннего «Кровостока», но для меня разбавить стихи триллером было приятно и ново. Плюс закинул еще один крючок, пусть пока лишь намеком: тема блядства всегда была важна для меня, но чтоб говорить о ней по-настоящему честно, нужно было обладать мужеством, которого не хватало. Я чувствовал в себе готовность изменять, несмотря на нежелание причинять боль, но не мог признаться себе в том, что я — блядь, и когда был готов наступить на горло этой своей черте, каждый раз все же обманывал самого себя и оставлял маленькую лазейку, форточку, через которую черти выбирались наружу.

Окончание курса лечения и отрицательный анализ на хламидии я решил отпраздновать вином. В «Пятерочке» можно было своровать бутылку, но я решил заплатить, так хотелось. Выбрал бутылку ежевичного вина и прошел на кассу.

— Сколько вам лет? — спросила продавщица.

Показал свой паспорт. Мне это очень польстило: в 18 давали 24 года, а в 24 не дали и 18 — я хорошо выглядел и прекрасно себя чувствовал.

Весеннее солнце и замечательный выходной день. Выпил вино и вечером встретился с другом и его девушкой. Мы сели в «Ростиксе», купили по стакану, чтобы пить по системе стакан = безлимит газировки + коньяк, долитый под столом. Они сказали, что к нам сейчас присоединится подруга девушки друга, которая хочет со мной познакомиться. Видела мои фотографии «вКонтакте» и очень полюбила песни, и теперь хочет познакомиться, черт возьми. Я почувствовал запах палева, запаниковал и хотел слиться, но забуксовал и выпил еще. С блядством, как с алкоголизмом, нужно каждую секунду быть начеку. После монтажной склейки я обнаружил себя стоящим с шашкой наголо в комнате незнакомой квартиры, ожидая подругу девушки друга, мывшуюся в ванной. Л-2 была крепкой и смешливой, юной бабищей с титьками и простыми жизнерадостными шутками. С утра она мне сказала, что почти не слышала моих песен. Насчет ее восхищения мной — ложь и провокация со стороны друга и девушки друга.

Через несколько дней раздумий Л. сказала, что не приедет ко мне. И я ее прекрасно понимаю: только долечив венерические инфекции, я снова вставил хер куда не надо.

Я не стал брать с собой на работу сменную одежду, не видел в этом смысла. Всю ночь пролежал на матрасе, как на каруселях: кто я? Мой напарник Марат немного удивился, когда я в рубашке Paul Smith и в своих самых узких джинсах начал разбирать дверной проем.

— Сынок, переодеваться не будешь?

— Не-а.

Мы отработали несколько часов и сели перекусить. Марат решил, что я перепил вчера. Он мой очень хороший друг, и я мог с ним поговорить, рассчитывая на понимание и поддержку, но слова застряли в глотке. Дело было даже не в Л., а в этих чертях и бессмысленности обещаний, данных себе и другим людям. Я уже много месяцев старался говорить только то, что думаю, не использовать пиз деж, флирт и хитрость, но они были заложены глубже мыслей, слов и поступков, в самой моей человеческой природе. Было больнее даже не то, что Л. меня бросила, а то, что через короткий срок все это не будет иметь никакого значения.

— Ты чего, сынок? — спросил Марат, увидев, как я плачу, сидя над распиленным наличником.

— Отец, Л. меня бросила, — сказал я. Объяснить остальное я не мог. Мы вышли покурить. Марат подумал и сказал:

— Что ты хотел? Она слишком серьезная. Это я сразу понял.

— Я верну ее, — соврал я.

На деле страдал всего три дня.

Уже тогда «вКонтакте» мне периодически добавлялись в друзья и писали незнакомые люди. Я обычно просто добавлял их и отвечал на некоторые сообщения. Иногда писали явные психи, но чаще это были просто сообщения типа «спасибо» или «привет, как дела?» или «послушай мою музыку/почитай мои стихи».

Через три дня вечером после работы я увидел заявку в друзья. Это была заявка от С-2. Мне понравилось лицо на аватаре, я добавил ее и посмотрел фотографии в альбомах. Да, я был как молодая и еще не отчаявшаяся проститутка, на горизонте у которой замелькал прекрасный принц.

Через час я говорил с этой девушкой по телефону (вегетарианка и вроде не дура — заебись), а через сутки опять ехал в поезде, пуляя смс.

— U tebya roskoshny golos.

— Улыбаюсь в красные щеки и поверить в тебя не могу.

— Tol’ko zabyl skazat’, chto ya nischij, eto nichego?

— Да я вроде тоже не богата.

| Всю смс-переписку с С-2 я храню в компьютере и иногда перечитываю, чтобы доказать себе, какой я лох и дешевка и, если не буду держать ухо востро, обязательно обосрусь на ровном месте. |

С утра она меня встретила на Ленинградском вокзале.

— Дорогая хипстерша, — оценил голос в моей голове.

С-2 ждала меня у вагона в очках Ray-Ban. Мы друг друга оглядели и остались довольны. Я попросил у нее жвачку, потому что забыл зубную щетку. Пожевал, поцеловались. Когда мы ехали вниз по эскалатору, в метро произошел небольшой затор. Эскалатор остановился. Мы стали спускаться пешком: оказалось, что у пожилой женщины пальто застряло в механизме. Женщина лежала на спине, шевеля конечностями, как насекомое, а люди аккуратно переступали через нее. Тоже переступил через женщину и подал С-2 руку. Я опять был в Москве.

О, да, Москва действительно жуткий город. Пожалуй, худший в мире.

Лео Каракс

С-2 временно жила в высотке недалеко от Дома Правительства. Это была квартира богатого адвоката-гомосексуалиста, улетевшего в Европу по делам, — друга их семьи. Как я понял по ее замашкам, родители С-2 тоже были небедные. Обеспеченный средний класс, свой бизнес или что-то вроде того. Сама она училась на последнем курсе института и работала журналисткой: брала интервью в какой-то журнал, вроде даже в Rolling Stone, и писала статьи о фильмах на Дни.ru.

В этой квартире С-2 несколько раз в год жила, присматривая за котами, и ночевала, наслаждаясь одиночеством. Эти два кастрированных кота, каждый размером с небольшую свинью, питались исключительно сухим кормом, с виду похожим на прессованные опилки.

Прежде я никогда не бывал в такой роскошной квартире и, поставив сумку на пороге, немного растерялся. Стоял в коридоре в нерешительности.

— Я сейчас приготовлю завтрак. Что ты хочешь? — спросила С-2.

Огляделся, разулся и прошел.

— Ничего не хочу, — ответил я. — Я думал, что мы сначала займемся сексом.

— Хорошо, — ответила С-2, глядя на меня, как на инопланетянина.

Когда я принял душ, мы робко поеблись на диване в просторной кухне. Все было как-то совсем неправдоподобно, ощущение реальности меня покинуло. Я еще толком не вытащил занозы из пальцев и не отмыл монтажную пену с кистей рук, а уже спускал на ухоженную девушку, будто топтался в кирзачах по дорогому ковру. Потом завтракали за огромным столом, как сраные аристократы, а потом ей нужно было ехать брать интервью у Ларисы Долиной.

А я пока встретился с Костей и его девушкой Дашей. Мы гуляли по парку и пили коктейль, смешанный в коробке из-под сока: собственно, сок, вермут и водка. Они удивились, что я такой радостный, ведь Л. меня бросила, и я рассказал им об С-2. Скоро она вернулась, мы еще немного погуляли, допили наш коктейль на лавочке под солнцем, а потом пошли в кафе.

Я много пил и много ел.

С-2 не пила (вообще не пила, пару лет, по ее словам) и ела немного.

Костя как обычно мало пил и много ел.

А Даша мало ела и много пила.

Костя сказал мне, что С-2 ему нравится и что парни типа меня и него рядом с такими девочками выглядят плебеями, как бы ни пеклись о стиле. Она опережает, не прилагая усилий.

Мы попрощались с сытым Костей и пьяной Дашей и вернулись в квартиру. С-2 сказала, что вот странно — теперь она знает нас обоих, чьи голоса прежде слушала в плеере. В общем, она только удивилась, насколько много мы разговариваем о шмотках.

— Вы знаете все об одежде?

Нам, нищим, приходится думать, что надеть. Намекнул на классовую дистанцию, и ей это не очень понравилось. Отмахнулась.

Ночью мы признались друг другу в любви. Позже С-2 спала, как красивая маленькая куколка. Когда устал ее разглядывать, встал у окна.

Я был слишком романтичен, как блеск залупы в сумерки после полового акта, который иначе как «занятие любовью» не назовешь. Смотрел из этой квартиры на огромную рекламу пятого телеканала по ту сторону улицы. С плаката и через дорогу на меня в упор пялились увеличенные до размеров целого здания Дмитрий Быков, Ксения Собчак и еще успешные и не очень красивые люди. Огромные коты и лукавый Быков как чувство, что я держу хрустальный шар в дрожащих руках, я очень устал от этого счастливого дня, возможно, самого счастливого в моей жизни, но одновременно мне было невыносимо тревожно. Острота существования усиливала инстинкт смерти, и по жизни я боялся счастливых случаев. Это было неправильное счастье, обман, скорее, эйфория, как после приема наркотиков, совсем не то, не устойчивое ощущение, которого можно добиться ежедневными физическими упражнениями. Радость и предвкушение потери тянули в разные стороны. Все, что ты испытываешь, слишком неоднозначно, думал я, если я даже не могу понять, как относиться к какому-нибудь Быкову (умиление и отвращение — чувствую в этом своем отношении нечто обывательское), странному умному еврею, невероятно трудоспособному и не очень опрятному, склочному толстяку, наполненному спиртным и говном, энциклопедическими знаниями и провокацией. Можно было помолиться под рекламным стендом, чтобы Дмитрий Львович и Ксения Анатольевна послали мне немного удачи, но это была бы неправда, потому что быть бездельником и неудачником приятнее и проще. Удача мне не была нужна.

и за окном плакат ксения собчак и лягушка быков

наверно я хочу немного денег не быть забытым

но сковывает страх перед успехом дорогая выпивка

прошу не будь как этот дедушка я слишком стар

тянусь к этой девочке понимая что сильно устал

Фрагменты будущей песни «пизда» крутились в голове.

Случайно положи взгляд на любой фрагмент мира и увидишь пиздеж, произнеси вслух имя предмета и в любом случае спиздишь ты спиздишь.

Проведя вместе три дня и две ночи, вдвоем сидели в кафе в центре Москвы. До поезда оставалось немного времени. В окно я видел улицу Никольскую, на которой долбили асфальт машины из будущего. Продолжают функционировать машины. Поднимались металлические мотыги и с размаху втыкались в асфальт, как в первом кадре фильма Хржановского «4». Денег у меня не было — закончились, платила С-2.

Я поглядел в меню и сказал, что мне все равно, какой чай пить. Не понимал, как это может столько стоить.

С-2 вроде уже не была уверена, что хочет со мной быть. Она быстро наигралась, но и выкинуть игрушку не могла. Я отчего-то прятал руки под стол. Мы разглядывали друг друга как исподтишка. Решил, что съезжу в Петербург, заберу вещи, брошу работу и вернусь жить в Москву. Нужно было больше слушать Марата, он знал жизнь. Но, раз карта так легла, я решил все бросить: работу с хорошим другом, которого звал отцом, и квартиру, которую оплатил вперед на месяц. Больше мы не будем разговаривать о литературе и кинематографе с молотком или дрелью в руках. Но подсознание знает лучше, как пишутся стихи.

Я еду в свою подзамочную комнату с тучным кряхтящим водилой под боком, таким, что во время остановки без сквозняка в окно хочется жечь спички, но еще немножко размышляешь — вдруг сдетонирует. Обязательно позвони мне, я хочу твой голос слушать и думать, какой ты весь острый.

| — Отец, я хочу съездить в Москву на пару дней.

— Что там за телка опять? Сынок, не глупи.

Но, с другой стороны, он ведь знал жизнь. Марат, как зашитый алкоголик и хороший писатель, знал, что я должен наступить тысячу раз на эти грабли, и никакие доводы мне не помогут. Да чего там, сам Марат тоже уехал бы куда угодно ради призрачно-розовой шарманки.

— Отец, по ходу, я не вернусь на работу. Переезжаю обратно в Москву.

— Сынок, ну это уже даже не смешно. |

Я съездил в Петербург, собрал вещи и поехал обратно в Москву. В сидячем вагоне был написан мой куплет «газданова». В плеере орала музыка, надрывались вокалисты скримо-групп, а я что-то писал в блокнот, тут же зачеркивал, переписывал. Мне до сих пор как-то неловко за эти строки, так же, как неловко перед самим собой за всю эту интрижку. Через несколько нервных дней (за которые я успею даже познакомиться с ее мамой!) С-2 бросит меня. Но, как бы то ни было, у этой песни будет еще второй куплет — Костин — именно он сделает хит, потому что его слова будут написаны кровью из самого сердца.

Но это будет позже. Пока были только куплет и припев «москвы», половина «газданова» и надежды на большую любовь.

И какой-то сомнительный план. Меня осенило, что я должен использовать приемы, обратные приемам поп-исполнителей. Я всегда верил, что есть математические формулы, в которые можно уместить любое искусство, и в жизни не существует большего удовольствия, чем открыть такую формулу. На альбоме будут песни с названиями «г. москва», «газданов» и «пизда», «кафка» и «справка», так я себе это представлял. Я должен использовать приемы, губительные для эстрадного исполнителя, чтобы обозначить свои границы, от «крови-любви» я буду отбиваться Кафкой и пиздой!

Я наконец-то почувствовал этот альбом внутри себя, его нужно было только аккуратно вытащить.

Костя был на работе, а мы с Дашей пошли в торговый центр «Золотой Вавилон». Я хотел украсть что-то в подарок С-2, еще не зная, что меня скоро сольют. С одной стороны, я сильно нервничал — почему-то мне было тяжело воровать в последние дни — в голове крутилось напыщенное «мне теперь есть что терять!». С другой стороны, у меня не было работы, и пока неясно было, когда работа появится, поэтому я морально готовился к тому, что несколько недель нужно будет прожить совершенно без денег.

В магазине H&M Даша подрезала юбку, кеды, браслет, очки а-ля Ray-Ban для бедных. (Вернее, Даша выбрала, что ей нужно, а я разломал биперы при помощи ножниц — тут нужна была мужская сила). Для С-2 выбрал красивую женскую рубашку, но потом передумал: у меня сильно задрожали руки, дурное предчувствие, хотя для Даши ломал биперы вполне уверенно, а еще я вдруг испытал какой-то стыд, что ли, вдруг такая одежда слишком дешевая для С-2?

На выходе Даша запищала. Дурное предчувствие усиливалось. К ней подошел охранник, похожий на нелегального мигранта. Заглянул в пакет с крадеными вещами, проверил пакет, пакет не пищал. Проверил плащ Даши — плащ тоже не пищал. Даша сказала:

— Я не знаю в чем дело, на входе тоже пищала.

Она подняла руки и сделала полный поворот, показывая себя со всех сторон. На наше счастье, это был самый пассивный охранник в мире.

— Ну, как же так? — спросил он.

— Да на входе я тоже пищала, — повторила Даша.

И мы пошли, оставив охранника с недоумением смотреть в пустоту.

Даша показала мне бипер, который держала в кулаке:

— Блять, я забыла его выкинуть!

Чтобы отпраздновать этот счастливый случай, мы подрезали бутылку вина в супермаркете «Окей» и поехали в Медведково. Бутылку мы выпили, я позвонил С-2, но она просила не приезжать к ней сегодня. Дурное предчувствие все усиливалось. Даша предложила выпить еще, но я сказал, что хочу вздремнуть.

Они жили в однокомнатной квартире (полгода назад здесь жил я) вчетвером: Костя, Даша, Пушкин и девушка Пушкина. Одна большая комната была разделена шкафом, получалось две маленьких комнаты на две пары. Костя-Даша и Пушкин-девушка Пушкина между собой семьями не дружили, скорее, просто как-то еле делили территорию, пока финансовые возможности им не позволяли жить в других условиях.

| Незадолго до нашего знакомства С-2 встречалась с моим приятелем по ВГИКу Лео.

Познакомились на кинофестивале. Лео ей много обо мне рассказывал, показывал черновой монтаж своего фильма «Гостиница Мадонна» (который я сам, похоже, никогда не увижу), где я снимался, и дал послушать «макулатуру». Роман Лео и С-2 длился полгода, и все это время он держался независимо. Слишком он умен и свободен, при этом несерьезен и необязателен. Сложно понять, что думает, когда улыбается, этот Лео. И, наверное, он не любил С-2. Жак Лакан, все фильмы Годара и прочая херня в голове мешали Лео любить обычную девушку. Ему было скучновато с ней, и они расстались, как я понял, по его инициативе.

Красивый парень Лео, крепкий, гибкий, был как Маугли, слезший с дерева, прочитавший большинство книг, существующих в мире, и выучившийся играть на многих музыкальных инструментах. Возможно, будущий хороший или плохой кинорежиссер (увиденное и прочитанное мешало ему делать плохо и мешало делать хорошо) был человеком, которому можно позвонить или написать и внезапно узнать, что он сейчас где-то в США или в Греции.

Когда С-2 рассталась с Лео, она захотела заполучить меня.

Добавляясь ко мне в друзья, она, блять, знала своим мудрым женским нутром, что легко получит. Неужели это действительно для нее было чем-то вроде мести для Лео? Надеюсь, что это не так.

«У тебя глаза блядские, поэтому телочки пишут тебе, а не Косте», — скажет мне Оксана через несколько месяцев.

С-2 не получила Лео, но я был у нее на ладони — человек, которого Лео любит и которым восхищается — строителем, рэпером, неудачником с красивой душой. Я был доступным инструментом, брат.

Только после того как С-2 призналась мне в любви, я вдруг спросил, кто был ее бывшим парнем.

Она, потупившись, ответила:

— А вы знаете друг друга.

Это было как-то очень неожиданно. Я бы никогда в жизни не смог догадаться, сколько бы мне попыток ни дали.

— Вот как. И кто он?

— Илья Леутин.

На секунду я тогда пожалел, что не остался в Петербурге. Как же хорошо было работать с «отцом» Маратом, да и самки в северной столице еще не перевелись. Но женщины ведь чувствуют суть лучше, и С-2 знала, когда какую информацию мне выдать. Сначала берешь за яйца, потом делаешь лирическое отступление. |

Я лег в комнате за шкафом, а Даша осталась курить на кухне и, может быть, ковыряться в интернете, не знаю.

Несколько дней я собирался и, наконец, решился позвонить Лео.

— Привет, гомосексуалист! — сказал я.

— Привет! — отозвался Лео.

— Ты уже знаешь, что я сплю с твоей телкой?

— Да, спасибо, мне доложили!

— Это нормально? Тебя это не гневит?

— Почему должно гневить? Если вам это нравится, я только за!

— Камень с души, батя. А то я боялся, что это нанесет удар по нашей нежной дружбе!

— Нет, тут будь спокоен. Ты теперь вроде как породнился со мной, — сказал Лео. — Только не забывай, пожалуйста, каждый раз, целуя С-2, чувствовать, что целуешься со мной — своим любимым черномазым другом. Хаха.

Мы еще поговорили. Лео спросил, как у меня вообще дела. Я сказал, что у меня все хорошо, денег нет и негде жить, но поршень не дает сбоев, работает исправно. Он сказал, что сейчас живет в квартире на Домодедовской, и как минимум полтора — два месяца я могу пожить у него.

— Что еще за квартира?

Трехкомнатная квартира его друзей. Сейчас она пустует, потому что друзья уехали на море (опять это ебаное море!) и приедут только летом. Вот так Лео и жил, странной жизнью, в которой можно вернуться из заграницы и бесплатно жить несколько месяцев у друзей.

— Отлично, — сказал я. — Сегодня же к тебе и приеду! А то я вынужден вклиниваться между Костей и Дашей, как их сынок.

— Приезжай.

— Счас посплю и приеду.

На радостях я тут же позвонил С-2. Я очень простой человек и плоский, как подошва сапога.

Привет! Я поговорил с Лео! Поговорил с Ильей? Да, вроде бы все нормально, он сказал, что очень рад за нас, и даже предложил мне пожить у него, только, мудила, велел мне вспоминать его черномазую морду, когда я буду тебя целовать! (Через пару часов даже я пойму, что этого не стоило говорить). Что ж, хорошо, если так, пока, ответила она.

Я и не думал говорить с Лео. Он сам мне позвонил. Лео очень недоволен, кусает локти, что упустил тебя. Он орал, никогда от него не слышал таких слов. Очень зол на нас с тобой, и при встрече обещал лично перегрызть мне горло.

Вот что я должен был сказать.

С-2 отвечала мне очень холодно, но я ничего не понял, решил, что все очень хорошо разрешилось, и все остались счастливы, и вообще все люди хорошие, а бытие — это ароматный кисель.

Я лег на матрас ИКЕА и хорошо заснул, вымотанный всеми этими переездами и влюбленностью.

Меня разбудил Костя:

— Где Даша?!

Я сказал, что не знаю — мы с ней выпили бутылку вина, и я лег спать. Он очень нервничал. Дурное предчувствие вернулось ко мне. Телефон Даши был выключен. Мы вышли с Костей на улицу, дошли вместе до «Перекрестка».

— Ладно, она, наверное, в магазине, — сказал Костя.

— Тогда поеду, — сказал я, и мы пожали друг другу руки.

Он пошел в «Перекресток», а я — в метро. Проехал несколько станций, когда Костя позвонил мне. Даши нигде не было, он просил меня вернуться, чтобы искать ее вместе. Я вылез из вагона и сел в обратную сторону. Костя ждал меня на выходе из метро. Вечернее Медведково, наложенное на мои страхи, напоминало декорации фильма-антиутопии.

— Зачем ты позволил ей бухать?

Как можно кому-то не позволить бухать? Да я все понимаю, но зачем ты позволил? Мы обошли несколько дворов, Костя как псих бормотал, что Даша могла напиться и уехать с какими-нибудь хачами на жигулях в самое грязное Подмосковье. Или она сейчас где-нибудь за теми домами блюет, валяясь под качелями, а над ней хохочут гопники с обветренными лицами.

И тут Костю осенило.

— Я знаю, где она!

Мы пошли обратно к «Перекрестку», обошли здание. Костя позвонил в звонок на двери служебного входа. Я отошел под дерево, чтоб поссать и потому что стеснялся участвовать в разговоре с незнакомыми людьми. Когда вернулся, Костя сказал:

— Она там. Хотела что-то спиздить.

— И что нам делать?

Он сел на бордюр и взялся за голову.

— Будем ждать милицию.

Потом он еще несколько раз звонил в дверь и просил, чтобы его впустили в магазин. Рабочее время вышло, но сотрудники и Даша не выходили. Мусора все не приезжали. Мы топтались на пятачке света перед черным ходом, и зубы стучали от холода. Я позвонил С-2 и рассказал, что у нас сейчас происходит.

— Когда это закончится, я хочу приехать к тебе, — сказал я. Мы немного поговорили.

Через минуту перезвонила и произнесла самые тупые и пошлые слова, какие только могла произнести:

— Извини, но у меня нет сил.

Я растерялся, мямлил в ответ, охотно купаясь в этом пошлом поносе. Она извинялась, в переводе на русский говорила, что спутала говно с вареньем. Она очень восхищена моим талантом и красотой (смайлик, катающийся по полу от смеха и бьющий ладонью в пол), но истинной любви у нее не случилось.

Я лепетал и упрашивал вместо того, чтобы сказать:

— Иди на хуй, дешевка! Сдристни в свою вонючую подзамочную комнату!

Конечно, как я мог поверить в эту мульку? Валяться с книжкой на диване, который стоит больше, чем я заработал за последние два года, и, еле сдерживая смех, слушать, как ты расшифровываешь это глупое интервью Долиной? Да я лучше говна поем, чем слушать эти лекции.

Включила папе и маме вашу песню «мегаполис». Вот, говорю, это он. Поэт и музыкант. Это его песня, его голос. «Поэт и музыкант? — сказал папа. — Ну, ладно».

Я весь трясся от обиды и холода, набирая эти бараньи смс, пока телефон не сел. Костя дал мне ключи, чтобы я сходил к нему за курткой, но я прошел только полдороги, понял, что если я окажусь там, в квартире, скорее всего, пойду на кухню, возьму нож и отрежу от себя кусок. | А суперкороль-то голый! | Или просто начну громить хату и вопить. Не лучшая поддержка для Кости. Лучше вернусь, а членовредительство стоит отложить.

Наконец приехал наряд. Женщина-мент и два громадных мусора заботливо усадили Дашу в автомобиль.

— Куда ее отвезут? — спросил Костя.

Женщина-мент назвала адрес.

Мусарня была рядом, мы прождали там около двух часов, потом, совсем замерзнув, пошли домой.

Дашу отпустили только утром. Она рассказала, что хотела украсть бутылку бухла, но охранники и кассиры задержали ее, закрыли в подсобке, насовали ей в сумку лишнего товара, чтобы речь шла об уголовном преступлении, и позвонили мусорам.

— Это же не правда! — пыталась возражать Даша.

— Заткнись, сука, тебя это не касается! — ответила ей кассирша.

Так обстояли дела у Кости и Даши, когда я, оставив их, переехал к Лео.

Целыми днями гулял в районе Домодедовской, читал журналы и объявления в газете «Работа», делал наброски в блокноте. Ходил в Макдональдс с нетбуком, писать посты в ЖЖ. Как ушел на пенсию. Лео приезжал поздно вечером, я готовил еду, мы ужинали и разговаривали. Если меня бросает девушка, не могу дрочить как минимум неделю. Дело в обиде и отвращении к себе.

Когда Лео ложился спать, я часами нюхал себя и разглядывал собственные руки.

Мне не нравится твой запах, твои руки и как ты улыбаешься.

Я поняла, ты пахнешь как ребенок.

И еще мне не нравится пить на лавочке.

Но я был уверен, что все это отговорки. Суть проблемы была в моей нищете, но речь даже не о материальной стороне, а о нищете как состоянии духа. И перемен не предвиделось: Лео был богат, а я беден. Как-то за вечерним чаем мы с ним сочинили стихотворение на двоих для С-2. Не знаю даже, чья это была идея, скорее всего, я или Лео взяли ее из воздуха.

Он отправил ей первое двустишье смс-сообщением:

Я разлюблю тебя тогда,

когда слепой художник вдруг

А я отправил продолжение:

Sotret s zemli vse goroda,

ostaviv tol’ko gnyot razluk.

Мы смеялись целый час, как сумасшедшие. Эта мелкая пакость принесла мне большое облегчение. Но я все же еще был совершенно неадекватен, сперма била в голову, сердце горело, и отвращение к себе выворачивало.

отец (10:35:39 19/04/2010)

да, блять. красивая сказка прозаично закончилась. завидую тебе, твоей молодости, потому что ты еще можешь мутить такие вот ситуации, когда страдаешь по-настоящему и по-настоящему живешь, а я уже не могу. смотрю на все со стороны и посмеиваюсь, хоть и горько. хуйня все это, просто мотай на ус. а ты как хотел: остаться с этой красавицей у нее под боком? да ее подхватит в конце концов какой-нибудь насос, и станет она обыкновенной и пластмассовой, каких дохуя, на которую ты даже не посмотришь. не ссы. набирайся психоэнергии, чтоб чудить дальше.

alehin_fucking (10:36:29 19/04/2010)

Хорошо, да. Ты прав. Все как-то слишком по законам жанра получилось.

отец (10:43:04 19/04/2010)

а девочка просто хотела попробовать — что это значит шляпа великого поэта :)

отец (10:43:39 19/04/2010)

никогда не влюбляйся по-настоящему, сынок

Я аккуратно поговорил с Костей и предложил ему написать куплет от лица Даши. Знал, что он сейчас не очень сладко живет в ожидании суда над ней, но хотелось работать дальше и заставлять работать его. Он, к моему удивлению, все сделал очень быстро. Как-то вечером, возбужденный творческой удачей, не в силах ждать, когда я доберусь до электронной почты, позвонил мне и прочитал, что получилось.

— Отлично, — сказал я. — Альбом начинает проясняться.