Камерная музыка

Концерты сделаны из другого материала, совсем не похожего на обычную жизнь.

Сойдя с поезда, мы с Оксаной сели в кафе. Я получил немного денег за выступление, и мы на них завтракаем.

Мне скоро ехать в офис, где я работаю без оформления и без социального пакета, к двум часам, во вторую смену. А Оксана сегодня взяла отгул. По одну сторону от меня реальность — предстоящий восьмичасовой рабочий день, по другую — люди, клуб и громкая музыка. Вчера я дал пятьдесят автографов, а сегодня я буду сидеть в офисе и описывать новости по тэгам. Мы доедаем завтрак, допиваем чай, потом целуемся и прощаемся до вечера. Доезжаю до Кунцевской, потом корпоративный автобус везет меня на территорию завода «Авиазапчасть». На пропускном пункте в автобус заходит охранник. Все сотрудники, и я в том числе, показывают пропуска.

Автобус проезжает дальше, мы выходим, заходим, поднимаемся по лестнице, берем листы с расписанием телепередач, снимаем куртки, садимся на стулья перед мониторами. Путешествие между мирами закончено. Я вернулся в повседневную жизнь. Надеваю наушники, смотрю новости. Отрезаю сюжеты в специальной программе, описываю их по тэгам. В мире постоянно что-то происходит. Дмитрий Медведев съездил куда-то. Владимир Путин сказал что-то. Бывший министр финансов Алексей Кудрин имеет на этот счет какое-то мнение.

Муаммар Кадаффи убит. Ничего себе, настоящая новость.

Спустя два часа захожу проверить почту на «Яндексе» — у нас запускаются сайты «Яндекс» и «Википедия», которыми иногда приходится пользоваться в рабочих целях.

Папа узнал адрес и название средней школы и прислал мне письмо. Я эту школу закончил 9 лет назад, и в анкету на загранпаспорт нужно вписать адрес. Я узнал адреса всех институтов, в которых учился. Пересылаю улицу и номер дома, где находилось учебное заведение «Металлплощадская средняя школа» Кемеровского района Кемеровской области, письмом Оксане. Встаю, выхожу в туалет, звоню ей.

— Ну, как дела?

— Заполняю твою анкету.

— Я тебе переслал.

— Да-да. Я все получила. Скачала форму, заполняю.

Желаю ей удачи в этом нелегком деле и возвращаюсь на рабочее место. Осталось шесть часов. Пока смотришь новости, иногда параллельно удается читать через Яндекс-блоги. Проходит еще два часа, и я выхожу на кухню пообедать. Беру два салата и хлеб — также есть второе блюдо в пластиковых контейнерах, но оно всегда с мясом. Поэтому я ем только салат и хлеб, запиваю чаем и гляжу в окно, то ли на гаражи, то ли на кладбище самолетов. Обдумываю сценарий, начало которого буду завтра читать А. Э. Бородянскому во ВГИКе на занятиях по мастерству драматурга.

Создается впечатление, что для этих людей самоубийство — не более чем детская игра, а их способность к адекватному анализу происходящего так низка, что они до конца не осознают, что творят. Совершая самоубийство, в глубине души они не верят, что умрут.

Карл Меннингер

В Нижнем Новгороде я читал плохо, а Костя читал просто отвратительно.

У нас на разогреве была Meanna, мать российского трип-хопа. Пока она выступала, мы наскоро ели в этом кафе. Набивали пустые после продолжительной поездки желудки. Мы очень устали, я просидел целый день в тесноте, переднее сидение и грязная голова пассажира были у меня прямо перед носом. Механизм был сломан, и другое положение сидение не принимало. Потом я наорал по телефону на организатора Рому, потому что мы сильно опаздывали на собственное выступление, а он не мог найти нас на вокзале.

Несмотря на плохой звук, Meanna читала хорошо, практически не сбиваясь. Ее песни — атмосферные и с неуловимым смыслом, мне скорее нравились, чем нет.

Она закончила, вышли мы. В кафе было человек двадцать или того меньше, заплативших 150 рублей, чтобы посмотреть на нас. Первые пять песен мы еще кое-как прочли, потом пошла лажа. Слишком плохой звук, слишком устали. И еще у меня появился необъяснимый страх, может, потому что я был в незнакомом городе. Казалось, что за нами следят, что кто-то могущественный не одобряет нашу самодеятельность.

Программа состояла из «детского психиатра» и промо-релиза «жан поль-петросян»/«вся вселенная» + первого варианта песни «г. москва» под минус из сэмплов.

«Москва» была последним треком программы. Я кое-как прочитал свой куплет, с листка. Передал листок Косте, на другой стороне был его текст. Костя начал читать и сразу сбился. Поймать текст он не смог и сказал в микрофон:

— Блять.

— Простите! — я извинился перед публикой, подошел к пульту, взял плеер, с которого играла музыка, и отмотал минус, чтобы Костя начал еще раз. Он стал начитывать и снова сбился. У него ничего не получилось, читал он, будто набрал полный рот камней и говна.

— Извините. Хватит, — сказал он.

И зачем-то соврал:

— Просто мы в автобусе написали этот текст и не репетировали!

На том и закончили. Рома отдал нам деньги за проезд — немного ушел в убыток. Но он сказал:

— Ничего страшного. Зато привез группу и сделал концерт, который хотел сделать.

Когда мы собирались уходить, я услышал, как один из посетителей клуба включил на телефоне пацанскую рэпчину и сказал:

— Вот это — музыка.

Ночевали мы у Ромы. С утра в дверь настойчиво позвонили, и когда он пошел открывать дверь, мы с Костей переглянулись. Неожиданно испугались.

— Федералы, — сказал я почти серьезно.

Но это просто принесли квитанции за квартиру. Скоро Роме нужно было идти на работу. А мы с Костей погуляли по городу и зашли в кафе «Буфет». Это очень уютное место в центре города НН. Там было хорошо, проиграло несколько песен PJ Harvey, а потом заиграл Maxinquaye, лучший альбом Tricky. Было тепло и спокойно, несмотря даже на то, что моя любовь отменялась.

Любовь отменилась, но мне осталась энергия — ткань, из которой родятся «девять рассказов», чайник зеленого чая всего за 60 рублей, дружелюбный, но ненавязчивый бармен и приятное кафе. Я придумал сюжет о том, как мы трясемся в ожидании федералов, но оказывается, что это Захар Прилепин пришел подбодрить нас к Роме домой после концерта. Подбодрил и скрылся, как супергерой, ушел через балкон защищать свой город от врага. И прямо там, в «Буфете», я написал текст «пизды», добавив к только что сочиненному сюжету наброски, которые у меня были сохранены в моем маленьком нетбуке.

Тогда я еще не был знаком с Захаром лично, и когда у меня спрашивали мнения о нем, я говорил:

— Отличный парень. Искренне любит своих друзей и ненавидит врагов, — и зло смеялся.

А Костя говорил, не знаю, насколько серьезно (с ним этого никогда не знаешь):

— Все люди, которым не нравится Захар Прилепин, даже непохожие друг на друга внешне, все-таки одинаковы в своей неприятности.

В общем, я в этом тексте изобразил Захара бравым воином света скорее иронически.

Мы выпили чайник чая, попросили еще долить нам кипятка, выпили еще по чашке и с сожалением покинули это место.

Пока дышу, блять, надеюсь, потом электричка до Казани, и в электричке у меня поднялось давление, и я схватился за нос и глаза, чтобы нос не отвалился, и глаза не вылезли из орбит. Но удалось задремать под стук колес, и отпустило.

В Казани было очень хорошо принять душ и поужинать у Кирилла дома. Его мама приготовила много всего вкусного по вегану, так как он сам, как и я, был веганом. Он организовывал концерт, нашел музыкантов, чтобы с ними сыграть новую песню. По-новому. Сам Кирилл — бас, Айдар — труба и сэмплер, Алина — скрипка. Кирилл к этому времени почти год не играл в группе, потому что не мог найти подходящих людей. Не хотелось ему больше аккомпанировать бездарным тусовщикам или самолюбивым техничным музыкантам, он мечтал играть в первую очередь с людьми, с которыми будет приятно проводить время и иметь возможность самому сочинять партии. «Макулатура» нравилась ему по текстам, к тому же, мы были приятелями. И как бонус — Кириллу было интересно узнать, что получится из «макулатуры», сыгранной вживую. В те дни совершенно случайно подвернулись Айдар с Алиной. Все и сошлось.

Мы хорошо выспались, погуляли по городу, пошли на репетиционную базу.

Это был огромный гаражный комплекс, где многие владельцы сдавали гаражи под репбазы.

Кирилл открыл ключом один из гаражей, мы прошли внутрь. Стены были оклеены квадратными коробками из-под яиц — для звукоизоляции, в центре гаража стояла барабанная установка, также тут были комбики, микрофоны и все, что нам требовалось. Кирилл подключил бас, и скоро пришли Айдар и Алина. Айдар настучал бит на сэмплере, Алина подстроила скрипку, когда Кирилл на басу давал ей ноты. Они сыграли для нас. И Айдар, и Алина играли, сильно фальшивя, оба они прежде учились в музыкальной школе, но какое-то время вообще не брали эти инструменты в руки. Кирилла же я знал давно — он (по моему скромному мнению) хорошо играл на басу, но сейчас максимально упрощал свою партию. Тем не менее мне нравилось, как это «плохо» и «хорошо» вместе звучит, когда скрипка скулит, еле попадая в ноты, но царапая душу, а труба печально бубнит на фоне. Я начал читать «г. москва» под такую музыку, впервые в жизни — под живые инструменты. Почувствовал, насколько сильнее и драматичнее получалось в сравнении с читкой под минуса, резанные из сэмплов.

— Очень хорошо, — сказал я, когда мы закончили.

Косте тоже понравилось.

— Как вам? — спросил Кирилл у Айдара и Алины. Они, похоже, тоже были вполне довольны. Мы несколько раз прогнали песню и решили, что будем делать альбом таким составом. Договорились, что Костя поедет домой сегодня — ему нужно было на работу, а я останусь на неделю или две в Казани, чтобы сочинять новую музыку и репетировать.

Мы пошли в кафе «Ваниль», которое было тут недалеко. Настроение было замечательное, и день стоял светлый.

Звук отстроили очень хорошо, люди понемногу собирались. Кафе не было приспособлено под выступления, просто это было небольшое кафе, куда друзья Кирилла привезли аппаратуру и подключили пульт недалеко от входа. Было уютно, люди приходили — в основном всех их знал Кирилл, общались, покупали пиво. Еще был второй организатор — Пухлый, он же Игорь Шемякин — вокалист казанской группы Harajiev Smokes Virginia, он перед нашим выходом сказал, указав на чехол от скрипки, лежавший рядом с импровизированной сценой:

— Привет. «Макулатура» приехала к нам на непонятных условиях. И будет хорошо, если вы заплатите немного денег — положите их вот в этот чехол.

— Чехлить! — тут же заорали хором мы с Костей.

И вышли.

Это был первый по-настоящему хороший наш концерт. «Настоящий рок» — как сказал Костя. Мы кричали «Путин, уходи!» и иногда переходили на скримо, люди все воспринимали нормально. В какой-то момент Костя обнял парня по прозвищу Саркан — нашего казанского приятеля — и пошел с ним по кафе в обнимку, как Вилли Токарев. На некоторых рефренах я с размаху падал на колени. Ловил куражи. А когда мы играли последнюю песню — «г. москва» с музыкантами, так не хотелось заканчивать, что прочитали по лишнему разу рефрен в конце. Это выступление есть на записи, и там песня длится целых семь минут.

Когда мы закончили, люди стали подходить и кидать деньги в футляр, кто-то бросил 50 рублей, кто-то — 100, также нам отдали двадцать процентов с бара — такая была у Кирилла договоренность. Проезд, по-моему, почти отбили, можно было выпить водки. Кто-то даже подошел поблагодарить нас за выступление.

Родители Кирилла уехали на дачу, поэтому, проводив Костю, мы закатили пирушку. Я разговорился с Оскаром — моим новым другом, — и он сказал, что все прошло хорошо, но он не верит в правильность восприятия людьми такой музыки.

— Они прослушают «макулатуру» на концерте и пропустят это через себя, а потом возьмут свои зачетки и пойдут обратно в институты, — и пожимал плечами, не в силах сформулировать яснее.

Я долго думал над этим и пил пиво, когда все спали. А когда я допил последнюю бутылку и собирался лечь, мне позвонила Л. — моя бывшая девушка. Очень удивился: было два часа ночи, а в Кемерове — откуда она звонила — шесть утра.

Она была взволнована, рассказала, как ей сейчас позвонила Даша, плакала и кричала в трубку, а потом просто стала всхлипывать, отложив телефон, и Л. слышала голос Пушкина: «Пиздец, пиздец, пиздец, сколько здесь крови!» и Дашин плач. А потом связь прервалась — наверное, у Даши закончились деньги.

— Надеюсь, они расстанутся когда-нибудь, — сказал я.

Поговорив с Л., я разделся и лег в постель. Поставил будильник на телефоне, чтобы утром встать раньше и позвонить Косте. Я лежал, думая о Даше и Косте, о С., Л. и С-2 и о том, что нужно доделать альбом и найти работу. Думал об этом, пока все окна соседнего дома не погасли.

Теперь в этой темноте вертелись Дашины слова:

— Если бы ты любил Л., как Костя любит меня, она бы никогда тебя не бросила.

Увеличивал этот текст, оглядывал со всех сторон, отходил от него на расстояние, чтобы увидеть предложение целиком, разбирал на слова и собирал, путая. Поменяй несколько слов местами, и смысла не останется:

— Ты Костя любит если меня как бросила Л. никогда она бы тебя не любил…

Через несколько дней, может, подрочу.

Потом заснул.