Кампанелла

Глава пятнадцатая. НЕОЖИДАННЫЕ РАЗОБЛАЧЕНИЯ

Кампанелла выздоравливал. Всем, кто видел его после «вельи», это казалось невероятным. Он, по его собственным словам, потерял во время пытки «фунт плоти и десять фунтов крови». Шипионе Камарделла не знал покоя ни днем, ни ночью стремясь спасти его. Он был очень опытным врачом и поэтому не приписывал чудесное выздоровление Кампанеллы своим травам, мазям и припаркам. Он был убежден, что Томмазо поборол смерть только благодаря своему редкому упорству и нечеловеческой воле к жизни.

Кампанелла, правда, еще не вставал. Отец и брат по-прежнему за ним ухаживали. С каждым днем к нему постепенно возвращались силы. «Город Солнца» стоил ему огромного напряжения. Но, закончив последнюю страницу, Кампанелла понял: лишь потому-то он и выжил, что, несмотря на страшнейшие мучения, не хотел умереть, не оставив людям «Города Солнца».

Малейшее движение причиняло ему боль. Ну и что с того? Ведь он не только победил своих палачей — обескровленный, искалеченный пыткой, трупу подобный, он смог своей непослушной и больной рукой написать «Город Солнца»! Он больше не думал о смерти. В голове опять рождались планы, один смелее другого. Он снова стал мечтать о побеге. Надо с толком использовать выигранное время. Когда он поправится и сможет ходить, все должно быть готово!

Он чувствовал себя счастливым. Дианора завершала переписку «Города Солнца». Дианора! Кто бы мог подумать, что именно здесь, заживо погребенный в темнице, он встретит девушку, которая принесет ему счастье настоящей большой любви! Он был ей бесконечно благодарен. Ему казалось, что никто на свете не может сравниться с Дианорой своей самоотверженностью, нежностью, бескорыстием. Ее любовь придавала ему силы в самые тяжелые минуты. Может быть, он вообще бы и не поправился, не будь рядом Дианоры? Не ее ли ванна, которую она передала Камарделле, явилась для него тем чудодейственным средством, благодаря которому в ходе болезни произошел перелом?

Томмазо был полон оптимизма. Тем неожиданнее пришла беда…

2 августа 1601 года Кампанелла, лежа на тюфяке, писал. Еще в Неаполе, до приезда в Калабрию, он начал философское сочинение под заглавием «Великий эпилог» и теперь с увлечением снова над ним работал.

Рядом сидел Джампьетро, а отец, как обычно, стоял на часах у двери, прислушиваясь, не идет ли надзиратель. В середине дня откуда-то снизу донесся необычный шум. Неужели драка? Кто там чего не поделил? По двору побежали солдаты. Вскоре все стихло. Томмазо снова принялся за работу.

Вечером совершенно неожиданно в коридоре загремели замки и послышался топот. Кампанелла мгновенно сунул рукопись брату и притворился спящим. Дверь распахнулась, и в камеру вошел сержант Аларкон с двумя солдатами и надзирателем. Обыск! Джампьетро, улучив момент, выбросил рукопись во двор. Солдаты перерыли всю камеру. Они не церемонились с больным — стаскивая одежду, грубо вертели его из стороны в сторону. Под матрацем нашли письмо, которое должно было ночью быть передано Дианоре для отправки друзьям. Но на этом неудачи не кончились. Аларкон был очень бдителен: то, что Джампьетро, когда открывали дверь, оказался у окна, вызвало у него подозрения. После обыска сержант вместе с солдатами спустился во двор.

У стены равелина он нашел целую тетрадь. Десяток страниц был исписан. Он немедленно передал рукопись кастеляну.

Весь вечер в тюрьме продолжалась суета. Обыск проводился с необычным размахом и редкой старательностью. По коридорам долго сновали солдаты и надзиратели, то и дело гремели замки и хлопали двери. Узников переводили на разные этажи, рассаживали по камерам, одних запирали в одиночки, других тащили в карцер.

Что же случилось? Им овладело беспокойство. Он надеялся, что ночью, когда все стихнет, его, как обычно, окликнет Дианора. Он напрасно не спал до рассвета. Голоса Дианоры он так и не услышал.

Весь следующий день Кампанелла с нетерпением ждал, когда на дежурство заступит Мартинес. Но тот не пришел. Вместо него дежурство принял новый надзиратель. Томмазо больше всего беспокоился за Дианору. Ее даже не было видно во дворе. Почему она молчит? Неужели в результате обыска в руки кастеляна попали какие-то особенно важные бумаги? Его злила неудача с письмом, но там не было ничего серьезного. Хуже, что солдаты подобрали рукопись «Великого эпилога». Трудно поверить, что подобное пишет сумасшедший! И это его мало тревожило: никто не видел, что он писал «Эпилог» вчера. Столько же резонов думать, что «Эпилог» был написан давным-давно, еще до того, как он сошел с ума!

Кампанелла не любил обольщать себя пустыми надеждами. Тем не менее действительность превзошла все его самые страшные опасения.

Никогда еще ни один из обысков, проведенных в Кастель Нуово, не давал такой богатой добычи. Кастелян тут же отправил наиболее интересные находки вице-королю. Чего только здесь не было! Часть «Великого эпилога», записки, стихи, копии запрещенных сочинений по некромантии, магические заклинания. В камере Дионисия Понцио нашли целый сундучок с разной всячиной. Ересь была налицо! А сколько захватили писем, которые не успели отправить! У одного лишь Пьетро Престеры отобрали целых четыре, адресованных в Калабрию семье Престиначе!

Под матрасом у Пьетро Понцио была найдена маленькая корзиночка, где хранился тщательно переплетенный в пергамент сборник стихотворений Кампанеллы, аккуратно переписанных его верным другом.

В руки вице-короля попали важнейшие материалы. Он внимательно прочел отрывок «Великого эпилога». Хорош сумасшедший, который пишет трактат по философии!

Ересью будут заниматься инквизиторы. Вице-королю было достаточно и других разоблачений. Раньше он был уверен, что узникам в Кастель Нуово обеспечен подобающий суровый режим. А что выходит? Они связались с целым рядом людей, живущих в крепости, и используют их в своих целях. Не приходится удивляться, что они различными средствами затягивают процесс. Мало того, что они постоянно информируют друг друга о ходе следствия, они еще в курсе всех новостей, о которых говорят в городе. Узники, которые должны содержаться в условиях строжайшей изоляции, нелегально отправляют десятки писем, прославляют в Калабрии героизм Кампанеллы, распространяют по всему Неаполю его стихи. Чем они только там не занимаются— заводят любовные интрижки, упражняются в оккультных науках, переписывают сочинения по некромантии и соблазняют стражу!

В сборнике стихов Кампанеллы вице-король открывал для себя одну неожиданность за другой. Он был поражен числом людей, с которыми этому хитрецу Кампанелле удалось вступить в тайные и преступные сношения. Вот, оказывается, кто помогал ему и своей болтливостью так мешал ведению процесса!

Особенно сильное впечатление на графа Лемоса произвели имена. Он нашел среди них даже имена своих родственниц. Более того, сам Трояно Маньяти, служивший в отряде его личных телохранителей, носил своей матери, Ипполите Каванилья, благодарственные стишки арестанта.

Все это творилось под носом у кастеляна. Дон Мендоза-и-Аларкон ничего не видел. Его собственная теща, донна Анна — старая дура! — была без ума от Кампанеллы. А сколько их было вокруг него! Анна, Мария, Флерида, Олимпия, Джулия!

Трибунал выбивался из сил, чтобы разоблачить симулянта, безуспешно искал хоть каких-то письменных улик, не давал покоя надзирателям, подсылал экспертов-врачей, а в то же самое время Кампанелла чуть не каждый день сочинял своим благодетельницам сонеты, и ни одна из них не выдала его! Вице-король совершенно потерял самообладание, когда дошел до стихов, посвященных Дианоре. Власти специально создают для Кампанеллы тяжелейшие условия, лишают самого необходимого, держат впроголодь, а он не только не падает духом, а даже умудряется затеять в тюрьме роман! Вначале он просит и получает от Дианоры прядь волос, потом она передает ему груши, носящие следы ее зубов, наконец она, обезумев от любви, ночью пробирается к Heмy в камеру — девушка, монахиня, францисканка!

Чем так мог приворожить ее этот грязный арестант, симулирующий сумасшедшего?! Или он вправду связан с дьяволом и тот открыл ему секрет, как побеждать женщин?

Все думали, что Кампанелла после «вельи» умрет. Но этого не случилось. Хирург Камарделла излишне старался его выходить. Он скрыл, что Дианора передала для больного ванну, в которой обычно купалась сама.

Вице-король решил навести порядок. Он не стеснялся в выражениях, когда отчитывал кастеляна. Невиданный скандал! Родственницы дона Алонзо оказывают содействие еретику! А тот воспевает в стихах донну Анну. Говорят, что это теща кастеляна, — граф Лемос не удержался от иронии, — а может быть, под этим именем скрывается младшая сестра дона Мендовы или его красавица жена? Ведь их тоже зовут Аннами!

Скандал замяли. В нем были замешаны члены многих знатных фамилий. Всех основных заговорщиков распихали по одиночкам. Из камеры Кампанеллы — пусть он, беспомощный и неподвижный, сгниет заживо на своем тюфяке! — увели отца и брата. Камарделла получил нагоняй. Тюремщик Мартинес был уволен. А монахиню-францисканку Дианору Баризана спешным порядком сослали в отдаленный монастырь под строгий надзор начальства.

У него не было сил, чтобы встать и подойти к окну. Он ничего толком не знал о случившемся, но по энергичным мерам, принятым кастеляном, видел, что произошли какие-то важные события. Страшно было подумать, что с Дианорой может стрястись беда. Неизвестность увеличивала тревогу. Он ненавидел свою беспомощность.

Первые известия принес Камарделла. Дианору вынудили покинуть Кастель Нуово! Сердце сжала невыносимая боль. Каким коротким было украденное у судьбы счастье!

Прошло много времени, пока Томмазо удалось с помощью племянника Камарделлы снова наладить связь с Дионисием. Лишь теперь узнал он подробности того, что произошло.

Все началось с пустяка. В одной камере с Пьетро Понцио, Битонто и Петроло сидел Феличе Гальярдо. Друзья избегали в его присутствии обсуждать планы побега. Иногда по утрам двери некоторых общих камер оставляли открытыми, и арестантам разрешалось ходить по коридору.

2 августа Пьетро Понцио попросил надзирателя, чтобы Гальярдо перевели в другую камеру, поскольку тот нечист на руку. Находившийся поблизости Адимари ввязался в разговор: в их камере и так слишком тесно! Они начали спорить. Адимари полез в драку. Пьетро, недолго думая, закатил ему пощечину. Поднялся невероятный шум. На помощь Адимари выскочили его приятели. Выручать Пьетро ринулись Битонто и Дионисий. Вражда, давно уже существовавшая между ближайшими друзьями Кампанеллы и теми, кто хотел, предавая других, выгородить себя, вылилась в отчаянную драку. В ход были пущены скамейки, поленья, ремни. Монахи не уступали мирянам. Началась дикая свалка. Надзиратель бросился наутек. Были подняты на ноги солдаты. Они с трудом растащили дерущихся. Многие оказались в крови. Особенно пострадал Дионисий. Ему чем-то тяжелым разбили голову — на лбу зияла огромная рана. Пришлось вызывать хирурга. Даже сам Дионисий не знал наверняка, кто его так разукрасил.

Вечером Солданьеро, один из изменников, желая отомстить монахам, подал донос, где утверждал, что Дионисий и его товарищи хранят в своих вещах кучу запрещенных рукописей, и советовал немедленно произвести обыск. Аларкон получил приказ перевернуть вверх дном всю тюрьму, но найти писания, которые прячут монахи.

В камере Дионисия обнаружили запертый на замок маленький дорожный ящик. Его тут же отнесли кастеляну. Ключа у Дионисия не было. Как выяснялось позже, ключ хранился у Битонто, которому и принадлежал сундучок. Когда его открыли, там нашли наброски Дионисия для защиты и сочинения по колдовству. В изголовье у Гальярдо стражники наткнулись на различные выписки из книг, посвященных магии. А у Пьетро Понцио отобрали сборник стихотворений. Пьетро, любовно собиравший каждую написанную Кампанеллой строчку, сделал непростительную оплошность. Он пренебрег предостережениями Томмазо и, переписывая в свой сборник его стихи, опрометчиво сохранил настоящие имена.

Томмазо поправлялся медленно. Растирания и припарки, разумеется, не могли восстановить огромную потерю крови.

Необходимо было хорошее питание. Но его держали впроголодь. Даже когда в сентябре в Кастель Нуово прибыли из Калабрии деньги, собранные для заключенных, начальство отказалось выдать Кампанелле его долю, хотя он и нуждался в помощи больше всех остальных.

Он не имел о Дианоре никаких известий. К тревоге за ее судьбу примешалось опасение: может быть, и «Город Солнца» попал в руки врагов? Он очень обрадовался, когда неожиданно узнал, что Дианора успела передать рукопись надежным людям.

После «вельи» целых шесть месяцев Кампанелла тяжело болел. Незадолго до нового, 1602 года он почувствовал себя настолько здоровым, что смог передвигаться по камере.

Бумаги, захваченные во время обыска, дали властям много важных сведений. Инквизиторы настаивали, чтобы вице-король предоставил им все «колдовские писания», но графу Лемосу было не до этого. Смертельный недуг свалил его в постель. Он скончался в возрасте пятидесяти семи лет, проболев пятьдесят семь дней. Это совпадение показалось врачам неслучайным. Его объяснили дурным расположением звезд.

Лишь после длительных проволочек трибунал Святой службы получил, наконец, требуемые бумаги. Начались допросы. Дионисий, в камере которого обнаружены были содержащие ересь писания, оказался в опасном положении. Он заявлял, что сундучок принадлежит не ему. Ведь у него не было даже ключа! Значит, Битонто так старательно собирал всю эту колдовскую мерзость?!

Битонто нельзя было поставить под удар. Дионисий уверял, что сундучок находился у него несколько дней. Его принес Битонто, но он тоже не знал, что враги нарочно подсунули ему запрещенные рукописи. Монахи валили вину на Солданьеро. Он еще до ареста помогал властям вылавливать заговорщиков. Не без его участия были схвачены брат и отец Кампанеллы. В тюрьме Солданьеро продолжал выдавать всех, кого знал, и заискивал перед судьями. Томмазо и Дионисий решили впутать его в дело о ереси. Была придумана целая история о том, как Битонто, боясь кражи, понес свои вещи Дионисию. В коридоре его остановил Солданьеро и упросил запереть под замок какую-то связку бумаг. Битонто, не глядя, положил их в сундучок.

Даже Гальярдо подтверждал эту версию. Инквизиторы никак не могли отделить истину от лжи и потратили много времени зря. В конечном итоге Солданьеро благодаря заступничеству Спинелли был условно освобожден. Однако монахи, пользуясь неразберихой, продолжали обвинять его в ереси и не жалели крепких слов, когда излагали перед трибуналом его гнусные богохульства.

Всю весну опытный квалификатор Керубино Веронезе изучал «колдовские писания». Здесь было чем заняться! Десятки заклинаний и магических формул открывали посвященным секрет того, как вызывать духов, обнаруживать вора, находить клады, освобождаться от оков, заставить лошадь хромать, сеять раздоры, легко переносить пытки, насылать болезни и бессонницу, лишать мужчин силы и делать женщин бесплодными.

С особой тщательностью узниками были переписаны страницы, где рассказывалось о магических приемах, с помощью которых можно стать невидимым и бежать из тюрьмы.

Потрудившись на славу, Керубино составил свое заключение: всех, кто имел, читал или пользовался этими рукописями, следовало считать «сильно заподозренными в ереси», а тех, кто верил в написанное, следовало рассматривать как формальных еретиков и отправлять на костер.

Над Дионисием и Битонто сгущались тучи. Что там ни говори, но факт оставался фактом. Записки были найдены в камере Дионисия, и хотя в действительности они принадлежали Гальярдо, часть их, как это легко доказали бы эксперты-каллиграфы, была переписана рукою Битонто.