Кампанелла

Глава семнадцатая. ПРИКОВАННЫЙ ПРОМЕТЕЙ

Слова вице-короля о том, что Кампанелла будет погребен заживо в самом страшном из карцеров Кастель Сант-Эльмо, не остались пустой угрозой. Кампанелле обещали создать жизнь, которая была бы хуже смерти, и тюремщики делали все, чтобы выполнить это обещание.

Его бросили в глубокое подземелье, в каменную яму, куда никогда не проникал свет. Во время дождей камеру заливало водой. Пол был земляным, вода долго не впитывалась в глинистую почву. Закованный в кандалы Кампанелла лежал на мокрой подстилке из прелой соломы. Его держали на голодном пайке — один раз в день приносили немного пищи.

Он был отрезан от всего мира. На все его вопросы надзиратели отвечали молчанием. К нему никого не пускали. Почти круглые сутки сидел он в полной темноте. Лишь по вечерам ему на три часа давали светильник.

Ко всеобщему удивлению, он оставался в живых. Это казалось загадкой. Откуда у него брались силы, чтобы годами переносить нечеловеческие мучения?

А он и не думал умирать. Жизнь для него всегда была борьбой, и ничто не могло заставить его сдаться. Он много размышлял о своей судьбе. Существовал ли для него какой-нибудь иной путь? Все его стремления были направлены на то, чтобы сделать людей счастливыми и открыть им новые горизонты. Он мысленно сравнивал себя с Прометеем, который из любви к людям похитил с Олимпа огонь. В отместку Зевс повелел приковать Прометея к скале на Кавказе и послал орла, чтобы тот постоянно выклевывал ему печень.

Кампанелла не имел и клочка бумаги. Его очень мучило, что даже те недолгие часы, когда у него был светильник, пропадали даром. Надзирателям было приказано неусыпно следить, чтобы для узника была полностью исключена всякая возможность писать. Но разве мог кто-либо, пока он был жив, отнять у него счастье мыслить?! Он сочинял в уме страницу за страницей свои философские работы. Наиболее удачные места он выучивал наизусть, чтобы потом, когда в руках окажется бумага, записать их.

Многие ли из ученых нашли бы в себе силы работать в таких условиях — в наполненном водою подземелье, в кромешной темноте, в цепях, которыми было опутано тело, изувеченное неслыханными пытками и обессиленное длительным недоеданием?!

Люди будут поражаться его исключительной плодовитости и разносторонности. Однако сможет ли кто-нибудь из них представить себе, какого напряжения стоила ему каждая строчка? Он был лишен не только книг, выписок, листа бумаги. Глоток свежего воздуха и хороший кусок хлеба были для него недоступной мечтой. Но он все время работал. Ему помогали его феноменальная память и огромная сила воли. Может быть, секрет того, как он выжил, и заключается именно в том, что постоянная и напряженная работа мозга не дала подкрасться апатии и отупению, которые подстерегают узников, сидящих годами в одиночках.

Необычна судьба его сочинений. Его рукописи выкрадывали агенты инквизиции, как это случилось в Болонье, или во время обысков отбирали надзиратели, как это произошло с «Эпилогом», захваченным в Кастель Нуово сержантом Аларкон. Ему приходилось по нескольку раз писать заново одни и те же произведения. Он упорно старался восстанавливать все, что у него пропадало. В этом тоже сказывалась его жизненная цепкость и выдержка. Если неприятель вытоптал все всходы, то надо вспахать поле и заново посеять семена!

В первые месяцы заключения в Сант-Эльмо Кампанелла восстанавливал трактат «О смысле вещей», который уже многие годы был похоронен в архивах римской инквизиции. Кампанелла рассчитывал, что быстро его напишет, когда ухитрится, снова в обход всем строгостям, получить письменные принадлежности.

Осенью, когда пошли дожди, ему стало еще тяжелей. Вода бежала не только по стенам, но и текла с потолка. Он лежал на сырой соломе в рваном, промокшем насквозь рубище. Орел не выклевывал ему печень, но смертельный холод немилосердно грыз его кости, с которых палачи содрали немало мяса. Нет, врагам никакими силами не превратить его в живой труп! Вопреки всему он продолжает мыслить. Это сознание наполняло его гордостью. Мысли его постоянно возвращались к Прометею. В стихах он сравнивал себя с Прометеем и называл свою яму «Кавказом».

В Кастель Сант-Эльмо Кампанелла перестал притворяться сумасшедшим. Больше в этом не было никакого смысла. Римская курия дала испанцам опасный прецедент, когда, осудив Кампанеллу, показала, что не считает его безумным. Если вице-король и не торопился закончить дело, то только из опасения, что представители папы в трибунале, следуя тайным инструкциям, не согласятся на смертный приговор. А любое другое наказание, вплоть до самого тяжелого — пожизненных каторжных работ, вело к тому, что осужденный будет переведен в Рим. Он, как духовное лицо, даже пожизненную каторгу был обязан отбывать на галерах, принадлежащих святому престолу.

Кампанелле создали самые невыносимые условия. Комендант крепости, казалось, испытывал удовольствие от его страданий. Пятьдесят отборных испанских солдат, которых Томмазо в насмешку называл «леопардами», стерегли его денно и нощно. К нему были приставлены самые жестокие и бдительные тюремщики. Ни один посторонний человек не имел права спуститься к нему в подземелье. Даже тюремный священник или врач могли посетить его только с особого разрешения вице-короля. Двадцать три крутые ступеньки вели на дно ямы, где должен был заживо сгнить опасный бунтарь.

Тщетно власти то и дело повторяли приказы о строжайшем режиме. Кампанелла обладал удивительной способностью располагать к себе людей. Постепенно он добился, что надзиратель Джованни стал оставлять ему светильник на несколько лишних часов. Потом Кампанелла привлек на свою сторону сержанта Бартоломео Морона. Священники Серафино ди Ночера и Уго Берилларио, которым время от времени вице-король поручал позаботиться о его душе, стали его искренними друзьями и верными помощниками. Он снова получил возможность тайком писать. К концу 1604 года, того самого года, в июле которого Кампанелла был переведен в Сант-Эльмо, он смог полностью восстановить обширный трактат «О смысле вещей», написать стихи о Прометее и канцоны о презрении к смерти.

Он не боялся умереть, но его очень тяготила мысль, что он сделал еще слишком мало для распространения идей «Города Солнца». Неужели смерть скоро заставит его навсегда отказаться от борьбы? Люди удивляются его воле. Но сколько он еще здесь протянет? Год, два, три? Теперь даже одиночки Кастель Нуово казались ему раем. Оттуда можно было бежать. А здесь все мысли о побеге были пустой мечтой — даже и в том случае, если бы друзья ему помогли, он не смог бы бежать. Он сам был уже настолько плох, что с трудом передвигал ноги. Надо было во что бы то ни стало вырваться из этой адской ямы!

В борьбе, которая идет не на жизнь, а на смерть, умный полководец применяет любые военные хитрости. Ведь и солярии, чтобы обмануть врага, делают вид, что отступают, а потом, приказав артиллерии начать обстрел раскаленными ядрами, с обоих флангов нападают на неприятеля и разбивают его наголову. Пусть хитрость с трактатом «Испанская монархия» и не удалась. Он будет продолжать доказывать властям, что он одержим пылкой любовью к испанцам и что его политические советы могут принести громадную пользу Неаполитанскому королевству.

Он стал настойчиво добиваться, чтобы его принял сам вице-король. Он имеет сообщить сведения необычайной важности и знает средства, при помощи которых легко преодолеть все затруднения, стоящие перед правительством. Он обещал вице-королю открыть секрет, как в несколько раз увеличить доходы казны, и специально написал сочинение «Об управлении королевством». Но его не пожелали выслушать.

В конце марта все духовные лица, сидевшие в тюрьме по делу о калабрийском заговоре, кроме Петроло, выплатив крупный залог, были освобождены после почти пятилетнего заключения. Петроло, как «сильно заподозренный в ереси», был приговорен дополнительно к трем годам каторжных работ и послан в Рим, чтобы отбывать наказание, работая гребцом на галерах, являющихся собственностью самого папы, ряд мирян — участников заговора — все еще сидели в тюрьме. Над несколькими калабрийцами, которые были схвачены позже остальных, следствие продолжалось.

Кампанелла часто думал о Дионисии. Несмотря на неудачи с Ланца и Червеллоне, он все еще надеялся, что рано или поздно, но Дионисий найдет возможность помочь ему. Тем более невыносимым стал для Томмазо тот день, когда он узнал, что Дионисий Понцио убит в Константинополе во время ссоры с каким-то янычаром.

Молчание вице-короля не заставило Кампанеллу отказаться от задуманного плана. Он должен убедить испанцев, что им невыгодно сгноить в карцере человека, огромные познания которого в политике и экономике могут быть им так полезны. С этой целью он стал писать «Монархию Мессии» и «Рассуждение о правах, которые имеет католический король на Новый Свет». Он продолжал доказывать свою приверженность к испанской короне и защищал архикатолические взгляды.

Кампанелла хотел во что бы то ни стало вырваться из подземелья.

Он рассчитывал не только на испанцев, но и на папу. Он готов был сыграть на любой слабости своих врагов — на их симпатиях и антипатиях, на их денежных затруднениях, на Их суеверии и фанатизме, на их тщеславии или на страхе перед неминуемым концом света.

Осенью 1605 года ему удалось добиться свидания с апостолическим нунцием и с комиссарием святой инквизиции в Неаполитанском королевстве. Кампанелла обещал открыть им «важнейшие вещи». Они поддались на его заявления и пришли в Сант-Эльмо. Он наговорил им целый короб разных разностей. Он окажет христианству великую службу, подтвердив правильность веры доводами философии, почерпнутыми из сочинений перипатетиков, стоиков, сторонников Платона, Телезия. Он брался исследовать все секты — древние и новые, — сопоставляя с христианством законы евреев, турок, персов, мавров, китайцев, японцев, индусов, перуанцев, мексиканцев, абиссинцев и татар.

Он называл себя часовым, охраняющим Божье дело, говорил, что настало время, когда должны исполниться слова о единой пастве и одном пастыре, упоминал о земных и небесных симптомах приближающегося конца света. Ему известны божественные откровения, потому что в результате длительного поста на него снизошла Благодать Господня.

На этот раз все его красноречие пропало впустую. Нунций упрекнул его в гордыне, а комиссарий прямо сказал, что хорошо знаком с материалами процесса и расценивает все теперешние уверения Кампанеллы как хитрые уловки, рассчитанные на то, чтобы спастись от заслуженного наказания и избежать близкой смерти. Узника водворили обратно в подземелье.

Месяц шел за месяцем, а его положение оставалось по-прежнему отчаянным. Неужели его все время так и будут держать в этой яме? То, как реагировали нунций и комиссарий на его слова, не оставляло места для надежды. Десять месяцев спустя после разговора с нунцием, в августе 1606 года, он обратился с большим письмом к папе Павлу V. Он жаловался, что тщетно добивается аудиенции и у вице-короля и у нунция, — над ним издеваются и не хотят его выслушать.

Он написал нескольким влиятельным кардиналам. Он опять говорил о пророчествах, о конце света, о необходимости бороться с еретиками-лютеранами. Он уверял, что знает способ, как вернуть в лоно католической церкви могущественных протестантских князей и обратить в христианство язычников Ост-Индии и Нового Света. Он заявлял, что по злобе оклеветан врагами. Признания в ереси, которые делались обвиняемыми во время процесса, объясняются только одним — желанием любыми путями избежать светского суда.

Он пытался заинтересовать папу и кардиналов своими сочинениями, как написанными, так и только еще задуманными. Он клялся, что за двадцать пять месяцев совершит ряд подвигов и напишет книги, которые принесут всему христианскому миру неоценимую пользу. Неустанно подчеркивая, что именно теперь настало время объединить всех людей в «единую паству» под властью римского папы, Кампанелла обещал написать специально для Павла V и испанского короля секретные книги о том, как этого достичь. Он брался подготовить пятьдесят учеников, которые будут легко побивать в богословских спорах кальвинистов и лютеран.

Он знает метод, как за один год обучить желающих философии, политике, поэтике, астрологии, медицине и космографии. Он создаст новую астрономию и так изложит все естественные науки, что они окажутся в полном соответствии с библией.

Он укажет, каким образом легче всего склонить к христианству евреев и мусульман. Каких только секретов он не откроет людям, которые ему помогут!

Всех этих обещаний ему казалось мало. Он написал, что ему неоднократно являлся дьявол то под видом ангела, то под видом Бога. Он, Кампанелла, знает множество вещей, скрытых от всех остальных людей. Пусть его только призовут к себе — он докажет, что обладает сверхъестественной силой!

Обращения остались без ответа и имели своим последствием только одно: римская инквизиция снова повелела властям Неаполя самым строжайшим образом следить за тем, чтобы Кампанелла не писал ни строчки.

Тюрьма обрекала его на молчание и бездеятельность. Но разве мог он, всю жизнь видевший свое призвание в борьбе с несправедливостью и невежеством, опустить руки? Его окружали безмолвные стены одиночки. Далеко в прошлом было то время, когда он своими речами воспламенял слушателей, издеваясь над людской косностью и высмеивая предрассудки.

Телезий не нападал на религию и называл себя добрым католиком. Не словесная оболочка, а новые факты заставляли людей глубже размышлять над сущностью явлений и рождали вольнодумцев.

В подземелье Кампанелла нашел путь, как, сидя в тюрьме, увеличивать число вольнодумцев. Прикрываясь фразами об ортодоксии, он напишет богословское сочинение и назовет его «Побежденным атеизмом». Он будет ревностно опровергать атеистов. А главное — он не пожалеет сил и подробно изложит их мерзостные положения, пусть читатель видит, до чего договариваются проклятые богохульники. Работа над «Побежденным атеизмом» доставила Кампанелле большое удовлетворение. Он старательно изничтожал атеистов.

Кампанелла многословно опровергал атеистов, а в душе был убежден, что атеизм, который он назвал «побежденным», в борьбе с мертвой христианской схоластикой окажется победителем.

Однажды осенью 1606 года Томмазо из разговора тюремного цирюльника с солдатами случайно узнал, что давнишние распри Павла V с Венецианской республикой достигли кульминационной точки. Папа подверг Венецию церковному отлучению. Кампанелла тут же придумал новый план. Рим не внемлет его обещаниям сотворить чудеса, но, может быть, он не останется глухим, если Кампанелла потрафит ненависти папы к строптивым венецианцам?

Он решил использовать сложившуюся политическую обстановку и написал сочинение «Против Венеции». Сейчас папа особенно нуждался в поддержке итальянских князей. Томмазо вспомнил, как много лет назад, когда он вместе с Джамбаттистой Кларио сидел в тюрьме, он добился заступничества со стороны австрийского двора, написав «Речи к итальянским князьям», где призывал их всемерно помогать папе и Габсбургам.

Ему пришло в голову снова пустить в ход это сочинение. Он стал спешно восстанавливать «Речи к итальянским князьям» и переделывать их так, чтобы они подходили к изменившейся ситуации. Он считал, что ему будет выгодно, если об этих его работах, когда они будут закончены, станет широко известно в Риме. Он писал друзьям, чтобы они предприняли необходимые шаги.

В тот предрассветный час, когда на Кампо ди Фиоре палачи сжигали Джордано Бруно, на почетном месте недалеко от костра среди группы высших церковных сановников стоял немец Каспар Шоппе и внимательно наблюдал за казнью. Дикая расправа над гениальным Бруно не вызвала в его душе возмущения.

В одном из своих писем он даже позволил себе иронизировать: «…Я полагаю, что Джордано Бруно отправился в другие миры, которые выдумал, чтобы рассказать, как поступают римляне с богохульниками и грешниками…»

Каспар Шоппе был своим человеком при папском дворе. Ученый, известный своими сочинениями по грамматике, он был обуреваем честолюбием и жадностью. В 1598 году он написал восторженный панегирик папе Клименту VIII, отрекся от лютеранства и перешел в католичество. Ему положили солидную пенсию и осыпали милостями. Он принялся ревностно служить папе и Габсбургам. За годы, прошедшие со дня казни Бруно, Шоппе сделал большую карьеру. Римская курия доверяла ему различные щекотливые поручения, касавшиеся борьбы с протестантизмом. Он смог удовлетворять страсть к политическим интригам и обогащению. Он умел ловко продавать свое бойкое перо, восхваляя испанского короля, писал об истинности католической веры, о спасительности индульгенций, о юбилеях, о верховенстве папы над светскими князьями.

Шоппе поддерживал отношения со многими людьми, знавшими Кампанеллу. Он встречался с братьями Персио, был знаком с Иоганном фон Нассау, Христофором Пфлугом, Иеронимом Тухером. Последние часто рассказывали ему о пребывании в Кастель Нуово, где они сидели в одной камере с Томмазо. Пфлуг привез с собой из Неаполя «Философию» Кампанеллы и трактат «Испанская монархия». Шоппе, тесно связанный со Святой службой, не разделял восторгов своих земляков.

Когда конфликт между Римом и Венецией обострился до крайности, Павел V предложил Шоппе выступить с сочинением против Венеции. Эта задача была для Шоппе связана с рядом трудностей, но он обязательно хотел угодить папе. В Ватикане он узнал о письмах Кампанеллы к папе и кардиналам. Шоппе оставил без внимания россказни о явлениях дьявола и обещания сотворить чудеса. Однако список сочинений о которых говорил Кампанелла, произвел на него неизгладимое впечатление. Знания этого еретика были поистине безграничны! Он мог быть полезен не только при работе над памфлетом против Венеции. Шоппе думал о личной выгоде и мечтал воспользоваться произведениями Кампанеллы.

В Риме поговаривали, что неаполитанский узник закончил острое злободневное сочинение «Против Венеции». Шоппе решил действовать. О, если бы на самом деле удалось какими-нибудь путями заполучить от Кампанеллы его работы, которые он тайком пишет в своей яме! Нет, не только те, что предназначались для папы, но и те, которые старательно прячет.

И, надев на себя лживую личину друга, Шоппе начал с Кампанеллой недозволенную переписку.

Не сразу Кампанелла понял, что за человек был Каспар Шоппе. Первое время он верил, что тот искренне интересуется его работами и принимает близко к сердцу его горькую участь. Он не сомневался, что Шоппе хочет ему действительно помочь и использует для этого свои обширные связи. Шоппе обещал добиваться освобождения Кампанеллы всеми возможными средствами. Он клялся, что будет хлопотать перед папой, перед императором, перед испанским королем и перед могущественнейшими князьями Германии. Он не пожалеет сил, чтобы обращения Кампанеллы передавались именно тем лицам, кому они были адресованы.

Шоппе сгорал от нетерпения, желая как можно скорей завладеть рукописями. Ради этого он задумал поехать в Неаполь. Он присоединился к группе молодых немецких дворян, путешествовавших по Италии, и 17 апреля 1607 года прибыл в Неаполь. Он был очень осторожен и боялся скомпрометировать себя слухами о дружеских сношениях с осужденным еретиком.

Связаться с Кампанеллой оказалось значительно трудней, чем он предполагал. Попутчики-немцы уже уехали, а Шоппе еще оставался в Неаполе. Он не стал просить у вице-короля разрешения на свидание с арестантом, а предпочел действовать через третьих лиц. Он познакомился с тайными друзьями Кампанеллы, которые изредка имели к нему доступ, с Серафино ди Ночера и Уго Берилларио. Они свели Шоппе с сержантом Мороном, служившим в Сант-Эльмо, и с надзирателем Джованни. С их помощью Шоппе быстро и надежно обменивался записками с Томмазо. Он нашел верный способ заполучить желанные рукописи. Он уверял Кампанеллу, что приехал с единственным намерением — получить его сочинения и немедленно начать их публиковать. Нет, речь шла не только о работах, которые имели своей целью угодить папе или испанскому королю. Шоппе хотел вообще получить все рукописи. Он клялся, что сумеет напечатать их за границей.

Кампанелла поддался этим обещаниям. Он годами мечтал о том счастливом дне, когда где-нибудь за границей, во Франции или Германии, выйдет в свет «Город Солнца». Может быть, то, что он отдаст «Город Солнца» вместе с различными писаниями, в которых он доказывает свою крайнюю приверженность к папизму, только поможет маскировке и облегчит издание книги, где под прикрытием заголовка о пророчествах святых Екатерины и Бригитты проповедуются идеи, направленные на полное переустройство всех существующих порядков?

Кампанелла решил отдать Шоппе свои сочинения. Сделать это было не легко. Рукописи хранились вне тюрьмы у разных лиц. Опасаясь несчастных случайностей, он не хотел лишаться подлинников. Копировка пространных трактатов требовала много времени. Шоппе торопил его. Однако Кампанелла не пожелал целиком положиться на писцов и заявил, что сам должен проверить копии.

Шоппе обязался передать папе, кардиналам, императору и германским князьям новые обращения Кампанеллы. Он спорил с Томмазо о характере, который должны носить эти письма. Шоппе настаивал, чтобы Кампанелла смиренно просил об облегчении режима и переводе в другую тюрьму. Томмазо не соглашался. Он упрямо повторял, что берется оказать христианству великие услуги и обладает способностью творить чудеса. Пусть его сожгут, если он врет! Он готов, чтобы его привели в цепях к папе или к императору, и он убедит их, что говорит правду. В доказательство он может пройти невредимым сквозь огонь!

Забрав с собой письма Кампанеллы, Шоппе после месячного пребывания в Неаполе отправился обратно в Рим. Они условились, что, как только переписка будет закончена, Томмазо перешлет рукописи Шоппе.

Дни были наполнены напряженной работой. Кто из ученых когда-нибудь готовил к печати свои сочинения в таких условиях? Кампанелла гордился тем, как хорошо все было организовано. Серафино привлек к работе нескольких земляков Кампанеллы, проживавших в Неаполе. Они помогали разыскивать людей, у которых годами хранились рукописи. Серафино сам нанимал переписчиков и следил, чтобы не было никаких задержек. Готовые копии сержант Морон или надзиратель Джованни, тщательно спрятав, проносили в тюрьму и вместе со свечами передавали в яму Кампанелле. Там он перечитывал рукописи и делал необходимые исправления. В следующее дежурство Морона или Джованни он возвращал им аккуратно завернутые в тряпку листки, и они относили их обратно в город к заботливому и преданному Серафино.

Помимо проверки переписанных рукописей, Кампанелла успел в то же самое время, отвечая на просьбу Шоппе, написать несколько сочинений по медицине «О способе уберечься от холода», «О чуме в Кельне», «О способе уберечься от летней жары». Многие свои сочинения и письма Кампанелла заканчивал указанием, что они были написаны «на Кавказе». Так, вспоминая о прикованном Прометее, он называл яму, в которой его гноили. Иногда он подписывался: «Сквилла», а иногда просто рисовал в конце письма маленький колокол.[18]

1 июня 1607 года Серафино отправил к Шоппе в Рим сочинения Кампанеллы. Здесь были различные работы по философии, медицине, политике, теологии и астрономии. Среди них находился и «Город Солнца».

Страшное подземелье не сломило Кампанеллы. Он был непоколебимо убежден, что со временем люди правильно поймут его и воздадут ему должное. Он верил в триумф своих идей.

Шоппе торжествовал. Наконец-то он завладел желанными рукописями! Разумеется, он и не думал публиковать их. Надо было совершенно потерять голову, чтобы затевать печатание произведений, принадлежащих перу еретика. Но Шоппе не хотел сразу порывать с Кампанеллой. Он надеялся и впредь получать его сочинения. Возможно, он найдет в них мысли, которые сумеет использовать в собственных целях.

Опасаясь повредить своей карьере, Шоппе предпочел не выполнять обещаний. Он не стал хлопотать за Кампанеллу ни перед папой, ни перед императором. Но он продолжал хитрить и, поддерживая переписку с Кампанеллой, постоянно ссылался на бесконечные трудности, которые ему приходится преодолевать. Он находил множество причин, чтобы объяснить, почему книги Кампанеллы не выходят в свет. Он изворачивался и лгал, обманывал Кампанеллу и дурачил своих знакомых, которые относились к знаменитому узнику-ученому с более искренним участием, чем Каспар Шоппе.

Христофор Пфлуг много рассказывал о Кампанелле своим родственникам, богатейшим купцам и банкирам Германии. Один из них, Георг Фуггер, особенно жадно расспрашивал его о калабрийском философе. Христофор убеждал его, что Кампанелла может быть очень полезен в борьбе с немецкими протестантами. Нет, к этому Георг не испытывал большого интереса, другое дело — магия и астрология!

Позже, когда он узнал, что Кампанелла берется всего лишь за один год обучить человека множеству разных наук, в том числе и астрологии, то сразу же захотел попытать счастья. Мало ли какие еще секреты откроет благодарный Кампанелла людям, которые помогут ему получить свободу! Фуггер готов был пожертвовать на это изрядную сумму денег, но желал материальные затраты компенсировать известными гарантиями. Он поставил условие, что если затея с освобождением удастся, то Кампанелла должен будет в течение целого года неотлучно находиться рядом с ним и только по истечении этого срока сможет уехать, куда захочет. Фуггер хотел обеспечить себе монопольное право на «секреты» Кампанеллы. Он требовал, чтобы до тех пор, пока он не потеряет надежды его освободить, друзья Томмазо не обращались за помощью к кому-либо другому. Эти условия были приняты, и Георг Фуггер немедленно отправил в Неаполь своего агента Даниэля Стефано, снабдив его четырьмя тысячами скудо.

Стефано, как и Фуггер, бесконечно верил во всемогущество денег. Однако их расчетам не суждено было исполниться. Выкрасть узника из Сант-Эльмо было невозможно. Даниэль Стефано надеялся подкупить высокопоставленных чиновников и добиться замены тюремного заключения ссылкой. Серафино показал ему беспочвенность этих надежд. Ни один из чиновников вице-короля не в силах был этого сделать. Путем подкупа нельзя было даже перевести Кампанеллу в другую, более сносную камеру. В этом не было ничего удивительного. Сам вице-король следил за соблюдением строжайшего режима. Все же деньги фуггера кое в чем помогли Томмазо. Он не испытывал теперь недостатка в письменных принадлежностях и свечах, да и круг лиц, с которыми он мог передавать на волю записки, расширился.

Шоппе в это время был в Германии. Прошел уже почти год, а он до сих пор не опубликовал ни одной из книг. Кампанелла стал подозревать недоброе. Судя по всему, Шоппе и не думает держать свое слово.

До Шоппе дошли слухи, что Кампанелла им недоволен. В его планы не входило так быстро порвать с человеком, рукописями которого он очень интересовался. Воспользовавшись удобным случаем, Шоппе попросил австрийского эрцгерцога Фердинанда, чтобы тот написал вице-королю и походатайствовал бы о переводе Кампанеллы в другую крепость, где он был бы избавлен от чрезмерной жестокости коменданта.

Весной Томмазо получил от Шоппе письмо, которое его очень разозлило. Утешая его, он советовал больше надеяться на Бога, чем на людей.

В конце марта 1608 года вице-король счел возможным исполнить просьбу эрцгерцога Фердинанда. Он приказал перевести Кампанеллу в Кастель делль Ово. Три года и восемь месяцев провел Кампанелла в одном из страшнейших карцеров Неаполя. Его увезли в другую тюрьму, а подземелье, в котором он сидел, отныне навсегда стало называться «Ямой Кампанеллы».