Кампанелла

Глава двадцать первая. «КАК ИЗБЕЖАТЬ СУДЬБЫ, ПРЕДСКАЗАННОЙ ЗВЕЗДАМИ»

Испанский вице-король освободил Кампанеллу не только без согласия, но и вопреки воле апостолического нунция. То, что в Неаполе было благом, в Риме стало злом. Урбан VIII ненавидел Испанию, и поэтому узнику, сумевшему добиться снисхождения у его врагов, нечего было рассчитывать на милость папы. А без этого освобождение было невозможным. Ему удалось выйти на свободу, уверив вице-короля в своих происпанских настроениях. Но будут ли и во второй раз его уловки иметь успех, если он начнет доказывать папе прямо противоположное? Он тщательно взвешивал все, что знал об Урбане, и выискивал слабости, на которых можно сыграть.

Урбан был человеком одаренным и безгранично самонадеянным. Он считал, что ему судьбой предназначено совершить великие дела и вернуть папству былое могущество. Деспотичный, вспыльчивый, хитрый, он способен был на самые низкие интриги, подозрительно и враждебно относился к каждому, кто хоть в чем-то превосходил его. Он был жаден до денег и неутомимо придумывал новые средства, чтобы увеличить доходы. Он обложил население пятьюдесятью двумя различными налогами, и народ прозвал его «Папа-подать». Он носился с множеством политических планов и изображал из себя папу-воителя. Он каждый день совершенствовался в кавалерийском искусстве, носил латы, в садах Палатиана упражнялся во владении оружием и страстно любил заниматься с военными инженерами вопросами фортификации.

Его окружала толпа ненасытных родственников, и Урбан всячески помогал им расхватывать выгодные должности, наследства, имения, земельные угодья, виноградники, виллы. Три племянника Урбана пользовались большим влиянием. Франческо и Антонио были прелатами, а Таддео папа мечтал увенчать короной Неаполитанского королевства.

Кардинал Франческо занимал должность статс-секретаря и, хотя не разделял антииспанских устремлений своего дядюшки, умел это тщательно скрывать. Антонио, возомнивший себя превосходным оратором, несмотря на сан, проводил все свое время в кутежах. В народе любимцам папы дали меткие прозвища: Франческо называли «святым без чудес», Антонио — «оратором без красноречия», а Таддео — «генералом, не умеющим держать в руках шпагу».

Кампанелла знал, что легче всего сыграть именно на ненависти Урбана VIII к Испании, но сейчас это стало несвоевременным и опасным.

В Риме слишком хорошо помнили, что Кампанеллу освободил испанский вице-король. Какой еще выбрать путь, чтобы заручиться расположением папы и перехитрив его, вырваться на свободу?

Урбан был глубоко убежден, что его личная судьба весьма важна для процветания всего католического мира. Он намерен был жить долго и очень пекся о своем здоровье. Он любил повторять поговорку: «Один живой папа стоят больше, чем десяток мертвых». Он был крайне мнителен. Любое легкое недомогание вызывало у него тревогу, и он поднимал на ноги врачей. Но, разумеется, арестанту-еретику нечего было надеяться, что папа, окруженный прославленными медиками Италии, захочет вдруг воспользоваться его врачебными советами.

По слухам, рядом с чертежами фортификационных сооружений на рабочем столе Урбана VIII всегда лежали стихи. Маттео Барберини с юношеских лет питал страсть к сочинительству. Он составил целый сборник ив собственных стихотворений. Тщеславный и самовлюбленный, он считал себя выдающимся поэтом и приказал даже, чтобы сочиненные им гимны были положены на музыку. Стихи были его слабостью. А что, если попробовать ею воспользоваться?

Комментарий к стихам Урбана VIII потребовал от Кампанеллы много труда. Он был не первым, кто хотел завоевать благосклонность папы, восхваляя его поэтический дар. Томмазо особенно тщательно редактировал свой комментарий. Рукопись составляла уже несколько сот страниц, а до конца работы было еще далеко. При всей своей ненависти к еретикам папа не устоит перед учеными комплиментами, поданными в такой огромной дозе! Он называл Урбана «божественным поэтом», «новым Орфеем» и ратовал за то, чтобы его стихи изучались в школах. Кое-что из написанного папой действительно нравилось Кампанелле. Будучи еще кардиналом, Маттео Барберини поддерживал знакомство с Галилеем и относился одобрительно к его работе. В одной из своих од Барберини выразил восхищение его открытиями. Он с удовлетворением воспринял выход из печати «Пробирщика». Его избрание на папский престол заставило многих надеяться, что теперь для сторонников учения Коперника настанут лучшие времена.

Кампанелла думал, что Урбан в вопросе о запрещении коперниковой теории стоит на иных позициях, чем Павел V, при котором был издан позорный декрет 1616 года. Разве может Урбан, покровитель наук и искусств, позволить исступленным невеждам, носящим поповские рясы, окончательно изгнать из Италии всех муз? Составляя комментарий к первой оде «божественного поэта», где говорилось об открытиях Галилея, Кампанелла так увлекся, что чуть было не погубил всей затеи. Разбор оды был очень хорошим поводом для того, чтобы еще раз выступить в защиту Галилея и идей Коперника. Его не остановил грозный декрет. Он снова стал доказывать, щедро цитируя богословские тексты, что коперниково учение не противоречит писаниям святых отцов. Он имел дерзость не соглашаться с категорическим постановлением инквизиции. Но он слишком увлекся.

Условия заключения в тюрьме римской инквизиции были значительно строже и тяжелей, чем в Кастель Нуово. Кампанелле, правда, разрешили писать, но каждую написанную им строчку внимательно проверяли. А много ли толку от бумаги, когда нет надежного человека, который переправлял бы записки на волю? Служители инквизиции были подобраны очень тщательно и держались неприступно. Но за плечами Кампанеллы было больше тридцати лет, проведенных в различных тюрьмах. Самый свирепый страж, до бесконечности измывающийся над своими арестантами, утихомирит свое рвение, когда повстречает человека, который властен предсказать ему судьбу.

Кампанелла возобновил занятия астрологией. Первыми его клиентами были надзиратели, потом зачастили различные тюремные чиновники, таившиеся друг от друга, и, наконец, к нему под благовидным предлогом пришел сам комиссарий инквизиции Ипполито Акванегра.

Время стояло неспокойное. Рим был полон самых невероятных слухов, каждый день приносил кучу неожиданностей. Комиссарий знал много больше, чем простые смертные, но будущее было для него закрыто. Может быть, звезды помогут ему разгадать грядущее и уберегут его от неправильных шагов, гибельных для карьеры? Кампанелла давно уже слыл большим знатоком астрологии, и Акванегра пожелал воспользоваться его услугами.

Томмазо не упустил редкого случая. Он так искусно опутал комиссария своими речами, что тот не только стал часто приходить к нему, «он пускался с ним в откровенность. Кампанелла выудил у него немало важных сведений о событиях, волновавших папский двор. А ситуация была очень напряженной. Опасаясь, что союз испанского короля и германского императора настолько усилят Габсбургов, что они захватят всю Италию и сведут на нет политическую власть папства, Урбан VIII вступил в тайное соглашение с Ришелье. Испанцы, не идя на прямой разрыв с папой, повели против него яростную борьбу. Они готовы были употребить любые средства лишь бы свалить Урбана. Это не легко было сделать. Подозрительный и осторожный, он всегда вовремя принимал необходимые меры, чтобы обезопасить себя от возможных покушений.

Испанцы тратили огромные деньги на подкуп кардиналов. Они хотели создать среди высших церковных деятелей сильную оппозицию папе. Однако все это желанных результатов не давало. Многочисленные шпионы разоблачали злоумышленников. Урбан разрушал козни врагов и, лицемерно уверяя испанского монарха в своей любви, по-прежнему за его спиной помотал Франции.

Казалось, на папу не найдется никакой управы. Но тут кто-то из людей, хорошо знавших Урбана, предложил новую тактику. Если не удается ни убить его выстрелом из аркебуза, ни подмешать в пищу яда, ни рассыпать незаметно по спальне «столченного в пыль стекла, то следует прибегнуть к средству, против которого будет бессильна и бдительность шпионов и ловкость вышколенных телохранителей. Пусть надежные стражи неусыпно стерегут его. Слухи, упорные, тревожные слухи, минуя караулы, проникнут сквозь закрытые двери, посеют беспокойство и отравят Урбану душу. Враги были прекрасно осведомлены, что папа далеко не безразлично относился к предсказаниям астрологов.

Золото Габсбургов сделало свое дело. Широко задуманный план энергично и настойчиво проводился в жизнь. В Риме вдруг появилась уйма прорицателей. Один за другим составлялись гороскопы, предвещавшие Урбану зловещий конец. Некроманты, хироманты, астрологи и маги на все лады твердили одно и то же: папа скоро умрет! Многие даже точно высчитывали, сколько месяцев ему еще осталось жить. К астрологам присоединились кликуши, юродивые, блаженные. О смерти папы говорили не только в каморках астрологов, но и на папертях церквей. Неизвестные типографии печатали брошюры с предсказаниями. Ночью по улицам Рима разбрасывались листовки, в которых писалось, что расположение небесных светил сулит несчастья дому Барберини.

Папа потерял покой. Он приказал преследовать людей, распространяющих слухи о его близкой смерти. Начались аресты. Но страх перед будущим не покидал Урбана. Разве, засадив в тюрьму нескольких астрологов, уйдешь от собственной судьбы? Преследования астрологов еще больше распространили среди жителей Рима уверенность, что дни Урбана сочтены. В народе никто не имел ничего против, чтобы «Папа-подать» побыстрей отправился к праотцам. Суеверия подкрепляли надежды. Приближенных папы очень волновала мысль, как отравится его смерть на их личной карьере. Они пребывали в нерешительности: лишь бы не совершить поступка, скомпрометирующего их в глазах партии, которая захватит власть после кончины Урбана. О, если бы знать будущее!

Деликатная должность коммисария инквизиции требовала особой осмотрительности. Ипполито Акванегра боялся оплошать. Неужели Урбан, еще полный сил, скоро умрет? Комиссарий нуждался в советах знатока астрологии, который к тому же гарантировал сохранение тайны. Для этого никто не подходил лучше, чем Кампанелла, бывший у него в руках.

Акванегра рассказал ему обо всем, что происходило в Риме. Кампанелла внутренне торжествовал: вот, наконец, появляется реальная возможность ему, узнику, воздействовать на всемогущего папу. Теперь он найдет средство, куда более сильное, чем льстивый комментарий к выспренным стихам. Теперь он сыграет не на чрезмерном тщеславии Урбана, а на его паническом страхе перед неведомой судьбой и дурным влиянием звезд.

Он не дал сразу Акванегре определенного ответа, сослался на сложность создавшейся обстановки, уверял, что надо внимательно и долго изучать расположение планет. Но под большим секретом он сообщил комиссарию, что знает средства, как противодействовать судьбе, даже если звезды называют ее неминуемой.

Не одного Акванегру волновала судьба папы. По тому, как к нему зачастили различные высокопоставленные деятели церкви, Кампанелла понял, насколько велика тревога, обуявшая папский двор. Один из самых близких к Урбану людей — Никколо Ридольфи, магистр Святого дворца, — тоже посетил Кампанеллу. И ему Томмазо сообщил по секрету, что знает способ, при помощи, которого можно избежать дурного влияния звезд. Кампанелла не собирался быстро и просто открывать свои «секреты». Он хотел, чтобы сам папа заинтересовался ими. Конечно, ему ничего не стоило привести множество хитроумных астрологических доводов, чтобы опровергнуть гороскопы, в которых предсказывалась близкая смерть Урбана. Он ничем не рисковал и мог совершенно безбоязненно утверждать, что папа умрет не скоро. Если так и случится на самом деле, Кампанелла сможет рассчитывать на милость папы. А если он умрет, невелика и беда! Мертвый он уже не накажет Кампанеллу за то, что тот ввел его в заблуждение.

Но план, который придумал Кампанелла, был сложнее и тоньше. Не в его интересах было восстанавливать душевное спокойствие Урбана. Ведь если он, искусно оперируя туманными и растяжимыми аргументами астрологии, убедит папу, что ему не грозит близкая смерть, так тот успокоится, и Кампанелла будет ему больше не нужен. Другое дело, если он, соглашаясь с астрологами, что расположение планет не благоприятствует дому Барберини и грозит гибелью, в то же самое время будет утверждать, что одному ему известны средства, позволяющие сделать недейственным дурное влияние звезд. Кампанелла так прямо и озаглавил сочинение, которое только что написал — «Как избежать судьбы, предсказанной звездами».

Томмазо хотел, чтобы его рукопись вручили папе. Это было не простым делом. Люди, которые приходили к Кампанелле, интересовались судьбой Урбана, но не желали брать на себя такую смелость. Они боялись навлечь гнев на свои головы. Что, если папа вдруг вздумает выяснить, в силу каких причин они пытаются исподтишка разузнавать о его грядущей судьбе?

Кампанелла не отчаивался: теми или иными путями он добьется, что слух о его новом произведении дойдет до Урбана. Следовало набраться терпения. Тех, кто вдохновлял и организовывал «заговор астрологов», разумеется, не остановят начавшиеся преследования. Они будут продолжать распространять слухи о близком конце папы. И Урбан, боясь смерти, рано или поздно обратится к Кампанелле. На это именно и была рассчитана его рукопись, носившая такое красноречивое заглавие: «Как избежать судьбы, предсказанной звездами».

Надежды Кампанеллы, что Урбан, на словах называвший себя доброжелателем Галилея, согласятся отменить варварский декрет, были напрасными. Он убедился в этом, как только одна из тетрадей с его «Комментариями» была передана папе. Сперва все шло хорошо. «Новый Орфей» был в восторге от восхвалений. Почему бы на самом деле не ввести в школах изучение его стихов?! Но скоро настроение его переменилось. От маски «защитника ученых» не осталось и следа. Кампанелла осмеливается спорить с единодушным решением конгрегации Святой службы, признавшим мысль о вращении Земли глупой и абсурдной в философском отношении и еретичной по существу!

Какие бы вольности ни позволял себе кардинал Барберини, он, сделавшись папой, стал главой воинствующей католической церкви, жестоко преследующей каждого, кто посягает на ее догматы. Урбан был очень недоволен.

Кампанелле пришлось бить отбой. В длиннейшем письме он постарался смягчить неприятное впечатление, произведенное на папу комментарием к первой оде. Он уверял, что не защищал правильность идеи о вращении Земли вокруг Солнца, а только пытался доказать, что она не является ересью. Он не хотел особенно распространяться о Копернике и нарочно сделал основной упор на другое: он стремился всеми силами дать папе почувствовать свою великую эрудицию в вопросах астрологии. Он настаивал, чтобы его выслушали. Ему было известно, что папа уже знает о его работе «Как избежать судьбы, предсказанной звездами». Кампанелла удачно выбрал момент.

Беспокойство Урбана VIII за собственную жизнь достигло апогея.

Знакомство с Ипполито Акванегра было для Кампанеллы очень важным. Он умудрялся выведывать у комиссария тайны, разглашение которых являлось тягчайшим преступлением. Акванегра рассказал ему, что инквизиция снова подвергла особенно тщательной цензуре его произведения. Это секретное поручение было возложено на одного из любимцев папы, руководителя богословской школы Никколо Риккарди, которого испанский король прозвал «отец Мостро» — «отец Чудище». Прозвище звучало очень двусмысленно. Одни уверяли, что Филипп III, восхищенный его проповедями, отдал должное его необыкновенной, прямо-таки чудовищной памяти, а другие скептически замечали, что король не вникал в суть речей, а просто был поражен редкой тучностью удачливого попа и окрестил его «Чудищем». В Риме Риккарди сделал блестящую карьеру. Человек совершенно беспринципный, он способен был на любую подлость, лишь бы угодить начальству. Он с великим рвением взялся цензуровать работы Кампанеллы. Больше всего досталось трактату «О смысле вещей». «Побежденный атеизм» он воспринял как произведение, истинный дух которого был очень далек от католицизма. Риккарди отыскал в сочинениях Кампанеллы целых восемьдесят положений, противоречащих религии. Акванегра показал Кампанелле письменное заключение цензора, поступившее в инквизицию. Проклятый Мостро!

Нет, богословие не такая точная наука, чтобы он позволил какому-то Риккарди доказывать ложность выдвинутых им положений. Кампанелла должен всеми силами сопротивляться каждой мере, направленной на то, чтобы помешать распространению его работ. Он тут же написал опровержение. Особенно яростно он защищал от нападок цензора свой трактат «О смысле вещей».

В тюрьме римской инквизиции вместе с Кампанеллой сидел Джироламо Веккиетти. Это был очень интересный и образованный человек. Он хорошо знал математику, историю, философию. Он много путешествовал, два раза был в Египте. Он презирал богатство и, подражая древним философам, раздарил Друзьям свое состояние. Джироламо был не без странностей: всю жизнь он мечтал о сыне и всегда избегал женщин!

Теперь ему было около восьмидесяти лет, но, несмотря на преклонный возраст, он стойко переносил все тяготы заключения. В 1621 году Веккиетти опубликовал в Аугсбурге книгу, где имел смелость высказать собственное суждение о тайной вечере и Христе. Эти мысли привлекли к нему внимание инквизиции. Веккиетти был арестован. Восемнадцать богословов квалификаторов признали его мнение еретичным. На следствии он продолжал упорствовать. Ему грозила смертная казнь. Он готов был умереть, и, когда ему предложили представить защиту, он отказался.

Как, он без борьбы соглашается, чтобы эти дикари сожгли его?! Если он не хочет писать защиту, то это сделает за него Кампанелла! Веккиетти напомнил, чем грозит Томмазо, осужденному за ересь, защита положений, которые восемнадцать квалификаторов признали еретичными. Но Кампанелла ничего не хотел и слышать. Его долг — спасти человека от костра, а с квалификаторами — будь их и сто восемнадцать! — он сумеет поспорить.

Он написал защиту Веккиетти. Мастерски толкуя богословские цитаты, Кампанелла доказывал, что мнение, высказанное старым философом, отнюдь не является еретичным и находится в полном согласии с отцами церкви. Он сумел ослабить тяжесть предъявленных Веккиетти обвинений. Благодаря смелому вмешательству Кампанеллы Джироламо избежал верной смерти и отделался семью годами тюрьмы.

Еще один человек был вырван из рук изуверов, толкавших его в костер!

Несмотря на аресты и преследования астрологов, слухи о близкой смерти Урбана не прекращались. Теперь в гороскопах точно указывалось, что он скончается в сентябре 1628 года. Пана не находил себе места от тревоги. Каждое недомогание — плохой желудок или легкая простуда — казалось ему началом конца. Он не верил даже лучшим медикам. Что толку от их клистиров и полосканий, если звезды предсказывают неминуемую смерть в сентябре?! Но ведь говорят, Кампанелла знает секрет, как избежать дурного влияния звезд! Он схватился за эту мысль, точно утопающий за соломинку. Пусть Кампанелла и еретик, но он необычайно сведущ в астрологии. Урбан распорядился, чтобы его доставили к нему в Монтекавалло.

Кампанелла долго ждал этого дня. Теперь все зависело от того, сможет ли он полностью воспользоваться растерянностью и подавленным настроением папы. Он должен заставить Урбана поверить, что спасение находится в его руках. Драгоценная жизнь наместника св. Петра всецело зависит от тайного искусства противодействовать звездам, которым обладает один лишь Кампанелла!

Он ничем не выдал своего нетерпения. Во время первых свиданий с Урбаном он и не думал опровергать астрологов, утверждавших, что расположение планет грозит дому Барберини величайшими бедствиями. Напротив, он добавил несколько тонких наблюдений, которые еще сильнее подчеркивали исключительную опасность, нависшую над папой. А. когда Урбан от суеверного страха уже совсем не владел собой, Кампанелла зародил в душе его искорку надежды. Расположение планет крайне неблагоприятно, но человек, знакомый с соответствующими секретами, может, применяя ряд специальных астрологически-терапевтических приемов, свести на нет дурное влияние звезд и поддержать здоровье папы.

Урбан согласен был на все. Кампанелла не отказывался помочь, но дал понять, что, находясь в условиях тяжелого заключения, он не имеет сил, чтобы с наибольшим эффектом применить для спасения папы известные ему средства. Урбан не колебался. Он велел отпереть камеру Кампанеллы и позволил ему свободно расхаживать по всей тюрьме.

Только всего? Наблюдая за папой, Томмазо понял, что может еще выжидать. До сентября оставалось недолго. С каждой неделей Урбан становился все беспокойней. Кампанелла проделал над ним кое-что из своих «астрологически-терапевтических» манипуляций, однако применять главные средства, о которых упоминал неопределенно, с оттенком таинственности, все еще находил несвоевременным. Да и будут ли они достаточно действенны, когда многое зависит от внутреннего состояния астролога-врача? А разве Кампанелла, находящийся до сих пор в тюрьме, может оказать, что душа его обрела равновесие и уверенность, необходимую для успешной борьбы с вредоносным влиянием звезд?

Кампанелла не торопился. Пусть поторопится Урбан — сентябрь не за горами! Расчеты оказались правильными. Листовки с гороскопами и тревожные слухи еще сильнее будоражили Рим. Папа не выдержал. 27 июля 1628 года он приказал выпустить Кампанеллу из тюрьмы.

Теперь Кампанелла со спокойной совестью мог гарантировать Урбану, что тот в сентябре не умрет. Ну, а если и случится такая напасть и черти будут вынуждены подраться с ангелами за душу римского первосвященника, то ведь тогда «божественному поэту» не нужно будет никаких гарантий!