Карт-Бланш

Глава 11

*Полина

«Запах цвета золотой будет после меня. Ты не говорил со мной утром, после дождя. Я навязываюсь снова, ведь слабею с каждым часом. Я не верю в эти сказки, где нам не по пути…» — доносились строчки песни из динамиков магнитолы пока мы ехали до больницы, куда положили Вадима…я скучаю…сейчас понимаю, как много в этом самом «я скучаю». Очень много, и иногда, ты никогда не можешь знать наперед сколько грусти будешь вкладывать в это «я скучаю по тебе очень», а я здесь же…вся…полностью…с грустными, но уверенными глазами, с кучей вопросов «как так случилось?», «где ты?», «с кем ты?…» весь вечер превратился в комок ожидания встречи, но все же… «Просто обними, обезоруживаю. Видит Бог, один раз оступиться может каждый. Промолчи, продли минуты нам. Время всё расставит по местам.» Бесполезно бороться со своим внутренним беспокойством…просто «я скучаю очень». Пытаюсь зарыться во что-нибудь, стараюсь…в дорогу, в путь, в попсовую музыку ночного радио в доводящую до судороги тишину. Суматошнее…безумнее…я не хотела так, но почему же все так получилось? Я не хотела тебя так сильно, как…как сейчас понимаешь, что влюблена до самых пяток. Стас молча вел машину, словно тоже не знал что можно сказать мне в эту минуту. «Мне всегда легко одной, но не по вечерам. Я снимаю эти маски и кидаю по углам. Я развязываюсь вновь и сильнее с каждым часом. Я не верю в эти цифры, что так дёшево молчат. Просто позвони, так будет нужно мне. Видит бог, один раз извиниться может каждый. Говори, минуты продлены. Время всё расставит по местам»

— А что говорит Кира? — вдруг спросил Серый и медленно повернув к нему голову, я вопросительно нахмурила брови. — я спрашиваю, что говорит по этому поводу Кира? Или ты с ней не говорила на эту тему?

— Кира… — вздохнула я. — в отчете полицейского, который приезжал на этот дтп, написано просто, что Вадима сбила машина похожая на черный Джип. Знаешь, в рапорте написано, что случайный случай, мол он перебегал дорогу с офиса в местную кофейню, но изучив материалы дела и отчеты, Кира смело говорит о неслучайном наезде.

— Хм, Фемида не сомневается в своих заключениях? — удивился Серый сделав звук магнитолы тише. — почему твоя подружка так думает?

— Откуда мне знать? Я не стала вдаваться в подробности чувствуя, как начали дрожать от нервов мои коленки и стало трудно дышать. Глубоко вздохнув, я окуталась в куртку Серого и посмотрела на него. — если утрировать всю сказанную ею информацию, то Вадима сбили умышленно, заранее зная, где он пойдет. Понимаешь, там такое место, что и разогнаться негде. — я почувствовала, как по моим щекам стекают слезы. — но Кира говорит, что ему очень сильно повезло, ибо машина ехала на небольшой скорости. Если бы она ехала хотя бы на километр быстрее, то он умер бы на месте.

— А ты сама то уверена, что это умышленное покушение? — мы остановились на светофоре и Серый закурил. — просто если стыковать все известное, то получается, что за Вадимом следили от самого дома и сбили специально, когда он переходил улицу. Он у тебя кто? — вдруг спросил Серый.

— А-адвокат по бракоразводным делам. — протараторила я чувствуя пульсацию в висках.

— Хм, с криминалом несильно то и связан, ну и кому это могло понадобиться? — удивился Серый.

Вдруг я получила СМС от Киры. «Полиция ГИБДД передала дело в уголовный розыск, так-как у них нет сомнений, что покушение носит заказной характер. Будут известны еще подробности — отпишусь. Держись.» Я отправила ей в ответ «Как его состояние?» и спустя восемь минут удушающей тишины молчания получила ответ «Тяжелое. Основной удар пришелся на голову и позвоночник. Множество ушибов, открытая черепно-мозговая. Частичное кровоизлияние в мозг. Держу руку на пульсе событий».

Она была поистине прекрасной из всех Богинь, как прекрасный первый ландыш в мае, что одурманил свою первую жертву удушая сладко-терпким запахом. Прекрасной, как звездное небо над головой мечтателя и того, кто просит любви и шепчет в своих честных молитвах «Дорогая Афродита, Богиня любви и красоты: успокой мое бьющееся сердце, успокой мои мысли, обними меня так, чтобы я мог почувствовать безопасность, которую обеспечивает твоя любовь…о, Богиня Афродита…». Как цветение сирени, Богиня любви и красоты не боится выйти на поле боя. Богиня любви…ты первая, кто не боится появляться обнаженной…рожденная морем, ты выходишь в открытое небо. Тебе подвластна любовь в любом ее проявлении…но что же испытываешь ты? Сама Афродита ты испытываешь смешанные чувствах у всех…божественна, красива, и так невероятна желанна, но в чем твоих подвох? Ведь не может женщина быть настолько красива, но ты лишь смеешься, показывая свою ослепительную до неприличия улыбку, и откидывая белокурые волосы своей изящной рукой просто отвечаешь: «-Женщина должна быть красива…ведь таков ее удел. Женщина создана, чтобы ею восхищались». А что греки?

Греки же, не склонны к безрассудству и незапланированным боям, и быть может, поэтому Ареса любили меньше других богов. Страстный? Да, но страстный поклонник смертоносных схваток. Римляне же возносят твое безрассудство. Арес…Бог ты войны, и имя твое звучит грозно в любых устах, но только цветы лучше крови…Аресу стало скучно…он нашептывает людям идеи, но только они используют идеи против друг друга, а Афродита ушла от Гефеста, чтобы сполна получить ту любовь, которую она могла получить только от Ареса, но увы, Арес просто жалел богиню любви…он делал вид, что любит, но сам только пользовался ее красотой и телом. Он пытался избавиться от той пустоты, которая заполняла его сердце, и это был хорошим ходом, чтобы о нем вспомнили и возжелали его власти. Мог ли быть бог войны нежным? Жесткий секс и никакой нежности…но только на людях он воркует с богиней любви, чем вызывает ревность остальных Богов, но сам остается с пустотой в сердце…снова…

— Не трясись ты так… — уговаривал меня Серый. — главное, что твой муж жив.

— Да… — вздохнула я закрывая дверь авто. — Стас, я так боюсь, а вдруг уже нет? — от мыслей похолодело в душе и ноги словно перестали меня слушаться. Все внутри дрожало от страха, содрогаясь от боли. — я не успокоюсь, пока не увижу его… — уверенно произнесла я и Серый кивнул.

Мы вошли в больницу и я сразу ринулась в сторону операционной, чтобы застать хирурга и найти палату интенсивной терапии игнорируя всякие замечания санитаров и их «нельзя». Буквально следом за мной бросился Серый, а в коридоре я встретила к своему удивлению Беркута и маму Вадима Светлану Владимировну…Увидев меня, она словно ошпаренная отпрянула в сторону, но спустя секунду, подошла ко мне и траурным голосом произнесла свое «Здравствуй, Полина…». Беркут выглядел нервно и вытирал пот со лба. Он обернулся и кивнул мне. На секунду мне показалось, что он находится в какой-то прострации и никого не видит, а на скамье прямо напротив кабинета операционной сидела Нина. Она уткнулась глазами в кафельный пол, думая о чем-то своем. Она выплюнула какую-то таблетку изо рта и испуганно посмотрела на меня и Серого.

— Полина, как это случилось? — спросила меня Светлана Владимировна. — где же ты была в этот момент? Почему ты не была рядом с моим мальчиком? Боже, ну за какие грехи ему досталась такая нерадивая жена? — Светлана Владимировна схватилась за голову. — почему с ним была чужая женщина? А? Полина, что ты молчишь?

— Полицейские говорят, что его сбила машина похожая на Джип. — Беркут кашлянул пытаясь привлечь к себе внимание. — даже осмеливаются предположить, что наезд был не случайный. — вздохнула Боря.

— Как??? — опешила Светлана Владимировна. — молодой человек, что значит не случайный?

— Значит, что Вашего сына сбили умышленно, заранее зная, где он пойдет. — Беркут сделал шаг ко мне. — так ведь и разогнаться негде, да, Серый? — ухмыльнулся Беркут. — как Вас там? А, Светлана Владимировна, ему повезло, машина ехала на небольшой скорости. — он снова посмотрел на Серого. — джип же не может разогнаться на такой узкой дороге, да, Стас?

Светлана Владимировна медленно опустилась на скамейку, и закрыв лицо руками громко заплакала.

— О, Боже мой, а, Вы, молодой человек, уверенны, что это умышленное покушение? — Светлана Владимировна прошептала не в силах сдерживать слезы.

— Уверен. Полиция ГИБДД передала дело в уголовный розыск. — он снова посмотрел на Серого. — у них нет сомнений, что покушение носит заказной характер.

— Когда же это произошло? — спросил Серый.

— Утром. — вмешалась Нина. — сразу, как только Вадим стал переходить дорогу, и, Вадим, даже и понять ничего не успел. Удар был мгновенный. Машина скрылась просто. Я ждала его у офиса больше полу часа и джип тоже стоял все это время неподалеку. Он рванул так быстро, что я и номера не успела запомнить, но когда опомнилась, то сразу вызвала скорую. — пролепетала Нина.

— Понятно. Как теперь его состояние? — не унимался Серый.

— Он будет жить??? — спросила холодно я у всех присутствующих.

— Не знаю. — Беркут пожал плечами. — сейчас выйдет врач и скажет.

— Надежда есть? — закричала Светлана Владимировна и затрясла Беркута за плечи.

На секунду я выпала из всякой реалий погрузившись в один день…

— А две полоски — это значит мальчик или девочка? — шутил Вадим не сводя с меня своего нежного взгляда.

— Хэй, пол можно будет узнать на УЗИ через три-четыре месяца, но, знаешь, я не хочу этого делать. — улыбнулась я.

— Как-то нечестно по отношению ко мне, Полин, — вздохнул Вадик. — как ты будешь смотреть в глаза ребенку, и говорить «обними папочку»? Как ты будешь смотреть на сына и знать, что его пол ты не хотела узнавать?

— Ты опять говоришь, что это будет мальчик. — я улыбнулась.

Так или иначе, но беременность давала о себе знать каждый новый день. Я страдала от перепадов настроения, была раздражительной, впадала в панику, в страх предстоящих родов, и боялась, что все пойдет не по плану, но Вадима довольно быстро приводил меня в счастливое состояние. Мне казалось, что за время беременности мы достигли наибольшего понимания, стали относиться друг к другу с еще большей нежностью и заботой. Вадим старался ни в чем не ограничивать меня окружая заботой и постоянным наблюдением специалистов. Так незаметно наступил последний триместр, а за ним и неделя до предположительной даты родов. Мы вернулись домой после гостей и облокотившись о входную дверь, я позволила Вадиму помочь мне разуться.

— Я утомилась. — вздохнула я. — дай мне пять минут.

— Конечно, милая. — ответил Вадим снимая с меня пальто. — ты себя хорошо чувствуешь?

— В целом, да. — ответила я медленно топая в спальню, а после легла на кровать положив руки на живот. — наверное, да. Нужно признать, но не стоило мне так сильно танцевать. Я слишком увлеклась, вот она теперь и толкается.

— Я могу чем-то помочь? — спросил Вадим.

— Нет, не волнуйся, это быстро пройдет. Знаешь, это происходит почти постоянно. Дитя толкается.

Вадик лег рядом со мной и положила свою руку на мой живот. Непередаваемые ощущения, знать, что совсем рядом находится твой будущий ребенок, твоя кровь, твое будущее. Не сдерживаясь, Вадим нагнулся и поцеловал меня в живот получив в ответ грозный толчок.

— Я уже его люблю. — улыбнулся Вадим. — как же я хочу поскорее стать отцом и узнать кто у нас будет. Ты так и не узнала?

— Знаешь, — с некоторым волнением в голосе произнесла я. — я боюсь родом. Моя мама рожала меня больше одиннадцати часов, а ведь я была совсем крошкой, а мне предстоит родить ребенка вдвое больше.

— Не волнуйся, все будет хорошо, я уверен. — он взял меня за руку. — я ведь буду рядом.

— Ты хочешь присутствовать на родах? — удивленно спросила я.

— Конечно, и это не обсуждается. Я не могу пропустить такое событие. Наверное, нет ничего более важного сейчас в моей жизни. — он улыбнулся. — я люблю тебя, Поль. — он нежно поцеловал меня в губы…

От воспоминаний в голове помутнело. Слёзы душили. Я собрала всю свою волю в кулак, и смахнула слёзы. Стараясь унять эту резко возникшую дрожь, я обняла Серого и уткнулась ему в плечо, а затем заревела. Немного успокоившись, я посмотрела в отрешенные глаза Нины, а после свекрови.

— Если бы ты не ушла от моего мальчика, то он был бы сейчас жив и здоров. — взорвалась Светлана Владимировна.

— Это было решение двух взрослых людей, а не мое личное. — опустила глаза я.

— Могла бы и стерпеть. Хранительница очага, твою мать…

— А какая в этом была необходимость? Мы простые люди, Светлана Владимировна, не забывайте это. — вздохнула я.

— Неужели Вы считаете, что Полина виновата в случившимся? — удивился Серый.

— Да. Из-за нее он попал под колеса. Она себя любимую пожалела, и вот результат. Да он тебя на руках носил, а ты сбежала к первому кобелю. — прошипела Светлана Владимировна.

Серый широко раскрыл глаза…

— Побойтесь Бога, такое говорить. И вообще, какое Вы имеете право лезть в отношения сына с его женой? Пришли? Так сидите тихо и помалкивайте, а не с идиотскими обвинениями лезти к невестке. А может, это Вы вообще виноваты? А? Почему сыночка не уберегли?

— Твоя тяга к уголовщине и криминальные дружки виноваты. Ты меня поняла??? — вытаращив на меня свои бешеные глаза не унималась свекровь. — его жена должна была сидеть дома и заниматься детьми, а не приключения на свою задницу искать!!! Какого черты ты таскалась по всяким барам и его за собой, как осла безвольного? Приличные девки по барам не таскаются! Ты, сукина дочь, будешь первой в списке подозреваемых, поняла???

Неожиданно двери операционной распахнулись и вышел хирург. Мы все замолчали, замерли словно под гипнозом. Он снял колпак и оглядел нас.

— Полина Константиновна? — обратился он ко мне, словно знал, как я выгляжу. — пройдемте со мной.

Мы прошли через операционную в небольшой кабинет напоминающий больше подсобку, а не кабинет хирурга. Я пыталась отвлечься, пыталась фокусировать взгляд на мелочах, а после на тихо играющей музыке. Из динамиков радиоприемника еле-слышно играла новомодная песенка излюбленная молодёжью. «Папин пистолет в кармане, шуба, плащ и сапоги. Вот и все мое наследство, я — принцесса из Тайги. Господин Хрущев построил эту хату для меня, чтобы по тебе скучала бесприданница твоя..» … Бесприданница твоя…мысленно повторила я. Мне так хотелось, чтобы все наконец-то пошло на лад…Я прошла в кабинет врача и села на коричневый, кожаный диван.

— Значит, вот как выглядит Полина Константиновна. — улыбнулся Максим Львович. — здравствуйте. Очень рад нашей встречи. — поприветствовал меня врач. — если у Вас есть ко мне вопросы — прошу, задавайте.

— Максим Львович, — вздохнула я. — что-нибудь изменилось в состоянии Вадима? Скажите, пожалуйста, как он сейчас себя чувствует?

— Ну, моя дорогая, — врач налил стакан холодной воды из графина и посмотрел в него. — скажу честно, но состояние тяжело. Крайне тяжелое, но стабильное. Больше, к сожалению, я Вам ничего утешающего сообщить не могу.

«Я так люблю тебя….» — кричит задыхаясь моя душа. Мне столько хочется сказать ему, сделать, но где сейчас моя смелость? Я боюсь, что не смогу…что мне придется отдалиться, а потерять тебя — значит перестать дышать. Ты со мной…ты был со мной всегда другим…смеялся, шутил. А как там было раньше? Бокал вина и ты садишься рядом со мной, смотришь прямо в глаза, и я вижу, как твои безумные, зеленые глаза улыбаются мне, а я медленно таю словно снежинка, блаженно растворяясь в блеске твоих глаз. Тело содрогается от воспоминания, как твои губы касаются моих губ и мне кажется, что я просто сплю…ты сладкий сон…самый первый поцелуй…это самый долгий, хоть и очень короткий поцелуй в моей жизни. Все это словно было сегодня…мы держали друг друга в жарких объятиях, наши губы сливались в поцелуе страсти…а руки…а руки сплетались в едином кольце. Я так боюсь, что ты никогда больше не услышишь это…что я никогда больше никогда не смогу сказать тебе, как люблю тебя больше жизни…забыты все обиды…забыто все…Боже, позволь ему снова стать моим…вечная любовь моя…вечная твоя я….когда воцарилась тишина, я опомнилась. Мне стало стыдно, за свое странное, может быть, не совсем адекватное поведение. Максим Львович покосился на меня…

— Полина, — начал было говорить врач своим спокойным, бархатным голосом, но тут я резко ошпарила его своим холодным взглядом.

— Константиновна. — тут же вставила я.

— Да… — хирург вздохнул. — Полина Константиновна, я прошу прощения, что мне приходится Вам говорить это, но… — он сел рядом со мной и протянул стакан воды. — Ваш супруг может не дожить до завтрашнего утра, без нужной терапии и лечения, лекарств. У нас эти лекарства имеются, как нужная терапия, но за очень большие деньги. То есть…наша больница не располагает такими дорогостоящими препаратами, а только терапией, но я знаю, где можно достать препараты.

— Максим Львович, сейчас для меня нет ничего дороже жизни моего мужа. Поймите меня правильно, — вздохнула еле сдерживаясь я. — пожалуйста, достаньте эти лекарства и я оплачу все расходы, только скажите мне номер счета.

— Поль, это невозможно. Поймите, нереально найти столько денег за сутки. — вздохнул хирург. — я бы рад помочь, но…

— Я найду! — уверенно заявила я.

— Что же, очень героический и разумный поступок со стороны супруги, но спешу напомнить, моя милая, что эти лекарства способны спасти жизнь Вашего мужа. — хирург грустно улыбнулся.

— Разве не его жизнь сейчас самое важное? Вы считаете, этого мало? — удивилась я.

— Увы, — он покачал головой. — ради Бога, успокойтесь, — хирург дотронулся до моего плечи. — мы спасем жизнь, а вот последствия… — вздох. — после такой травмы, что тут скрывать, но практически несовместимой с жизнью, последствия могут быть самыми непредсказуемыми, а все зависит от его организма. Впрочем, Ваш муж еще молод, с чем ему повезло. Организм еще крепкий, молодой, будем надеяться о минимальным потерях. — Максим Львович покачал головой. — например такие как, потеря памяти. Поймите правильно, это может быть, как частичное, так и полное. Восстановление опорно-двигательного аппарата. В лучшем случае, он сможет передвигаться в помощью палочки, а вот в худшем останется лежать. Понимаете, Поль, я перечислил основные последствия травм, которых в основном никогда не удается избежать.

— Послушайте, — взмолилась я. — я уже говорила, что готова на все лишь бы он поправился? Ваши слова меня не разубедили. И что теперь? Вы ему позволите лежать, как овощу? Позволите себе наблюдать, как он умирает?

Максим Львович тяжело задышал.

— Знаете, Поль, после того, как Вы так самоотверженно доказываете мне все это, я понимаю, что сделал все возможное. — вздохнул хирург. — и я…

— Так сделайте все невозможное!!! — не выдержала я.

— Вы, Полина Константиновна, не забывайте, у Вашего мужа травмы практически несовместимые с жизнью.

— И что Вы мне предлагаете? — вздохнула я.

— Честно? В таких случаях, обычно идут в церковь. Бог он больше по этой части, чем мы. — хирург опустил взгляд в пол. — Полин, успокойся, мне больно видеть твои слезы.

— Тогда помогите ему. — сквозь слезы прошептала я. — можно мне увидеть мужа?

— Разумеется. Пойдемте, я Вас провожу к нему…

Мы прошли по длинному больничному коридору, свернули налево и уперлись в страшное место … реанимационный блок….Максим Львович подошел на пост, дал указания медсестрам и меня пропустили внутрь. Я зашла в реанимационную палату и… вздрогнула…Вадим лежал с закрытыми глазами, совершенно нагой, накрытый тонкой простыней. На голове не было волос, но виднелись швы. Изо рта торчала трубка, а на обеих его руках были поставлены капельницы. Первые несколько секунд я просто таращилось на него, чувствуя, как подкашиваются мои ноги…Боже моя, Вадим…лучше бы ты просто ушел…без объяснений, собрал бы чемодан, поцеловал бы в щеку, но не это…Я подошла ближе, и села на рядом стоящий стул, крепко сжимая его кисть. Он лежал по-прежнему не подвижно и не открывал глаз…

— Вадик… — прошептала я. — Вадик, это я. Я рядом, любимый. — пыталась звать его я, только и успевая смахивать слезы. Они предательски застилали глаза, но я смахивала их и смахивала окропляя кожу его руки. — Вадик, это я Поля! Ты меня слышишь?!

Я смотрела на него, а в голове так и всплывали строчки стихотворения….

«С любимыми не расставайтесь,

С любимыми не расставайтесь,

С любимыми не расставайтесь,

Всей кровью прорастайте в них, —

И каждый раз навек прощайтесь,

И каждый раз навек прощайтесь,

И каждый раз навек прощайтесь,

Когда уходите на миг!»

— Вадик, любимый, ты меня слышишь? — снова попыталась позвать его я.

— Поль, он не слышит тебя. — раздался мужской голос сзади, и я обернулась увидев Серого. Когда он вошел, а главное как — я не знаю. Он подошел ко мне, и положил свои крепкие ладони на плечи.

— Почему, Стас? — прохрипела я.

— Потому, что он тебя не видит. Он сейчас совершенно в другом мире, борется за жизнь, а может, ему там настолько хорошо, что и возвращаться он не хочет. — Стас вздохнул. — как мой отец. Знаешь, когда убили моего отца, он ведь еще был жив, когда его подключили вот так вот трубками к ИВЛ и ввели в кому, то я тоже, как и ты звал его и просил ответить. — Серый крепче сжал мои плечи. — знаешь, что тогда сказала медсестра? Если Богу будет угодно, то он придет в себя.

— Стас, скажи, Вадим будет жить? — спросила словно в пустоту я.

В эту секунду Серый сильно прижал меня к себе, позволив начать просто рыдать ему в руки.

— Конечно, Поль, конечно, будет. Он ведь еще детей своих должен вырастить, а там даст Бог и внуки будут. — улыбнулся грустно Стас. — скажу тебе честно, но такие, как твой муж, не умирают.

— Знаешь, ближе чем Вадим, роднее чем он у меня никого нет. Он дорог мне, как друг, как брат, как любимый мужчина, как супруг, как спутник…Стас, он мой смысл жизни. Знаешь, только когда я встретила его, то захотела быть лучше, захотела быть кем-то, а не просто девушкой. Только с его опорой и поддержкой, с его покровительством и наставничеством я научилась быть самостоятельной. Стас, я не смогу пережить это…я не смогу без него. — прошептала глотая слезы я.

— Я подписал бумаги с его врачом и внес требуемую сумму. Сегодня ему прокапают лекарства, а через семь дней начнут к восстановительному лечению. — спокойно произнес Серый и я резко обернулась.

— С-стас??? — опешила я. — но…Боже, Стас… — резко вскочив с места, я крепко обняла его чувствуя, как его ладонь обвила мою талию. — я не знаю, как могу тебя благодарить, как могу с тобой расплатиться, как я могу…

— Все…тише. — прошептал Стас. — со всем этим разберемся потом. Сейчас главное поднять твоего мужа на ноги, а там и будет видно, что и как дальше. — так же холодно продолжил говорить Серый. — вот увидишь, все будет хорошо. Он обязательно станет прежним, каким ты его знаешь, и сразу ты, моя голубка, порхнешь к своему суженному.

Мы вышли из больницы через главный вход, и дурное предчувствие не отпускало меня с самых первых секунд. Подходя ближе к автомобилю Стаса, я услышала вибрацию телефона и не ошиблась. Это была Кира. «Есть кое-что новое. Вадима сбила машина с номером перевернутого числа Сатаны.» Мы сели в машину, и тут я вздрогнула. Перед нами дернулась машина Беркута. Черный, тонированный джип. Вспыхнули фары и тут же погасли. Я приглянулась и увидела номер авто … три девятки. Твою же мать…