Карт-Бланш

Глава 16

*Афродита/Аид

И ты чувствуешь запах сладких, ласкающих всю твою душу терпкий аромат алых роз, и знаешь, что она рядом…С самого начала, с самого начала всех начал ты пытаешься скрыть свой томный, заинтересованный взгляд в сторону ее ладной фигуры, бархатного голоса и стоит Афродите обернуться на твой тягостный вздох грусти, как показываешь безразличие за своей темной маской подземного повелителя смерти. Твое холодное высокомерие, и нескрываемая грубость, Аид, обычное проявление по отношению к ней было всегда…да, для всех это было твое типичное поведение, такое естественное, такое холодное…но, Аид, никто не видел скрытого смысла, ведь ты всегда умел скрывать эмоции в глубине свое чувственной души. Впрочем, ты и сам знаешь, что для всех у тебя никогда не был ни души, ни сердца, только Афродита оказалась умнее остальных и смогла увидеть то, чего другие не могли, не хотели и не умели видеть. Ходячий мрак, ходячий лед вот и весь твой облик для всех, но только сейчас ты осознал, как глупо было пытаться перехитрить богиню того самого чувства, которое терзало твою душу слишком долгое время и, знаешь, но Афродита видит тебя насквозь. За это ты ведь ненавидишь ее, но это всего лишь стадия отрицания, правда? Ненависть твоя фальшива, а вот влечение то настолько реально, что ты видишь сны с участием желанной тебе женщины и просыпаешься по утру с ее именем на губах. Афродита всегда думала, что Аид останется единственным богом, который никогда не будет ее желать, и это было единственное, что каждый мог когда-то понять в нем, но только богиня любви знала, что ошибаются все вокруг, как когда-то ошибалась она. Это была гордость за себя, гордость за то, что смерть почувствовала жизнь.

Первый шаг делаешь ты, Афродита, не боясь гнева Аида, когда тот изумленно наблюдает, как ты берешь в свои мягкие, нежные ладони его скуластое лицо и приподымаешь так, что ваши глаза встречаются так близко, что невольно вы спрашиваете друг друга, то ли это, чего вы оба так хотите и желаете больше всего…особенное ты, Аид. Без всяких слов, зная ответ, Афродита касается своими чувственными, мягкими, бархатными словно лепестки розы губами губ Аида так нежно и плавно, и он неумело отвечает на поцелуй, углубляя его, заставляя Афродиту выгнуться под натиском его силы, под натиском его разрывающего душу чувства. И ограничивались они глубокими поцелуями, нежными касаниями, когда оставались наедине. Целовались часто, жадно и ненасытно. Аид сходил с ума от нежных и ярких губ Афродиты, даже когда они истекали кровью от его грубых и неумелых поцелуев, пока она не научила его нежно приникать к губам долгим, и таким голодным поцелуем. Как это было прекрасно, когда ее безмятежное и белое личико начинала краснеть, и как сладко было осознавать, что Афродита отвечает на его поцелуи даже когда он кусал ее нижнюю губу до боли и слез, а она нежно лаская своим язычком его язык, дурманила голову повелителя тьмы так, что он опускал свои чувственные, тонкие ладони ниже, лаская ее безумно чувственное тело. Гордишься ли ты собой, Афродита? Гордишься ли собой за то, чему научила Аида?

Гордишься ли ты первым разом в саду около Олимпа, среди звезд, что вышел таким неловким для самого Аида? Ты ведь оказалась у него первой женщиной, которая смогла позвать за собой, позвать за безумием теряя голову. И великий подземный Бог пристал перед тобой самым настоящим дитем, о котором ты могла заботиться и оберегать, которого могла любить. Аид никогда не мог понять то животное желание, которое испытывали его братья, пока сам не почувствовал дикое, всепроникающее под кожу дикое возбуждение от одного только манящего взгляда Афродиты и ее сладких поцелуев. Он знал, что его любвеобильный брат ни разу не прикасался к богине, которую по истине он считал своей, что она не давала ему себя, всячески уходила от его проявления любви, чем заставляла возжелать ее сильнее. Афродита потянулась за поцелуем, и Аид сделав решительный, но все же робкий шаг, повалили ее на цветущую, зеленую траву, и сорвал с нее бледно-розовый хитон. И была эта самая лучшая ночь в жизнь подземного боги, и слышал он стоны с его именем на губах желанной ему женщины. Обнаженная Афродита позволяла ему с голодным взглядом мужчины наблюдать за ее движениями, за ее нежно-розовым телом, и видеть, как ее кожа сияет в блеске звезд и мерцает в тусклом свете, как идеальны ключицы и ноги, как прекрасна ее мягкая фигура и налитая, молочная грудь.

Ты само совершенство среди богинь на Олимпе, Афродита. Аид мог долго смотреть на нее такую…обнаженную…нежную…невинную…Аид навсегда запомнил сладкий вкус ее чувственного тела, оставляя метки, знал чувственные местечки, прикасался там, где можно и нельзя, и запомнил Аид навсегда звук мелодичных, словно пение нимф, словно трель весенней птицы, стонов, когда она позволяла себе достигнуть апогея одновременно с ним. А что же ты, Аид? Любишь, когда ее чувственное тело извивается в сладкой агонии верхом на тебе, а ты, словно ее создатель, знаешь все ее слабые места. Ведь никому она не позволила бы надеть на свою шею золотой ошейник, оттянуть назад свои белокурые волосы, чтобы навсегда дать понять кому она принадлежит. Она никогда бы никому не позволила так относиться к себе, но Аид был слишком властным, а она такой манящей. И носишь ты, Афродита, немало Аидовых меток по своему телу. Не в силах ты сопротивляться его силе, его власти и желанию.

Афродита оказалась в руках Аида смиренной, покорной, но никогда не изменяющая себе, только вот за все их встречи, они никогда не говорили слов любви друг другу. Афродита не решалась признаться в этом прямо, но нужно ли это? Ведь ее чувства были очевидны Аиду. Только вот Аид пугался того, что с ним делает Богиня любви, ведь у ее ног он покорный, верный пес, который ранее никогда не признавал любви и не думал об этом чувстве. Следует ли владыке тьмы думать о такой мелочи? Нет, Аид не чувствовал любви, ведь то, что чувствовал Аид было дикое желание овладеть Афродитой, сделать ее своей женщиной. Им не по пути, они это знают…ведь слишком разные. Афродита медленно угасала, но не подавала виду, сам Аид это замечал, но оставлял ее печаль без ответа совершенно не зная, что сейчас он может сказать. Увидев, как в красивых голубых глазах появилась надежда на взаимность, на любовь, Бог подземного мира не выдержал и сказал самые лживые слова о которых жалел до конца, который был ему уготован…

— Это, Афродита, ничего не значит. — прозвучало словно раскат грома, но Афродита не проронив ни слова, продолжала обнимать тело Бога подземного мира дав понять, что его глаза не в силах соврать ей…

На полотне безмолвной темноты,

замысловатым выплету узором,

твои прямые смелые черты,

что представляю незыблемо пред взором.

Я их украшу капелькой мечты,

и обрамлю каймой воспоминаний,

добавлю свет и нежность теплоты,

приправлю томной сладостью признаний.

И тихих слов бесхитростный мотив,

меня согреет длинными ночами,

из ласк перину шелковую сбив,

я потону под серыми очами.

В разлуке — плен, во встречах — благодать,

нет мне ни в чем той радости дороже,

чем по тебе мечтательно скучать,

от поцелуев след чертя по коже.

*Полина

Предсказуемо, что день оказался для меня слишком эмоциональным, и как результат меня ожидала одна из самых бессонных ночей в жизни. Из старенького, хриплого радио звучала очень подходящая песня… «О, Боже, какой мужчина, я хочу от тебя сына

И я хочу от тебя дочку, и точка, и точка!»…но с другой стороны, под чашку кофе и мои нервы, я могла анализировать и думать о происходящим сейчас в моей жизни. Думалось много, и скрывать нет смысла, все мои мысли были о Стасе. С чего же все началось? Ах, наверное, семнадцать лет назад мы встретились с ним в комнате для допросов, и казалось, что этот наглый, самоуверенный мальчишка закончит на зоне до конца жизни и не добьется в жизни ничего, и кроме статуса матерого зека ничего ему не светит, а что было дальше? Мы встретились взрослыми людьми, и он показал мне, как повзрослел, как смог стать влиятельной личностью, хоть и в криминальных кругах. А вам приходилось когда-нибудь менять свои убеждения? Мне пришлось. После не самого легкого детства, я поклялась, что никогда не свяжу свою жизнь с криминальными элементом. Клялась, била себя в грудь, а бабушка улыбалась и говорила «щелкнет тебя судьба по носу, малышка» и кто бы мог подумать, что она была права.

Впрочем, если так подумать, то вся наша жизнь состоит из убеждений, который мы меняем время от времени. В раннем детстве, мы уверенны в том, что подарки на новый год раздает самый настоящий дед Мороз, а собака — это самое ласковое животное, но столкнувшись с чужой собакой, мы начинаем понимать, что не все они ласковые и однажды, мы узнаем, что Деда Мороза то не существует, а подарки покупают родители. По мере взросления, мы очень много раз и очень легко меняем свои убеждения, как только получаем какую-то новую информацию, но чем старше становимся, чем больше опыт приобретаем, тем сложнее признавать, что где-то когда-то очень сильно ошибся. Почему-то, именно сейчас мне вспомнилось, как провожала взглядом удаляющуюся фигуру Стаса в наш с ним первый день «взрослого знакомства» и все никак не могла перестать думать о нем. «Ты волшебный, ты с другой планеты…ты из моей мечты». Черт возьми, включать мозги и анализировать свои поступки просто, когда объекта твоего вожделения нет рядом.

На секунду я представила, как Серый проходит в дом…такой уставший, небритый, замученный работой и всем происходящим вокруг, а я перед ним, как примерная жена предлагаю обед, а после отдыха, и может и себя. Разумеется, что борщ мой самый идеальный, а я самая красивая. Подойдя к окну, я оглядела двор и ухмыльнулась. На скамейках возле подъезда не было ни души. Наверное, этот дом для служащих на зоне и зеков. Поэтому встретить здесь мамочек с малышами было бы странно. Сам дом и двор выглядел тоскливо, словно чувствовалось, что в последние двадцать лет здесь ничего не менялось, и программа по «озеленению» и «новые дорогие» сюда не добралась. Из окна видно один единственный магазин и отделение почты, а скрип открывающейся двери в подъезде ужасно раздражает, если приоткрыть окно. Раздался резкий стук в дверь, и я замерла у окна держа в руках недокуренную сигарету. Если это то, о чем я подумала, то сейчас я буду ни жива ни мертва.

Сердце словно секундная стрелка часов…заколотилось в груди с удвоенной силой, а мои руки затряслись, будто бы я взялась за оголенный электрический провод. Открыв дверь и глубокого глотнув поток свежего воздуха, я увидела Серого. Он стоял на пороге держа в руках шикарный букет алых роз, который спустя минуту протянул мне, но я просто пустила его в квартиру, не принимая этого жеста «хорошего мальчика». Мы прошли на кухню, где было откровенно холодно из-за открытого окна, и поэтому куртку снять Серый не решился, а мне было комфортно и так. Засунув руки в карманы своей толстовки, я села на высокий барный стул, который в этой квартире был явно не в тему, и перекинув нога на ногу, вопросительно посмотрела на Стаса ожидая объяснений, но он молча подошел к стойке, за которой я находилась в ожидании. Что он сейчас знал? Что его ни с того ни с сего пригласили ко мне на встречу, но для чего? Чтобы все обсудить, попытаться уладить все случившееся. Я опила глоток холодного кофе, а холодный ветер касался моих волос заставляя чувствовать мурашки по телу. Стас отпил глоток из моего стакана даже не поморщившись, ведь кофе был черный, крепкий и без сахара, а после начал со слов…

— Мне сказали, что ты хочешь поговорить. — Серый сдерживал радость встречи, это было видно по его глазам. — так говори.

Его чёрствость меня задела, но его холод я поддержала взаимностью.

— Постарайся ответить мне, что это было? Стас, кто там поступает? — вздох. — ты несколько недель говоришь, что все хорошо, но сам, как крыса, прячешься на зоне? Что за херня? Почему ты здесь? — не унималась я, понимая, что начинаю закипать. — почему ты не сказал, что ты здесь?

— Почему ты меня ищешь? Зачем тебе это? Что ты хочешь? — игнорируя полностью мои вопросы, он облокотился о барную стойку. — Полин, зачем?

— Стас, — вздохнула я чувствуя, что могу начать рыдать. — я волновалась. Как это называется? Еще вчера у меня было, как я думала все: мои дети со мной, любимый мужчина, который стал моим новым смыслом, и вдруг…ты просто пропал.

— Ты хочешь быть со мной? Хочешь быть со мной вместе? — удивился Стас будто бы никогда ранее ни чего подобного не слышал.

Я была застигнута врасплох его неожиданным вопросом. Невольно нахмурившись, я стала действительно обдумывать, пытаться понять подоплеку. Ухмыльнувшись, я поняла, что все мое состояние Стас принял за раздражение. Его нетипичное хладнокровие стало постепенно давать о себе знать.

— Хорошо, вижу, что ты не можешь ответить. Я пойду тогда, Поль. — он собрался было развернуться и уйти.

— Подожди! Нет, стой. — я крепко схватила его за рукав куртки, чувствуя, как бешено бьется мое сердце. — почему ты уходишь? Ты только что пришел… — нервно прошептала я, и мой голос невольно задрожал.

— Я не уйду. Просто ответь на мой вопрос. — грубо огрызнулся со мной Серый.

Я не могла понять, что сейчас происходит? Посмотрев ему в глаза, мне было сложно определить в каком он настроении. Только все, что я смогла увидеть в его глазах — напыщенный фарс безразличия и что-то еще, но что? Я не знала. Я не могла понять, что это было.

— Я…Стас…я скучаю по тебе. Я хочу иметь с тобой будущее. Ты ведь знаешь, как ты мне нужен. — прошептала я.

— Я понимаю, Поль, но пойми и ты меня. — Серый сел на стул и повернувшись к столешнице, закрыл лицо своими крепкими руками, а после провел ладонями по голове. — я имею огромное влияние в криминальном мире, а там все строится на угрозах, доказательствах и силе. В тот вечер, когда ты сидела с подругой в кафе, в тот злополучный день, когда мы снова встретились, я по счастливой случайности оказался в «Мятном кролике».-Стас нахмурил брови. — мое появление спасло вам обеими жизнь. Ты хотя бы на секунду можешь понять, что мои пацаны лютые беспредельщики и я не могу контролировать их каждый шаг. Когда я вошел в кафе и увидел тебя, меня словно парализовала. «Черт возьми» — подумал я. — Серый начал жестикулировать, что меня весьма позабавило. — я вспомнил тебя, как робкую, бесконфликтную девчонку, но тут ты называешься моей женой и я думаю «да она отчаянная девица» и… — его ладонь нежно легла на мою руку. — меня это подкупило. После нашей встречи, ты надолго запала мне в душу и я, — он достал сигарету и закурил. После затяжки он продолжил. — я спать не мог, все вспоминал, какой ты стала. Какой роскошной, шикарной женщиной ты стала. Я был уверен, что это наваждение пройдет со временем, но сердце говорило обратное. Смотрю на Беллу и вижу тебя. Говорю с ней, и слышу твой бархатный голос, и, честно, стал наблюдать за тобой, стал узнавать о твоей жизни, и ты должна меня понять, что в моем положении нельзя никому доверять.

— Стас… — вздох. — почему? Почему ты не пришел раньше? Почему ты мне помогал? Зачем? Я ничего не понимаю. — мой взгляд блуждал от пола к Стасу и обратно. — ты помог Вадиму, ты помог мне вернуть дочерей, черт бы тебя побрал, Стас, но даже тогда на выставке ты купил одну из моих самых дорогих картин. И теперь ты так подло решил меня бросить. Зачем? — не унималась я.

— Поль, я боюсь тебя погубить. Ты понимаешь, я не простой человек, и вся моя жизнь — это хождение по лезвию ножа. Если мои оппоненты узнают, что у меня есть семья, любимая женщина — это же станет моим слабым местом. — Серый нервно затянулся снова. — я живу в мире беспредела, где нет кодекса чести, и моральных ценностей. У нас все строится на деньгах, которые приносит нелегальный бизнес. Я живу в постоянном риске. Я не смогу простить себе если с тобой что-то случится. — он посмотрел на меня. — если вдруг не станет меня — похеру, но не ты. Вот я и подумал, что в нашей сфере деньги — это власть, а женщин полно. Озолоти любую, и она будет у твоих ног. В мире, где варюсь я нет любви. Для таких, как я трезвый расчет важней любых эмоций…

Несколько минут я просто переваривала сказанное Стасом, а после сорвалась. Одним резким движением я ударяю о его плечо и спину букет цветов с такой силой, что бутоны лопаются на множество лепестков, осыпаю кухню.

— Подонок ты, вот и все. — прохрипела я. — хотя бы сейчас ты мог взять ответственность и мужество сказать мне это раньше. Нет, я понимаю, если бы ты изначально не относился ко мне серьезно, Стас, не относился бы серьезно к нам, но… — вздох. — я простила твою юношескую наглость тогда в участке, простила все твои грязные слова, сказанные о моей матери, и приняла нового тебя. Я думала, что мои слова и чувства имели для тебя значения. Я была не права, получается, что в твоих глазах я просто еще одна легко покупающаяся шлюха. Как ты там сказал? Ах, озолоти любую и она будет у твоих ног. Ты серьезно что-ли? Хорошо, хочешь правды? Я не просила тебя помогать Вадиму, не просила тебя оберегать меня. — вздох. — ты захотел играть в хорошего мальчика, но только я не просила тебя становится частью моей жизни. Стас, я думала, что забыла тебя, думала, что никогда больше не встретимся, но сейчас… — я остановилась у двери кухни. — получается, ты еще и лживый урод. Ты врал мне, врал своей Белле. Какой я была дурой. Зачем я только сюда приехала? — вдруг я сорвалась и толкнула его в грудь. — ты, мерзавец. Ты подлый мерзавец, который ничем не лучше своих бандитов позорных.

— Поль, не говори так. — Стас выдохнул. — я люблю тебя. Только ты, большо никого. — прошептал хриплым голосом Серый. — я совершил множество ошибок, и это факт. Когда мы впервые встретились, не сейчас, а тогда… — он стыдливо отвел взгляд. — я думал, что нашел идеальную женщину. Во всех отношениях ты была той женщиной, которую ищут мужчины всю свою жизнь. Но потом в кафе, когда ты обняла меня, знаешь, что я понял? — он схватил меня крепко за запястья, чтобы я не смогла снова ударить его. — что я слишком долго барахтался в мерзости своей работы, а ты заставила меня почувствовать, что в мире действительно существует добро. После этого, думаешь, я просто так простоял у твоих окон? Я задыхался от переполняющей меня нежности. Каждый день ты дарила мне чувство полета, а что мог дать тебе я? Знаешь, когда я увидел, как ты убиваешься по своему адвокату, то вопреки здравому смыслу, я продолжал верить, что у нас есть что-то. Нам удалось остаться ненадолго вместе, и мы двигались дальше. Я не хочу тебя обманывать, как ты этого никак не поймешь! — он еще крепче сжал мои запястья.

«В сердце одну надежду таю, и восходящему дню улыбаюсь. Верю, что я не во сне наяву, с тобой повстречаюсь с тобой повстречаюсь…» — донесли до нас строчки старенькой песни из хриплого временем радио. «Белая ночь опустилась, как облако, ветер гадает на юной листве. Слышу знакомую речь, вижу облик твой. Ну почему это только во сне?»

— Что ты? Нет, конечно же нет, дело не в тебе, а во мне. — прошипела не унимаясь я. — ты любящий, ты не берешь, а отдаешь. Ты добрый, заботливый и нежны. Да? Ты слушаешь меня и не навязываешься мне силой. Так? Стас, я правильно поняла твой посыл? — во мне все закипало от несправедливости настоящего гнева.

— Ты могла уйти от меня в любое время. Я угрожал тебе физически? Нет. Удерживал тебя против воли возле себя? Нет. Ты оставалась со мной. Оставалась со мной, потому что ты этого хотела. Разве не так? — вдруг Серый меня резко тряханул и прижал грудью к своему торсу. — прекрати обращаться со мной, как с преступником! — прорычал Стас. — ты ведешь себя так, будто мы в суде, а ты прокурор.

— Я была замужем за адвокатом по бракоразводным делам. Или ты забыл это? Хотя ты не нарушил никаких законов, сбежав от меня, как сбегают крысы с тонущего корабля. Как я должна себя чувствовать? А? Ты сказал, что любишь меня. Какая же я дура, я поверила тебе, поверила в твою чушь. И так, скажи мне, как я должна реагировать на твои слова? — смешок сорвался с моих губ. — я причинила тебе хоть какую-то боль? Ты не можешь дать нам шанс. Стас, ты видимо не понимаешь, я больше никогда тебя увижу, если сейчас уеду. В город я больше не вернусь. Я скучала по тебе, а ты наплевал на меня. — тут его хватка ослабела и освободилась.

Я вышла из кухни и направилась в спальню, где обогреватель уже давно согрел комнату, и переодевшись в ночную сорочку я села на кровать, чтобы осмыслить все произошедшее вновь. Спустя некоторое время, в спальню вошел Серый и встал возле кровати. Я хотела было попросить его уйти, но что-то во мне тоскливо подталкивало к нему. Я встала на колени так, чтобы мы встретились с ним взглядом, и мы встретились, но только отвести его друг от друга уже не могли. Губы устремились навстречу друг к другу, и он нежно провел своей крепкой ладонью по моей бархатной щеке, а второй рукой скользя по коже, по шейке он коснулся плечо. Откинувшись назад, я подставила под его ласку шейку. Бретельки ночной рубашки соскользнули вниз и предстала перед Стасом на половину обнаженной. И он приблизился к моим губам, и я потянулась к нему навстречу. Поцелуй позволил по телу пробежать дрожь, словно разряды тока играли по телу. Правой рукой он обхватил нежно за шею, погрузив пальцы в мои волосы. Сейчас не было ничего вокруг…только наши губы, словно одно целое. Мы открыли глаза…

Огоньки…в глазах обоих горели огоньки желания, страсти и самой настоящей любви. Я прочла это в его глазах. Обняв одной рукой меня за талию, и прижав к себе, он словно позволил мне подставить губы под его поцелуи, и я приняла ход игры. Его мягкие губы касались моих, касались шейки, и я от удовольствия закрыла глаза, и откинула голову принимая его поцелуи моих плеч и чувствуя, как он постепенно опускается ниже. Он обхватил второй ладонью мою грудь и покрыл ее сладким, томящим прикосновением языка и губ. Соски начали набухать, и я слышала, как участилось мое дыхание. Язычком Стас ласкал сосок слегка покусывая, посасывая его. Стас снял с меня рубашку, и я увидела его чертовски сексуальные серые глаза, наполненные нескрываемым возбуждением. Скользя ладонями по моим бедрам, он устремил свою ладонь к трусикам, которые он с легкостью с меня снял.

Опустившись на колени перед кроватью, он взял в руки мою ножку и массируя ступню, стал нежно целовать поднимаясь к коленям. Одним мягким и таким аккуратным движением он закинул мою ножку на свое крепкое плечо, продолжая целовать бархатную кожу с внутренней стороны бедра. Нежность сменилась настойчивостью, когда он припал губами к заветному месту. Языком проведя по губкам, он заставил все мое тело покрыться мурашками, и гореть от переполняющего желания. Я развела ноги в стороны, желая получить наслаждение от которых хочется кусать до боли губы, от которых сердце в груди стучит так, что пульсирует все мое чувственное тело. Кончик язычка игриво двигался вверх-вниз вдоль щелочки. Вдруг мое тело дрогнуло, и Стас начал щекотать язычком мой клитор, нежно посасывая и покусывая его. Молчать и контролировать свое тело уже невозможно. Спальня наполнилась моими стонами, и руки крепко сжали одеяло. Обхватив его шейку своими икрами, я начала извиваться, и сладко поскуливать от нахлынувшего, резкого, словно хлесткая пощечина удовольствия.

«С тобой один на один быть невыносимо. Самый опасный токсин для меня твое имя. Ты добровольно попала в эту паутину. Мне не оставила шанса, я требую реванш… Я забываю все то, что было между нами. Нам не поможет никто, мы все исправим сами. Касаньем голову вскружит. Ведь я тебе нужен, нужен, нужен. Играет без пауз медленный дип-хаус. Наша любовь — хаос и ты в моей голове словно на репите. Тебя так тяжело любить, сложнее ненавидеть» словно кто-то наблюдающий за нами решил попросить ди-джей поставить именно эту песню под все сложившееся между нами.

Закинув мои ножки на плечи, и крепко обхватив за бедра, он с большей страстью начал водить язычком по клитору, кусая то нежно, то грубо посасывая. Землю уходит из-под ног. Удовольствие вскружило мне голову. Вдруг, он резко поднял мои ноги и согнув их, прижал практически коленями к моей груди. Держа одной рукой мои ножки, второй Стас начал похлопывать меня по клитору массируя его раскрытой на все пальцы ладонью. От этого все мое тело начало вздрагивать, срывая меня на крик. Его взгляд на меня…такой пленительный, игривый.

— Остановись, пожалуйста. — прохрипела я и он покорно отпустил мои ноги. Я похлопала на место рядом с собой, и Стас сел рядом. — теперь я. — облизнувшись произнесла я и резко повалила его на спину.

Целую его губы, шейку и расстегивая рубашку не могла сдержаться, чтобы не покрыть градом сладких поцелуев его крепкую грудь. Руками нежно вожу по коже, но достигая предела переполняющих меня чувств, не могу отказать себе в удовольствии, чтобы не провести ноготками вдоль всего его тела. Звон метала заставляет меня опьянеть, и пряжка открыта. Молния, пуговица…словно сумасшедшая я раздела его до гола, а после взяла рукой до предела напряженный, крепкий член. В нем пульсирует дикое желание и это ужасно льстит. Легко провела языком вдоль дойдя до верши, и обводя ободок, начала быстро играть по упругой головке языком наблюдая, как извивается и кусает губу Стас. Все это сводит меня с ума только сильнее, и я млею от одного вида возбужденного Стаса. Обхватив член у его основания, я скользнула губами от головки до самого кольца собственных пальцев заставив его хрипло застонать, но не движение не долгое, ведь после я стала не спеша посасывает его с каждым разом все глубже и быстрее. Прижавшись сильнее губами, я чувствовала, как в нем пульсировала страсть. Не могу удержаться, и потянулась второй рукой к собственному клитору. Лаская себя, я не останавливалась от ласки Серого. Я не могла больше гореть от желания, между моих ноже все было ужасно влажно…да кого я обманываю? Я текла. Невозможно было сдержаться и привстав, я раздвинула пальцами губки своей малышки и одним резким движением оседлала Стаса заставив его выгнуться и громко застонать от удовольствия.

Плавно выгнувшись назад, я коснулась ладонями его коленей и начала ускорять темп, позволив Стасу вцепиться ладонями мне в грудь. Темп постепенно ускорялся, и я чувствовала, как Стас двигает бедрами навстречу моим движением заставляя всю меня громко похлюповать от быстрого темпа проникновений. Резко выпрямившись, я грубо сжала запястья Серого и прижала его к жесткому матрасу кровати посмотрев в его глаза. Его оковы пали и он, резко подхватив мои бедра взял на себя право хода. Проникая в меня глубже, сильнее так, что в какой-то момент, он резко повалил обессиленную меня на бок, раздвинул бедра и начал проникать в меня снова и снова. Одной рукой держа за бедра, второй лаская шейку, а губы его нежно целовали мои затылок изредка покусывая плечо. Грубо, но не через чур, он схватил меня за волосы, потянув назад и повернув к себе голову так, чтобы целоваться.

— Люби меня жестче… — прохрипела я, чувствуя, что долго не смогу держаться.

И он резко повернул меня на живот, не отпуская волос из руки и начал резкими глубокими толчками проникать с меня. Сердце бешено забилось, стон перешел в истошный крик, и я прогнулась сильнее, позволяя Стасу проникать глубже. Плавно замедляя ход, он медленно вышел из меня…чувствуя его каждый сантиметр. Мое тело начало было расслабляться, как вдруг он резко вгоняет в меня свой член. Сильно. Быстро. Глубокого. От такого тело содрогается. Голос дрожит. Я пытаюсь стонать, кричать, но моих сил хватает только на приглушенный стон. Бедрами стремясь на встречу, от чего его проникновения становятся беспощадно глубокими, резкими. Он еще долго завоёвывал мое тело…подчинял себе…От всего этого я была на грани каждую секунду, но не знала то ли кричать…то ли начинать терять сознание…но вдруг мы оба замерли, и я почувствовала, как внутри меня начала растекаться горячее семя. Это довело до пика, и на мгновение я потеряла сознание…

Очнувшись, я почувствовала под головой руку Серого, а его вторая ладонь блуждала по моему животу и он крепко обнимал мое обнаженное тело прижимая к своему…Вдруг его горячее дыхание коснулась моего уха и его нежный голос шептал мне только одно…

— Я люблю тебя…