Карт-Бланш

Глава 12

**Афродита/Арес

Нет такой музы, которая могла бы помочь восторженному творцу воспеть всю красоту Богини Любви Афродиты…Урановая дщерь…рожденная ты от крови титановой и бело-соленой пены. Владычица ты взглядов, где бы тебе не пройти — всюду мужчины, равно смертные или же небожители, оборачиваются тебе вслед с вожделением не скрываемым, а что их подруги? Они с восхищением склоняют перед тобой головы или же с завистью черной плюют ядом тебе в след. Где не ступишь ты, станом и белизной кожи своей подобная ты лебедю изящному — всюду сеешь за собой маки красные, фиалки яркие, и лилии одурманивающие. Ты волшебная, ты прекрасная, ведь даже на черных камнях, мертвых и твердых, вдруг прорастают цветы неземные и корни их настолько сильные, что мощный гранит расщепляют надвое…такова твоя сила божественная. И волосы Киприды вспыхивают под солнечным светом яркими бликами, будто бы сам Гелиосом венцом тебя своим венчает, но только мужа нет тебе достойного, Афродита. Урановая дщерь, рукой своей коснувшись, играет, манить, зазывает….и Зевс с почтением принял тебя великим на Олимп, а громовержец падок на женскую прелесть, но даже он не смел добиваться внимания твоего, Киприда. Как сильно ошибались глупцы, мстительно думая, что под взглядом ревнивицы Геры он грешить не отваживался. Как глупо было полагать, что царица Богов не простила бы осквернения Олимпа…и верилось другим слабо, и говорили они, что властна Киприда над повелителем Неба, но только у самой Афродиты спросить никто не отваживался, у Громовержца — тем более. Знали все только то, что стоило Киприде, обернув стан свой лебединый прозрачными тканями, появится на собрании богов всех, так даже Зевс скромно отводил свой грозный взгляд. И только Арес был слаб…не отводил он взгляда своего влюбленного с богини Любви, не имея на это просто сил.

Арес…у тебя перед отцом преимущество — не заслужил ты еше мальчишкой стать частью божественного совета, и следил лишь украдкой за ним, прячась за легкими занавесами или среди раскидистых кленов и широких крон ветвистых деревьев. Никто и не знал, что он здесь, а если и знал…то Гера прощала сыну такое ребячество…не принимая всерьез его мальчишечью натуру. И красота Эос…румяной богини зари…краса та меркла перед красой Афродиты и в тень скромно отходила, ничего не говоря почти. Афродита была горда…говорила открыто и ярко. Уранова дщерь, будто забыла, что на Олимпе гостья и что все здесь подчиняется Зевсу. Арес завидовал смелости этой. Арес…превращался он в завистника страшного, и хотелось ему стать камнем…камнем по которому ступает Киприда своими нежными ступнями. И была то любовь — страшная, почти больная, ведь не равную себе Арес полюбил, но и не было у Афродиты супруга, да с мужчина говорила легко, смеялась, тешилась их вниманием. Говорила она, как равная. И думалось Аресу, что наука Геры — почитать властных и знать свое место, но только место у него было низкое. Порою казалось, что Киприде будет безразлично, но только его любовь не простят Аресу, но может быть только мать его жестокосердная…

Кровь лилась, подобно воде, под копьем сильного Ареса, и стали толковать, будто бы мальчишка невзрачны становится Богом Войны. Эрида была им довольна, и вскоре младому Богу отец дал место в совете. Не приходилось больше прятаться в кронах или за занавесами, и брала под руку любовница Эос, чтобы другим божествам представить. И те кто раньше на Бога с презрением смотрели, улыбались ему признавая себе равным, но знали, как Арес здесь очутился и оборачивались на Бога с опаской. Обернется львенок в хищника. Это знали все. Но в первую очередь мать его — Царица Богов Гера. Мойры ткут полотнище судеб, как и легко боги решали судьбы и держали совет. Много богов собиралось на Олимпе, но среди них Арес всегда искал Афродиту взглядом, и Киприда с ним вела себя приветливо, как и со всеми впрочем. Только от улыбки Афродиты сердце заходило в персях и сладостно голову кружило от простого взгляда ее бирюзовых глаз, как никогда не кружило от самого жаркого поцелуя любви Зари. И казалось Аресу, будто бы Киприда к нему благосклоннее, чем к другим богам, а ведь вздумалось шутить на совете над Богом прозывая его мужеубийцей, а Арес практически загорелся гневным огнем, когда осаждала шутников своей уверенной речью Афродита прикасаясь к крепкому плечу война своими горячими ладонями позволяя Аресу заправить упрямую прядку волос за ее ухо.

Когда чувствовал приятный запах сладких роз, Арес знал, что Афродита рядом. С самого начала, с самого первого взгляда она старался играть в фальшивое безразличие на глаза матери, но только скрыть свою заинтересованность было невозможно. Холодное высокомерие Геры, нескрываемая грубость и насмешки Богов, и неуверенность свирепого война…все это было так обычно. Для всех это было типичное поведение, как и для смелого, но в тоже время очень робкого Ареса. Никто из мужей и подумать не мог, какие глубокие и тяжелые чувства скрывает хищник в глубинах своей души…хотя для всех, кроме его матери и Киприды у него и души то не было, ни сердца, но Афродита…Афродита всегда была умнее и видела то, чего другие не хотели замечать…Арес и подумать не мог, как глупо было пытаться перехитрить Богиню того самого чувства, которое так терзало, резало его душу долгое время. Киприда видела его насквозь. За это он мог бы ненавидеть ее, но это было бы ничто иное, как стадия отрицания. Но нет…нет такой музы, чтобы воспеть всю красоту Афродиты, совершенной богини, для любви сотворенной или любовь сотворившей — не знал ведь никто. Так и Арес просто шел за ней, наблюдая, как локоны обнажают изящную шейку, когда Киприда склоняет голову одаряя война улыбкой. И она улыбнулась….улыбнулась…и было в ней что-то, чего Бог войны никого не видел ранее. Будто бы в бирюзовых глазах все тепло мира сжалось, расплавилось, застыло и обратилось взглядом богини.

Что это было? Желание? Нет…желание было к Эос, ведь когда другая богиня — крепость с защитниками, на которую ты нападешь, стремясь овладеть и потешить гордость…да на то и была Эос. Киприда — не крепость. Не от того ли она почтенней им, чем иные богини равные ей? Гера, Гестия или же Деметра, но только рядом с Кипридой Аресу, к битвам привычному, не хотелось жизнь обращать войну…Вдруг Киприда ежится от внезапно обнявшему ее холодному ветру, и Арес снимает с себя шерстяную хламиду и набрасывает на покатые плечи. Она замирает…и сердце вдруг пропускает удар…Страсть? Но ведь ни одно движение Эос не вызывало в нем такого волнения, как один только взгляд Афродиты. Что нашла она в нем? Что нашла она в этом ненавистном всеми боге? Арес ответа не знал, но Киприда вдруг стала предпочитать его всем прочим бессмертным. Не только ведь на ложе — ведь Богиня любви не стала играть в скромную деву, пусть другие и смеялись над этим. Арес чувствовал себя гончаром в руках которого Киприда превращалась в податливую глину. Так же и его лепила Афродита, и нежность мешалась с силой, как смешались когда-то титанова кровь и теплые кипрские волны. Арес…тебя невозможно было повергнуть, да и никому это было не дано, но на поле любви Афродита повергала тебя раз за разом, и ты рад ей сдаваться.

Первый шаг сделала она, не боясь гнева матери его Геры, когда она изумленно видела, как Киприда берет и приподнимает лицо ее сына. Они долго смотрели друг другу в глаза, словно спрашивая, то ли это, чего они так хотят и желают больше всего. Без всяких слов, зная ответ заранее, Афродита накрыла губы Ареса, словно лепесток розы, нежно, плавно. Арес неумело отвечал на поцелуй, углубляя его и заставляя Афродиту сесть ему на колени. Это был его первый поцелуй. Целовались часто, жадно и…ненасытно. Арес любил нежные губы Киприды, даже когда они истекали кровью от его грубых поцелуев. Он любил смотреть на нее, на ее безмятежно лицо, которое позже так сладко краснело. Афродита отвечала на поцелуи Ареса, даже когда он кусал ее нижнюю губу до боли, с нежностью лаская его язык своим языком, что дурманило голову войну так, что он опускал свои руки ниже, лаская уверенно ее горячее тело. Факт, что его любвеобильный отец ни разу не прикасался к богине, заставлял хотеть ее еще больше. Богиню, чьи стоны он слышит с его именем на самых желанных губах, самой желанной женщины.

— Ты станешь моей? Станешь моей навсегда? Взойдем на Олимп, как супруги. — предложил Арес, когда утомленная ласками, лежала у него на груди и нежно играла прядями грудных волос Киприда.

— Зачем тебе это? — спросила она поднимая свои лукавые глаза на него. — наречь меня женой да и еще под взглядом Геры-ревнивицы, чтобы все счастье в момент разрушить? О, она с радостью взвалила на меня ярмо. — улыбнулась Киприда. — а ты? Арес, наша жизнь будет постоянной ссорой. Нет, милый, не потому что ты не мил мы, я люблю тебя, больше, чем любого Бога и смертного.

И нет мужа, чтобы достоин был Афродиты, совершенной Богини любви, но ты, Арес, подошел к этому ближе прочих…

Поздно вечером, примерно так в двадцать часов вечера, Вадим увидел ее, спешащую в открытые двери организация Pandora.Спешит. Быстро переступая своими маленькими ножками по мраморным ступеням этого земного Олимпа. Удивился. Такая милая, да и имя еще такое необычное, простое и запоминающееся. Выдыхая в открытое окно дым тяжелых сигарет, задумался, а ведь спустя некоторое время пребывания в этом месте она стала «выделять» и «выделяться» среди прочих участников, среди прочих посетителей и гостей. Скромная, но такая уверенная в себе, чем цепляет с первых минут. Тот самый тип женщины, который подсядет за твой столик, чтобы поболтать о жизни. Конечно, приятно ведь, когда интересная…ухмыльнулся…да что там интересная? Весьма и весьма красивая женщина обращает на тебя внимание.

Ему двадцать восемь, ей примерно так на восемь лет меньше, но разве же это важно? Невысокого роста, всем своим видом выдающая страсть, обтягивающие голубые джинсы изящно подчеркивают ее выдающиеся ноги, аппетитные ягодицы, округлый животик. Полновата, но это, черт возьми, ее совершенно не портит, а наоборот, подчеркивает все ее безупречное естество. Подчеркивает женственность, мягкость и нежность, в общем-то, все те черты, которые мужчинам очень импонируют…импонируют для души, как в красивой женщине со стороне или близкой матери, импонируют для защищенности, как у матери, и импонируют для нежной постельной близости, как в самке для хищника. Все это он увидел в ней.

Затушил сигарету и прошел за ней в этот земной Олимп прямиком к студии «разговоры о главном», откуда заливаясь смехом вышла Шейла. Работа на радио — это жить в сумасшедшем доме, а радиостанция — точно палата № 6, но работа Шейлы творческая, голова ее бедовая, а вот идеи местами бредовые, но как там говориться? Любую бредовую идею сначала нужно проверить на предмет гениальности. Вот мы и носимся со своим бредом, время от времени проверяя гениальность на слушателях нашей замечательной станции “103.1FMрадиоPandora”Как там говорят нынче «новомодная молодежь» составитель текстов и рекламных роликом? Ах, копирайтер, а в нашем случае Рина, придумывала радиоролик для секс-шопаCandy shop, который в общем-то не страдал от дефицита клиентов, но кто если не родная Pandoraпродвинет детище их участников. Вадим приоткрыл дверь студии, и увидел ее…Полина сидела в кресле Шейлы и воодушевленно обсуждала идею для ролика с Риной, Камиллой и Викой. Он улыбнулся ей глазами, и Поля скромно опустив свой взгляд, игриво поправила выбившуюся прядку белокурых волос за ушко.

— А что если для звукового оформления использовать… — начала рассуждать Рина, когда Камилла приподнялась на месте, умудрившись сесть на кресле на собственные колени.

— Возбужденно-учащенное дыхание мужчины. — улыбнулась Камилла.

— И женщины. — добавила Росс. — сделаем ставку на сексуальную доминанту наших слушателей. — улыбнулась Росс. — Поль, голос у тебя просто пушка, — улыбнулась Вика аккуратно заняв место в кресле рядом с Камиллой. — думаю, что именно ты можешь порадовать слушателей своим дыханием.

— О-о-о, предоргазменное дыхание это вообще бомба. — игриво толкнув локтем Росс произнесла Мила.

— Дыхательный невроз, ты хотела сказать. — улыбнулась Полина. — вообще, мне больше нравится практика сонастройки дыхания с партнером, но это уже тантра, и нам здесь она не нужна.

— О, тантра? — удивилась Рина. — мой брат в этих ваших энергия «Ци» или «Си», разбирается просто на ура. — ухмыльнулась девушка вильнув свои бедром и поправляя свои тяжелые очки.

— Тут я с тобой не согласна, — покачала головой Росс. — а как же самые основы? В истории об Эдеме, Бог творит Землю, Небеса, растения и вдыхает жизнь в человека из пыли. Адам и Ева разделена из одного андрогинного существа ребром и прокляты ревнивым Богом за то, что они ели запретный плод и сожительствовал в похоти. Они впадают в смертную сексуальность, женщина страдает от боли родов и подчиняется мужу, а в итоге, оба изгоняются из Сада, чтобы не съесть плода с Древа Жизни.

— К тому же, в тантрической традиции скрывается огромная красота. — улыбнулась Полина. — она основана на сексуальной любви, как интегрированном биологическом и духовном генезисе, а так же тантра обращается к аспекту женской реальности, так же цельно, как и к мужскому, и пересекает все границы и нарушает запреты. Разве это не прекрасно?

— Объединить традиции с сакральным учением? — Рина приподняла брови. — ты это серьезно?

— А я нашла мужчину! — восторженно заявила Шейла крепко сжав ладонями бока Вадима. — вот он, красавец мужчина, которому мы можем отдать роль вздыхающего мужчины.

— Вадим??? — Регина обернулась, посмотрев на адвоката сквозь оправу очков. — с его голосом только банки озвучивать, или политические компании, а не сексуальные вздохи и ахи.

— Ну, мы не будем их мучить. — Росс улыбнулась. — кроме кислородного голодания они все равно ничего не добьются. Это все притянуто будет, и если слушатель услышит фальшь и блеф, то просто переключит рекламу, а нам нужно быть тем самым порно, которое не перематывают на момент «когда вставил и кончил».-Вика посмотрела на Вадима, а после на Полину. — я не предлагаю вам заняться сексом прямо здесь и сейчас, но… — Росс снова вздохнула. — если кто-то начнет нервничать, психовать, это начнет доставать совершенно всех. Поэтому… — начала было говорить она, но тут ее перебил подошедший к Полине Вадим.

— А не согрешить ли нам с тобой? — улыбнулся своей фирменной улыбкой адвокат, и Полина засмеялась. — что же тебя так позабавило? — с серьезным выражением на лице продолжил Вадим, но с таким серьезным, что в любой момент готов был рассмеяться и сам.

— Просто я как-то именно так от тебя и ждала предложения. — Поля игриво посмотрела на адвоката. — давай просто и без всякой лишней трепотни. Я сегодня не могу с тобой встретиться, но ты можешь прийти ко мне завтра в студию. Завтра я буду там допоздна. — вздох. Нежно обвив своими прохладными пальцами его горячую руку она улыбнулась. — дождешься или пойдешь до конца?

— Я привык добиваться своего. До конца. — крепко сжав пальцы девушки уверенно ответил адвокат.

Ее расположение к нему, знаки внимания языком тела, посыл и волны энергии…все говорило о том, что он ей нравился, и стоит ему сделать только первый шаг, как она увлечет его в игру, увлечет его в водоворот событий, увлечет в долгий, продолжительный вальс в пустом зале, где кроме них только вечность. Вадиму придало уверенности и особенное отношение Полины, ведь к мужчинам, которые ей не нравились она проявляла самую настоящую неприступность, неприязнь и холодность.

*Полина

Вадима перевели в отдельную палату интенсивной терапии вместо большой общей. Не знаю почему, но с каждым днем больных становилось только меньше. По началу он лежал под несколькими капельницами, потом их стали делать все меньше, и я боялась, что все это очень плохой знак. Я помогала санитаркам по мере возможности, а после оставалась до самого вечера, пока не уходил из больницы последний врач. Сидела, просто держала Вадима за руку, разговаривала с ним и…и пыталась верить, что он вот сейчас откроет глаза…Я рассказывала ему обо всем, что сейчас происходит в мире, в надежде, что он меня слышит. Сегодня было особенно больно, потому что если бы не произошедшее с нами, то могли бы отпраздновать пятнадцать лет совместной жизни. Приближался вечер и устав от слез и нервотрепки, я уснула крепко сжимая его руку…Сколько прошло времени? Который сейчас час? Я прикрываю от зевоты рот и потянув руки к лицу, чувствую, как мою ладонь кто-то крепко держит…открыв глаза, я впала в самый настоящий ступор. Из приглушенного радиоприемника доносились строчки старой рок-песни… «Подставлю ладони — их болью своей наполни, наполни печалью, страхом гулкой темноты, и ты не узнаешь, как небо в огне сгорает, и жизнь разбивает все надежды и мечты…»

— Привет, солнышко. — тихо прошептал Вадим блаженно закрывая глаза. — пришел в себя, и не поверил своим глазам… — продолжил он. — не отпускал твою руку пока ты не проснулась.

— Вадик… — еле прошептала я облизывая пересохшие губы. — ты живой…

— Ну, конечно. — улыбнулся он. — дуреха, ты же со мной разговариваешь.

— Я так за тебе переживала, Боже мой. — я покачала головой. — ты не представляешь, как долго ты был без сознания.

— Тут ты права, не представляю. Сколько дней я здесь? — спросила Вадик рассматривая все подключенные к телу датчики.

— Ох, милый, тридцать семь дней. Я так боялась, что ты умрешь… — не прекращала шептать без умолку я, понимаю, что со стороны выгляжу, как сумасшедшая.

— Такие, как я, не умирают. — постарался улыбнуться Вадим, хоть и удалось ему это с большим трудом. — ну, Поль, ну ты чего? Ты почему плачешь?

— Потому что ждала почти шесть недель тебя. — всхлипнула я.

— Поль, ты была со мной все эти шесть недель? — Вадик приподнял брови.

— А разве я могла поступить по-другому? — прохрипела от нескончаемого рева я увидев, как скорчился и застонал от боли Вадим. — еще это предчувствие странное…

— Так, — воскликнул сквозь боль Вадим поправляя сползшее одеяло. — ты у нас слишком чувствительная стала. — он попытался приподняться, но острая боль пронзившая все его тело помешало. Он закусил со стоном губу, и вновь опустился на подушку. — Поль, почему я не могу пошевелиться? Почему я не чувствую ноги???

— Потому что еще очень слаб. Рано тебе еще шевелиться. Вадим, блин, ты с того света вынырнул, а уже танцевать хочешь. — прошептала я. — тебе отдыхать надо, слушать врачей и поправляться, а ты, блин, как всегда.

— Смешная ты, глупышка. Кстати, про танцевать. — почесал голову Вадик. — как ты думаешь, а я смогу танцевать? Ну, как раньше, конечно же.

Помню…конечно…помню…Помню это был вечер в честь открытия одного из баров Артура. Но по правде говоря, находила я эту своеобразную вечеринку скучной, и меня быстро утомляли такие мероприятия. Помню, как думала о том, как бы поскорее сбежать отсюда, как надоела эта примитивная обстановка, и надоели глупые, пустые разговоры с неинтересными для меня темами. Помню, как обвела взглядом огромный зал, и как мечтала кружиться под звуки вальсам в этом огромном зале…и вдруг…щелчок, словно кто-то прочитал мои мысли, узнал о моих чувствах. В зале зазвучала музыка того самого вальса «ласкового и нежного зверя» и мое сердце готово было выпорхнуть из груди. Ко мне направлялся Вадим, а зеваки покорно расступались и освобождали зал. Он галантно склонился передо мной и пригласил на танец, взяв за руку вывел на середину зала. Его горячая рука уверенно легла мне на спинку, а моя маленькая ладошка на его крепкое плечо, и мы закружились под чарующую музыку в ритме вальса.

Сквозь шелк моего белого платья я чувствовала силу и жар его тела, и от этого по моей коже пробежала горячая волна возбуждения. Пульс участился, а Вадим уверенно и властно двигался в танце делая меня ведомой им. Мы скользили по паркету в ритм музыке все быстрее и его рука на моей обнаженной спине обжигала, словно удар плети. Он слегла поглаживал меня пальцем касаясь верха ягодиц, а другая его рука нежно сжимала мою ладошку и мои пальчики подрагивали от волнующего возбуждения. И мы кружились в танке не отрываясь друг от друга и смотрели в глаза. Мои карие отражались в его зеленых глазах…Его чувственная полуулыбка заставляла мое сердце замирать…и все мысли унеслись прочь, кроме одно, что безумно билась в голове «я хочу…», а звуки вальса все звучали и звучали, а мы в вихре взлетали на крыльях возбуждения. Казалось, что мое сердце просто остановиться от восторга, но вот ударил последний аккорд…

Мы остановились, тяжело дыша и все также не отрывая взгляда друг от друга. Вадим прижал меня к себе, и бесконечно долгое мгновение не отпускал, а я боялась, что если он сейчас разомкнет руки, то я упаду от переполнявших всю меня чувств, но он…он словно знал об этом и крепко взял меня за руку потянув прочь из зала, под шквал громких аплодисментов и гула прорезавшихся вдруг звуков. Я почти бежала за ним и вот…оказавшись в узком коридоре одни, он хрипловато прошептала «наконец-то» и впился в мои губы страстным поцелуем позволив ответить ему так же взаимно горячо и нетерпеливо…

В эти секунду, сердце больно кольнуло, и на глаза навернулись снова слезы.

— Со временем, милый, обязательно сможешь. Обещаю, что сможешь. — прошептала облизывая губы я.

— Поль, спасибо, что ты была рядом все это время. — грустно улыбнулся Вадик. — понимаю, что совсем не подходящее время тебе это говорить, да и ты сама все видишь. В конце концов, ты не сиделка, чтобы меня опекать, и ты должна думать о себе, но, знаешь, я словно побывал в том мире, и не боюсь умирать что-ли. Я боюсь снова потерять тебя…

— Ты сумасшедший, Вадик. — прошептала я. — тебя еле оттуда вытащили, а ты опять помирать собрался. Здесь ты нужен, — возмутилась я.

— Здешняя жизнь гораздо лучше, ведь здесь ты. — он нежно погладил мою ладошку. — ты мне веришь?

— Конечно, верю. — улыбнулась впервые за последнее время я.