Карт-Бланш

Глава 2

*Полина

Я не могла забыть его…вот так просто оно и бывает: раньше мне казалось, что играла, развлекалась что-ли, и даже наличие детей никак не меняло мое отношение к нему, ведь целуя его мне казалось, что это ничего не значит, а оказавшись в крепких объятиях, чувствуя его губы по шейке — это всего навсего временное помутнение, потому что, на самом деле, я никогда ему не принадлежала. Никогда. А что теперь? Теперь я не могу не думать о нем…Взять и вернуться, но что будет дальше? Нет. Я должна принять, что разом, разом лишилась Вадима и это было мое твердое решение. Все. Теперь мне просто нельзя быть его. Нельзя прижаться в крепкие, родные мне объятия, нельзя жадно впечататься в его губы, нельзя подойти сзади, чтобы прижаться к крепкой спине, как и нельзя почувствовать его прикосновения, объятия со спины и задыхаться от одного только прикосновения. Я знала, что у него была Нина, младше его всего ничего, а на каких-то девять лет, которая целовалась с ним при всех без всякого стеснения, а он и был рад такой открытости. Только я ведь не такая… Вадим рад слышать всякую ерунду, которую Нина с такой охотой заливает ему в уши, но только я всегда говорила с ним о самых волнующих моментах, делилась, обнажалась перед ним душой и казалось, что я могу быть собой, но нет…Я не понимала только одного, как поцелуй из горячего, пронизывающего, страстного превратился в рутинный и такой не нужный нам? Почему он в какой-то степени, но охладел ко мне? Вот я…Вадим, вот я, здесь, тебе нужно было протянуть руку….хах, но тебе же нужна легкость, тебе нужна доступность, так задыхайся же ей сполна…

В "Одиссее" Гомера рассказывается любовная история Афродиты и Ареса: узнав о связи жены от всевидящего Гелиоса, законный супруг Афродиты, Гефест, решил по-свойски наказать неверную. Он смастерил волшебную, невидимую глазу сеть и приладил ее к ложу. Во время свидания они оказались в ловушке, — и тут появился Гефест и при виде барахтавшихся в сети любовников начал хохотать. Раскаты его хохота были слышны на земле, и смертные могли принять их за гром. Сбежались боги. — Смотри, Зевс! — гаркнул Гефест. — Вот как я наказываю за неверность. Богини захихикали, показывая пальцами на пойманных, боги тоже развеселились, хотя многие из них сами не прочь были бы занять место Ареса. Освобожденные Гефестом по просьбе Посейдона любовники немедленно расстались. Арес умчался во Фракию, где немедленно разжег новую кровопролитную войну, а Афродита — на Крит в Пафос, где ее искупали и натерли нетленным маслом хариты.

В какой-то момент, я устала…потому что, когда Вадим целовал меня — думал о Нине. Прижимаясь лицом к макушке, и вдыхая запах моих волос, он чувствовал терпкий запах муската Нины. Устала, потому что, когда мы целовались и я откровенно млела от наслаждения, он вдруг вспоминал Нину, но даже с этим я могла смириться, но, когда он сжимал в ладони мои волосы, я улавливала эти нетипичные для нас движения…его ладони вспоминали, как это приятно наматывать огненно рыжие волосы Нины в кулак, и это было совершенно иначе. Наступил момент, когда Вадим назвал меня просто «хорошей»…Конечно, я понимаю, что Нина целовала его первой, когда он затаскивал ее к себе на колени, и утыкался носом в шейку, дыша так глубоко, что у него сносила крышу только от этого… Я знала, что Вадим задыхался ею…наверное, я не умела смотреть на него с трепетным возбуждением так, чтобы у него останавливалось дыхание и я ушла. Ушла…оставив все, что только можно в прошлом, даже дочерей…ведь они соизволили остаться с отцом. Это был второй удар ниже паха, но настаивать я просто не стала. Девочки взрослые и это их выбор.

Я бросила все, но только не Пандору, впрочем, уже как месяц я вернулась домой, в город с которого когда-то давно сбежала, словно жертва страшного насилия, но нет, сбежала я в поисках себя, но нашла Пандору и Вадима…нашла, как я думала, своего родного человека, с которым и в огонь, и в воду, но оказалось, что можно пройти стихии, но нельзя обойти животную натуру. Наступила теплая осень, и я вышла на прогулку по городу, любуясь отстроенными за время моего отсутствия зданиями, их яркими фасадами, радуясь, что начинается моя новая, свободная, счастливая…да, счастливая жизнь. Я шла по улице вдоль витрин магазинов. Вспомнила свое отрочество и захотелось снова побыть этой безмятежной девчонкой, коей была до замужества. Напялила обтягивающие мои стройные ноги джины, легкие кеды на босую ногу, худи бледно-розового цвета. Мои русые волосы аккуратно ложились на плече и игриво подпрыгивали тяжелыми кольцами при ходьбе. Все мои мысли были о переменах в жизни, о новых людях в моей жизни и моем стремлении наладить старые увлечения.

— Хэй, красавица, куда это идете? — окликнул меня мужской голос и я на секунду приостановилась, повернув голову, увидела притормозивший автомобиль рядом со мной и его хозяина, молодого человека лет тридцати.

— Эм, — я вздохнула. — боюсь, нам не по пути. У меня дела.

— И я по делам, а это значит, нам по пути. — ответил он улыбаясь. — как на счет кофе? Или обеда? Я еду в кафе, которое непода…

— Кофейня что-ли? Рядом с садиком? — улыбнулась я. — Мятный кролик, кажется.

— Во-во. — воодушевился мужчина. — хотел бы, чтобы Вы мне составили компанию, был бы признателен, а обед с меня и кофе за мой счет в качестве знакомства, кстати, как Вас зовут?

— Полина. — ухмыльнулась я.

— Очень приятно, а меня Макс. — он вышел из авто открывая дверь рядом с водителем. — пообедаем, а после я довезу тебя по твоим делами, идет?

Загорелось ли у меня сердце от переживаний? Скорее, нет, чем да. Я села в машину совершенно не понимая, что мною движет, ведь это было совершенно не в моем стиле, но что примечательно, я совершенно не чувствовала себя скованно, а наоборот, первая заводила разговор, не позволяя ему потухнуть. Мы шутили, оказывали друг другу этакие знаки внимания, все это не могло не нравится девушке, но я была к этому холодной. Мятный кролик по меркам движения авто, и, правда был не далеко, и со временем стал только уютнее, конечно, когда эту точку начал держать отпрыск одни богатеньких местных владельцев табачного завода, аудиторию собрала кофейня быстро, ведь деньги всегда все решают. Этому кафе, кстати, было чуть больше пятнадцати лет, но даже это по кофейным меткам очень много. Макс заказал себе яблочный пирог, бутылку красного вина и кофе. Макс принялся разливать вино по бокалам.

— Я не пью. — уверенно отрезала я ковыряя вилкой пирог. — и, сорри, за неуважение, яблочные изделия терпеть не могу.

— Но… — Макс вздохнул. — это только за знакомство, ты украшение моей теплой компании. Я не смогу осушать бокалы, глядя, как рядом, такое прекрасное создание не притрагивается к вину. Мне просто совесть не позволит. — Макс покачала растерянно головой. — прошу, всего один бокал. — и, кстати, хочешь, я покажу тебе город? Вижу, что ты здесь новенькая и так хорошо, что тебе повезло встретить меня. — эмоционально проговорил Макс, пытаясь приобнять меня за плечи. — поедем?

— Чего? — скривилась в удивлении я. — не припомню, чтобы я рассказывала о себе, как о студентке с села, которая ходит вокруг каждого фонарного столба с открытым ртом и хлопает глазами, потому что он автоматический. — вздох.

— Я хочу показать тебе город, милашка. — не успокаивался Макс.

«Смотри, как красиво. Панорама отсюда завораживает» — раздался в голове голос Вадима из моих былых воспоминаний. Мы стояли на крыше двадцати этажного бизнец-центра, в котором он снимал себе кабинет адвокатской практики, и смотрели на то, как с этого вида весь город практически на ладони. Его ладони поглаживали мои робкие плечи, и спускались ниже к предплечьям, правой рукой обнимая меня за талию, животик, и нежно поглаживая спускался к бедрам. «И ты безумно красивая» — шептал он заставляя все волнение всколыхнуться с небывалой силой. Вадим чувствовал то, как я глубоко дышала от приятных переживаний, и нежно развернув меня к себе, прижал к своему крепкому телу и мое сердце бешено колотилось от всех переживаний. Его ладони нежно гладили мою талию, и только губы жарко целовали шейку. Жар охватил все мое тело, и только легкие стоны вырывались из груди слетая с губ разносясь по городу нежным ветром…

А что было бы, если бы сейчас вместо этого выскочки напротив меня сел Вадим? Уверена, что внутри меня что-то зашевелилось бы…после теплых воспоминаний, и, быть может, даже его неумелых извинений мне сносило бы голову. Я представила, как за обыденным разговором сняла бы с себя один кед и начала гладить своей мягкой ножкой его ногу заставив Вадима лишь игриво улыбнуться, но продолжить с его профессиональной выдержкой рассказывать мне всякую свою бытовую чушь не подавая совершенно никакого вида. А потом…а потом заиграла бы любимая ламбада…

Арес и Афродита: Танец Мужественности и Женственности. Искусство любить в мужчине Зверя. Своих любовников Афродита предпочитала выбирать из второго поколения олимпийцев — поколения сыновей, а не отцов (Зевса, Посейдона и Гадеса). Афродита имела долгую романтическую связь с Аресом, богом войны. Ареса и Афродиту связывали самые крепкие узы преданности из всех олимпийцев. В «Илиаде» есть такой момент: когда Афина сбила Ареса с ног камнем, Афродита попыталась вынести его с поля боя, за что Афина ударила её кулаком. Когда Афродиту прельстил Адонис, Арес превратился в яростного кабана и убил прекрасного юношу…

— Слышь, я тебя сейчас сам прокачу. — раздался за спиной спокойный, мужской голос. — херли ты к ней пристал? Легкодоступные девки кончились?

— Тебе то чего? — Макс встал из-за стола выпятив вперед грудь, как боевой петух при виде грозной птицы. — будешь теперь за каждую вступаться?

— Я тебе еще в прошлый раз сказал, чтобы ноги твоей здесь не было, а ты что? Глупый или реально не понимаешь, что я тебя сейчас спущу отсюда нахер? — мой новоявленный защитник сделал шаг вперед и в нем я признала одного старого знакомого…

«— Хочу напомнить тебе, что ты здесь никто! По одному моему щелчку Миша вышвырнет тебя к чертовой матери, как собачку! — взвизгнула любовница Миши прикрывая свое обнаженное тело его рубашкой…а что произошло дальше? А дальше произошло то, чего я сама от себя не ожидала. Я со всей силы толкнула ее в грудь, и от неожиданности она упала на спину проехав пол метра по мокрому ламинату. Гордо переступив через нее, я принялась швырять собственные вещи в дорожную сумку…Миша ничего не говорил, не пытался оправдаться, извиниться, или же заступиться за свою любовницу. Я потеряла рассудок, меня предали: мою верность, мое целомудрие, мои принципы, мою любовь. Она встала с пола, и опираясь ладонью о кровать, она прожигала меня взглядом. Поправив футболку, я не смогла сдержаться, и влепила ей пощечину, и получила взаимный, сильный толчок, но мой удар был сильнее и она с характерным звуком снова соскользнула на пол, и явно не ожидая такого поворота, при попытке встать, она получила от меня два сильных удара по ягодице, но моя соперница быстро пришла в себя, и смогла вцепиться когтями в мои волосы, но быстро сдалась…у нее началась одышка, и мой коронный удар выбил ее из раунда.»…

— Поля? — Миша улыбнулся обхватив ладонями спинку высокого стула с которого нагло согнал моего оппонента. — какой приятный и неожиданный сюрприз. — он сел напротив меня и хотел было прикоснуться к моей руке, но я резко одернула ее не желая его прикосновений. — как ты? Как жизнь? Черт, мы с тобой не виделись… — он вздохнул. — дайка посчитаю…

— Не утруждайся, я тебе сама скажу, — вздох. — девятнадцать лет. — поглаживая руки я улыбнулась. — что ты хочешь от меня услышать? Вот только честно? Как я живу? Замечательно. Никогда не задумывался, о чем мы мечтаем? Бытует мнение, что большинство из нас мечтает о простой нормальной, семейной жизни. Ты состоялся как муж? Как отец?

— Хм, это пуля мне в лоб с самого порога? — Миша скрестил руки на груди. — нет, не состоялся. Не состоялся, как отец, и тем более, как муж. Ты этого хочешь услышать?

— Я? — продолжая ковырять в мясо яблочный пирог спросила спокойно я. — нет, я хочу услышать, как ты читаешь рассказы в которых на первом месте насилие и разврат, а перед очередной партнершей строишь из себя одуванчика. — вздох. — и не вздумай мне сейчас сказать, что…

— Жизнь до такого довела? — Миша ухмыльнулся. — но тогда ты сама была виновата, Поль, нам было по шестнадцать лет и что ты ожидала? Я ведь не железный.

— Это так прозаично, Мишка, парни обвиняют девушек, что мол нет среди них порядочных, прекрасных, милых, а сами трахают первую попавшуюся под руку бл*дь. Девушки обвиняют парней, что мол нет верных, надежных. Знаешь, что меня всегда бесило? Что все спешат скорее расстаться со своей невинностью, а что в этом постыдного? Что плохого в том, что девушка или молодой человек сохранят себя друг для друга? Что плохого?

— Поль, ну, пожалуйста, не начинай. Мы живем в мире вещей, ценим внешний вид и этикетку. — он выдохнул. — Полин, пожалуйста, прекрати на это обижаться, но послушай меня, мы были шестнадцатилетние дети, да, дети. Что может дать шестнадцатилетний подросток девушке, если он ее не только не любит, но даже не умеет уважать? Я понимаю, что это было неправильно, и нечестно по отношению к тебе, но…

— Ой, Мишка, нет, по отношению ко мне это было подло, а нечестно было по отношению к твоей шлюшке. — я ухмыльнулась. — ты ее даже не пытался защитить. Знаешь, именно поэтому сейчас мне забавно, как ты бьешь себя в грудь праведника. — вздох. — ладно, за это время я поняла, что если мужчина тебя любит, то он не будет склонять к постели, не будет говорить, что если ты ему не отдашься, я тебя брошу. Миш, я поняла, что твой мужчина будет с тобой и в горе, и в радости, и в болезни и в здравии. Твой мужчина будет тебя….-переносица загорелась от нахлынувших эмоций, и я поняла, что если не перестану распаляться, то начну плакать… — будет беречь…заботиться…

Я закрыла на секунду глаза…мечта…мечта становилась явью…окутывая тело в теплых струйках так похожих на ласку любимого человека, я скользила ладонями по телу закрывая глаза от удовольствия, и весь мир поплыл вместе с моим сознанием…прохладный ветерок обдал спинку, и россыпь маленьких мурашек пробежали по всему телу. Все мое нутро сжалось внутри меня, как только ощущение вечности пронзило мое мироощущение, и неизвестность становилась чарующей волшебницей…в следующую секунду, я почувствовала, как сильные мужские объятья обхватили мой стан и притянули к себе. Спиной ощущая его сильную, мужскую грудь, а шейку обжигают поцелуи, я наслаждалась его руками, его сильными руками обхватившими мою талию, животик…я чувствовала его плоть, что была напряжена, как и мое лоно, сжимающееся от желания, из которого струились соки по бедрам…Я хотела развернуться, но его руки обхватили мою шейку, и одним ловким движением Вадим вонзился в мое горячее, струящееся лоно и от неожиданности я вскрикнула. Соки смешивались с выступившей кровью моей невинности и мое дыхание стало тяжелым, прерывистым….пленительная слабость расплывалась по всему моему телу от одного только этого физического единения с ним. «Я люблю тебя, я твоя, я умру без тебя» — шептала я целуя его крепкие руки и плакала. По моим щекам катились слезы…слезы настоящего счастья…

— А если сейчас не ворошить прошлое, и пообщаться серьезно, — Миша вздохнул. — ты вернулась, но почему? Мне казалось, что переезд стал твоим лучшим решением и самым правильным. Извини, что выгляжу, как сплетник, — он снова вздохнул. — но я слышал, что там в городе ты вышла замуж, и все такое. Что же привело тебя обратно?

— Извини, что выгляжу, как сплетник? — я улыбнулась. — для «несплетника» ты как-то очень много знаешь, но скрывать не стану, ибо я вышла замуж, и это правда. Знаешь, вышла замуж за адвоката по бракоразводным процессам. Лучшем в свое деле на подвешенный язык. Доведет до ручки и заставит любой суд поверить, что все было только так и не иначе.

— О, как. — Миша ухмыльнулся. — уверен, что разведись вы, то он с удовольствием бы продемонстрировал свои козыри в рукавах. Это мы тут люди простые, а там, в городе совершенно иные нравы, иные ценности.

— Не тебе про ценности говорить. — вздох. — а я вернулась сюда, быть может, чтобы переиначить нравы. — я многозначительно улыбнулась. — кстати, про нравы, если ты хорошо помнишь, то еще в школе я увлекалась живописью, и рисовала портреты обнаженных людей, но тогда строгость и пуританство моей мамы не соблаговолили проявлению моего таланта, а консерватизм отца не позволил бы выбиться мне в широкие массы с моим творчеством, но сейчас все поменялось. — я отпила глоток уже остывшего кофе. — уехав в город и ставь участницей одной очень хорошей организации по воплощению самых сакральных желаний, я посвятила себя не только творчеству в живописи, но и фотосъемке в стиле «ню» или полной обнаженки играя со светом и контрастом, дабы не записали бы мой талант в порно и я посвятила много сил и времени, чтобы мое имя стало известно хотя бы в узких кругах. — еще глоток и я вижу, как Миша заворожен моей речью. — мужская натура умеет очень волновать, но проблема была всегда в том, что женщина во мне оказывалась сильнее художника. Если бы ты только знал, как это прекрасно: от твоих рук мужское тело расцветает и раскрывает свою истинную красоту. Уверена, что только художнику под силу возвести красоту обнаженного мужчины в ранг искусства и, знаешь, мне это доступно….да, доступно… — я вздохнула посмотрев в стакан с кофейным осадком.

— Стесняюсь спросить, кто же соглашается на то, чтобы стать твоей моделью? — Миша отпил глоток из стакана заказанного Максом вина. — много было клиентов или как там это правильно? Моделей?

— Натурщиков. — поправила его я. — ну, более десяти, но я принципиально не рисую мужчин младше себя, ибо я прихожу в экстаз, когда вижу перед собой мужчину, который знает свое тело, и теперь ищет новые глубины, ищет вход в собственные загадки. Мне очень нравится видеть их реакции на конечный результат наших сеансов, наших сессий. Следить за малейшим проявлением его эмоций…

Наблюдаю за реакцией Миши…и его дыхание стало более глубоким, и что самое интересное — его зрачки расширены, а на губах застыла полуулыбка…и говоря с ним, я словно завлекаю, опутываю, пожираю глазами его скромную плоть. Нет более приятного зрелища, чем вид мужчины, пытающегося скрыть свое возбуждение. Он ведь и не подозревает о том, что как только он подумает о своем теле и решит «держать себя в руках», его тело тут же станет подавать множество сигналов, доступных взгляду…он чуть свел ноги и поставил одну слегка под углом, вот провел ладонью по вискам, по гладкому лицу и чуть наклонил голову в бок…в такие моменты, я играю с мужчинами в игру и цель игры заключается в том, как, я сговариваюсь с их телами, затуманиваю мозги…

— Боже, Полин, малышка, и зачем я повелся на твои уговоры? — бурчал себе под нос Вадим проходя в середину комнаты прямо под яркие прожектора. — может я могу отказаться? Давай, как обычно, бывает в сексе?

— Чего? — засмеялась я. — о чем это ты?

— Ну, переведем все в шутку. Ты же знаешь, у меня это хорошо получается. — засмеялся Вадим. — с другой стороны, я буду глупо выглядеть, да? Хотеть с женщиной серьезных отношений, и стесняться обнажаться, это глупо, да? — он улыбнулся наблюдая за моей реакцией.

— Чего? — опешила я. — серьезных отношений? Боже, Вадим, улыбнись. Неужели, ты как-то меня боишься? — засучив рукава своей розовой ветровки, и подтянув коленки джинс, я уселась за мольберт.

Прежде чем начать его рисовать, я предложила ему бокал вина и Вадим охотно согласился испить «из моего кубка», а сама начала готовить свое рабочее место…достаю кисти, стаканчик с теплой водой, карандаши заточенные, как орудие потенциального убийства, но сама при этом краем глаза наблюдая за ним. Какое странное чувство: с одной стороны, он чувственный мужчина, и сама ситуация да и перемешенной с виной — пьянит. С другой стороны, он видит, что сейчас все что я делаю предназначено для него, для него одного и сейчас я буду с ним…конечно, после нашего первого раза прошло больше двух месяцев, и Вадим тактично не принуждал меня к постели, зная, как я берегла свою невинность и лишившись ее с ним, я долгое время принимала тот факт, что влюбилась не на шутку, что схожу с ума от его улыбки, взгляда, но сейчас я сделала словно новый шаг в наших отношениях. Конечно, куда понятней и гораздо проще обычный секс с элементами прелюдии переходящий в постельную борьбу с самым ярким финалом. Смотрю в его глаза и не могу сдержать улыбки…

— Вадим, одежда будет тебе мешать. — вздох. — да и неудобно писать натуру в полном комплекте, правда?

— Раздеваться? — спросил Вадим таким голосом, будто вместо карандаша в моих руках скальпель и сейчас я буду вырезать ему аппендицит. — а может быть, ты со мной?

— Ну, хочешь, я вместе с тобой. — улыбнулась снова я.

Я поднялась со стула, и аккуратно сняла с себя ветровку положив ее на стул, показывая свою налитую грудь скрытую тканью хлопчатобумажного топа. Наблюдаю за Вадимом, как он впитывает всю меня своим взглядом. Джинсы туго сидят на пышных бедрах, приходиться прилагать усилия, чтобы сантиметр за сантиметр обнажать ткань трусиков, пышноту ног. Спустив с ягодиц туго обтягивающие трусики и перешагнув их я заставила Вадима на секунду замолчать. Граница…некогда нависшая граница между нами пройдена. Чувствую себя мышкой, что дергает наглого кота за усы…но и не уступал моему обонянию Вадим. Его обнаженное тело в свете ярких прожекторов казалось мне безупречным.

— Поль, ты лишаешь дар речи. — улыбнулся он.

— Повернись, пожалуйста, ко мне спиной. Одну руку повыше, одну ногу немного назад…кстати, — я вывела силуэт его тела на полотно. — никогда не задумывался, почему Арес сражался на стороне троянцев?

— Хм, простой вопрос. — Вадим улыбнулся. — очевидно, что из-за Афродиты. На стороне троянцев была Афродита. — он нежно посмотрел в мои глаза и я почувствовала, как мои щеки налились румянцем. — ведь именно ей Парис отдал яблоко раздора, и богиня любви была на его стороне, а Арес — на стороне своей возлюбленной. Не смотря на то, что Арес был побежден Афиной, примечательно то, что в этой войне он выступил против богов, которые были ему родными по крови.

Кисточка резко выпал из рук и я вздрогнул, когда Вадим сорвался с места нарушив позу и композицию в целом, чтобы поднять ее. Он кладет свои ладоням на мои ягодицы, словно он не хочет, чтобы я сбежала от него. Пальцами чувствуя мою бархатную кожу, он резко прижимает меня к себе прижимая бутон моего холма Венеры к своему лицу и прогибая меня назад он буквально пьет всю меня наслаждаясь упругостью и трогая язычком каждую складочку вызывая во мне тихий, сладкий, протяжный стон. Он поднимает свои глаза, стоя перед мной на коленях и видит в моем взгляде всю смесь моего превосходства им…Никаких преград…я его. Нет воли, нет больше ничего, только эта страсть, только моя любовь…

— Значит, ты художник, что рисует секс? — улыбнулся Миша чуть покраснев от произношения слова «секс».

— Можно и так сказать, — вздох. — и так как я сейчас начала рисовать новые картины, то могу ли я попросить тебя об услуге? Миш, в какой-то степени, но твое мнение мне важно что-ли…приедешь сегодня в мастерскую ко мне?

— Только не говори, что хочешь нарисовать меня. — ухмыльнулся Миша опустошив бокал. — никогда не поверю, что после того, что между нами было, ты хочешь как-то…

— Я не хочу тебя, как мужчину и это факт. — вздох. — ты мне нужен, как натурщик. Поэтому, если ты не против, приезжай в шесть. Буду ждать встречи…

Перспективы…перспективы, которые открывались мне сейчас могли быть вполне реальными. Вернувшись в снятую мною квартиру-студию, я первым делом раздвинула все шторы и открыла окна, а после отправилась в душ. Настроив комфортную воду, я сняла с себя всю одежду прямо на кухне и нагишом потопала босыми ногами прямиком в ванную комнату. Приятное ощущение наготы дополнилось тяжестью прямо внизу живота, что оседало пикантной долей возбуждения. «-Ну, знаешь, иногда такое случается, что мужчины увлекаются другими женщинами, а женщины другими мужчинами. Понимаешь, влечение странная шутка. Именно шутка, а не штука. Прими, пожалуйста, мою измену с Ниной, как свершившийся факт, и улыбнись же ты, наконец.»…выпуская тогда носом струйки сизого дыма, я была, как говорится, не жива и не мертва…я помню, как смотрела на Вадима глазами испуга и отчаяния…я понимала, что у меня довольно жалкий вид — вид щенка, выставленного за дверь любимым хозяином, но только уйти, разорвать все это была моя затея, но сейчас…я скучаю по тебе…как много в этом, Боже, очень много, просто никогда не знаешь сколько боли, грусти вкладываешь в это самое «я скучаю по тебе»…живешь ожиданиями длинного телефонного звонка, такого срывающегося, как истерический крик, и я всегда буку на этот телефонный вопль, потому что жду…что быть может, я тебе нужна…жду этим длинно-междугородние крики, потому что ты срываешься так же, как и я без тебя…в голове все происходящее говорит его фразами и я схожу с ума без его голоса.

Другой тебе не надо, я ведь это знаю, что ты тоскующий, как и я, как будто наши голоса всегда должны быть в диалоге, но диалог прекратился, как только я последний раз позволила тебе прикоснуться ко мне…Я люблю тебя, всем своим естеством, люблю тебя, мне так тяжело задыхаться от этой нескончаемой нежности…нехватка…ломка…срываюсь…резко ударяя ладонью о плитку под струи прохладного душа, срываюсь на крик….это выше моих сил, но если я сейчас дам себе слабину, позволю выйти из тени, то все это будет лишь акт простых движений…