Карусель памяти

14

Сиэтл

– Паттерсон – удивительный, Ванесса. – Терри Руз говорила с большим напором, чем когда-либо, но она не могла разделить с ней этого энтузиазма.

– Ну, продолжай, – сказала она в трубку телефона в своем кабинете. – Расскажи мне, что он сказал.

Прошло больше недели с ее попытки позвонить Уолтеру Паттерсону в офис, и с этого времени у нее было два приступа мигрени, ее мучили бесчисленные живые ночные кошмары, и желудок стал таким слабым, что она просто перестала пытаться есть что-нибудь другое, кроме супа. Она позвонила Терри в пятницу, чтобы попросить, не сможет ли она предпринять первый контакт с Паттерсоном, невнятно попросив прощения и сославшись на сильную занятость. Как будто у Терри было больше времени, чем у нее. Тем не менее Терри согласилась без всяких возражений. Теперь Ванесса выслушивала отчет о ее звонке.

– У него так много идей в защиту жертв, – сказала Терри. – И он уже спонсирует какую-то программу, которую назвал «Помощь взрослым, которые были подвергнуты насилию в детстве». Он согласился, что никогда не думал о специальной программе для подростков. Он за то, чтобы внести необходимые расходы, но говорил, что это будет трудно отстоять в парламенте, поэтому, – Терри остановилась, чтобы перевести дыхание, – нам нужно приступать к работе. Я рассказала ему о нашей сети, и он думает, что, возможно, у нас получится. Нам нужно завалить его статистическими данными, показывающими необходимость подростковой программы. И учти: в мае планируется слушание на Капитолийском холме дел женщин, которые в детстве подвергались физическому насилию, с целью чтобы найти финансирование этому проекту. Он говорит, что мы можем воспользоваться удобным случаем и извлечь для себя пользу из этого слушания.

Ванесса нахмурилась.

– Ты имеешь в виду, чтобы подростки тоже давали показания? – Ей не понравилась эта идея.

– Ну, вовсе не обязательно. Может быть, это будут взрослые, которые скажут, что, будь такая программа, когда они были подростками, их судьбы были бы другими.

Ванесса протянула руку, чтобы коснуться одной из роз в вазе на ее письменном столе. Их прислал ей Брайан два дня назад. Он уезжал на пять дней, но сегодня должен вернуться. Слава Богу.

– Есть ли какие-нибудь спонсоры, кроме него, участвующие в этой программе? – спросила она Терри. – Есть ли кто-нибудь кроме Паттерсона, с кем можно связаться?

Последовало секундное молчание на конце провода Терри.

– Пока больше нет никаких спонсоров, но почему ты хочешь говорить с кем-то еще? Паттерсон – самый лучший. Нет больше никого, кто мог бы нам помочь, Ванесса.

Она почувствовала давление в висках. Несколько вспышек света, подобно вспышкам молнии, появились в уголке ее правого глаза. Мигрень. Только этого не хватало. Прижав телефонную трубку подбородком к плечу, она потянулась к ящику письменного стола за пузырьком с лекарствами и вытряхнула пару таблеток в руку, пока Терри продолжала.

– Во всяком случае, тебе, мне и нескольким другим членам нашей сети следовало бы проехаться в штат Вашингтон, чтобы встретиться лицом к лицу с этим парнем.

– Нет. – Ванесса запихнула таблетки в рот и проглотила не запивая. – То есть очень сомневаюсь, что у меня в скором времени будет возможность отлучиться из больницы.

Терри замолчала еще на минутку-другую.

– С тобой все в порядке, Ванесса?

– О, да. Всего лишь приступ мигрени на этой неделе. – Она оторвалась от разговора, потому что Лорен Шенк, одна из медсестер отделения, появилась в открытой двери.

Терри продолжала болтать.

– Бедняжка, – сказала она. – Мне так тебя жаль. Хорошо, послушай, перезвони мне, когда будешь в порядке, ладно?

Лорен жестом показала Ванессе, что ей нужно с ней поговорить. Похоже, что это не терпело никаких отлагательств.

– Обязательно перезвоню, Терри. – Ванесса встала. – Спасибо за заботу.

– Это касается Джордана Уилли, – сказала Лорен, не успела Ванесса еще и повесить трубку.

– В чем дело? – Ванесса вышла за Лорен из кабинета, и они быстро пошли по коридору в отделение для подростков.

– Не понимаю. У него затрудненное дыхание. Боль в груди. Он очень страдает. Пит Олдрич думает, что с ним все в порядке. Он думает, что он просто перевозбудился. – Лорен заправила прядь темных волос за ухо, а потом посмотрела на Ванессу. – Пит не знает, что я пошла за вами, – сказала она. – Но вы ведь знаете Джорди. Он не из тех детей, которые жалуются, пока ему не станет совсем плохо.

Пит Олдрич стоял в своих зеленых штанах и куртке, наклонившись у стойки поста медицинских сестер, и что-то писал в карте. Он взглянул, когда они с Лорен подошли поближе, и Ванесса почти смогла услышать, как он застонал. Он посмотрел на Лорен, как на предательницу, прежде чем заговорить с Ванессой.

– С ребенком все в порядке, – сказал он. – Ногтевые ложа – розовые, губы – розовые. У него нормальный анализ крови. Я даже сделал эхограмму.

Он перевернул карту так, чтобы она могла прочесть результаты анализов. Нормальные, как он и сказал.

– Я думаю, ему нужно сделать рентген грудной клетки, – сказала Лорен, и Ванесса отметила, с какой храбростью та держалась перед начальством.

Пит взъерошил рыжие волосы своими веснушчатыми руками.

– У него нарушен дыхательный ритм, – сказал он. – Затрудненное дыхание. Поэтому он ощущает чувство страха, и чем больше он пугается, тем труднее ему дышать, а чем труднее ему дышать, тем больше он пугается, и так далее и тому подобное. – Он говорил нараспев и кивал головой из стороны в сторону.

Ванесса не произнесла ни слова. Она закрыла карту и пошла через холл в палату Джорди, следом за ней потянулась и Лорен.

Джорди опирался на подушки, часто дыша, было видно, что ему не хватает воздуха. Он поднял глаза, когда она вошла в комнату.

– Доктор Грэй, со мной что-то не так, – сказал он. – Я не могу дышать.

– Давай послушаем. – Ванесса вытащила стетоскоп из кармана своего белого халата и наклонилась над мальчиком. Она смутно видела, как Пит появился в дверном проеме, опершись на дверной косяк, но она сосредоточила все свое внимание на Джорди. Сначала звуки его дыхания не показались ей необычными для него, но, прислушавшись повнимательнее, она подумала, что различает слабое отличие между правым и левым легкими. Левое не получало достаточно воздуха.

Через голову Джорди она попыталась поделиться своими опасениями с Лорен, которая кивнула в ответ. Пит Олдрич, сложив руки на груди, принял самодовольный вид, как будто ожидал, что она придет к тому же заключению, что и он.

Ванесса отошла от пациента.

– Ну, я вижу, что у тебя тут возникли настоящие проблемы, Джордан, – сказала она. И не желая пугать его, продолжала держать свои подозрения про себя. В конце концов, она могла и ошибиться. – Давай сделаем рентген и посмотрим, в чем дело, хорошо?

В считанные секунды Лорен прикатила каталку и с помощью Ванессы переложила Джорди в нее.

– Не кладите меня, – сказал мальчик в панике.

– Нет, родной, ты можешь сидеть, – сказала Лорен. – Вот тебе подушка.

Джорди прижимал подушку к груди, когда они катили каталку по коридору в холл мимо Пита, чьи светлые брови сошлись вместе над его голубыми глазами.

– Пойдемте с нами, доктор Олдрич, – сказала Ванесса, когда проходила мимо. Если ее подозрения правильны, она хотела, чтобы Пит Олдрич увидел свое упущение, надменно не принимая всерьез жалобы Джорди.

Пит поплелся за ней, в протесте всплеснув руками.

– У меня нету времени, чтобы веселить этого ребенка, когда…

Ванесса остановилась и пристально посмотрела на него.

– Вы идете с нами. – С большим трудом сохраняя спокойствие и холодный тон в голосе, она пошла, не оборачиваясь, к лифту.

Пит догнал их у лифта, с красными пятнами гнева на щеках. Он не сводил глаз с двери с яростным видом, пока Джорди задыхался, когда его везли на каталке рядом с ним. Лорен прижала кислородную маску к лицу мальчика и говорила слова утешения.

– Мы будем на месте через минуту. – Ванесса наклонилась ниже к Джорди. – И через несколько минут узнаем, что происходит.

Джорди не дал ей понять никаким образом, что он ее понял. Все его усилия были сосредоточены на дыхании, и она с возрастающей уверенностью поняла, что была права в своем диагнозе. Она никогда не видела Джордана Уилли в таком состоянии.

После того, как сделали рентген, Ванесса, Лорен, Пит и обслуживающий ретгеновскую установку персонал уставились на изображение легких Джордана Уилли.

– Черт, – сказал Пит. Рентгеновский снимок четко показывал, что левое легкое Джорди на тридцать процентов в коллапсе.

– Пошли. – Ванесса проскользнула мимо него в комнату, где Джорди боролся за каждый вдох. Нет времени на выяснения с Олдричем. Случай требовал безотлагательного вмешательства. Она велела Питу вызвать специалиста по кардиотарокальным заболеваниям, чтобы он встречал их в отделении подростков.

– Мы знаем, в чем дело, Джордан, – сказала она, показывая жестом Лорен помочь ей переместить мальчика на каталку опять. – Мы собираемся отвезти тебя наверх и устранить это.

– Это – что? – Джорди с трудом произнес слова.

– Я тебе расскажу по дороге. В лифте Джорди начал плакать.

– Задыхаюсь, – сказал он. Его лицо покрылось каплями пота, а губы стали совершенно синими.

Ванесса никогда не видела, чтобы он плакал. Она легко обняла его за плечи.

– У тебя пневмоторакс, – сказала она спокойно. – Это значит, что твое левое легкое частично слиплось. Пузырьки в стенке твоего легкого лопнули, и воздух выходит оттуда.

Он посмотрел на нее с новым приступом паники в глазах.

– Господи, это ведь значит, что я…

– Это поддается лечению, – быстро сказала она. – Это совсем не из ряда вон выходящий случай. Это может произойти даже иной раз и со здоровым человеком. Мы быстро предпримем нужные меры, и очень скоро ты будешь чувствовать себя лучше.

Он кивнул, свет от лампочки отразился в его маленькой золотой сережке, когда он сделал движение головой. Она могла видеть, как он делает усилие, чтобы совладать с собой и остановить поток слез, и она была тронута его храбростью и его доверием к ней.

Приехав снова на шестой этаж, они вкатили его в лечебный кабинет блока для подростков. Если бы обстоятельства были иными, она бы воспользовалась возможностью научить Пита Олдрича, как осуществлять подобную процедуру, но ее гнев на врача еще не до такой степени улегся, чтобы замечать его присутствие. Быстро и аккуратно она ввела в грудь Джорди длинную иглу, подсоединила шприц и вытянула поршень до упора. Немедленно на лице Джорди показалось облегчение, но недолговечное. Когда Ванесса закончила процедуру, рядом с ней уже был хирург, специализирующийся на трахеотомии, готовый ввести широкую трубку с металлическим наконечником. Ванесса держала Джорди за руку, пока хирург делал свою работу, и мальчик заплакал от боли.

Только когда наконец Джорди дали обезболивающее, дыхание его стало более легким, и по крайней мере, в некотором отношении его боль уменьшилась, Ванесса снова почувствовала пульсацию в голове.

Она вышла в холл и увидела Пита Олдрича у поста медсестер, она направилась к нему, и с каждым ее шагом в ней рос гнев.

– Больше не делайте подобных односторонних заключений, – сказала она. Вокруг были посторонние люди – сестры, студенты-медики, пара пациентов. Некоторые продолжали свою работу, как будто не слышали ее. Другие обернулись, удивленные ее разгневанным тоном. – Анализы и осмотры только часть медицины, доктор Олдрич. Кроме всего прочего, вам нужно научиться прислушиваться к больным, а это, похоже, вы совершенно не способны делать. И вам следует слушать сестер, которые находятся с этими детьми двадцать четыре часа в сутки и знают их лучше, чем вы когда-либо сможете их узнать. У вас есть хорошая эхограмма, хороший анализ крови. – Она показала на карту. – Поэтому ничего плохого не может быть. Тем не менее ваш пациент умирает, и, когда он наконец помрет, вы сможете взять свои лабораторные анализы с собой в постель, чтобы утешить себя на ночь.

Ванесса повернулась на каблуках и пошла по холлу, не замедляя шага, пока не пришла к себе в кабинет. Рывком распахнув дверь, уселась за письменный стол. Она почувствовала тошноту, и голова раскалывалась надвое. Не было в ее практике ни одного случая, когда она публично критиковала своего коллегу. Всегда сдерживалась в последнюю минуту и прикусывала язык, по крайней мере, до тех пор, пока не могла поговорить за закрытыми дверями. На этот раз, однако, мысль о том, что ей нужно сдержаться, даже не появилась у нее в голове. Даже сейчас. Она просто потеряла контроль над собой.

Ее глаза неожиданно наполнились слезами, что очень ее удивило, и она отчаянно стала с ними бороться. Осталось пережить только два часа в больнице, говорила она себе. Затем она будет дома с Брайаном. Тогда она сможет дать себе волю.

Слезы не потекли у нее по-настоящему до тех пор, пока она не въехала на дорожку, ведущую к дому, и не увидела Брайана в гараже, который пытался кое-как починить одну из своих теннисных ракеток. На этот раз это были слезы облегчения. Последние пять дней с ночными кошмарами, вызванными именем Зэда Паттерсона, показались ей пятью месяцами.

Она вытерла глаза, глядя в зеркало заднего вида, прежде чем выйти из машины, но Брайан все понял. Его улыбка исчезла в ту же секунду, когда он увидел ее.

– О, малыш, – сказал он, заключая ее в объятия. – В чем дело?

Некоторое мгновение она не могла выдавить из себя ни слова. Лишь благодарно уткнулась в его мягкий вязаный свитер.

– Просто жуткий день, – сказала она наконец, прижимая губы к его шее.

Он отодвинулся и пристально посмотрел ей в глаза.

– Прости меня, Ван, но, похоже, это были пять жутких дней.

Она кивнула и почувствовала, как ее нижняя губа начинает дрожать.

– Я скучала по тебе, – сказала она хрипло. – И у меня болит голова. И с желудком что-то не в порядке. И Терри Руз полчаса проболтала со мной по телефону, рассказывая, какой хороший Зэд Паттерсон. И один из моих детей в очень плохом состоянии. Я прилюдно отчитала одного из моих врачей.

Он облокотился на крашеную стену гаража, обнимая ее и гладя по волосам.

– Что я могу сделать, чтобы тебе стало лучше? Она вздохнула.

– Не могли бы мы просто посидеть некоторое время? Дай мне расслабиться.

– Конечно. Я уже разжег огонь в нашем прибежище.

Он пошел впереди нее в дом. Она забежала на минутку в туалетную комнату рядом с кухней, чтобы умыть лицо. Когда вошла в гостиную, Брайан ставил пластинку Дж. Кенни, и вот страстные звуки кларнета заполнили комнату.

– Розы, которые ты прислал, были великолепны. – Она остановилась, чтобы подобрать почту, лежащую на стуле у входа, а потом присела рядом с ним на диван.

Он обнял ее за плечи, в то время как она начала перебирать конверты.

– Почему бы тебе не просмотреть почту попозже? – Он попытался взять у нее стопку писем из рук, но она буквально вцепилась в них.

– Мне сейчас необходимо какое-нибудь бездумное занятие. – Она добралась до открытки с видом замка и перевернула ее, улыбнувшись. – Джей Ти, – сказала она. – В Германии.

– Что она пишет?

Ванесса прочла открытку вслух.

– «Мы с Фрэнком устроились с жильем. Я очень счастлива, хотя не думаю, что когда-нибудь привыкну быть женой военного. Я еще просто не привыкла вообще быть чьей-либо женой. Матрас – отличный прекрасный подарок к свадьбе. Спасибо! Мы пользуемся им каждую ночь, и это заставляет меня скучать по тебе, Несса. Ты с Брайаном должна непременно приехать к нам в гости. Пожалуйста. С любовью, Джей Ти».

Ванесса прикусила губу. Джей Ти. Ей только двадцать один год. Она родилась примерно в то же время, что и Анна, и возможно, была ей гораздо ближе чем дочь, которую она не успела узнать и полюбить.

– Она слишком молода для замужества и живет так далеко от своей семьи, – сказала она.

– Теперь Фрэнк – ее семья, – заявил Брайан.

Ванесса погладила пальцами картинку замка.

Джей Ти Грэй давным-давно изменила жизнь Ванессы. Ванесса даже украла фамилию маленькой девочки – с благословения Джей Ти и ее родителей, конечно. Ей так хотелось избавиться от фамилии Харти.

– Когда мы поедем к ним в гости? – спросила она.

– Летом?

Она кивнула, и в ее глазах снова появились слезы, а Брайан обнял ее со смехом.

– Сегодня ты что-то разводишь мокроту. – Он опять протянул руку за стопкой почты на ее коленях, и она снова стала сопротивляться, что теперь было подозрительно.

Она стала перебирать оставшиеся конверты, пока ее рука не замерла, наткнувшись на бледно-лиловый конверт с серебряной наклейкой обратного адреса. Клэр Харти-Матиас. На лицевой части конверта значились два адреса возможной пересылки.

– О, дурь, – сказала она. – Мне только этого не хватало. – Она встала и двинулась к камину, напрасно стараясь порвать конверт надвое. Открыла каминный экран, но в несколько быстрых шагов ее настиг Брайан и схватил за руку.

– Не бросай в огонь, – сказал он. – Не надо.

– Еще чего. – Она высвободила свою руку и опять потянулась к каминному экрану, но он выхватил конверт у нее из руки.

– Я не позволю тебе, Ван. Ты…

– У тебя нет никакого права указывать мне, что я могу, а чего не могу делать с ее грязными письмами. – Она снова потянулась за конвертом, но он держал его за спиной.

– Пожалуйста, Ван. Просто положи его куда-нибудь. Или позволь мне держать его в своем офисе, если ты не хочешь, чтобы оно мозолило тебе глаза. Может быть, ты когда-нибудь передумаешь.

Она протянула руку ладонью вверх и сказала холодно:

– Дай его мне.

Он еще несколько секунд посопротивлялся, прежде чем вручить. Она опять отодвинула экран и просунула конверт в огонь, и они вместе смотрели, как бледно-лиловая бумага почернела и исчезла в языках пламени.

Музыка кларнета наполнила комнату, мягкая и томно-сладостная.

– Ты помнишь, что сказала Марианна, когда вы закончили курс лечения?

– Нет, – сказала она, хотя прекрасно помнила.

Правда, теперь ей хотелось бы, чтобы она никогда не делилась с Брайаном этими прощальными словами Марианны.

– Она сказала, что…

– Я знаю, что она сказала. – Ванесса снова села на свое место на диване. Откинувшись, закрыла глаза.

«Ты еще не готова к тому, чтобы закончить лечение», – говорила спокойно Марианна, присев на краешек своего большого обтянутого коричневой кожей стула, как делала всегда, когда хотела сказать что-то очень важное. «Со мной все отлично сейчас, – настаивала Ванесса. – Теперь меня ничего не беспокоит. И я могу вступать в отношения, которые прежде доводили меня до сумасшествия». – «Да, ты делаешь хорошие успехи. Но я беспокоюсь, что твои проблемы могут снова возникнуть, когда что-то затронет старые чувства». – «Но я уже разделалась с этими старыми чувствами». – Ванесса чувствовала нетерпение. «Да, – продолжала Марианна. – Но ты не можешь встречаться с людьми, которые нанесли тебе обиду. В твоем случае, Ванесса, это необходимый шаг».

Брайан присел рядом с ней.

– Она сказала, что тебе нужно встретиться…

– Брайан, – Ванесса открыла глаза. – Не сегодня. Пожалуйста. – Она коснулась его щеки. Его лицо окаменело от напряжения. – Прости меня, – сказала она. – Просто сейчас я хочу жить своей собственной жизнью. Жить настоящим.

– Хорошо, Ван. – Он прижался щекой к ее волосам. Она упивалась его запахом, погружая пальцы в мягкость его свитера и пытаясь забыть о них обо всех – о Зэде Паттерсоне, о Клэр Харти, даже о Джей Ти – упорно отодвигаемые воспоминания, похоже, неожиданно приготовились к атаке.