Киллер из шкафа

Глава сорок пятая

Папа сидел в кресле возле камина, в котором жарко горели сухие бревна. Папа любил сидеть в морозные дни возле горящего камина, наблюдая живую игру пламени. Это было проявлением особого шика. Чтобы Папе не было жарко, сзади него на полную мощность работали два вмонтированных в окна кондиционера. Папа мог позволить себе делать морозный день летом.

Папе зачитывали только что доставленные ему акты судебно-медицинских, баллистических и прочих экспертиз. Из милиции доставленные.

— На месте преступления были обнаружены гильзы от пистолетов... калибра... в количестве... Пули калибра... в количестве... — бубнил менее шустрый, чем всегда, Шустрый.

— Слушай, как там строительство идет?

— Какое строительство?

— На садовом участке. Куда мы технику и стройматериалы послали.

— Ах, строительство... Нормально идет. Стены поставили. Крышу подвели. Завтра отделку начинают.

— Качественно работают?

— Обижаешь, Папа!

— Ну ладно. Ты проследи, чтобы там все было нормально. Чтобы без брака. Чтобы культурненько, без всяких там выражений. Лично сам проследи.

— Сделаю, Папа! Как скажешь.

— Ну, тогда давай дальше читай.

— ...Сравнительный анализ показал идентичность пуль, проходящих по делу... и пуль... Отсюда можно сделать вывод...

— Значит, говоришь, из одного шпалера шмаляли? — лениво переспросил Папа.

— Из одного! Из того самого! Я же тебе говорил, Папа, это он! Он, гад! Троих наших из своей пушки положил! И ушел! Снова ушел! Один ушел.

— А тот, второй?

— Тот не ушел. Того братва замочила. Набила свинцом, как пудовую гирю!

— Почему не попытались взять живым?

— Потому что живым его было не взять. Если самим не зажмуриться! Он такой же, как тот гад Иванов. Только Иванов круче будет. Этого мы ущучили, а Иванов ушел! Он всегда уходит! Потому что главный! Ну гадом буду — самый главный!

Наши на что из автоматов шмаляли, а они только из пистолетов, так они все равно наших пятерых положили, а наши их только одного!

— Так, может, это не они такие крутые, а твоя братва фраера зеленые?

— Не. За свою братву я уверен. Моя братва народу положила больше, чем звезд на небе.

— А они братву положили?

— Положили... Я же говорю — они крутизна.

— Одних твоих положили или, может, еще кого?

— Еще положили.

— Кого?

— Там четыре каких-то кента вылезли. В самом начале.

— Каких?

— Не знаю. Папа. Но тоже крутые. Все в камуфляже. С одинаковыми автоматами. Ни хрена не боятся. Шмаляют, как в боевиках про этого, про Бонда.

— Почему ты мне о них ничего не говорил?

— Я думал, тебе про них неинтересно.

— Я сам решаю, что мне интересно, что нет. Прошляпил? И тех прошляпил, и этих тоже?

— Ну, Папа...

— Не вертись, как уж под сапогом! Поди, вместо того чтобы за улицей глядеть, пиво жрали да на телок зенки пялили?

— Папа?!

— Жрали и пялили! И оттого прошляпили! Или ты думал, я не узнаю? Дурак! Я все про тебя знаю. Даже то, что ты про себя не знаешь. А ты хотел скрыть...

— Не, я бы сказал, Папа. Ты же меня знаешь.

— Как они там, эти кенты твои, оказались?

— Не знаю, как оказались. Как из-под земли оказались. Раньше нас.

— Что они делали?

— В том-то и дело! Они хотели охранников того Иванова мочить. И его самого.

— А вы?

— Мы подоспели. Тютелька в тютельку. И сказали, чтобы они не выдрючивались, побросали пушки и свои клешни задрали.

— А они?

— Они шмалять начали. Сволочи.

— Ну?

— Ну и мы тоже! И всех их положили! Ну ты же знаешь, если братву обидеть...

— Вы одни стреляли? Или?.. Смотри, я потом по ментовским экспертизам проверю.

— Одни. То есть не только. Эти, которые с Ивановым, тоже. А кто попал, не знаю. Ну убей — не знаю! Там такая мочиловка пошла...

— Значит, кенты наезжали на спецов, вы встряли и поволокли — на кентов, кенты шмальнули в вас, вы в них, и спецы тоже в них? Потом вы гнали спецов, пока не замочили? Причем замочили одного, а бежали двое? — подвел баланс Папа на понятном подчиненному языке.

— Ну точно! Все так и было.

— А куда же второй делся?

— Не знаю, Папа! Как сквозь стены! Вначале они все время вместе были, и шмаляли вместе, и базарили вместе. И на улице, и в подъезде. А потом, когда легавые со всех сторон понаехали, мы крышами уходить стали. Только на крыше этих двоих уже не было. Один был, которого мы замочили.

— Так, может, другой раньше оторвался?

— Может, и раньше... Только они все время вдвоем были. А когда мусора налетели, мы очень быстро побежали.

— Ну так куда он тогда делся?

— Не знаю, Папа. Как сквозь стены...

— Сквозь стены, говоришь? Может, и сквозь стены... Ты вот что, пошли туда пару-тройку своих братанов. Чтобы смотрели. Вдруг он где спрятался под тот шумок. Пока вы с мусорами пластались. А если спрятался, то не век же ему там сидеть.

— Да ты что. Папа? Там же сейчас уголовка метет! Легавые на каждом углу, туда-сюда шастают. Они же нашу братву вмиг срисуют!

— Пошли! Я сказал. Посади в подъезды. Пусть смотрят. Только пусть по делу смотрят, а не на телок. Иначе!..

— Как скажешь, Папа.

— Пусть пять дней смотрят. И днем, и ночью. А ты их меняй, чтобы не примелькались.

— Сделаем, Папа!

— Ну вот и славно.

— А как быть, если они его срисуют? Мочить Или...

— Никак не быть! Увидеть, смотреть и не трогать!

— Папа! Он троих наших кончил. А если со своим подручным — пятерых! Он кончил пятерых наших братанов! Отдай мне его, Папа! Я тебя очень прошу! Я ему шкуру лентами спущу! Я его на медленном огне изжарю. Я...

— Хватит базарить! Я сказал, смотреть и не трогать. Пальцем не трогать! Нужен мне этот Иванов. И значит, ты мне его добудь! Я сказал!

— А после? После ты мне его отдашь, Папа?

— После — отдам. И вот что еще. Возьми на понт тех, которые были с Ивановым, охранников. Они ребята гнилые, чуть надавить — лопнут. Возьми и узнай у них, что он за фрукт такой и зачем они при нем были. И еще посмотри за теми, которые выжили, кентами. Узнай, кто они такие и кто за ними стоит. Чую я, неспроста они там объявились. И спецы неспроста их мочили. Дело там какое-то.

Все посмотри, про все разузнай и мне скажи. Но больше всего за Иванова скажи...