Кинг

ГЛАВА 86

Кинг

Дюк делает два круга, прежде чем свернуться калачиком рядом с Саванной.

Мне пора идти.

Я покачиваюсь, держась рукой за дверной косяк.

Прошло пять ночей. Пять ночей сна в другой комнате. Пять ночей пьянства. Пять ночей ощущения себя полным дерьмом.

Потому что я скучаю по ней.

Потому что я жажду ее общества так же, как и ее самой.

Дюк держит голову поднятой, смотрит на меня. Типа, закрой дверь, придурок.

Это стало нашей рутиной. Когда темнеет, я привожу Дюка в комнату. Держу его здесь, с ней, пока солнце снова не взойдет. И пока он не освоится, я стою здесь, желая пойти к жене, но не знаю как.

А потом, когда эта часть закончена, и я ухожу, я топлю свои печали. Только с каждым днем требуется все больше, чтобы заглушить боль.

Саванна ёрзает под одеялом, а я отступаю назад, выхожу из комнаты. Тихо закрывая за собой дверь, пока она меня не увидела.

В коридоре я на секунду останавливаюсь, чтобы просто перевести дух.

Но это не помогает.

Поэтому я делаю то, что и всегда: отхожу от спящей жены и иду в свой кабинет.

Я не буду спать. Пока не скоро, так что, пожалуй, поработаю.

Я сижу за столом, когда у меня звонит телефон.

Я некоторое время раздумываю, не отвечать ли мне, но все равно нажимаю «Принять», включив громкую связь, чтобы можно было обеими руками налить виски в стакан.

«Поскольку я надеялся, что ты не ответишь на звонок во время разговора, я буду считать, что ты пьешь», — раздается в комнате голос Неро.

«Такой детектив», — отвечаю я, проглатывая глоток.

«Дай угадаю» — еще до того, как Неро начнет, я знаю, что пришло время для нового лучшего друга — «Ты там, терзаешь себя из-за того, что произошло. И вместо того, чтобы посмотреть фактам в лицо и смириться с этим, ты ведешь себя как пьяный тупица». Он издает мычащий звук. «Я также предполагаю, что ты вытворяешь какую-то странную мученическую хрень и спишь на диване».

"Я тебя ненавижу."

Неро фыркает: «Значит, я прав».

«Я сплю в гостевой комнате», — поправляю я его, как будто это хоть как-то улучшает ситуацию.

«Ты понимаешь, что делаешь все неправильно».

«О, неужели?» — огрызаюсь я.

«Ну, я бы не доверил свою жизнь гребаному идиоту, так что да, я думаю, ты понимаешь».

«Спасибо», — невозмутимо отвечаю я.

«Серьёзно, какого хрена ты делаешь? Перестань падать на свой несуществующий меч и просто скажи своей жене, что любишь её. Это не так уж и страшно».

Любовь. Он должен был, черт возьми, сказать это слово.

Я опрокидываю стакан и допиваю остатки выпивки.

Я знаю, что люблю ее. Потому что я не гребаный идиот.

Я люблю ее уже некоторое время.

Думаю, я начал влюбляться в нее, когда она пнула меня по яйцам, когда я ее похитил.

Но я также знаю… «Я ее не заслуживаю».

Неро смеется. Как ублюдок, он смеется. «Нет, ты ее не заслуживаешь. Кинг, она женщина. Мы не заслуживаем никого из них».

"Точно."

«Но это не мешает нам их сохранить». Неро верит в это утверждение всем сердцем.

«Я не могу просто оставить ее у себя!» Как только слова слетают с моих губ, я понимаю, что это ложь.

«Конечно, можешь. И ты сделаешь».

Я наливаю еще один стакан виски, но просто смотрю на него.

«Тебе никогда не было стыдно за то, что ты втянул Пейтон в темную сторону жизни?» — задаю я Неро вопрос, который терзает мое сердце.

"Нет."

Я жду дальнейших объяснений, но Неро не продолжает. «Нет?»

«Нет», — повторяет он. «Она принадлежит мне. А я живу в темноте. Так что ей тоже там место».

«Но…» Это просто его безумные речи. Да?

«И еще…» Клянусь, я вижу самодовольное выражение на его глупом лице, когда он начинает таким тоном. «Твоя жена позволила тебе трахнуть ее перед мертвецом, так что не притворяйся, будто ты отрываешь крылья у ангела».

«Он еще не умер», — ворчу я.

«Хороший аргумент», — невозмутимо говорит Неро. «А теперь будь со мной откровенен. В чем, собственно, проблема?»

«Это не достаточная проблема?»

«Ты был там», — напоминает он мне. «Ты был там, когда мою жену похитили и держали под дулом пистолета из-за меня. Я знаю, каково это — подвести любимого человека. Но я не понимаю, почему ты напиваешься и спишь один. После того, что случилось с Пейтон, ты не смог оторвать меня от нее».

«Ты все равно не сможешь», — ворчу я.

«Кинг», — Неро произносит мое имя, словно знает, что я что-то скрываю.

Я опускаю голову, стыд от всего этого тяготит меня. «Она отшатнулась от меня».

И, черт возьми, как же больно это произносить вслух.

"Когда?"

«Когда она впервые проснулась…» Я вздыхаю, переживая этот момент в сотый раз. «Она переворачивалась у подножия лестницы, и я потянулся к ней. Потому что я не думал, что она должна двигаться. И она вздрогнула».

"Что это значит?"

«Она меня боится!» — кричу я, признаваясь.

Неро молчит секунду: «Она тебя не боится».

«Откуда ты можешь это знать?»

«Легко», — отвечает он. «Саванна — твой соперник».

Мой матч.

Тяжелые эмоции охватывают мое сердце.

Если бы это было правдой.

«И я имею в виду», — продолжает Неро, — «я уверен, что есть еще куча странных вещей, которые вы, ребята, делаете, о которых я не хочу знать».

«Отвали», — я протягиваю руку и завершаю разговор.

ГЛАВА 87

Саванна

Мои босые ноги медленно ступают по коридору.

Сегодня впервые за неделю после нападения я вышла из спальни и не увидела Джинджер, сидящей в кресле посреди коридора и говорящей мне, чтобы я возвращалась в постель.

Приняв это за знак того, что я достаточно отправилась, чтобы наконец-то пойти, я продолжаю идти к лестнице.

Между долгими периодами сна я хожу кругами по спальне, так что я не слишком шатаюсь на ногах. Но лестница…

Я отгоняю от себя позывы к рвоте при мысли о лестнице.

Если я смогу проспать в этой кровати одну неделю, я смогу спуститься по этой лестнице.

За исключением того, что я был не совсем одна.

Кинг никогда не приходил ко мне в постель. Кинг вообще никогда не приходил ко мне.

Но каждую ночь кто-то приходил в комнату и запускал Дюка внутрь. Закрывая за ним дверь. Давая мне защитника.

Это должен был быть Кинг.

Я не знаю, почему он избегает меня. Поскольку он не хочет со мной разговаривать или даже подходить достаточно близко, чтобы посмотреть на меня, я не могу его спросить.

Но если я что-то и знаю о Кинге, так это то, что он серьезно относится к безопасности. И поскольку у меня была неделя, чтобы поразмыслить над этим, я бы поставил все свои мирские блага на то, что он держится подальше из-за чувства вины. Из-за какого-то неуместного чувства неудачи. И он, вероятно, извращает это, пока не убедит себя, что я его ненавижу.

Но это глупо.

Он глупый.

Я никогда не смогу ненавидеть…

Воздух покидает мои легкие, потому что я нахожусь наверху лестницы, и…

Мне приходится держаться за перила.

Они застелены коврами.

Слезы…столько чертовых слез текут по моим щекам.

Я осторожно ставлю одну ногу на первую ступеньку, устланную ковром. Материал настолько мягкий и бархатистый, что кажется почти пружинистым.

Я подавляю рыдания.

Он такой чертовски глупый.

Я держусь за перила всю дорогу вниз, и я не испытываю никакого страха, который я ожидал. Я не переживаю никаких ужасных воспоминаний о том, как в последний раз я спускался по этим же ступеням. Потому что это не те же самые ступени. Потому что Кинг сделал это. Для меня.

Добравшись до низа, я чувствую дрожь от усталости и эмоций, но сохраняю сосредоточенность и иду на кухню.

Я проснулась за час до того, как Чичи обычно доставляет первый из многих обедов, поэтому я решила попробовать опередить ее и поесть здесь.

«О боже, Саванна!» — Чичи выбегает из-за стойки, как только замечает меня. «Дурочка, что ты делаешь?!»

Хотя я чувствую пот на лбу, я улыбаюсь, когда она называет меня дурочкой. «Нужно было сменить обстановку».

Кажется, она говорит что-то о том, что я такая же тупая, как и он, но я слишком занят тем, что меня загоняют в гостиную и укладывают на диван, чтобы обращать на это внимание.

Моргая, я вижу тарелку, наполненную яичницей и жареной картошкой на журнальном столике передо мной. А рядом с ней — тарелка с сэндвичем, похожим на BLT. И два разных вкуса бутилированных электролитных напитков.

«Я бы рекомендовала пропустить завтрак», — раздается голос Джинджер с другого конца комнаты, и я вздрагиваю.

«Иисусе». Она просто сидит в одном из кресел, телефон на коленях. «Ты смотрела, как я сплю?»

Она пожимает плечом. «В основном. Кинг совсем сошел с ума, когда нашел тебя спящей на диване».

Это заставляет меня сесть. «Кинг был здесь?»

«Да, и я как раз была на кухне, готовила обед, когда он увидел тебя. Так что я могу сидеть здесь, пока она будет спать». Она понижает голос на последней фразе. «Так что, похоже, я снова на дежурстве у Саванны».

Я не знаю, что чувствовать.

То, что он обо мне беспокоится, значит… Ну, это что-то значит. Что он обо мне заботится. По крайней мере, немного. Но сам здесь со мной сидеть не хочет…

«Почему он просто не сидел здесь?» — не могу удержаться от вопроса.

Джинджер приподнимает бровь, глядя на меня. «Потому что он избегает тебя». Ее тон говорит «очевидно», хотя ей не нужно этого говорить.

«Я не понимаю», — признаюсь я.

Джинджер смотрит в сторону кухни, я тоже оборачиваюсь, но там никого нет.

«Ладно, вот как». Джинджер понижает голос, поэтому я наклоняюсь вперед, чтобы услышать ее. «Чичи сказала мне, что нам не следует вмешиваться. Потому что Кинг — босс, и мы обязаны ему своей лояльностью. Но, как я вижу, ты тоже наш босс. И женщины должны держаться вместе». Она ухмыляется на последнем. «Итак, несколько вещей, которые произошли после, ну, инцидента». Она расширяет глаза, когда говорит это. «Я предполагаю, что ты уже заметила ковер». Я киваю, сжимая губы при воспоминании. «Ну, он также велел прочесать всю собственность на предмет какой-то глушилки, а затем установил антиглушители вокруг обоих домов». На мой смущенный взгляд она закатывает глаза. «Что-то насчет неработающих сигналов сотовой связи. Я действительно не знаю. Джейми был не совсем в теме, когда рассказывал мне. А потом…» — фыркает она, «Кинг установил их по всему дому». Она указывает на стену, и мне требуется секунда, чтобы понять, на что она смотрит.

«Это настенный телефон?» Черный пластик выглядит новым, прикрепленным к стене, но проводной стиль словно пришел из восьмидесятых.

«Идиотизм, да?» — подтверждает Джинджер. «Это на случай, если не будут работать глушилки сотовых телефонов, чтобы все равно был способ связаться с людьми в доме. У тебя в спальне тоже есть один».

Я моргаю. «Что?»

«Мне пришлось сесть у двери ванной, чтобы дать знать Кингу, когда ты выходишь из душа, чтобы он мог просверлить отверстия и протянуть провода. Хорошо, что ты проводишь в душе вечность». Я игнорирую подкол, так как у меня не было ничего лучшего, чем можно было бы занять свое время. «Не знала, что у босса хватит сил заниматься проводкой».

«Но… стационарный телефон?» Я все еще не могу в это поверить.

«Ты пропустила много шуток о детях Джейми в последнее время, так что считай, что тебе повезло». Я улыбаюсь, думая о ее глупом муже, и могу себе представить. «Но это даже не самое безумное, что он сделал». Я почти боюсь спрашивать, но Джинджер не заставляет меня. «Он также завел еще двух собак».

У меня отвисла челюсть. «Что?»

«Ага. Той же породы, что и Дюк, но моложе».

«Что…» — моя грудь сжимается. «Как их зовут?»

Она закатывает глаза. «Граф и Барон».

Это так глупо. И смешно. И я не знаю, почему я вдруг заплакала.

«Ой, девочка, не делай этого!» Джинджер торопливо встает со своего стула и садится рядом со мной на диване.

«Извини», — я смахиваю слезы. «Просто…Зачем…» — шмыгаю я носом. «Я не понимаю. Зачем он все это делает», — я обвожу рукой перед собой, имея в виду всю собственность, «но он не подходит ко мне. Или не приходит проверить меня».

«Ну, во-первых…» Джинджер протягивает мне салфетку. «Это он каждую ночь пускает эту собаку к тебе в комнату. И если бы я была любительницей ставок, я бы поставила все свои фишки на то, что он стоит там и смотрит, как ты спишь».

Я уже предполагала, что это сделал он. Но приятно получить подтверждение.

Я беру секунду, чтобы высморкаться. «Я имею в виду, я знаю, что мужчины странные», — усмехается Джинджер. «Но даже если он чувствует себя плохо из-за того, что я пострадала, я все равно не понимаю, почему он избегает меня. Например, почему бы ему хотя бы не спать со мной ночью?»

Джинджер выдыхает. «Ладно, вот та часть, которую с этической точки зрения мне, вероятно, не следует тебе рассказывать».

Я поворачиваюсь к ней лицом. «Но ты все равно собираешься?»

«Очевидно. Ладно, так вот, два дня назад я работала допоздна, потому что я взяла послеобеденное время, чтобы посидеть с племянницами. В любом случае, я могла видеть, как Кинг спускался по лестнице, после того, как, как я предполагала, он отвёл Дюка в твою комнату. И я могла чистить рамки для фотографий в коридоре за дверью его кабинета, и он мог разговаривать по телефону…»

«Ты подслушивала?»

Она смотрит на меня. «Ты хочешь историю или хочешь меня судить?»

Я складываю руки на коленях. «Расскажи историю, пожалуйста».

«Ну, как я уже говорила, он разговаривал по телефону с кем-то. Я, наверное, догадываюсь, с кем, но эти двери слишком прочные, чтобы что-то расслышать, так что в основном это были просто приглушенные звуки. Но я чуть не сбила одну из рам со стены, когда Кинг внезапно закричал, что она меня боится».

«Боишься его? Я?»

Она пожимает плечом. «После этого все вернулось к приглушенной чепухе, и я решила, что задержалась достаточно долго».

«Как он мог подумать, что я его боюсь?» Я вскидываю руки вверх, забыв о скомканной салфетке, зажатой в ладони, и мы смотрим, как она приземляется на мою холодную тарелку с завтраком.

Я смотрю на фиксатор, закрепленный на моем запястье, пытаясь понять его мотивы. И прихожу только к одному выводу.

«Мужчины — идиоты».

Джинджер приподнимает бровь. «Ты что, для этого сотрясение мозга получила, чтобы это понять?»

У меня вырывается неловкий смех.

Такое ощущение, что я так давно не смеялась.

«Ну», — Джинджер хлопает себя по бедрам. «Теперь, когда ты проснулась, хочешь, чтобы я помогла тебе подняться наверх?»

Чтобы я могла сидеть в одиночестве в тишине еще неделю? Нет, спасибо.

Мой живот урчит, поэтому я наклоняюсь вперед и тяну тарелку с сэндвичами к себе. «Я хотела бы две вещи».

"Хорошо…"

«Сначала я хочу познакомиться с новыми собаками». Я откусываю кусочек бекона.

«А во-вторых?»

«Мне нужен матрас».

«Э-э…» Джинджер смотрит на меня так, будто я сошла с ума.

«Если мой муж не будет спать в нашей комнате, то и я не буду».

«И где именно ты хочешь разместить этот матрас?»

«Моя студия». Я встаю, забирая тарелку с собой. «У меня есть работа».

ГЛАВА 88

Кинг

«Что?» Стекло запотевает от моего дыхания, а я по-прежнему прижимаюсь лбом к окну.

Я не знаю, зачем кому-то стучать в мою дверь. Весь смысл пребывания в этой гостевой комнате в том, чтобы не попадаться на глаза, но мой дом, похоже, переполнен людьми, которые делают все, что им вздумается.

Эта комната находится на втором этаже, в противоположном конце дома от главной спальни, и над моим кабинетом, что означает, что у меня есть частичный вид на студию Саванны.

И хотя она задернула все окна прозрачными шторами, я вижу ее тень, когда она движется по пространству. Я могу наблюдать за ее очертаниями, пока она рисует, даже если я не могу разглядеть мазки ее кисти.

Она слишком много работает. Она там все время дня и ночи. Заходит слишком далеко после того, что ей пришлось пережить.

Вот сейчас, уже за полночь, а в ее студии все еще горит свет. У меня нет обзора всего помещения, поэтому я не могу быть уверен, что она делает, но она не спит. Потому что она всегда выключает свет, когда ложится спать.

И это самое худшее…

Я делаю глубокий вдох, и мой выдох снова затуманивает стекло.

Хуже всего то, что она больше не спит в нашей кровати. Она бросила ее, как и я. И это значит, что у меня больше нет тех немногих личных моментов с ней. Единственных моментов, когда я был достаточно близко, чтобы видеть, как исчезают ее синяки. Единственных моментов, когда я мог чувствовать хотя бы самую крохотную остаточную связь с ней.

И вот уже почти неделя этих мучений.

Не то чтобы я заслуживал лучшего.

Я не заслуживаю никакой ее части.

Я пытался заставить персонал убрать кровать, которую она постелила в углу своей студии, но они начали открыто игнорировать мои требования. Они сказали мне сделать это самому.

Мои кулаки сжимаются на подоконнике.

Почему здесь никто не может уважать мое решение?

Почему никто не может понять, что я делаю это для нее?

Раздается еще один, чуть более громкий стук в дверь.

«Что?!» Я проношусь через комнату. «Чего ты хочешь?» — кричу я, распахивая дверь.

И тут я замираю.

Потому что это она.

Моя Саванна.

От ее вида, так близко, у меня перехватывает воздух из легких.

Она здесь.

Она слишком близко.

«Кинг». Ее голос такой тихий и неуверенный, что он царапает мое сердце.

Она все еще боится меня.

Все, что я с ней сделал, проносится между нами.

Разбитая форма для лазаньи у ее ног.

«Прекрати это». Я крепче сжимаю ее, унося из квартиры Лиланда. «Мне нравятся пухленькие».

«Помнишь, что я говорил о стрельбе по любому, кто придет тебе на помощь?»

Заставить ее бояться Дюка.

Ее крик, когда она бежала по ступенькам, убегая от меня.

Показываю ей все эти фотографии ее близких.

«Ты выйдешь за меня замуж».

Она закричала, прежде чем ее голова ударилась о ступеньки, когда она убегала от одного из моих врагов.

Как она вздрогнула.

Как же я себя ненавижу.

«Мы можем поговорить?» Ее голос дрожит, и я заставляю себя посмотреть ей в глаза.

Синяки почти исчезли, и только фиксатор на руке напоминает о том, что ей пришлось пережить.

Но она выглядит уставшей. Усталой.

«Иди спать, Саванна». Я сам удивляюсь, как мне вообще удается выдавить из себя эти слова.

И прежде чем она успеет сказать больше. Спросить меня больше. Я захлопнул дверь. И запер ее.

Это чертовски по-детски. Но мне нужен барьер. Потому что мой собственный не выдерживает. И если бы она подошла ближе, я бы притянул ее к себе, как бы она ни сопротивлялась. И тогда я бы больше, чем просто возненавидел себя.

Повторяя позу, которую я принимаю у окна, я прислоняюсь лбом к двери.

«Почему ты не заходишь в нашу комнату?» Ее вопрос вызывает легкую вибрацию на дереве.

И когда между нами дверь, и ее образ так свеж в моей памяти, я отвечаю. «Потому что я теперь понял». Кулак сжимает мое сердце. «Я думал… я думал, что смогу заставить тебя…» Я закрываю глаза. «Я никогда не смогу отпустить тебя, Саванна. Дав людям знать, что ты моя, я разрушил все твои шансы на нормальную жизнь. И мне жаль, что я не могу это исправить. Но я оставлю тебя в покое».

«В покое?» Ее голос надламывается, и я не знаю, какие эмоции она чувствует. И я благодарен за дверь, потому что если это облегчение… Я бы не смог этого вынести.

«Тебе всегда будет нужна охрана. Но ты вольна делать то, что хочешь. Я могу дать тебе это».

Раздается тихий стук с другой стороны дерева, и я представляю, что она стоит так же, как и я.

«Я не понимаю». Ее слова стали тише, почти неслышными.

Я опускаю голову ниже, чтобы оказаться на одном уровне с ее головой. «Может, ты и не хотела, чтобы я это увидел. Но я увидел». Я сильнее зажмуриваюсь. «Ты отшатнулась от меня». Черт, мое сердце болит. «И все в порядке, детка. Я не виню тебя за то, что ты меня боишься».

Последовавшая за этим пауза говорит сама за себя.

«Иди спать, Саванна».

Я отхожу от двери и включаю стереосистему. Заполняя комнату шумом, чтобы мне не приходилось слушать ее тишину.

ГЛАВА 89

Саванна

«Ты отшатнулась от меня». Он звучит так обиженно. Так же обиженно, как и выглядел. «И все в порядке, детка. Я не виню тебя за то, что ты меня боишься».

Я замолкаю, пытаясь понять, о чем, черт возьми, он говорит.

Он не может иметь в виду…

«Иди спать, Саванна».

Я открываю рот, чтобы ответить, сказать ему, что он гребаный идиот, но из-за двери доносится громкая музыка.

«Гребанный идиот», — говорю я в любом случае.

Теперь все имеет смысл.

Это глупо. Но все внезапно обретает смысл.

Я была слишком не в себе, когда проснулась в больнице, чтобы что-то вспомнить, но у меня была неделя, проведенная в одиночестве в своей спальне, чтобы заново пережить каждый момент той ночи. И хороший, и плохой.

И я помню, как проснулась на полу, услышала рычание и стук плоти о плоть. И я была в ужасе, что с Кингом могло что-то случиться. Поэтому я перевернулась. Но как только я это сделала, мое запястье начало пульсировать. Боль была невероятная. Намного хуже, чем что-либо еще на моем теле, и это было все, на чем я могла сосредоточиться.

Пока Кинг не появился там, прямо здесь, и не потянулся ко мне. Потянулся к моей сломанной руке.

И я вздрогнула.

Но не потому, что я его боялась.

Потому что мне было больно. И я знала, что если он схватит меня за руку, и я закричу от боли, он взбесится.

Я снова ударился лбом о дерево. «Тупой идиот», — шепчу я на этот раз.

Он там терзается из-за чего-то, что даже не является правдой.

Я отталкиваюсь от двери.

Хорошо, что я не такая хрупкая, как он думает.

Телефон звонит дважды, прежде чем на него отвечают.

«Привет, Саванна».

«Неро». Я вздыхаю. «Мне нужна услуга».

Его смешок не такой пугающий, как я помню. «Я думал, ты никогда не попросишь».

ГЛАВА 90

Кинг

Тепло проникает в моё существо, и мое подсознание наслаждается этим чувством.

Я все еще нахожусь в том состоянии между сном и бодрствованием, в том состоянии, где реальность не может причинить мне вреда, и все же я знаю, что это самое комфортное состояние, в котором я когда-либо был…

Мой разум сопротивляется мне, говоря, что не стоит думать об этом.

Желая сохранить это счастье, фальшивое или нет, я позволяю своему разуму победить. Выталкивая плохие мысли, пока я погружаюсь в спокойствие. Крепче прижимаю Саванну.

Моя хватка…

Медленно, словно плывя сквозь мед, я собираю все воедино.

Тепло настоящее.

Чувство принадлежности реально.

Саванна в моих руках настоящая.

Мои глаза резко открываются. И вот, на моей груди, рассыпаны золотистые волосы.

Мне следует оттолкнуть ее. Или отстраниться, выскользнуть из кровати и уйти.

Мне следует держать ее крепче.

И это то, что я делаю.

Я прижимаю ее к себе так крепко, как только могу.

Я прижимаю ее к себе и держу там, где она есть.

Я вдыхаю ее. Позволяю ее нежному аромату наполнить мои легкие.

Потому что она здесь.

Со мной.

Она здесь, и я даже не знаю, как.

Я убедился, дважды перепроверив, что доступ в эту комнату имею только я.

Неро. Конечно, это был Неро.

Но даже если это всего лишь мимолетный момент. Мимолетный момент, когда Саванне было достаточно плохо, чтобы я мог предложить ей утешение, я приму его.

Я возьму его с жадностью.

Ее левая рука лежит у меня на груди, а ее корсет покоится на мне.

Свободной рукой я провожу пальцами по контуру неприятного твердого материала.

Я оставил окна открытыми, и комната наполняется ранним утренним светом.

Не знаю, как долго она здесь, но у меня такое чувство, будто я наконец-то уснул впервые за целую вечность.

Я провожу по одной из толстых застежек-липучек.

Я не могу выносить тот факт, что она все еще ранена. Что она будет нести эту травму еще несколько недель. Если бы я мог поменяться с ней местами, обменяться телами, взять на себя всю ее боль, я бы это сделал. Но поскольку я не могу, я просто благодарен, что это не ее другая рука. Я недоволен тем, как сильно она напрягает себя в студии, но я рад, что у нее все еще есть эта отдушина. Потому что если бы она не могла рисовать… она бы не была Саванной.

«Звук был худшей частью». Ее тихий голос заставляет меня замереть. Он тихий, но не сонливый. Как будто она все это время не спала. «Прямо перед тем, как ты пришел». Ее кончики пальцев вдавливаются в мою кожу. «Прямо перед тем, как ты пришел и остановил его, мое запястье соприкоснулось с лестницей, и я услышала это прежде, чем почувствовала. Это был ужасный хруст, и я знала, что оно сломано».

Я сглатываю и опускаю руку на матрас, не желая случайно причинить ей еще большую боль.

Она продолжает. «Когда ты потянулся ко мне…» Мое тело напрягается от ее слов. «Прекрати», — мягко отчитывает она меня, потирая руку небольшим кругом. «Когда ты потянулся ко мне, это была моя сломанная рука, которая была поднята. Я не боялась тебя, Кинг. Даже когда мы встретились, когда я, вероятно, должна была тебя бояться, я не думаю, что боялась». Я не отрываюсь взглядом от ее макушки. Желая увидеть ее побольше, но благодарен, что она не может меня видеть. «И та часть меня, которая не была в процессе отключки, подумала, что ты, вероятно, потеряешь рассудок, если прикоснешься ко мне, и я закричала от боли. Поэтому я отстранилась. Оглядываясь назад, я должна была просто позволить тебе чувствовать себя плохо из-за того, что причинил мне боль, вместо… всего этого».

Ее слова имеют смысл.

И я хочу ей верить.

Но… я не знаю, смогу ли.

«Ты позволишь мне показать тебе кое-что?» — ее вопрос тихий, и я чувствую, как она готовится к моему отказу.

Я киваю, и хотя она меня не видит, она, должно быть, чувствует мое согласие.

Мои руки автоматически ложатся ей на плечи, чтобы помочь ей сесть, так что она не использует руку. И я понимаю, что она носит… мою одежду.

Тот же наряд, в который я ее одел, когда забирал из больницы домой.

Гнилой орган внутри моей груди сжимается.

Я потратил две недели, убеждая себя, что она меня ненавидит.

Является ли это возможным…

Без дальнейших объяснений Саванна идет через комнату, прижимая большой палец к замку. Дверь открывается, и она оставляет ее так, выходя в коридор.

То, что она хочет мне показать, должно находиться где-то в другом месте.

Не знаю, почему моей первой мыслью было, что она хочет показать мне еще одну травму. Не то чтобы я не каталогизировал каждую царапину на ее теле, когда мы были в больнице.

Схватив пару спортивных штанов, похожих на те, что носит Саванна, я спешу натянуть их на ноги, потому что, какой бы разговор нам ни предстоял, мне кажется, что на мне должно быть надето что-то большее, чем красные шелковые боксеры.

Но поскольку я чувствую, что это и так заняло слишком много времени, я не заморачиваюсь с рубашкой.

К тому времени, как я добираюсь до холла, Саванна уже поднимается по лестнице.

И мое горло сжимается.

Я бегу, чтобы догнать её.

Ей не следует находиться на лестнице одной.

Услышав за спиной звук моих шагов, Саванна останавливается на полпути и оборачивается, чтобы посмотреть на меня.

Она стоит на середине ступеньки, повернувшись.

«Чёрт возьми, Саванна!» Я перепрыгиваю через три ступеньки, чтобы добраться до неё, толстый ковер заглушает шум. «Держись за перила!»

Она смотрит на меня широко раскрытыми глазами, как будто я сошел с ума.

«Я серьезно», — огрызаюсь я. И когда она улыбается, я прищуриваюсь. «Я вынесу всю лестницу и заменю ее лифтом. Не испытывай меня».

Саванна закатывает глаза: «Этот ковер такой толстый, что я могла бы спрыгнуть с него и приземлиться в конце, не ударившись об нее».

Затем она делает небольшой прыжок. Достаточно, чтобы получить дюйм воздуха под ногами, прежде чем они снова соприкоснутся со ступенькой, но этого достаточно, чтобы сократить мою жизнь на десять лет.

Я вытягиваю руку и обнимаю ее за талию, притягивая ее к себе.

Я даже не могу связать слова. Это просто ругательства, пока я тащу ее вниз по оставшейся части лестницы, ее ноги болтаются над ступенями.

Я не забыл, что так мы начинали. Что я нес ее именно так, когда украл. Но я слишком напряжен, чтобы сосредоточиться на этом. Слишком близок к чертовому сердечному приступу, чтобы думать о чем-то, кроме как о том, чтобы поставить ее на ноги.

Когда мы достигаем конца, я колеблюсь мгновение, прежде чем опустить ее. Слишком наслаждаюсь ощущением ее рядом со мной.

Но когда мое тело начинает реагировать, я опускаю ее на пол.

Последнее, что ей сейчас нужно, это чтобы я ее лапал.

Она смотрит на меня, невысказанные слова кружатся в ее глазах. Но вместо того, чтобы озвучить их, она хватает меня за руку своей здоровой рукой. «Пошли».

Мои пальцы крепче сжимают ее пальцы.

Я чувствую себя полным идиотом, когда иду за ней по дому. Как будто я должен быть более в курсе ситуации, в которой я нахожусь. А может, дело в количестве выпитого мной за последние несколько дней алкоголя, а может, я просто гребаный идиот. Но я потерян.

Не понимаю, почему она так любезна со мной.

Почему она держит меня за руку?

Мы поворачиваемся, чтобы направиться через кухню, и тут мой идиотский мозг сообразил, что мы направляемся в ее студию.

Чичи стоит за островом, делает что-то вроде теста для выпечки. И когда мы проходим, она поднимает глаза. Ее взгляд перемещается с меня на Саванну, затем снова на меня и опускается ниже.

«Пожалуйста, не смотри на моего мужа», — небрежно говорит Саванна, продолжая тянуть меня за собой.

Это… ревность?

Я молчу, пока мы приближаемся к студии.

Меня искушало зайти сюда ночью, проверить ее. Посмотреть, как она спит. Но я знал, что она сама приводила сюда Дюка каждую ночь, и я не хотел, чтобы он предупреждал ее о моем присутствии. Поэтому я здесь не был. С тех пор, как ее коллекция львов заполнила комнату.

Саванна открывает дверь и отпускает мою руку, чтобы пройти первой.

Но она просто отходит в сторону, ничего мне не показывая.

«Что…» Мой взгляд останавливается на ярко-красном полотне.

Я прохожу дальше в комнату.

Большой холст покрыт от угла до угла оттенками красного. А объект в центре картины…

Невысказанные слова комом обвиваются у меня в горле.

Это корона.

Корона, идеально вылепленная из краски. Порезы бордового цвета выглядят как потеки крови, стекающей с блестящей поверхности.

Это жестко. И смело. И жестоко.

Но также и каким-то образом тепло.

Это то, что она…

Мой взгляд скользит мимо красного и фиксируется на следующем холсте.

Я делаю шаг вперед.

Это разноцветный фон заката с короной, такой идеальной и золотой, что кажется, будто она парит. Как будто я могу вырвать ее из воздуха.

Я поворачиваюсь, медленно двигаясь по кругу, осматривая всю коллекцию.

Их так много.

Корона, словно сделанная из дыма, лежит в траве.

Корона, прислоненная к краю вывески мотеля с объявлением о наличии свободных мест.

Корона, возвышающаяся над гигантским бриллиантовым кольцом.

Мое дыхание прерывистое.

Это наши моменты.

Все наши моменты вместе.

Есть еще один поменьше, и мне приходится подойти поближе, чтобы разглядеть, что это.

Мармеладный медведь. Невероятно реалистичный розовый мармеладный медведь с короной на голове.

Я не…

Я не понимаю.

Есть еще один, в углу. И он другой.

Все картины Саванны не имеют рам. Холст натянут на деревянную конструкцию, так что она может рисовать по всему периметру, так что видимой рамы нет.

За исключением этого.

Этот полностью белый. Простое изображение короны в оттенках белого на белом фоне, как и тот…

Я делаю шаг вперед и касаюсь темного дерева, прикрепленного к внешней стороне холста. Мои пальцы возвращаются назад с черным оттенком. Потому что дерево обуглено.

Потому что это рама от картины, которую она сожгла.

Рама картины, с которой все началось.

И вот она здесь.

Я поворачиваюсь лицом к Саванне, которая находится всего в нескольких шагах от меня.

В моей груди бурлит поток эмоций, поэтому я произношу единственное слово, которое могу выдавить из себя: «Почему?»

Она пожимает плечом: «Потому что я влюбилась в тебя».

ГЛАВА 91

Саванна

Кинг смотрит на меня так, словно не может мне поверить.

Как будто он мне не верит.

Я смотрю, как работает его горло. «Как?»

«Потому что ты не оставил мне выбора», — честно говорю я ему. «Я пыталась тебя ненавидеть. Я правда пыталась. Но не смогла». Я хочу придвинуться к нему поближе. Хочу, чтобы он обнял меня. Но не смею. Пока нет. «И я никогда тебя не боялась, Кинг. Просто мне было больно».

«Из-за меня», — раздается в комнате голос Кинга.

Я киваю. «Да, он пришёл за мной из-за тебя. Но ты остановил его. И если кто-то снова придёт за мной, ты тоже их остановишь».

«Я больше никогда не позволю причинить тебе боль».

«Ты делаешь мне больно сейчас». Мой голос наконец ломается, вся боль, любовь и тоска прорываются наружу. «Ты взял меня. И сделал своей. Я привыкла к твоему теплу. Но потом ты забрал его». Слеза скатывается по моей щеке. «Я больше не хочу мерзнуть».

«Саванна», — он делает неуверенный шаг ко мне.

«Ты заставил меня полюбить тебя, — обвиняю я его. — Ты сказал мне, что гордишься мной».

«Я горжусь тобой», — он делает еще один шаг вперед.

«Ты всегда спасал меня, когда я больше всего в тебе нуждалась».

«Дорогая…» — он уже всего в шаге от меня.

«Пожалуйста, перестань меня отталкивать. Ничего страшного, если ты меня еще не любишь, просто не надо…»

Кинг сокращает расстояние, его большие ладони обхватывают мое лицо. «Прекрати, Саванна, детка». Его большие пальцы касаются моих щек. «Пожалуйста, перестань плакать. Я слишком сильно люблю тебя, чтобы смотреть, как ты плачешь».

Я люблю тебя слишком сильно…

Это не те слова, которые я ожидала услышать, но именно их я хотела услышать.

И, возможно, это слишком хорошо, чтобы быть правдой.

«Кинг», я протягиваю руку и хватаю его за предплечья. «Тебе не обязательно это говорить, просто…»

«Перестань говорить», — он подходит ближе, наши груди соприкасаются, и он использует свою руку, чтобы откинуть мою голову назад, так что я смотрю на него. Его голос звучит так же сдавленно, как и мой. «Я никогда не буду лгать тебе. Ты моя жена. Моя чертова королева. И я люблю тебя всем своим отвратительным сердцем». Он смахивает еще больше слез. «Я не заслуживаю тебя. Или…» Я вижу, как его горло работает, когда он кивает в сторону картин вокруг нас. «Я не заслуживаю твоего искусства. Или твоих улыбок. Или твоей радости. После всего, что я сделал с тобой… Детка, последнее, чего я заслуживаю, — это твоя любовь. Но если ты это имеешь в виду. Если ты нашла способ впустить меня в свою прекрасную душу, то я останусь там».

Я киваю головой, как могу. «Я серьезно».

Его широкая грудь расширяется на самом большом вдохе. И когда он выдыхает, он опускает свой лоб к моему.

«Мне жаль, что я оттолкнул тебя». Его извинения такие мягкие. «Мне так жаль, что я подвел тебя так много раз».

«Ты этого не сделал», — шепчу я.

«Я сделал это», — шепчет он в ответ. «Но я больше никогда тебя не подведу. Пока в моем теле есть жизнь, я больше никогда тебя не подведу».

Он этого не сделал.

И он этого не сделает.

Чувство того, что меня ценят, наполняет мое сердце, и я поднимаю лицо, прижимаясь губами к его губам.

Он такой нежный. Он так нежно отвечает на поцелуи, что мне не нужно, чтобы он снова повторял эти слова.

Но он все равно это делает.

«Я люблю тебя, Саванна».

Я скольжу одной рукой по его руке, пока моя ладонь не оказывается на его сердце. «Я верю тебе. Я чувствую это».

Звук, который он издает, заставляет мои глаза наполняться слезами.

«Мой король», — говорю я ему. «Моя любовь», — говорю я ему.

Его рот прижимается к моей шее, когда он наклоняется, скользя руками вниз, пока он не сжимает мою задницу и не поднимает меня в воздух. «Мне нужна вся ты. Прямо сейчас мне нужна вся ты».

ГЛАВА 92

Кинг

Опуская жену на кровать, которую она поставила в углу студии, я не могу сказать, чувствую ли я себя более живым, чем когда-либо, или я уже умер и каким-то образом попал на небеса.

«Я скучала по тебе», — ее губы не отрываются от моих, когда она говорит это.

Я откидываюсь назад ровно настолько, чтобы стянуть с нее рубашку. «Мне жаль». Я извиняюсь, снова целуя ее. «Я тоже скучал по тебе. Так сильно».

«Перестань извиняться», — Саванна снимает с меня штаны.

Я снова разрываю наш поцелуй, чтобы сдернуть с ее ног пару. «Я буду извиняться перед тобой до конца наших дней».

Я двигаюсь, чтобы упасть на нее, но она хлопает меня по груди. «Голый». Она не может дотянуться до моих штанов, поэтому пытается стянуть их ногами. «Ты можешь извиниться, раздевшись».

Легкая улыбка тронула уголки моего рта, и это чертовски приятно.

«У меня такая властная жена», — говорю я ей, хотя и подчиняюсь.

Наши тела тянутся друг к другу.

Ее руки обвивают мою шею, притягивая меня к себе, и я наклоняюсь к ней.

Ее язык скользит в мой рот, а я подхватываю ее колено рукой, чтобы раскрыть ее.

«Я должен…» Я пытаюсь отстраниться, но Саванна притягивает меня ближе.

"Я готова."

И когда кончик моего члена касается ее сердцевины, я понимаю, что она говорит мне правду.

«Я тебя не заслуживаю», — шепчу я ей в рот, скользя вперед, наполняя ее теплом своей длины.

Мы оба стонем. Звук отдается эхом в наших сердцах.

«Но я тебя оставлю».