Китайские мифы. От царя обезьян и Нефритового императора до небесных драконов и духов стихий

Глава 7. Влияние буддизма

Легенды постклассической эпохи, наступившей после падения империи Хань, гораздо более подробны, чем передаваемые из уст в уста древние истории. Они отражают общественный уклад времен империи с ее бюрократией и системой чиновничьих экзаменов, боги в них намного разнообразнее, а в их чертах и поведении отчетливо ощущается воздействие новой, пришедшей с запада религии — буддизма.

^{Храмы и божества Махаяны. Страница из «Алмазной сутры», эпоха Мин.}

^{Метрополитен-музей, Нью-Йорк}

Буддизм пришел в Китай из Индии в I веке н. э.[82] Его появление повлекло за собой большие перемены: впервые в своей истории китайцы познакомились с сопоставимой по богатству и мощи цивилизацией. Империя и до этого заимствовала идеи и технологии у окрестных народов, однако их культуру было принято считать «низшей». Индия же оказалась совершенно чуждой и очень сложной. Буддийские взгляды на жизнь и веру были совсем не похожи на традиционные китайские. Ученые полагают, что их воздействие можно сравнить с западным влиянием на страну во второй половине XIX и начале XX века.

Когда при Хань китайцы узнали о буддизме, он был воспринят как некая разновидность даосизма: для перевода санскритских понятий привлекали даосские термины, аналогичен был и интерес к аскезе и медитации. Однако вскоре, к моменту создания первых дуньхуанских рукописей в IV веке н. э., буддизм стал для Китая полноценной новой религией. Вера в личное спасение была чем-то совершенно необычным. Буддисты полагали, что земное бытие — источник всех человеческих страданий, а в момент смерти происходит реинкарнация, переход души в другое тело. Весь этот процесс называют сансара, и результат переселения зависит от кармы человека (от санскритского карман — «действие») — того, насколько хорошо он поступал в своем предыдущем воплощении. Достичь нирваны, высшего состояния покоя без желаний и устремлений, можно только благодаря хорошей карме. Личность в таком случае выходит из цикла неизбежных земных страданий. Согласно Махаяне, направлению буддизма, которое стала преобладать в Китае, после достижения нирваны человек обретает просветленное, «пробужденное» состояние и становится буддой. Промежуточную стадию называют бодхисатва: в данном случае человек откладывает переход в нирвану ради спасения других живых существ.

^{Лохань в виде необычной, архаичной фигуры, окруженный природой. Свиток «Шестнадцать лоханей», династия Мин.}

^{Метрополитен-музей, Нью-Йорк}

^{Храм Белой Лошади в Лояне, созданный при покровительстве императора Мин-ди в 68 году н. э.}

^{gyn9037 / 123RF.com}

Первые свидетельства присутствия в Китае буддизма мы находим в Лояне, бывшей столице державы Восточная Хань в провинции Хэнань, где в 68 году н. э. был возведен Храм Белой Лошади (Баймасы). Сегодня там сохранились преимущественно постройки времен Мин, и в последние десятилетия они подверглись значительной реставрации. Это традиционный китайский храм с чередой двориков и залов. В нем есть две каменные статуи коней, датируемые, вероятно, сунским периодом. Ступени за главным залом ведут к Прохладной террасе. Говорят, ее строили специально для основателей храма — двух индийских буддистов, — чтобы они переводили там сутры. По всей видимости, буддизм принесли в Китай торговцы, приходившие с запада, из Средней Азии, по будущему Великому шелковому пути[83]. Первые переводы буддийских текстов на китайский делали парфяне — жители крупной древнеиранской империи, приблизительно совпавшей по времени с империей Хань. Одним из культурных посредников был проповедник Ань Шигао, который обосновался в Лояне около 148 года и, как принято считать, выполнил около двухсот переводов. Это были довольно свободные и не слишком точные переложения оригинала: буддист-иностранец растолковывал источник человеку с родным китайским, а тот, в свою очередь, диктовал текст писцу. Первые истинные последователи ханьского буддизма происходили из даосских кругов, из-за чего возникла тенденция интерпретировать труды в соответствующем духе.

^{Буддийский монах и путешественник Сюаньцзан с посохом и свитками в сопровождении тигра. Иллюстрация, эпоха Тан.}

^{Попечители Британского музея, Лондон}

По стопам ранних миссионеров пошли многие буддийские монахи. Один из них, Кумараджива (334–431) родом из буддийского государства Кучар, выполнил переводы, завоевавшие сердца китайских элит. После этого буддийские тексты начали постепенно распространяться по всей Восточной Азии, а монахи-китайцы стали совершать паломничества в Индию. Так, за «истинными сутрами» в эту страну отправился Фасянь (337–442). Он долго путешествовал на кораблях, пережил не один шторм и в конце концов благополучно возвратился в Нанкин. Паломничество в Индию буддийского монаха VII века н. э. Сюаньцзана легло в основу написанного в эпоху Мин (см. ниже) классического романа «Путешествие на Запад» («Си ю цзи»), а о его реальных, не менее захватывающих приключениях мы узнаем из записей времен Тан. Хотя император Тай-цзун запретил китайцам покидать страну, Сюаньцзану удалось проскользнуть через границу. Он путешествовал семнадцать лет, встретился со знаменитыми индийскими мудрецами, учился у них. Последние годы жизни он провел в столице Чанъань (ныне — Сиань) и перевел многие труды, снискав всеобщее восхищение. Ученики очень его любили и написали историю его свершений.

С ростом популярности буддизма в Китае появились и новые боги индийского происхождения. Часто они приобретали традиционный китайский оттенок.

Имя Гуаньинь, богини милосердия и сострадания, можно перевести как «Смотрящая вниз и слышащая его крики». В Китае она намного превосходит по популярности других буддийских божеств. Ее изображения встречаются повсеместно: они есть во многих домах, в ее честь по всей стране возведены храмы. Изначально в буддизме Махаяны это была бодхисатва Авалокитешвара: в Индии ее считали мужчиной, а в Китае она могла быть как мужчиной, так и женщиной (до XII века на ее изображениях видны усики). Поскольку сострадание в Китае больше ассоциируется с женским началом, и в пантеоне не было значимого божества подобного рода, Гуаньинь очень быстро стала для китайцев богиней, и ее культ распространился по всей Восточной Азии. Китайские буддисты по сей день ей почитают ее как спасительницу — особенно она помогает в море и при рождении детей. Вероятно, ее образ вобрал в себя черты древних местных богинь, которым было принято молиться в таких случаях.

^{Бодхисатва Гуаньинь и шестнадцать архатов на горе Путошань. Рисунок тушью, эпоха Мин.}

^{Метрополитен-музей, Нью-Йорк}

Центром поклонения Гуаньинь была гора Путошань — остров в архипелаге Чжоушань в провинции Чжэцзян к юго-востоку от Шанхая. Известно, что ее культ существовал там некоторое время еще в VII веке н. э. во времена Тан. Рассказывают, что один японский монах хотел забрать статую богини с собой на родину, но поднялась буря, и он был вынужден искать убежище на горе Путошань. Решив, что Гуаньинь не хочет покидать Китай, он оставил ее на острове и построил там женский монастырь. Обитель получила подходящее название — «Монастырь нежелающей покидать» — и, несмотря на различные реформы, существует поныне.

Буддийская богиня или китайская принцесса?

Некоторые древнекитайские ученые полагали, что Гуаньинь — это принцесса по имени Мяошань. Отец, жестокий правитель, попытался против воли выдать ее замуж, но она не поддалась и поклялась стать буддийской монахиней. В конце концов он уступил мольбам и позволил дочери уйти в монастырь, но приказал монахам давать ей самые неприятные задания. Она, однако, с радостью выполняла все поручения. Тогда разгневанный отец приказал войскам сжечь обитель, где Мяошань нашла убежище, но она погасила пламя. Наконец он распорядился предать ее смерти. Годы спустя царя поразил недуг. Как оказалось, единственное средство от него — это глаз и кисть человека, добровольно пожелавшего принести такую жертву. Таковых не оказалось — кроме Мяошани, которая пребывала в загробном мире. Она отдала отцу один глаз и руку и тем самым исцелила его, а сама стала богиней милосердия Гуаньинь, которую иногда изображают с нимбом из тысячи глаз.

^{Гуаньинь держит корзину с рыбой. Фарфор, глазурь, эпоха Цин.}

^{Бирмингемский художественный музей}

На скульптурных изображениях Гуаньинь часто несет корзину с рыбой. Этот образ связан с легендой о Царе драконов. Его сына в форме рыбы поймали рыбаки, и, казалось, уже ничто не может его спасти, но Гуаньинь услышала жалобы принца и отправила слугу выкупить его за любую цену. Такое неслыханное предложение вызвало на рынке ажиотаж, но Гуаньинь сумела пристыдить других покупателей. Слуге удалось купить рыбу и отпустить ее в море. Согласно одной из версий, Царь драконов был так признателен богине, что подарил ей Жемчужину неугасающего света — она тоже встречается на статуях наряду с рыбацкой корзиной. Буддийская традиция выпускать на волю рыбу и других животных, обреченных на съедение, отчасти связана с этой историей.

Другую богиню-защитницу, на этот раз помогающую на море, зовут Мацзу. Ее имя означает «мать» или «предок по материнской линии», и известна она также как «Царица небес». Изначально ей поклонялись даосы вдоль побережья Южно-Китайского моря от Фуцзяня до Тайваня и Гонконга, где особенно часты бури и тайфуны. Там ее знают как Тин хау — «Небесную императрицу». Фестивали в честь Мацзу сегодня проводят на двадцать третий день третьего месяца лунного календаря.

^{Статуя Мацзу, храм Тяньхоу в Тяньцзине.}

^{cowardlion / Shutterstock}

Происхождение Мацзу покрыто мраком. В некоторых традициях принято считать, что в основе этого образа была женщина по имени Линь Мо, культ которой сложился к XIII веку, но не вполне ясно, где именно она жила. Один источник сообщает, что это была шаманка X века из провинции Фуцзянь. Иногда Мацзу считают воплощением Гуаньинь — их вообще путают до смешения. Согласно другой легенде, Мацзу была так очарована Гуаньинь, что перешла в буддизм.

Историческим основателем буддизма является Сиддхартха Гаутама — он же Будда Шакьямуни («мудрец из рода шакья»), больше известный просто как Будда. В буддийских храмах, в том числе расположенных в Китае, его изображение находится в главном зале. Китайцы именуют Будду (по-китайски — Фо) различными эпитетами, самый частый из которых — Жулай («Так приходящий»), перевод санскритского «Татхагата».

Когда буддизм стал самой распространенной народной религией в стране, многочисленные буддийские храмы и кумирни появились повсюду — не только на священных для буддистов горах, но и в каждом городке и деревушке. В одном только Пекине и окрестностях в XVIII и XIX веках их были сотни. Эти сооружения представляли собой череду двориков и залов с жилыми помещениями для монахов в задней части. За главными воротами храм охраняли большие стуковые статуи четырех Небесных царей — их часто изображали в полных доспехах, попирающими злых духов. В китайском воплощении эти локапалы, защитники веры из индийского буддизма, были Стражем Севера с черным лицом, который держит жемчужину и змею, краснолицым Стражем Юга с зонтиком, которым можно вызвать бурю, синелицым Стражем Востока, способным с помощью музыкального инструмента призвать армию музыкантов, и белолицым, вооруженным мечом Стражем Запада во главе армии змееподобных божеств. Напротив главных буддийских статуй в главном зале часто делали дворик с изображением Будая (см. ниже), толстого «смеющегося» Будды. В главном зале всегда находилась статуя самого Будды, иногда в сопровождении бодхисатв или других персонажей, например Будды Медицины, а за центральными статуями часто ставили изображение Гуаньинь.

^{Огромная статуя Будды с алтарем и приношениями. Храм Куан хау в Гуанчжоу.}

^{Библиотека Конгресса, Вашингтон}

Амитабха («Бесконечный свет») — это наиболее почитаемый Будда в школе Чистой Земли буддизма Махаяны. Это течение зародилось в Китае[84] и известно также как чань-буддизм или, по-японски, дзэн[85]. Оно учит, что небесной Чистой Землей Запада вместе правят Амитабха, Жулай Фо и бодхисатва Гуаньинь. Согласно Махаяне, человек способен достичь перерождения в этом райском месте с помощью медитации и повторения мантры «Намо Амитофо», что означает «Прибегаю к Будде Амитабхе».

^{Будда Амитабха. Вышивка, эпоха Цин.}

^{Музей императорского дворца, Тайвань}

Образ Смеющегося Будды — улыбчивого толстяка с голым животом — очень популярен в китайском искусстве и иконографии и встречается во многих храмах. Этот персонаж чань-буддизма — школы Чистой Земли — был бедным, но довольным жизнью монахом, который, как принято считать, жил в X веке н. э. Свои немногочисленные пожитки он оборачивал куском ткани и носил на посохе, поэтому его стали называть «Будай» — «полотняный мешок». Как пристало истинному буддисту индийского стиля, он питался подаяниями и спал где придется, независимо от погоды. Любили его за обаяние, добродушие и оптимизм. Часто он предстает в окружении детей. Рассказывают еще, что он умел предсказывать будущее и, согласно одному источнику, перед смертью в 917 году признался, что является воплощением Майтреи — грядущего будды, который однажды прибудет на землю как наследник Будды Гаутамы.

^{Смеющийся Будай с большим круглым животом. Фарфор, эпоха Цин.}

^{Метрополитен-музей, Нью-Йорк}

Жители Древнего Китая имели весьма туманное представление о загробном мире. Конфуций ничего не сообщал о жизни после смерти, а даосизм давал людям, лишившимся близких, мало утешения[86]. С приходом буддизма все изменилось. Последователи этой религии верят, что бодхисатва Кшитигарбха (Дичжан) правит загробным миром и судит грехи умерших, а бодхисатва Амитабха дарует последующее спасение на небесах. Таким образом, именно буддизм дал китайцам представление о потустороннем месте, где тех, кто при жизни совершал дурные поступки, ждет наказание и надежда на рай.

^{Яньло на пятом уровне загробного мира выносит приговор умершему.}

^{C. A. S. Williams, Outlines of Chinese Symbolism and Art Motives, 1919}

Буддийский бог Яма, известный в Китае под именем Яньло, выносил приговор умершему в загробном мире. Это место называлось Диюй и представляло собой своего рода многослойный лабиринт. Изначально Яньло обитал на первом из десяти уровней, но поскольку из сострадания он выпускал обратно для реинкарнации тех, кто умер несправедливой смертью, его изгнали на пятый, куда попадали люди, совершившие тягчайший грех — убийство живых существ. Китайцы считали, что поклонение Яньло приносит неудачу, поэтому своих храмов у этого бога не было — ему обычно отводили место в храме местного бога. загробный мир из буддийских концепций в народном воображении трансформировался в череду дворов, где вершили правосудие и оценивали те или иные проступки против веры. Это очень напоминало всем знакомую судебную бюрократию. Считалось, что душа преодолевает буддийскую систему загробных судов за сорок девять дней. После этого родственники умершего отправлялись в храм, делали приношения Амитабхе и распевали его имя, чтобы умершему было даровано право попасть на Небеса. После Культурной революции эти церемонии возродились, и сегодня многие совершают паломничество к горе Цзюхуашань, где особенно почитают бодхисатву Кшитигарбху, более высокопоставленного по сравнению с Яньло повелителя загробного мира. Там верующие поют, заказывают дорогие и продолжительные службы за умерших, оплачивают празднества и раздачи сладостей.

Вплоть до XX века о влиянии и распространении буддизма среди китайцев было мало что известно. Ситуацию изменило случайное открытие клада рукописей в Дуньхуане, бывшем некогда одним из центров Великого шелкового пути. Здесь, в провинции Ганьсу на северо-западе Китая, в 1900 году даосский священник Ван Юаньлу обнаружил в замурованной части «Пещер тысячи Будд» необыкновенный тайник с манускриптами. Документы оказались очень древними: были найдены фрагменты тридцати-сорока тысяч манускриптов, датируемых периодом с V по X век н. э. В основном они были посвящены буддизму и составлены на китайском языке, но всего языков было как минимум шестнадцать. Клад был запечатан примерно в 1000 году в период Сун — может быть, потрепанными рукописями уже нельзя было пользоваться, и им грозило уничтожение мародерами, например тангутами из могущественного тогда государства Си Ся. Дуньхуанский тайник оказался для ученых поистине золотой жилой: там были сутры, договоры и другие юридические документы, каракули школьников, популярные песни, истории в стихах и прозе — в ту эпоху дорожили всем, что содержало какие-то записи. Ценность клада оказалась не только научной: на вырученные от его продажи средства Ван Юаньлу возродил пришедший в упадок монастырь.

Дуньхуан расположен недалеко от пустынь Гоби и Такла-Макан. Великий шелковый путь разделяется там на северный и южный маршруты. По нему везли в дальние края не только шелка: обоими путями шли мировые религии: буддизм, несторианское христианство, ислам. Торговцы везли специи, вино, керамику и другие товары, а также животных — китайцев, например, весьма заинтриговали страусы. Путь лежал через великие буддийские государства Кучар, Хотан и Лоулань. В конце правления империи Тан и начале эпохи Сун началась волна репрессий против буддистов, доступ к столице Чанъань был закрыт[88]. Торговля по Великому шелковому пути тоже стала менее интенсивной — этому способствовало исчезновение ледников, орошавших эту область[89], и появление воинственных мусульман с далекого Запада.

Благодаря манускриптам Дуньхуана удалось выяснить, что появление буддийских писаний тесно связано с зарождением литературы на разговорном китайском языке. Именно там были обнаружены самые ранние образцы бяньвэня — сильно стилизованного литературного жанра, сочетающего стих и прозу. До открытия клада считалось, что он возник гораздо позже. Сказания в этом жанре обычно очень длинные, с многочисленными описаниями демонов и мучений, которые они причиняют грешникам. Часто снабжены картинами: некоторые ученые полагают, что предшественником бяньвэня был один из жанров иллюстрированного рассказа, пришедший в Китай из Индии. Исполнители бяньвэня не знали классических трудов и заучивали легенды, созданные на их основе, со слов учителей.

Не все, но очень многие обнаруженные в Дуньхуане рассказы в жанре бяньвэнь связаны с буддизмом. Самые популярные из них — «Мулянь спасает мать» и «У Цзысюй». В «Пещерах тысячи Будд» и та, и другая представлена в нескольких экземплярах и фрагментах. Первое предание пришло из буддийской Индии: героя зовут Маудгальяяна, и Мулянем он стал в китайской транскрипции. Второе посвящено китайскому народному герою времен Восточной Чжоу (770–256 гг. до н. э.)

Легенда о Муляне

Эта история наглядно демонстрирует, что буддийское учение не имеет фундаментальных противоречий с конфуцианскими представлениями о сыновней почтительности. Согласно версиям времен Тан, обнаруженным в Дуньхуане, Мулянь покинул семью и стал монахом. За время его отсутствия оба родителя умерли. Он выдержал традиционный конфуцианский траур, и в конце трехлетнего периода благодаря посредничеству Будды встретился с отцом. Тот сообщил, что при жизни они с женой вели себя по-разному, и мать Муляня попала в загробный мир. Тот отправился в последний и самый страшный уровень загробного мира — Авичи. В седьмом отделении он действительно обнаружил свою мать, госпожу Лю Цинти, которую подвергали там ужасающим наказаниям. Сына она узнала только по старому прозвищу — Редька. С помощью Будды ее удалось вызволить из этого места. Однако ее алчность в прошлой жизни не была искуплена, и она превратилась в голодного призрака, в глотке которого пища превращается в огонь. Будда сообщил Муляню, что спасти ее от этой доли можно только соблюдением ритуала чаши Юйлань, который проводится в Праздник голодных духов на пятнадцатый день седьмого месяца лунного календаря. Благодаря сыновней почтительности госпожа Лю Цинти перевоплотилась в черную собаку. Мулянь нашел ее, семь дней декламировал сутры Махаяны и добился ее реинкарнации в человека. Эта история легла в основу Фестиваля призраков, который отмечают в Китае и сейчас.

^{Мулянь находит мать, страдающую в загробном мире от ужасных кар. Живописный свиток, XIX век.}

^{K. Brashier}

Легенда об У Цзысюе

В этой легенде говорится об известном народном герое периода Вёсен и Осеней эпохи Чжоу (около 770–476 гг. до н. э.): он упомянут еще в «Ши цзи» Сыма Цяня, написанных около 194 года до н. э., задолго до прихода буддизма. В дуньхуанских бяньвэнях история сопровождается множеством ссылок на буддийские представления о добре и зле, что свидетельствует о влиянии этой религии на развитие китайской мифологии.

Действие происходит в царстве Чу. Правитель по имени Пин казнит отца и старшего брата У Цзысюя по подозрению в подстрекательстве к мятежу. За голову самого У Цзысюя объявлена награда. Скрываясь от преследования, он пытается бежать в соседнее царство Юэ и у реки Ин встречает девушку. Та кормит его, а после расставания кончает с собой, чтобы он мог быть спокоен — она его не предаст. Потом У Цзысюй встречает свою сестру. Ее сыновья пытаются задержать его, но ему удается ускользнуть. Он прибывает в дом своей жены и умоляет дать ему что-нибудь поесть. Жена узнает его и, покинув ее, он выбивает себе зубы, чтобы никто больше его не узнал. У Цзысюй встречает на пути рыбака, который убеждает его идти не в Юэ, а в царство У, а потом совершает самоубийство, чтобы У Цзысюю было спокойнее. В царстве У герой становится важным министром, атакует Чу и побеждает. Правитель Пин к тому времени уже умер, но это не смущает У Цзысюя: он выкапывает кости и подвергает их порке в качестве воздаяния за убийство отца и брата. Правитель государства У умирает. Несмотря на заслуги, У Цзысюю не удается поладить с преемником, и ему приказывают покончить с собой. Предвидя упадок царства, он просит укрепить его глаза над городскими воротами — так он увидит победоносную армию царства Юэ. Пророчество сбывается: история заканчивается тем, что завоеватели из Юэ приходят стереть У с лица земли.

В этих историях буддизм и даосизм сливаются, порождая известнейшие китайские легенды. О том, как складывались эти предания, мы знаем немного, но несколько веков спустя, уже при империи Мин (1368–1644), благодаря распространению печати многие из них были изданы в форме романов и рассказов. Как мы увидим в следующей главе, в романе «Путешествие на Запад» изложена знаменитая история про Царя обезьян (или просто Обезьяну), а в «Повести о белой змейке» — легенда о Госпоже в белом.