Китайские мифы. От царя обезьян и Нефритового императора до небесных драконов и духов стихий

Глава 9. Даосизм и народные верования

Оборотни, такие как в истории о Госпоже в белом, типичны для традиционного фольклора, а он многим обязан даосам. Дао по-китайски означает «путь». Последователи этой древней, специфической для Китая школы мысли стремятся достичь гармонии с естественным порядком вещей, который выражается в балансе противоположных, но взаимозависимых инь и ян: света и тьмы, мужского и женского начала, жаркого и прохладного (см. выше). С новой религией, буддизмом, даосизм пытался не только конкурировать, но и заимствовать некоторые ее аспекты, хотя некоторые буддийские практики поначалу казались нарушением китайских устоев. Монашество, например, входило в противоречие с идеалами сыновней почтительности. Более того, от монастырей не было никакой пользы государственной казне: в Индии буддийские монахи жили на подаяния, а в Китае в основном за счет дарованных монастырю земель. В конце концов, однако, китайцы привыкли к повсеместно появившимся большим обителям и даже стали подражать буддистам и выработали собственные формы монашества.

В шеститомном труде «Религиозная система Древнего Китая» голландский синолог Ян Якоб Мария де Гроот (1854–1942), изучавший даосизм в Фуцзяни, называет эту религию формой анимизма. Вещи, которые по западным представлениям обычно считаются лишенными души, например деревья, животные и камни, согласно даосам могут содержать в себе цзин — сущностный дух, эссенцию. Со временем буддийские и даосские боги и богини стали сливаться друг с другом, и сложился ряд народных верований, образующих мифологический фон повседневных ритуалов и быта. Огромный даосский пантеон, таким образом, состоял из множества различных богов, мифы о которых варьировали от провинции к провинции и от эпохи к эпохе и во многих случаях были связаны с китайским буддизмом.

^{Храм Белых Облаков. Картина, эпоха Цин.}

^{Музей императорского дворца, Тайвань}

В своей конкуренции с буддистами даосы решили опереться на самого императора Китая: они взяли его за образец и провозгласили самым главным богом на небесах Нефритового императора. «Трое чистых» («Сань цин»), которые до этого были важнейшими даосскими божествами (см. выше), оказались понижены в ранге и стали его помощниками. Этот процесс отражает консолидацию земной имперской иерархии: императоров почитали еще при Хань, но во время империи Тан и после нее на их культе делали особенный акцент. Нефритовый император, религиозный эквивалент китайского государя, был всемогущ и на земле, и в небесах.

В древности китайские города обычно были окружены стеной и рвом, и покровителем защитных сооружений был бог города чэнхуаншэнь. Впервые эти божества-хранители упомянуты в трудах времен Северной Ци, которая правила северным Китаем с 550 по 577 год. К середине Тан (618–907) города расширились и вышли за пределы защитных рвов, а чэнхуаншэни стали все больше походить на гражданских чиновников, которым приходится заниматься всем, что связано с безопасностью, засухами и наводнениями. Они взяли на себя некоторые обязанности тудишэней — богов местности, которые когда-то защищали посевы, но уже утратили свою важность. Святилище местных богов обычно располагалось ниже кумирни городского бога. Чэнхуаншэнь отвечал и за связи с загробным миром: он считался защитником душ мертвых, и на Цинмин, праздник задабривания голодных духов, его изображение носили по улицам процессии с музыкой и флагами. Ко временам Сун круг обязанностей чэнхуаншэней продолжал расширяться, но и тудишэни отчасти вернули былую популярность, взяв на себя заботы о различных городских делах, например, жилье, лесах и храмовых землях. При империях Мин (1368–1644) и Цин (1644–1912) чэнхуаншэни стали настолько ассоциироваться с городскими чиновниками, что им начали вменять человеческие грехи, например коррупцию и властолюбие.

Многие бытовые ритуалы в Китае были призваны умилостивить домашних богов. В каждом доме было небольшое изображение бога очага цзаошэня — как нетрудно догадаться, его вешали над очагом или рядом с местом приготовления пищи. К Новому году оно пачкалось и покрывалось копотью, поэтому его отклеивали и заменяли новым. Располагаясь близко к месту, где обедала вся семья, бог очага присматривал за всем происходящим и сообщал о своих наблюдениях своему господину — некоторые говорили, что им был сам Верховный бог. Доклад бог очага делал на двадцать третий или двадцать четвертый день последнего месяца года. Чтобы он не выставил семью в дурном свете, можно было накормить его чем-нибудь сладким и липким: тогда вместо изложения событий ему во время аудиенции останется только кивать головой, и начальник перейдет к следующему.

^{Бог домашнего очага. Ксилография, XX век.}

^{Метрополитен-музей, Нью-Йорк}

^{Боги дверей Цинь Шубао и Ху Цзиндэ в боевом облачении. Новогоднее изображение, XX век.}

^{Метрополитен-музей, Нью-Йорк}

Возможно, бог домашнего очага возник как бог огня в те времена, когда люди уже готовили пищу на огне, но еще не имели собственных печей. Бог очага, без сомнения, появился до империи Хань, хотя источники расходятся в отношении его происхождения и имени. С другой стороны, жертвы ему начали приносить гораздо позже, при империи Тан.

Рассказывают, что первый танский император Тай-цзун[96] (599–649) однажды слег с лихорадкой и видел во сне призраков и демонов, которые производили большой шум у его спальни. Военачальники Цинь Шубао и Ху Цзиндэ — в разных вариантах легенды имена отличаются — предложили надеть доспехи и охранять вход в его покои. Под такой охраной император хорошо выспался, но его беспокоило, что подчиненным приходится стоять всю ночь на посту, и он повелел нарисовать их в полном облачении и поставить картины по обеим сторонам двери. С тех пор по всему Китаю во время новогодних праздников принято покупать портреты полководцев и приклеивать их на двери для защиты от демонов.

Богов богатства, долголетия и счастья часто почитают вместе как «Три звезды» — «Сань син». Первые их изображения в человеческой форме относятся ко времени империи Мин, но их история в китайском фольклоре гораздо древнее, и они остаются элементом ежедневных ритуалов и жизни людей. Даже в Великобритании картинки с этими богами часто попадаются в китайских магазинах и ресторанчиках.

^{Бог богатства Цайшэнь верхом на тигре. Новогоднее изображение, XX век.}

^{Метрополитен-музей, Нью-Йорк}

^{Бог долголетия Шоусин в виде большеголового старика восседает на журавле и изучает свиток. Вышивка, эпоха Мин.}

^{Музей императорского дворца, Тайвань}

Цайшэня, бога богатства, называют по-разному в зависимости от региона: самое популярное его имя — Чжао Гунмин. Его обычно изображают с черным лицом верхом на тигре. Согласно роману «Возвышение в ранг духов» («Фэн шэнь янь и») времен Мин, где говорится о многих популярных богах, Чжао Гунмин был обожествлен благодаря сопернику по имени Цзян Цзыя. Он сражался на стороне последнего вана государства Инь, восседая на черном тигре и швыряя жемчужины, которые взрывались как бомбы. Цзян Цзыя тем временем сделал его соломенное изображение и зажигал перед ним благовония, а через двадцать дней запустил в сердце и глаза фигуры стрелы из персикового дерева. В этот момент Чжао Гунмин, находившийся в лагере, вскрикнул и умер. Цзян Цзыя похвалил отвагу его перед богом загробного мира. Так Чжао Гунмин стал богом богатства.

^{Даосские боги удачи (Фу), процветания (Лу) и долголетия (Шоу). Настенный свиток, эпоха Мин.}

^{CPA Media Ltd / Alamy Stock Photo}

Звезда Шоу в мифологии превратилась в покровителя долголетия — Шоусина, Старца Южного полюса. Она была первой в числе двадцати восьми звезд, по которым китайцы рассчитывали свой календарь, и при Тан распространилось мнение, что от нее зависит продолжительность жизни смертных. Начиная с эпохи Мин Шоусина обычно изображают улыбающимся седовласым стариком с посохом выше своего роста. К посоху может быть прикреплен символ долголетия, например тыква, персик или свиток.

Говорят, что в основе культа бога счастья Фушэня лежит история Ян Чэна, чиновника времен Тан. Его обеспокоило, что У-цзун, император государства Лян, уводит из его города всех юношей, которые низки ростом, чтобы они служили при дворе. «Низкорослые люди — твои подданные, а не твои рабы», — сказал он властителю. Тот прислушался и отпустил молодых людей, а Ян Чэн за такой поступок стал богом счастья, почитаемым по всей стране. При империях Юань и Мин считалось, что речь идет об одноименном императоре из более ранней империи Хань, но суть истории та же.

Еще один популярный даосский символ удачи и долголетия — это «восемь бессмертных»: Ли Тегуай («Ли Железная Клюка»), Хань Чжунли, Чжан Голао («Старец Чжан»), Люй Дунбинь, Хэ Сяньгу («Бессмертная дева Хэ»), Лань Цайхэ, Хань Сянцзы и Цао Гоцзю («Дядя Цао»). Это очень непохожие друг на друга персонажи, и истории про них тоже рассказывают по-разному. Как и многие другие герои китайских мифов, они предположительно были простыми смертными и благодаря удивительному следованию дао обрели бессмертие, вознеслись на небеса, стали летать на фениксах и владеть волшебными мечами. Издавна их принято по одиночке и всех вместе изображать на храмовых стенах, произведениях искусства и различных предметах вплоть до чайных чашек. Самые популярные члены восьмерки — Ли Тегуай, Чжан Голао и Люй Дунбинь.

^{Ли Тегуай в образе нищего со своим железным костылем. Картина, эпоха Мин.}

^{Bridgeman Images}

Даос Ли Тегуай был очень хорош собой. Однажды ему нужно было по призыву Лао-цзы отправиться к священной западной горе Хуашань. Он покинул свое тело и попросил ученика присматривать за ним, иначе в теплую погоду оно начнет разлагаться. К телу нельзя было прикасаться, пока не пройдет седьмой день. Вскоре, однако, до ученика дошла весть о смерти матери. Он поспешно кремировал тело учителя и отправился домой. Вернувшись, Ли Тегуай начал искать свое тело, но так и не нашел его. В конце концов ему удалось вселиться в недавно умершего нищего — тот страдал от различных недугов и ходил с клюкой, которая и дала бессмертному известное прозвище. Согласно другому источнику, Ли Тегуай, первые упоминания о котором относятся к позднему периоду империи Сун, получил свою клюку от Матери-владычицы Запада.

Чжан Голао ездил на муле — иногда как положено, а иногда задом наперед. Он проезжал за день тысячи ли, а вечером дул на животное, складывал его как лист бумаги и убирал до того момента, когда оно снова понадобится. Жил Чжан Голао предположительно при империи Тан, примерно во времена императора Сюань-цзуна. Он был отшельником-даосом и отклонял все приглашения прибыть ко двору. После того, как в пожилом возрасте он умер, ученики вскрыли гроб и не обнаружили там тела.

Люй Дунбинь, наверное, самый знаменитый из «восьми бессмертных» и самый человечный из них. Он был забавный на вид, любил раздавать людям лекарства и помогать им справиться с большими жизненными кризисами, а еще был завсегдатаем постоялых дворов и трактиров Чанъаня — его знали мещане по всему Китаю. Кроме того, он прекрасно владел мечом. Про него есть много поговорок. Например, когда говорят «собака покусала Люй Дунбиня», имеют в виду, что человек не понял добрых намерений. Говорят, что этот бессмертный жил во времена империи Тан, но упоминания о нем появляются лишь в сунский период. Во времена Юань о нем были написаны многие пьесы, а при Мин он стал особенно популярным героем рассказов.

После упадка империи Мин к власти пришла Цин. Это были не ханьцы, а маньчжурские завоеватели с севера, которые говорили не по-китайски и не нуждались в классе писцов. Хотя система чиновничьих экзаменов сохранилась, их успешная сдача перестала давать былые преимущества — принадлежность к маньчжурам была более весомым аргументом. При Цин было создано много литературных произведений, но писали их в основном эрудиты для эрудитов на классическом китайском языке. Среди этих трудов встречаются и изложения утраченных теперь древних книг, благодаря которым мы узнаём о захватывающих историях. Здесь стоит упомянуть «Повести о странном из кабинета Ляо» («Ляо чжай чжи и»). В этом чудесном собрании преданий есть и сверхъестественные истории о волшебных лисах, которые превращаются в обворожительных красавиц и отвлекают молодых ученых от их трудов, и что-то вроде газетных репортажей, например, о том, как жители испугались землетрясения и выбежали на улицу в нижнем белье. Для современных исследователей это просто божий дар.

Китайская литература и искусство в тот период были предназначены исключительно для внутреннего потребления. Когда правивший в 1735–1796 годах император Цянь-лун[97] принимал в 1793 году британское посольство во главе с Джорджем Маккартни, его совершенно не интересовали ни участие в международной торговле, ни мир за пределами Китая как таковой — если не считать данников в Юго-Восточной Азии. Формально миссия Маккартни провалилась из-за отказа бить поклоны императору, но истинной причиной была самодостаточность Поднебесной.

После смерти Цянь-луна маньчжурское государство начало клониться к закату, и в XIX веке Китай занимал на мировой арене очень скромное положение. Страна погружалась в политический хаос, императорская власть слабела, порядок могли обеспечить только сильные местные правители. Во многих районах появились разбойники и начались бунты, доходившие до открытой гражданской войны. Восстание тайпинов (1850–1864), например, разорило весь южный Китай. Оно было подавлено цинскими властями, но победа не принесла долгого мира.

^{Сцена из рассказа «Лис выдает дочь замуж». Иллюстрация к «Повести о странном из кабинета Ляо», поздний период империи Цин.}

^{Lou-Foto / Alamy Stock Photo}

Многие иностранцы, приезжавшие в Китай в XIX веке, были миссионерами. В слабости этой дальневосточной страны они видели свой шанс: благодаря удаленности от Европы она до сих пор избегала колонизации, и теперь за нее можно было взяться[98]. Людям Запада казалось, будто китайцам можно внушить буквально что угодно: поскольку не было единой церкви и единого религиозного авторитета, диктующего доктрины, не было и идеологических причин сопротивляться навязываемым убеждениям. Многие люди были неграмотны и получали знания из развлекательных пьес, исполняемых на их деревенских праздниках столь же неграмотными актерами. Жители угасающей Цинской империи оказалось предоставлены самим себе, что привело к расцвету народных верований, умножению богов всех мыслимых сортов, повышению роли местных культов. Миссионеры, интересовавшиеся китайским политеизмом, ритуалами и заклинаниями, опубликовали много материалов об этом новом для западного читателя мире. Среди таких авторов был упомянутый выше Де Гроот.

Китайцы, однако, далеко не всегда были рады заморским проповедникам. Зревшая среди крестьян обида на христианских миссионеров и иностранцев в целом вылилась, в частности, в Восстание ихэтуаней (1899–1901) — за границей их называли боксерами, считая китайские боевые искусства разновидностью бокса. Взрыв произошел после сильной засухи: война пронеслась по северному Китаю, сея насилие и разрушения, и добралась до Пекина. В результате армии Альянса восьми держав — США, Австро-Венгрии, Великобритании, Франции, Германии, Италии, Японии и России — вторглись в страну, взяли штурмом столицу и проникли в Запретный город и другие императорские здания[99]. Сам император бежал из города. Ихэтуани поддерживали империю Цин, но именно они привели к падению маньчжуров и проложили путь к Китайской Республике.

Первого января 1912 года в Китае была провозглашена республика. Ее военно-политическое руководство познакомилось с западными идеями при посредничестве Японии и стремилось подражать новым веяниям. Китайская конституция была написана по образцу европейских, а радикальные писатели и мыслители ратовали за вытеснение вэньяня — классического письменного языка — более «народным» байхуа, который вскоре после прихода к власти коммунистической партии в 1949 году станет официальным. В основу нового языкового стандарта легли диалекты северного Китая, которыми владела значительная часть населения, и у этнических ханьцев эта реформа не вызвала затруднений[100]. В письме стали употребляться сокращенные варианты написания древних иероглифов, были введены официальные системы транскрипции, впоследствии с появлением компьютеров и интернета были разработаны различные методы ввода (см. выше).

Молодая республика была слаба и не могла поддерживать контроль всей территории страны. Из-за этого период с 1918 по 1926 год известен в Китае как Эра милитаристов: регионами в то время управляли независимые клики и военные правители. Постепенно националисты, на которых опирался вождь революции 1911 года Сунь Ятсен (1866–1925), взяли страну под контроль, но гражданская война на этом не закончилась: на власть претендовала еще и коммунистическая партия.

По сравнению с коммунистами, националисты придерживались крайне правых взглядов, и под руководством Чан Кайши (1887–1975) их консерватизм еще больше усилился — они стали поддерживать верования и местные культы маньчжурского периода, и под их властью китайцы начали проявлять интерес к древней мифологии[101]. Коммунисты были более радикальны и по советскому образцу стремились искоренить религию, заменив ее новым научным мировоззрением, которое начинало в то время господствовать в Европе.

В пике конфликта между националистами и коммунистами в Китай вторглись японские войска — началась Японо-китайская война (1937–1945). Националисты были вынуждены отступить на запад страны и заняли всю Сычуань[102] — под их контролем оказалось большинство университетов и школ. Цитаделью коммунистической партии была область вокруг Яньаня. В какой-то момент противники даже объединили силы ради сопротивления захватчикам. Военное противостояние с китайцами вообще отнимало у Японии много ресурсов и помогло США в 1945 году нанести сокрушительный ядерный удар по Хиросиме и Нагасаки — один из финальных аккордов Второй мировой войны.

^{Трудящиеся приветствуют Мао Цзэдуна, изображенного в виде солнца. Подпись гласит: «Да здравствует маоизм!». Плакат, 1960-е годы.}

^{Собрание китайского художественного плаката, Библиотека университета Уитворта, Спокан, Вашингтон}

Гражданская война в Китае завершилась в 1949 году отступлением националистов на остров Тайвань и провозглашением на материковой части страны коммунистической Китайской Народной Республики. Вскоре в КНР сложился культ личности руководителя компартии Мао Цзэдуна (1893–1976). Он утверждал, в частности, что государство должно ориентироваться на язык и мысли простонародья: эти идеи с 1966 года стали основой Культурной революции, продолжавшейся вплоть до его смерти в 1976 году. Центральной задачей революции было искоренение сформулированных Мао «четырех пережитков»: старого мышления, старой культуры, старых привычек и старых обычаев. Кампанию с энтузиазмом возглавили школьники и студенты — их называли хунвэйбины, так на китайский было переведено слово «красногвардейцы». Народные верования в тот период сильно пострадали, многие древние храмы были снесены. Дэн Сяопин (1904–1997), возглавивший партию после смерти Мао Цзэдуна, инициировал программу культурного возрождения и экономические реформы. Благодаря устойчивому развитию Китай сегодня является мощной мировой державой и важнейшим экспортером.

Культурная революция осталась в прошлом, как и представления Мао Цзэдуна о приоритете простонародного языка и стиля. Сейчас правительство отдает приоритет урбанизации, исчезают деревни. Благодаря всеобщему просвещению повысились грамотность и образованность населения. В народе появился и интерес к древней истории. О ней теперь узнают не только на традиционных деревенских представлениях — для этого есть многообразные художественные формы, а главным развлечением, как и на Западе, является телевидение. После разрушительной Культурной революции подняли голову фольклористы. Они прослеживают истории в классической литературе и устных преданиях, изучают обстоятельства их возникновения. Именно благодаря их усилиям мы узнаём о прошлом и можем воссоздать такие изменчивые китайские мифы — древние и не очень.