Ознакомившись с содержимым дорожной сумки Джерри Делано, Чарли Чан сложил в нее вещи в том порядке, как они лежали, и запер сумку, а Боб отнес ее на чердак и поставил туда же, где и нашел. Затем люк в потолке закрыли, лестницу отнесли в сарай и стали решать, что делать дальше.
– О, уже двенадцать! – спохватился Вилл Холли. – Мне надо ехать.
– А я собирался пригласить вас на ленч, который быстро приготовлю.
– Спасибо, мистер Чан, представляю, как вам надоело возиться на кухне. Сегодня у вас есть возможность отдохнуть, пусть Боб сам себе приготовит еду.
– Вы совершенно правы, сэр, от постоянной возни на кухне устаешь так же, как и от продолжительного общения с японцем. Свои обязанности слуги я расцениваю как наказание почтальону, который самовольно решил заменить коллегу. Если мистер Иден не будет в претензии, я облегчу себе жизнь и ограничусь тем, что подам лишь сэндвичи и чай.
– Замечательно, Чарли, а я вам помогу. Ну что, Холли, может, останетесь?
– Нет, мне и в самом деле пора. Я намерен еще кое с кем перекинуться словечком, порасспросить кое-кого, чтобы уточнить и проверить наши сегодняшние открытия. Ведь если Джерри Делано и в самом деле был в наших местах в прошлую среду, кто-то же его видел? Должны остаться какие-то следы его пребывания. Надо порасспросить народ. Думаю, в гостинице, на бензоколонке…
– Покорнейше прошу делать это как можно осторожнее, – попросил детектив.
– Не беспокойтесь, я все понимаю. Впрочем, думаю, ваши опасения лишены оснований. Мэддена практически ничто не связывает с жизнью нашего городка, он почти ни с кем не общается, так что о моих расспросах не узнает. Нет, нет, мистер Чан, я обещаю вам, что все равно буду предельно осторожен, доверьтесь мне. К вечеру я приеду, расскажу о своих успехах.
После отъезда журналиста Чан и Иден попили чаю и принялись вновь за поиски. На сей раз им не удалось найти ничего интересного.
Холли приехал раньше, чем обещал, – в четыре часа. И не один. Он привез грустного долговязого молодого человека, в котором Боб узнал торговца недвижимостью в будущем Дэйт-Сити. При виде незнакомца Чарли Чан незаметно скрылся.
– Позвольте представить вам, Боб, мистера Де Лизла, – сказал, входя в гостиную, журналист.
– Мы знакомы. Ведь это вы пытались мне всучить некий на редкость удобный участок в пустыне? – улыбнулся Боб.
– Да, очень удобный. И вы будете кусать себе локти, когда в самом недалеком будущем из-за него разгорится спор между концерном Вулворта и Ассоциацией сигаропромышленников! Но я вас предупреждал!
– Мистер Де Лизл, я попросил вас приехать сюда со мной, для того чтобы вы и мистеру Идену рассказали то, что я услышал от вас, – о вечере в среду.
– Но мы бы не хотели, чтобы кто-то знал, как нас интересует эта тема. Особенно нежелательно, чтобы узнал Мэдден…
– Не волнуйтесь, сэр, Вилл меня уже предупредил. А что касается Мэддена! Он со мной так обошелся, что у меня нет ни малейшего желания вновь встретиться с ним.
– Так это вы Мэддена видели в среду?
– Нет, с Мэдденом у меня была стычка не в среду, а в среду я видел другого человека. Весь этот день я провел в своем бюро, до самого вечера ждал клиента, он обещал прийти, но так и не явился. Прождал я его до семи и собрался уже закрывать свою лавочку. Гляжу – подьезжает большая машина. За рулем сидел щуплый низенький мужчина, на заднем сиденье – второй. «Добрый вечер! – говорит низенький. – Скажите, мы правильно едем на ранчо Мэддена?» Я сказал, что правильно, и посоветовал держаться правой стороны. А тот, который сидел сзади, поинтересовался, как далеко еще до ранчо. «А ты, Джерри, заткнись, предоставь это дело мне», – сказал тот, что был за рулем. И добавил еще какие-то ученые слова, вроде из Библии, что-то в таком духе: «…пути Господни неисповедимы, а ты, Исайя, не мог указать нам прямой дороги». Я ничего не понял, зачем он назвал меня Исайей, да и дорогу я им указал достаточно ясно.
Улыбнувшись, Иден не стал вдаваться в объяснения, его интересовало другое:
– Вы хорошо рассмотрели этого человека?
– Достаточно хорошо, если учесть, что уже начинало темнеть. Как я сказал, роста он был небольшого, худой, бледный, говорил медленно, отчетливо и чертовски грамотно, ну прямо как учитель английского языка или даже профессор.
– А как выглядел тот, что сидел на заднем сиденье?
– Вот того я совсем не рассмотрел.
– Жаль. А Мэддена когда вы встретили?
– Сейчас и до этого дойду. Они, значит, уехали, я запер свое бюро и тоже отправился домой. И уже дома сообразил: раз эти двое ехали на ранчо Мэддена, значит, сам хозяин должен быть там. У меня, должен вам сказать, джентльмены, дела-то не очень хорошо идут с продажей участков под Дэйт-Сити, сейчас каждый норовит купить землю во Флориде, эта Флорида, будь она проклята, всех покупателей переманивает, ну я и подумал: пригодился бы мне такой, как Мэдден, с большим капиталом. Во всяком случае, попробовать можно, правда? Вот я с самого утра в четверг и поехал к нему на ранчо.
– Точнее, во сколько?
– Да часов в восемь. Приезжаю, стучу в дверь, никто не отзывается. Я обошел дом вокруг, нигде ни души.
– Никого не было? – удивился Иден.
– Только куры и индюки. И еще китайский попугай. Сидит на своей жердочке, кувыркается. Я ему: «Привет, Тони!», он мне в ответ: «Привет, мошенник!» Ну скажите, приятно мне было такое слышать? Какой же я мошенник? Своим бизнесом я занимаюсь честно, в наше время торговля недвижимостью… Ну что вы смеетесь, сэр?
– Не обижайтесь, больше не буду! – успокоил обиженного бизнесмена Боб. – А что же Мэдден?
– Я как раз к нему подбираюсь. Значит, никого не застав на ранчо, я уже собирался уезжать несолоно хлебавши, как тут подъезжает машина, а в ней Мэдден со своим секретарем. До этого мне не доводилось встречаться с Мэдденом, но я сразу узнал его по бесчисленным фотографиям в газетах, хоть он и был небрит и выглядел очень усталым. «Что вы тут делаете?» – спрашивает меня грубо, но я всегда вежлив, вот и отвечаю ему учтиво и доходчиво: «Мистер Мэдден, задумывались ли вы когда-нибудь, сэр, над теми огромными перспективами, что таят в себе эти места…», ну и в том же духе, вы знаете, я то же самое и вам говорил. Но только он не дал мне досказать, оборвал сразу, да еще так невежливо! Сэр, он стал меня ругать последними словами! Мне еще никогда не приходилось слышать таких выражений. Настоящий артист, скажу я вам. Я понял, что мой психологический метод на этого человека не подействует, ну и убрался оттуда подобру-поздорову. А ведь он и прибить мог, такое было у меня ощущение…
– Это все? – спросил Боб Иден.
– Да, все, и все это правда, – ответил неудачливый торговец недвижимостью.
– Я вам очень признателен, мистер Де Лизл, за это сообщение и еще раз напоминаю, что оно должно остаться между нами. И если когда-либо я решусь приобрести участок в пустыне, то обещаю вам приобрести его…
– … у меня?
– Обязательно у вас. Хотя, должен сказать, в последнее время пустыня мне что-то разонравилась.
Мистер Де Лизл подошел к Бобу поближе и, понизив голос, доверительно пожаловался:
– Пусть то, что я сейчас скажу, тоже останется между нами, но должен признаться, сэр, что и я стал все больше скучать по моему доброму старому Чикаго. И если я туда уеду, то уж навсегда. Только, пожалуйста, не говорите об этом никому в Эльдорадо! Представляете, какой урон…
– Никто об этом не узнает, мистер Де Лизл. А теперь, если вы не возражаете, отдохните немного в патио, а потом я вас отвезу.
– Понял. Сделаем лучше так: я вернусь к себе, посмотрю, как там мой фонтан. А вы меня оттуда заберете, когда будете возвращаться в город.
Гость удалился, и тут из-за двери вынырнул детектив.
– Чарли, вы все слышали? – спросил Иден.
– Разумеется. И это чрезвычайно любопытно.
– Попробуем подвести итоги, – сказал педантичный Вилл Холли. – Около семи вечера, в среду, на ранчо появился Джерри. И не один. Первый раз в наших рассуждениях появляется четвертый. Кто он? Думаю, вы согласитесь со мной, если я назову кандидатуру профессора Гэмбла.
– Тут двух мнений быть не может. В понедельник после ленча он тоже вспоминал пророка Исайю.
– Отлично! – резюмировал журналист и продолжал: – В воскресенье вечером некто подъехал к кемпингу доктора Уайткомб и увез оттуда Фила-Лихоманку. Не кажется ли вам, коллеги, что это тоже был профессор Гэмбл?
– Не исключено, – согласился Чарли Чан. – Но нет доказательств. Человек, который забрал Фила, знал о возвращении Ли Вонга. Вот если бы мы знали, что мистер Гэмбл…
– Стойте! – перебил Боб. – Когда Ли появился в дверях «Оазиса», Гэмбл как раз был там. Помните, Холли?
– Итак, все совпадает, – подытожил журналист. – Именно Гэмбл узнал о возвращении Ли Вонга и поспешил сюда, чтобы предупредить об этом. Именно Гэмбл с Филом-Лихоманкой были у ворот, когда вы въезжали на ранчо.
– Хорошо, но тогда это не Торн… А его пиджак, разорванный на спине?
– Выходит, мы ошибались. А теперь я выдвигаю новую версию и уверен, она правильная. Заметьте, в ней всплывает новая подробность, связанная с только что услышанным сообщением мистера Де Лизла: после роковой встречи с Делано ни Мэддена, ни Торна на ранчо не было. Где они были? Куда подевались?
– Ах, это обстоятельство вызывает самые мрачные предположения, – вздохнул Чарли Чан. – Они уехали, чтобы спрятать где-то труп несчастного Джерри Делано.
– Я тоже так думаю, – подхватил журналист. – И нам самим этот труп ни в жизнь не найти, если не поможет тот, кто знает, где искать. Здесь в округе столько совершенно безлюдных мест, столько отдаленных каньонов, они запросто могли сбросить туда труп. Так что ясно – на поисках тела жертвы мы должны поставить крест и продолжать розыск без важнейшего доказательства – без трупа убитого. Но не стоит терять надежды. Смотрите, мы узнаем о все новых обстоятельствах в нашем деле. Оказывается, о происшедшем на ранчо известно множеству людей, и некоторых из них нам удается разыскать.
Во время довольно пространного изложения версии мистера Холли Чарли Чан сидел за письменным столом хозяина и машинально крутил в руках массивное пресс-папье. Вдруг в глазах китайца зажглась живая искорка – что-то в этом солидном предмете привлекло его внимание. Китаец открутил круглую ручку и стал один за другим снимать листы промокательной бумаги. И вот в его руках неожиданно оказался листок обычной бумаги, на которой было что-то написано. Прочитав запись, Чарли Чан передал листок Бобу Идену.
Боб отметил решительный мужской почерк и дату – вторник. Стал читать: «Дорогая Эвелин…»
– Что-что? – рванулся к нему журналист.
– «Дорогая Эвелин, – повторил Боб, – хочу сообщить тебе о событиях, которые имели место на нашем ранчо в последние дни. Ты уже знаешь, что мои отношения с Торном в последнее время значительно ухудшились, а сегодня произошла сцена, которая заставила меня тут же уволить его. Завтра утром я вместе с ним еду в Пасадену, и там мы расстанемся навсегда. К сожалению, он знает о многих моих делах (о чем я весьма сожалею), и если бы не это, я бы уже давно прогнал его. Боюсь, от него можно ждать неприятностей. Вот почему я пишу это письмо – хочу тебя предупредить, если он вдруг неожиданно явится к тебе в Денвере. Это письмо я лично отвезу в город сегодня вечером и сам же отправлю, не хочу, чтобы Торн знал о нем…»
– На этом письмо обрывается, – сказал Боб.
– Все больше фактов в наших руках! – воскликнул Холли. – Представьте, джентльмены, сцену: миллионер сидит за столом и пишет дочери письмо. Открывается дверь, и кто-то входит. Думаю, Джерри Делано. Этого человека Мэдден знает не один год и не один год боится. Мэдден быстренько прячет неоконченное письмо между листами промокашки в пресс-папье. Встает. Тут вспыхивает уже известная нам ссора, почему-то оба оказываются в комнате Торна, ну а что было потом, мы знаем. Делано мертв, возникает проблема: что делать с трупом. Только утром решают эту проблему, оба уезжают, а когда Мэдден возвращается… Возвращается усталый, нервный; он понимает, что теперь уже он не может прогнать Торна. Тот знает слишком много, можно сказать, держит в руках своего хозяина, теперь они поменялись ролями. Как вам моя версия?
– Должен признать, рассуждаете вы логично.
– Я убежден, так все и было! Я много раздумывал над всей этой историей, а новые факты только подтверждают мою версию. А если говорить правду, то у меня не только версия, а целая теория разработана…
– Познакомьте же нас с ней, Холли, – попросил Иден.
– Для меня теперь все ясно как день. Попробую воссоздать то, что здесь произошло. Начнем с Делано. Мэдден его боится. Чего может бояться богатый человек? Чаще всего шантажа. Делано что-то знает о нашем миллионере. Вероятнее всего, что-то из темного прошлого Мэддена, относящегося к тем временам, когда Мэдден еще не был могущественным финансистом, а азартным игроком и часто посещал игорный дом Мак-Гира в Нью-Йорке. С Торном у миллионера отношения натянутые, он ему не доверяет. Секретарь ненавидит своего хозяина, кто знает, может, даже сговорился с его врагами. Происходит ссора, о которой Мэдден упоминает в письме к дочери. А еще раньше Мэдден приобретает для дочери жемчуг, Торн знает об этом, сообщает врагам Мэддена, может, и какой-то мафии, те готовятся напасть на миллионера. Для проведения такой операции трудно найти более удобное место, чем это уединенное ранчо. Все подготовлено, продумано, роли распределены. Фил-Лихоманка отправляется в Сан-Франциско, Делано и липовый профессор – в пустыню. Верного хозяину слугу Ли Вонга хитростью заманивают в Сан-Франциско. Появляется Делано и начинает свой шантаж. Грозится выдать все, что знает о Мэддене, если тот не отдаст ему жемчуг или деньги, а может, и то и другое. Вспыхивает бурная ссора, и Мэдден в гневе и страхе убивает шантажиста. Вот как я представляю себе события.
– Похоже, так оно и было, – согласился Боб Иден.
– А теперь давайте представим, что было потом. Мэдден думал, что Делано действует в одиночку и, убивая его, кончает с проблемой. И вдруг узнает о целой бандитской шайке. И члены этой шайки, или мафии, знают не только о том, чем именно Делано шантажировал Мэддена, но теперь и об убийстве миллионером шантажиста. Мэдден в их руках, деваться ему некуда! Остается заплатить за молчание. Те требуют жемчуг и деньги. Мэдден велит немедленно выслать ему колье сюда, на ранчо. Когда это было, Иден?
– Утром в четверг.
– Вот видите! Утром в четверг, после того как он вернулся, избавившись от трупа жертвы. Шантажисты заставили его позвонить. Вот и разгадка тайны. Сначала Мэдден решил как можно скорее получить колье, отделаться от бандитов и убраться с этого ранчо. Ни один убийца не любит оставаться там, где совершил преступление. Но ваша фирма, Иден, тянула с отправкой жемчугов, шли дни. Мэдден немного пришел в себя после шока, и сам стал тянуть с доставкой колье, надеясь перехитрить своих врагов. Мне даже немного стало его жаль… Ну, что скажете, мистер Чан?
Китаец неторопливо обмахивался письмом Мэддена.
– Отдаю должное вашей проницательности и умению логично мыслить, мистер Холли, но хотел бы сделать кое-какие скромные замечания.
– Какие же, Чарли?
– Мэдден – крупный бизнесмен, можно сказать, акула в мире бизнеса, вся же эта банда шантажистов, осадившая его, – мелочь, мелкая рыбешка. Да плевать Мэддену на то, что они стали свидетелями убийства! Он мог сообщить полиции и заявить, что убил, действуя вынужденно, превысил пределы необходимой обороны.
– Э, нет, тогда потребовалось бы свидетельство Торна, а ведь секретарь был его врагом и наверняка стал бы утверждать обратное, – возразил Боб. – Ну а главное, если Мэдден так боялся Делано из-за какой-то обличающей его, Мэддена, тайны, он не стал бы сообщать ее полиции. А ведь она бы неизбежно всплыла.
– Вы совершенно правы, – сказал детектив. – Но у меня осталось еще одно сомнение. Ли Вонг, хозяин и старый друг китайского попугая, отбыл в Сан-Франциско утром в среду, за двенадцать часов до рокового убийства. Так зачем же было его убивать?
– Вы правы. Это слабый пункт в моих рассуждениях. Может, дело в том, что Ли был верным слугой Мэддена и этого оказалось достаточно, чтобы избавиться от него? Злоумышленники предпочитали иметь дело с одинокой, беззащитной жертвой, а Ли Вонг обязательно бросился бы защищать своего хозяина. Хотя, повторяю, это действительно слабый пункт моей теории, во всем же остальном она логична и убедительна.
– Многолетняя полицейская практика научила меня, – поучительно заметил Чарли Чан, – что не следует судорожно цепляться только за какую-то одну версию. Это может привести к неожиданным и весьма плачевным результатам. Невольно стараешься подгонять под нее разные факты, а потом вся великолепная теория рушится с треском. Намного полезнее оставить разум открытым для восприятия новых идей, а не закрывать его, заполненным одной «теорией».
– Означает ли это, мистер Чан, что у вас появилась какая-то своя версия? – немного обиженно поинтересовался журналист.
– Если говорить честно, никакой цельной версии у меня пока нет. Я блуждаю ощупью в потемках. Смотрю, слушаю, наблюдаю и выжидаю. Может, что умное и придет в голову.
– Боюсь, недолго еще нам дано выжидать и наблюдать, – вздохнул Иден. – Ведь я же обещал Мэддену, что в двенадцать Дрэйкотт будет ждать его у банка в Пасадене. Мэдден вот-вот вернется и спросит, почему тот не явился.
– Ничего страшного, – сказал детектив. – Часто бывает, люди сговариваются, но что-то мешает им встретиться. Особенно когда они договариваются через третье лицо.
Иден глубоко вздохнул.
– Возможно. Но лично для меня было бы желательно, чтобы он вернулся из Пасадены в хорошем настроении. А вдруг у него с собой револьвер Билла Харта? Должен признаться, мне вовсе не улыбается валяться на полу и чтобы кто-то видел мои подошвы… Я уже целую неделю не чистил ботинки…