Китайский попугай

ГЛАВА VI С Новым годом, Тони!

Совсем забыв об обещании позвонить с утра пораньше отцу, Боб Иден крепко спал в удобной постели и постыдно проспал изумительное зрелище – восход солнца в пустыне, широко разрекламированный по всем городам и весям, куда только доходит печатное слово. Когда же он наконец проснулся, было уже девять, а окрестности успела затянуть легкая дымка.

Не совсем понимая со сна, где он находится, Боб оглядел комнату. Постепенно в памяти всплыли события вчерашнего дня. Как много, оказывается, может вместить один день! Несколько часов в пути, маленький городок на краю пустыни, «Оазис» и скачущая отбивная, чудесная девушка, поездка с Виллом Холли по вечерней пустыне, светлая, заполненная звуками фокстрота гостиная на ранчо, его разгневанный хозяин, Чарли Чан в мягких туфлях с непонятными то ли предчувствиями, то ли страхами и, наконец, жуткий крик попугая в тишине ночи.

Теперь, при ярком свете дня, куда-то исчезли мучившие Идена перед сном опасения и тревога, казавшиеся ночью такими весомыми. Молодой человек подумал, что, пожалуй, свалял дурака, поддавшись уговорам детектива с Гавайев и собственным сомнениям. Да нет, все вздор, какие тут сомнения? А Чарли Чан – восточный человек и вдобавок полицейский, поэтому все воспринимает с чрезмерной подозрительностью и большой долей скепсиса. Фирму здесь представляет он, Боб Иден, ему и решать. Решать трезво, по-деловому, без излишних эмоций.

Тут тихо приотворилась дверь. В комнату заглянул Чарли Чан.

– Мистер ходить на завтрак, – громко сказал он. – Кто зевать, тот воду хлебать.

Затем китаец осторожно прикрыл за собой дверь и с совершенно несчастным выражением лица неслышно приблизился к постели Боба.

– Эта дурацкая необходимость коверкать язык – сплошное мучение для меня, – вздохнул детектив. – Китаец, не умеющий изящно выразить свои мысли на любом языке, – что человек без одежды, ему и стыдно и неуютно. Вижу, вы хорошо выспались, сэр. Я бы осмелился посоветовать вам подняться с ложа и выйти к столу. Великий Мэдден свирепствует внизу, в гостиной.

– Свирепствует, говорите? – рассмеялся Боб, сбрасывая с себя одеяло. – Ну что ж, придется его утихомирить.

Чарли Чан тем временем раздвинул на окне шторы.

– Покорнейше прошу, сэр, взглянуть в окно. Пустыня, без конца и края, как подножие вечности.

Боб послушно взглянул.

– Действительно пустыня, и действительно большая. Но давайте-ка лучше поговорим о деле, пока нас никто не слышит. Почему это вчера вечером вы не выполнили наш уговор?

– Приношу мои глубочайшие извинения. Я и в самом деле не выполнил.

– Но почему же?

– Почему? – переспросил китаец. – Ведь вы же сами слышали этот отчаянный призыв о помощи в тишине ночи!

– Крик попугая! И скорее всего, он ровно ничего не значит.

– Но вы же отлично знаете, сэр, что попугаи не выдумывают сами того, что говорят, а только повторяют услышанное.

– Чарли! Тони и повторял то, что слышал когда-то в Австралии или потом, на корабле. И должен вам сказать, что теперь, в ярком солнечном свете, вся эта история выглядит совсем иначе, ничего мрачного или подозрительного я в ней не вижу. Похоже, вчера вечером мы оба сваляли дурака, поэтому я решил отдать Мэддену колье как можно скорее. Еще до завтрака.

Чан довольно долго молчал. Наконец заговорил:

– Осмелюсь с непозволительной настойчивостью еще раз высказать мнение. Хотелось бы мне несколько слов посвятить похвальной добродетели терпения. Молодые люди, как правило, горячие головы. Убедительнейше прошу послушать меня и подождать еще немного. Очень прошу…

– Но чего же ждать, Чарли?

– Ждать, пока мне не удастся выжать из Тони еще чего-нибудь. Это очень умная птица! Говорит по-китайски. Мне, конечно, далеко до нее по уму, но зато я тоже говорю по-китайски…

– И что же вы надеетесь узнать от Тони?

– Он может рассказать нам, что здесь, на ранчо, подозрительно.

– По-моему, ничего подозрительного тут нет. Я обещал Мэддену, что сегодня с утра позвоню отцу, а вы сами знаете, наш хозяин не любит, когда его распоряжения игнорируют.

– Знаю, но вы можете немного потянуть время и дать мне возможность пообщаться с этой разумной птицей.

Подумав, Иден решил выполнить просьбу Чарли. Не последнюю роль сыграла мысль о Пауле Вэнделл, которая собиралась сегодня появиться на ранчо. Не хотелось ему уезжать, не повидавшись с девушкой.

– Хорошо, Чарли, – сказал он. – Кое-что я тут придумал, потянем немного время. Но учтите, я жду до двух. Если ничего подозрительного не случится и птица не поведает о новых ужасах, как только часы пробьют два, мы вручаем жемчуг Мэддену. Вы согласны?

– Возможно, мы и вручим ему жемчуг, а пока примите, сэр, мою глубочайшую благодарность. Вы очень добры и терпеливы. Теперь же прошу вас пожаловать к столу и уделить благосклонное внимание тому жалкому завтраку, который приготовил ваш покорный слуга.

– Передайте Мэддену, я сейчас спущусь. Повязывая галстук, молодой человек подошел к окну.

Внизу в патио, прямо перед ним, раскачивался на своей жердочке попугай. Проходящий мимо Чарли Чан остановился и что-то сказал по-китайски. Склонив голову, Тони внимательно выслушал и в ответ повторил только что услышанное – похоже, слово в слово. Ну прямо цирковой номер! Попугай замолчал, послушал, что сказал ему китаец, и снова повторил довольно длинную фразу, а может, и несколько фраз.

Вдруг распахнулась дверь, и в патио ворвался Мартин Торн. Его бледное лицо было искажено гневом.

– Что ты здесь делаешь, черт бы тебя побрал! – напустился он на китайца.

– Тони хороший птица, говорить по-китайски. А Ким брать Тони на кухня, с птица не скучно.

– Не смей к нему подходить, болван! Слышишь? Опустив голову, китаец, шаркая туфлями, послушно удалился. Торн еще долго задумчиво и сердито смотрел ему вслед. А Боб Иден внезапно подумал: а вдруг в неясном предчувствии Чарли все-таки что-то есть? Уж очень выразительную сцену он только что наблюдал…

Однако следует поторопиться, ведь его с нетерпением ждут. Боб поспешил в ванную, расположенную между его спальней и пустой соседней комнатой. Когда наконец он спустился к завтраку, Мэдден хмуро ответил на его приветствие. Он не скрывал раздражения, но старался соблюдать законы гостеприимства, что явно давалось ему с трудом. И еще Бобу показалось, что хозяин ранчо не выспался – лицо его было серым, утомленным.

– Прошу извинить меня за опоздание, – стал оправдываться молодой человек, – но я просто проспал. Сказались, видимо, и вчерашняя дорога, и воздух пустыни.

– Ничего страшного, – буркнул Мэдден. – Чтобы не терять времени, я уже заказал телефонный разговор с вашим отцом.

«Чтоб тебе пусто было!» – подумал Боб, а вслух сказал:

– Прекрасная мысль! На номер офиса?

– Разумеется.

За завтрак Боб принялся в отличном настроении. Способствовали этому не только отличный аппетит и надежда вскоре увидеться с Паулой Вэнделл, но и мысль о том, что разговор с отцом вряд ли состоится, ведь сегодня суббота, а значит, отец отправился в Барлингейм поиграть в гольф, как это он делал каждую субботу, если не было дождя. Частенько он оставался там и на ночь, чтобы поиграть еще с утра в воскресенье. Вся надежда на то, что на Севере отличная погода!

В столовую вошел Торн, и они втроем принялись за еду, приготовленную новым поваром. И, надо сказать, тот проявил себя с самой лучшей стороны. Завтрак оказался великолепен. Чарли Чан ничего не забыл со времени своей практики в доме Филлиморов.

Вкусная еда оказала благотворное воздействие даже на мрачного Мэддена. Он заметно подобрел и даже решил занять гостя разговором, как положено хозяину дома.

– Надеюсь, вчерашние дикие крики Тони вас не очень напугали? – спросил он.

– Честно говоря, вчера я не на шутку струсил, пока не увидел, что это всего лишь попугай.

– У этого невзрачного попугая бурное прошлое, – пояснил Мэдден.

– Не у него одного, – парировал Иден.

Мэдден бросил на гостя настороженный взгляд и счел нужным ознакомить его с биографией Тони:

– Эту птицу мне подарил капитан одного австралийского торгового судна, и я привез ее сюда, на ранчо, чтобы мой слуга, Ли Вонг, не скучал здесь в одиночестве.

– А мне показалось, что вашего слугу зовут А Ким, – бросил небрежно Боб.

– Это другой китаец. Ли неожиданно вызвали в Сан-Франциско. А этот, А Ким, по счастливой случайности забрел на ранчо как раз вчера утром. Я взял его временно, до возвращения Ли Вонга.

– Вам повезло, – заметил Боб. – Нечасто встретишь такого прекрасного повара, как этот А Ким.

– Пока он меня вполне устраивает, я ведь приехал сюда ненадолго. Обычно же я привожу с собой много слуг, и повара тоже. А тут пришлось срочно приехать…

– Если не ошибаюсь, обычно вы живете в Пасадене?

– Да, у меня там дом на Оранж-Гроув-авеню, здесь же я бываю короткими наездами, от случая к случаю. Ну, например, когда меня слишком уж донимает астма или если хочется отдохнуть в уединении, подальше от суеты и шума.

Миллионер с грохотом отодвинул стул и встал из-за стола.

– Вот-вот дадут Сан-Франциско, – сказал он, взглянув на часы. В голосе звучало едва скрываемое нетерпение.

Иден бросил взгляд на старинный телефонный аппарат, стоявший в углу.

– Вы заказали разговор с отцом лично или с его офисом?

– Конечно, с офисом, – раздраженно ответил он. – Если мистера Идена не будет на месте, через секретаря передадим ему сообщение.

Тут впервые подал голос Торн:

– Шеф, а что с обещанным Холли интервью?

– Черт бы его побрал! – выругался Мэдден. – Совсем забыл! Угораздило же меня пообещать!

– Я мог бы принести сюда пишущую машинку, – предложил секретарь.

– Нет, лучше пошли в кабинет. Мистер Иден, побудьте здесь и поговорите с отцом, когда дадут разговор.

Они ушли, а вскоре появился А Ким и принялся бесшумно убирать со стола.

Боб закурил и удобно расположился в глубоком кресле. Минут через двадцать, когда зазвонил телефон, он вскочил, но прежде чем успел подойти к столику, на котором стоял аппарат, в комнату уже быстрыми шагами вошел Мэдден. Молодой человек поднял трубку и с радостью услышал в ней мелодичный голос очаровательной секретарши отца.

– Алло! – сказал он медовым голосом. – Это Боб Иден. Доброе утро, мисс Чейз! Я говорю с ранчо мистера Мэддена. Как ваше самочувствие в такое прекрасное, солнечное утро?

– Доброе утро! Но кто вам сказал, что у нас оно прекрасное и солнечное? – кокетничала секретарша.

– Прошу вас, не шутите так, я этого не вынесу!

– Но почему же, сэр?

– Да просто потому, что хотя вы и прекрасны в любую погоду, но как только представлю солнечные блики в ваших волосах…

Тут Мэдден, не выдержав, положил свою тяжелую лапу на плечо молодому человеку.

– Чем вы занимаетесь, черт побери? Назначаете свидание девчонке или говорите о делах?

– Да, да, извините, пожалуйста, мистер Мэдден. Я могу поговорить с отцом, мисс Чейз?

– Ну что вы, мистер Иден! Ведь сегодня суббота. Гольф!

– Ох и правда, я тут не слежу за днями недели, так закрутился, столько дел! Передайте ему, когда вернется, пусть непременно позвонит мне – Эльдорадо-76. Нет, нет, у меня все в порядке. Всего доброго, мисс Чейз, всего доброго! Что? Одну минутку.

– Где ваш отец? – подозрительно спросил Мэдден.

– Уехал играть в гольф.

– А куда? В какой клуб? Пусть сообщит номер телефона клуба.

Вздохнув, Боб спросил в трубку:

– Мисс Чейз, отец отправился, конечно, в Барлингейм?

– Нет, он говорил, что собирается с друзьями в другой клуб, на другое поле, но не сказал куда.

«Ах, какая замечательная девушка эта мисс Чейз!» – Это Боб про себя подумал, а вслух сказал:

– Большое спасибо. Оставьте, пожалуйста, ему на столе записку на всякий случай, пусть позвонит мне на ранчо. Большое спасибо, чаровница!

И он поспешил повесить трубку.

– К сожалению, – сказал он Мэддену, выжидательно стоящему рядом, – отец уехал играть в гольф, и никто не знает, куда именно.

– Идиот! – Мэдден не владел собой. – Вместо того, чтобы заниматься делом…

– Сэр, – с достоинством начал Боб, но того уже нельзя было остановить.

– Гольф! Гольф! Эта проклятая игра сгубила больше людей, чем виски. Если бы я позволял себе транжирить время на полях для игры в гольф, то никогда бы не достиг того, что имею. Если бы у вашего отца было чуть побольше извилин в мозгу…

Для Боба Идена это было слишком. Он с достоинством поднялся.

– Полагаю, сэр, я достаточно наслушался ваших оскорблений и не намерен долее здесь оставаться.

Мэдден сбавил тон:

– Я погорячился, извините, но попробуйте взглянуть на дело объективно. Сплошные проволочки! И опять неудача, а мне бы хотелось, чтобы колье отправили сюда еще сегодня.

– Но ведь день только начался, – заметил Боб. – Не исключено, что так оно и будет.

– Хотелось бы, – проворчал Мэдден. – Сколько можно тянуть!

И он в раздражении вышел из комнаты. Иден задумчиво смотрел ему вслед. Почему Мэдден, обладатель многих миллионов, придает такое большое значение какому-то колье, почему из-за него теряет время и при этом явно нервничает? Странно. Может, отец, человек немолодой, довольно замкнутый, не поддерживающий активных связей с нью-йоркским рынком, грубо просчитался, оценивая жемчуга Филлиморов, а они в действительности стоят гораздо больше? И Мэдден, эта акула большого бизнеса, торопится использовать ошибку отца, пока тот не спохватился. Правда, он уже совершил сделку и не откажется от нее, какими бы убытками это ему ни грозило, но ведь Мэдден не знает отца и судит по себе…

Пока делать было нечего, и Боб вышел в патио. Холодный ночной ветер стих, и пустыня теперь была такой, какой она предстает в песнях и сказках, – горячей, раскаленной солнцем. Во дворе возле кухни копошились в песке дородные куры и заносчивые индюки, отгороженные сеткой от грядок созревающей клубники. На голых ветвях тополей уже набухали почки, обещая тень в скором будущем. «Пустыня, – подумал Боб, – а так все буйно тут растет».

Он прогулялся по двору. В некотором отдалении от дома находился большой водоем, сейчас наполненный только наполовину. Вот где, должно быть, приятно отдыхать в знойные августовские дни! На обратном пути молодой человек остановился около попугая, одиноко сидящего на своей жердочке.

– Хуа-ши-минь, – обратился к попугаю Боб якобы по-китайски.

Обрадованный тем, что с ним заговорили, Тони поднял голову и вежливо ответил:

– Сун-кай-ят-бо.

– И я о том же говорю, – подхватил Боб.

– Жень-фан-ки-ля-бао, – понизив голос, доверительно сообщила птица. – Джу-синь-ниэнь-хао.

– Что вы говорите! Никогда бы не поверил, – ответил Боб и, очень довольный собой, вернулся в дом.

Содержательный получился разговор, ничего не скажешь. Но лучше бы поговорить с ним Чарли, а его что-то не видно нигде. Хотя, с другой стороны, ведь Боб сам был свидетелем, как Мартин Торн грубо отогнал китайца от птицы, так что тот наверняка избегает появляться рядом с ней, чтобы не вызвать подозрения. Ведь Тони на своей жердочке отлично виден из всех окон, выходящих во внутренний двор, в том числе и из комнаты секретаря.

Около двенадцати послышался сигнал автомобиля. Это приехал Вилл Холли. Боб открыл входную дверь и пригласил улыбающегося журналиста войти в дом.

– Мэдден вместе с Торном как раз корпит над интервью для вас, – сообщил он. – Садитесь, Вилл. И прошу учесть, что жемчуг я с собой не привез. Наша сделка с Мэдденом до сих пор не завершена, – добавил он, понизив голос.

Вилл Холли с интересом посмотрел на молодого человека.

– Вот как! А вчера вечером я был убежден – все в порядке. Выходит…

– Я вам потом все объясню. Возможно, сегодня вечером я буду в городе. – И громко добавил: – Просто замечательно, что вы приехали, Вилл. Знаете, эта пустыня несколько подавляет.

– Ну что ж, значит, я правильно сделал, прихватив для вас сей неисчерпаемый кладезь премудростей и юмора. Разрешите вручить экземпляр моей газеты за текущую неделю. Прямо из типографии. Здесь вы найдете информацию об отбытии Ли Вонга в Сан-Франциско и прочие новости, заслуживающие публикации в «Эльдорадо таймс».

Боб сел в кресло и принялся просматривать восемь страниц малого формата с местными новостями и объявлениями, некоторые из них сопровождая своими комментариями:

– О, я вижу, благотворительная ярмарка, устроенная Ассоциацией домохозяек, прошла с большим успехом, все участницы проявили массу активности и изобретательности.

– Вот-вот, а еще более будоражащую новость вы обнаружите на третьей полосе: в нашей округе появляется все больше койотов, приходится ставить на них капканы.

– В таком случае просто счастье, что мистер… где это? Да, мистер Генри Грэттон взял на себя труд присматривать за птицефермой мистера Диккея, который в настоящее время «по неотложным делам пребывает в Лос-Анджелесе».

Вилл Холл так и не сел, искоса поглядывая на свое детище в руках Боба Идена.

– И подумать только, ведь когда-то я работал в одном из лучших нью-йоркских журналов! Упаси вас бог показать сей листок даже случайно Гарри Флэтгейту, я не переживу позора, ведь во времена нашего знакомства я был настоящим журналистом.

Холли принялся расхаживать по комнате. Немного успокоившись, он вернулся в день сегодняшний:

– Мэдден показывал вам свою коллекцию оружия?

– Нет, как-то не представлялся случай, занимались другим.

– Коллекция очень интересная, хотя и… гм… довольно запыленная. Ли Вонг боялся к ней прикасаться, оружие ведь заряжено. Ну, давайте я вам о ней расскажу, по долгу службы мне не раз приходилось об этом и писать, и рассказывать. Каждый экспонат в ней по-своему замечателен, а его история изложена на маленьком листочке бумаги, помещенном рядом. Обратите внимание и почитайте на досуге. Вот, например: «Пи Джи Мэддену от Тила Тэйлора». Тэйлор был лучшим шерифом в Орегоне. А вот это… Обратите внимание на эту игрушку. Ее Мэдден получил от Билла Тилгмана. Этот револьвер, мой мальчик, много повидал в старые беспокойные времена в Додж-Сити.

– А вон тот выщербленный мушкет?

– Когда-то он принадлежал Биллу Киду. В Нью-Мехико о нем до сих пор ходят легенды. А вот с этим ружьем никогда не расставался Бат Мастерсон. Но настоящая жемчужина коллекции, ее украшение… – Холли в растерянности оглядел увешенную оружием стену и повернулся к Бобу: – Ее-то как раз и нет на месте!

– Что, не хватает одного экспоната?

– Похоже на то. Кольт 45-го калибра, один из первых выпусков, подарок Билла Харта Мэддену. Он всегда висел вот здесь, – Холли ткнул в пустое место на ковре и хотел перейти к следующему экспонату, но Боб в возбуждении схватил его за рукав:

– Минутку, Вилл! – В голосе молодого человека чувствовались тревога и напряжение: – Дайте-ка сообразить… Не хватает одного кольта. Нет и листка с описанием экспоната?

– Да, но что в этом такого особенного?

– Смотрите, Вилл, в том месте, где должен был висеть кольт и карточка к нему, совсем нет пыли на ковре! Видите, как выделяется это место на общем запыленном фоне? Похоже, кольт Билла Харта забрали отсюда совсем недавно, день-два назад.

– Но, Боб, я все равно не могу понять, почему это так вас взволновало.

Может, Иден и объяснил бы журналисту причины своего волнения, но в этот момент скрипнула дверь, и он замолчал. В комнату вошел Мэдден, а вслед за ним секретарь. Миллионер подозрительно оглядел своих гостей, потом обратился к Виллу Холли:

– Доброе утро. Вот интервью, о котором вы так просили. Я не ошибаюсь, вы намерены передать его в Нью-Йорк по телеграфу?

– Разумеется, сэр. Сегодня утром я запросил моего друга, нью-йоркского издателя, интересует ли его такой материал. Тот был в восторге – еще бы, первое интервью, данное великим Мэдденом!

– Гм… здесь нет ничего особенного, несколько финансовых выкладок и прогнозов. Очень надеюсь, вы непременно упомянете о том, каким образом вам удалось получить интервью, иначе все репортеры и журналисты, которые уходили от меня несолоно хлебавши, будут смертельно обижены. Полагаю, излишне предупреждать, чтобы в интервью ни слова не переделывалось.

– Ни единой запятой, – заверил обрадованный журналист. – Не буду отнимать больше времени, и еще раз огромное вам спасибо.

– Рад был оказаться полезным.

Попрощавшись, Холли вышел, а Боб пошел его проводить. Отойдя к машине журналиста и убедившись, что никто не сможет их подслушать, они остановились.

– Боб, я не ошибаюсь, вас сильно встревожило отсутствие кольта Билла Харта? В чем дело?

– Видите ли, Холли… Возможно, это обстоятельство ровно ничего не значит, но может оказаться весьма важным. Похоже, на ранчо что-то происходило в последнее время.

– Вы меня заинтересовали. Что именно?

– О если бы я знал! Это только догадки, но что-то непонятное и… страшное.

– Вы меня заинтриговали, мой мальчик. Расскажите-ка подробнее!

– Не сейчас. Рассказывать долго, а Мэддену совсем не стоит знать о том, что мы с вами подружились. Да и пока ничего конкретного я сказать не могу. Постараюсь, как обещал, приехать сегодня в город во второй половине дня, тогда и поговорим.

Разочарованный журналист забрался в машину.

– Ничего не поделаешь. Подожду до вечера.

Боб Иден поймал себя на том, что с тоской смотрел вслед удалявшейся машине. Однако тоска тут же рассеялась, ибо в клубах пыли он разглядел маленькую коричневую точку, которая скоро превратилась в другую машину – машину его очаровательной знакомой из «Оазиса», Паулы Вэнделл.

Радостно улыбаясь, он широко распахнул ворота ранчо, и девушка въехала во двор, приветливо помахав ему рукой.

– Рад вас видеть! – Боб помог девушке выгйти из машины. – А я уж думал, что вы не приедете.

– Я просто проспала. Воздух пустыни благотворно влияет на сон.

– А вы успели позавтракать?

– Конечно, в «Оазисе».

– Бедняжка! Как вспомню их ужасный кофе…

– Глупости, не такой уж он ужасный. Вилл Холли сказал мне, что Мэдден находится на ранчо.

– Мэдден? Ах да, Мэдден. Он действительно здесь. Вспомнил, ведь вы же мечтали о встрече с ним. Прошу вас, войдите.

В гостиной они застали одного Торна. Девушку он встретил холодно, неприязненно. Немногие мужчины могли бы так отнестись к Пауле Вэнделл. Секретарь миллионера со всей очевидностью относился к этим немногим. Иден решил действовать.

– Эта леди, – решительно сказал он Мартину Торну, – хотела бы видеть вашего шефа.

Торн уже открыл было рот, чтобы ответить решительным отказом, но Паула, поняв, куда ветер дует, поспешила с объяснением:

– У меня есть письмо мистера Мэддена, где он выражает согласие на проведение киносъемок на его ранчо. Вы меня, разумеется, помните. Я была тут в среду вечером.

– Да, помню, – кисло сказал секретарь. – Мне очень жаль, но мистер Мэдден не сможет увидеться с вами, а кроме того, он поручил передать вам, что, к сожалению, вынужден взять назад свое разрешение на съемки.

– Я бы хотела услышать это от мистера Мэддена лично, – твердо сказала девушка.

Секретарь стоял на своем:

– Повторяю, мисс, вы не сможете с ним увидеться.

Если Торн надеялся, что после такого отпора девушка покорно удалится, то он ошибся. Не на такую напал! Паула без приглашения уселась в кресло и заявила:

– Прошу передать мистеру Мэддену, что его ранчо очаровательно, лучшей натуры для нашего фильма просто не найти. Прошу передать мистеру Мэддену, что, имея его согласие, я уже сообщила на киностудию, и съемочная группа готовится выехать сюда. И еще прошу передать мистеру Мэддену, что я сижу в кресле в его гостиной и буду сидеть до тех пор, пока он не выйдет и лично не поговорит со мной.

Какое-то время Торн стоял в нерешительности, сердито глядя на девушку, и наконец вышел.

– Вы просто прелесть! – Боб был исполнен восхищения.

– Стараюсь проявлять твердость, – вздохнула Паула. – Видите, нелегко дается мне мой хлеб. Во всяком случае, я не позволю первому попавшемуся секретарю перечеркнуть все наши планы!

Тут в гостиную влетел Мэдден с криком:

– Какого черта…

– Добрый день! – Паула Вэнделл с очаровательной улыбкой поднялась ему навстречу. – О, я была совершенно уверена, что вы меня примете, сэр. У меня с собой ваше письмо. Вы его, конечно, помните…

Взяв у девушки письмо, Мэдден быстро пробежал его глазами.

– Да, разумеется, мисс. Но видите ли, с тех пор кое-что изменилось… И в данный момент я не могу разрешить, чтобы мой дом оккупировали киношники. У меня свои планы, свои дела, которым помешает их нашествие. Так что давайте перенесем съемки на более поздний срок. Я очень сожалею, но вы ведь понимаете – для бизнесмена самое главное – бизнес.

Улыбка исчезла с лица девушки.

– Понимаю, – вздохнула она. – К сожалению, это здорово подпортит мою репутацию на киностудии. Люди, на которых я работаю, тоже бизнесмены и не станут слушать никакие мои оправдания, для них важен лишь результат. Они уже на основании моего сообщения сколотили группу и подготовили все для съемок на ранчо. Это, сами понимаете, связано с определенными расходами, ведь я их уверила – все улажено.

– Пожалуй, несколько преждевременно.

– Почему же? Ведь у меня на руках было письменное согласие самого Пи Джи Мэддена. Я знала, что Мэдден всегда держит свое слово, и поверила ему, может, действительно, несколько преждевременно…

Миллионер явно был смущен.

– Гм… ну, тогда… Я ведь и в самом деле всегда держу слово. А когда планируется приезд ваших киношников сюда?

– В понедельник.

– Исключено! Постарайтесь отложить съемки на несколько дней, перенести их… ну, скажем, на четверг. Ведь с нашим делом мы обязательно покончим к четвергу? – обратился он к Идену.

– Обязательно! – заверил Боб, довольный, что хоть этим может помочь девушке.

– Значит, договорились. – Мэдден смотрел на Паулу уже без прежнего раздражения. – В четверг все поместье будет в вашем распоряжении. Меня тут, видимо, уже не будет, но я предупрежу домашних и слуг.

– Сэр, вы восхитительны! Я знала, знала, что вы поступите как джентльмен! – воскликнула Паула.

Ее восхищение хозяином ранчо явно не разделял его секретарь. Во время разговора Мэддена с девушкой он стоял с очень недовольным видом, а теперь вышел из комнаты, хлопнув дверью.

– Ну что ж, я и поступил как джентльмен, – улыбнулся девушке миллионер. Похоже, Пауле удалось смягчить даже это каменное сердце. – Недаром все утверждают, что слово Мэддена столь же крепко, как и его акции.

– Если кто и усомнится в этом, я его живо выведу из заблуждения, – заверила финансиста Паула Вэнделл.

Миллионер совсем растаял.

– Подошло время ленча, – сказал он. – Вы разделите его с нами?

– Ох, не знаю…

– Конечно, разделит, – вмешался Боб. – Мисс Вэнделл питается в эльдорадском «Оазисе», и каждый нормальный человек воспользуется любым подвернувшимся случаем поесть в другом месте.

Девушка рассмеялась.

– Мистер Иден прав, но мне не хотелось бы злоупотреблять вашей добротой, сэр…

– Значит, решено.

И, обратившись к вошедшему в комнату А Киму, хозяин ранчо велел поставить на стол еще один прибор.

– Итак, господа, через десять минут прошу на ленч. Сказав это, Мэдден вышел из гостиной.

– Видите, я оказалась права, – обратилась Паула к Бобу Идену. – Не напрасно я так настаивала на том, чтобы Мэдден принял меня. Все уладилось, как только удалось с ним поговорить.

– Ничего удивительного. Любой, с кем вам удастся поговорить, сделает так, как вы того желаете.

– То, что вы сказали, немного напоминает комплимент, – улыбнулась девушка.

– Оно и было комплиментом. Жаль, что только его напоминает. Придется малость потренироваться, раз с ходу не получается.

– Значит, вы сказали так только из вежливости?

– Да не обращайте вы внимания на то, что я говорю! У меня сейчас столько дел, в голове столько мыслей, что я не знаю, как с ними справиться.

– Из этого следует вывод, что такое состояние непривычно для вас и обычно дел у вас бывает меньше…

– Обычно у меня дел вообще не бывает. Обычно я бездельничаю. Таково мое постоянное занятие. Но знаете, вчера, после разговора с вами, я много размышлял над этим…

– Вы мне льстите…

– Не смейтесь, пожалуйста. Я сравнил самостоятельную молодую девушку, которая собственным трудом зарабатывает на жизнь, с неким молодым человеком, который за свою жизнь не заработал ни цента, а только тратит отцовские деньги… Как знать, может, молодой человек пересмотрит свое отношение к жизни.

– Браво! Значит, я не напрасно прожила жизнь. Но скажите, что это там за арсенал на стене?

– Это знаменитая коллекция оружия гостеприимного мистера Мэддена. Подойдемте, я вам расскажу о ней.

Но тут, к сожалению, в комнату вошли хозяин ранчо и его секретарь. Пришлось садиться за стол.

А Ким приготовил роскошный ленч. За столом Торн угрюмо молчал, в отличие от его шефа, на которого красота гостьи и вкусная еда произвели благотворное действие и сделали его разговорчивым и почти добродушным.

Подали кофе. Взглянув на большие часы, стоящие у двери, ведущей в патио, Боб вздрогнул – без пяти два! Ведь они с Чаном договорились на два! Что теперь? А Ким ловко и бесшумно прислуживал за столом, на его бесстрастном лице ничего нельзя было прочесть. Вот он удалился из комнаты с грудой тарелок.

Пи Джи Мэдден с воодушевлением описывал трудности, которые пришлось ему преодолевать в начале карьеры. В этот момент слуга-китаец вошел в комнату и остановился у двери, и, хотя он ничего не сказал, что-то в его поведении заставило миллионера прервать красочное описание жизненных трудностей.

– Ну? Что там еще случилось?

– Смерть! – был ответ.

Присутствующие замерли, а китаец пояснил своим тонким голосом в свойственной восточным людям затейливой манере выражаться:

– Смерть, неизбежный конец всего живого, хотеть или не хотеть.

– Что ты там болтаешь, дурак? – разозлился Мэдден, по своему обыкновению побагровев от гнева; Торн же побледнел еще больше.

– Бедный маленькая Тони, – пояснил А Ким.

– Что Тони?

– Бедный Тони встречать Новый год на тот свет.

Сорвавшись с места, Мэдден выскочил во двор, остальные поспешили за ним. Под жердочкой, на холодной плитке пола лежал мертвый попугай. Миллионер наклонился и взял птицу в руки.

– О Тони, бедный старик…

Идену, не спускавшему глаз с секретаря, показалось, что впервые он заметил на его бледном лице что-то вроде тени улыбки.

Миллионер меж тем продолжал:

– Что поделаешь, Тони был стар, даже очень стар, а как верно только что сказал А Ким, смерть – неизбежный конец всего живого.

Обернувшись к слуге и вперив в него холодный, изучающий взгляд, хозяин ранчо медленно и веско произнес:

– Что ж, для меня это не такая уж неожиданность: Тони последнее время прихварывал. А Ким, – он подал ему мертвую птицу, – возьми это и похорони где-нибудь.

Тут большие часы в гостиной медленно и громко пробили два. А Ким, держа в руке мертвого попугая, направился в дальний угол двора, согнувшись и шаркая туфлями. Неожиданно он обернулся и громко раздельно произнес:

– Ху мали мали…

Боб Иден хорошо помнил, что это означало по-гавайски.