Китайский попугай

ГЛАВА IX Ночная езда

В воскресенье утром Боб проснулся для него необычно рано. Причин было несколько: солнце, ярким светом залившее комнату; петухи Мэддена, голосисто орущие снаружи; ну и, наверное, беспокойство, которое он испытывал подспудно и ночью. Так или иначе, но в восемь утра Боб был уже на ногах, готовый встретить все превратности грядущего дня.

И с самого утра столкнулся с первой неожиданностью. Завернув за угол сарая, Боб увидел такую картину: Мартин Торн копал глубокую яму в песке, а рядом стояла плетеная корзина. Зрелище было впечатляющее. В черном, как всегда, костюме и, как всегда, с бледным лицом, сейчас покрывшимся потом от тяжких усилий, секретарь Мэддена очень был похож на элегантного могильщика.

– Хэлло! – крикнул Иден. – Кого это вы хороните в такое прекрасное утро?

Торн на минуту отвлекся от своего занятия и вытер пот со лба. Потом ворчливо ответил:

– Кому-то же надо этим заняться, а наш новый мальчик немного ленив. А если так и дальше пойдет, вместо ранчо будет свалка.

И он показал на корзину, полную использованных консервных банок.

– Уполномоченный миллионера по очистке территории, – засмеялся Боб, – таков новый аспект вашей деятельности, Торн. И следует признать, идея избавиться от мусора очень плодотворна, особенно, – тут Боб Иден нагнулся и взял из корзины одну из пустых банок, – особенно от упаковок, которые еще недавно содержали мышьяк.

– Мышьяк? – как эхо повторил Торн, вытирая вновь выступивший на лбу обильный пот. – А, ну разумеется, мы тут часто пользуемся мышьяком, знаете, сколько здесь крыс…

– Понятно, крысы, – с расстановкой повторил Боб и бросил обратно в корзину упаковку из-под мышьяка.

Закончив копать яму, Торн высыпал туда мусор из корзины и стал засыпать его песком. Боб Иден стоял рядом, всем своим видом показывая, что торчит тут от нечего делать.

– Ну, вот и все, – сказал Мартин Торн, разравнивая холмик над мусорной ямой. – Меня с юных лет отличало стремление к порядку, молодой человек.

Взяв корзину, он повернулся, чтобы уйти, но, что-то вспомнив, задержался.

– Если разрешите, я дам вам совет, юноша.

– Валяйте! – разрешил Боб. – Охотно выслушаю.

– Не знаю, заинтересована ли ваша фирма в продаже колье, это ваше дело. Но скажу одно – я работаю у Мэддена уже пятнадцать лет и хорошо знаю своего шефа. Этот человек не привык ждать. Очень похоже на то, что сделка сорвется.

– Я делаю все, что в моих силах, – развел руками Боб. – Ну и к тому же, сделка чрезвычайно выгодна для Мэддена, и он это прекрасно знает.

– Я хотел лишь предупредить вас о том, что, если Мэдден потеряет терпение, дела не поправишь.

– Весьма благодарен за добрый совет, – поклонился Боб.

Подойдя к кухне, Торн поставил лопату и пустую корзину у раскрытого кухонного окна, откуда шел аппетитный запах жарящейся грудинки, и, не торопясь, направился к дому.

На пороге кухни показался А Ким, щеки которого покраснели от жара плиты. Поздоровавшись с Иденом, китаец спросил:

– Мистер любоваться начало прекрасный день?

– Я и в самом деле встал сегодня рано, но вовсе не для того, чтобы любоваться восходом солнца, – рассмеялся Боб. И, видя, что секретарь Мэддена скрылся в дверях дома, добавил: – Только что был свидетелем, как наш друг Торн закапывал за сараем кучу мусора. Среди пустых банок оказалась и упаковка из-под мышьяка.

Чарли Чан перестал играть роль А Кима и сказал своим обычным голосом:

– Мистер Торн – человек страшно занятой. И в последнее время число его обязанностей все возрастает. Одно непродуманное действие неизбежно влечет за собой следующее, и, таким образом, возникает бесконечная цепочка. У китайцев имеется на этот счет замечательная пословица: «Оседлавший тигра не сможет с него слезть».

Тут в дверях, выходящих в патио, появилась мощная фигура Мэддена. Он громко крикнул:

– Эй, мистер Иден! Ваш отец на проводе!

– Что это папа так рано сегодня встал? – удивился Боб.

– Я сам ему позвонил! – отрезал Мэдден. – Хватит тянуть кота за хвост!

Боб побежал к телефону.

– Папа, алло! Сегодня тут нет никаких подозрительных гостей, и я могу говорить свободно. Здесь все в порядке, что и довожу до твоего сведения. Мистер Мэдден находится на ранчо, он в добром здравии, вот сейчас стоит рядом и весь просто горит от нетерпения поскорей получить колье.

– Очень хорошо, мы его скоро отправим, – спокойно ответил Иден-старший, а Боб с облегчением вздохнул – отец получил телеграмму.

– Скажите, чтобы отправил сегодня же. – Мэдден толкнул его в бок. Миллионер стоял рядом и слышал все, что говорил абонент.

– Мистер Мэдден хочет, чтобы ты уже сегодня выслал жемчуг.

– Сегодня не получится, ведь его здесь нет.

– Сегодня отец не может отправить жемчуг, поскольку его нет на фирме, – повторил Боб слова отца.

– Слышал! – проворчал Мэдден. – Слышал я, что он сказал. А ну, дайте-ка мне трубку!

И, отобрав трубку у Боба, прорычал в нее:

– Послушайте, Иден, что значит ваш ответ, что жемчуга нет сейчас на фирме?

Теперь Боб, стоя рядом, мог слышать, что говорил отец:

– Добрый день, сэр. Видите ли, жемчужины были в таком состоянии, что нуждались в некоторой… словом, передать их в таком виде покупателю я не мог и отдал в чистку. В другую фирму. Я всегда забочусь об интересах клиентов и поэтому…

– Минуточку, мистер Иден, – миллионер не дал ему докончить. – Нет, вы послушайте, что я говорю, и помолчите! – На Мэддена накатила волна ярости, в таких случаях он, как известно, не владел собой и становился просто груб. – Я буду говорить, а вы послушайте! Я сказал, что желаю получить жемчуг немедленно, слышите вы, немедленно! А это значит – сейчас же, не откладывая! Дошло до вас наконец? К черту чистку! Когда я получу свое колье?

– Мне очень неприятно, сэр, что так получилось, – оправдывался ювелир. – Завтра с самого утра я пошлю за ним и тем же вечером отправлю вам.

– Получается, что только во вторник вечером оно будет здесь. Меня тошнит от всей этой истории, Иден! Охотнее всего я бы вообще отказался от этого паршивого… – он не договорил, а Боб затаил дыхание, ожидая конца фразы. – Ну ладно, если уж вы обещаете, что завтра колье обязательно будет отправлено…

– Обещаю, завтра вечером обязательно отправлю вам колье. Ожидайте моего человека во вторник.

– Хорошо, так уж и быть, подожду. Но это, милый мой, будет последняя сделка с вашей фирмой. Жду до вторника. До свидания! – И Мэдден со злостью положил трубку.

За завтраком Мэдден сидел насупленный, и все попытки Боба Идена завязать разговор разбились о его ледяное молчание.

После завтрака Торн куда-то уехал на маленькой машине, а Боб принялся прохаживаться перед домом. Его ожидание было вознаграждено значительно скорее, чем он смел надеяться. Вскоре вдали показалась знакомая машина, и перед молодым человеком предстала Паула Вэнделл – свежая и прекрасная, как калифорнийское утро.

– Привет! – крикнула она, останавливая машину. – Садитесь! О, да вы никак мне обрадовались или я ошибаюсь?

– Обрадовался? Не то слово! Миледи, вы просто спасаете мне жизнь! У нас тут несколько… э… напряженная обстановка. Не знаю, поверите ли, но, боюсь, Пи Джи Мэдден больше меня не любит!

Увеличив скорость, Паула отозвалась:

– Надо же! Значит, сошел с ума.

– Ясно, спятил. А приходилось ли вам, мисс, завтракать с удавом, который как раз перед завтраком получил пренеприятное известие?

– До сих пор не приходилось. И хотя у нас в «Оазисе» публика самая разная, но не до такой степени. А как вам нравится сегодняшнее утро? Взгляните, какие краски…

– Краски и в самом деле чудесные, а главное, натуральные, никакой косметики.

– Вы не туда смотрите, сэр! Я говорю о пустыне. Взгляните вон туда, на заснеженные вершины гор.

– Хороши, спору нет, только я все-таки предпочитаю смотреть на кое-что поближе. Он, без сомнения, уже сказал вам, что вы прекрасны?

– Кто «он»?

– Да Вильбур же!

– Какой Вильбур?

– Ваш жених.

– Его зовут Джек. И нечего над ним смеяться, это очень порядочный человек.

– Ясно, что порядочный, раз вы его выбрали. И разрешите мне, человеку, немало в жизни повидавшему, предостеречь вас: брак хорош только для глупцов.

– В самом деле?

– О, поверьте, так оно и есть. Мне не раз приходилось задумываться над этой проблемой. Жизнь заставляла. Встретишь девушку, ее глаза откровенно говорят: «Если ты только захочешь…» Но я был осторожен! Парень, будь бдителен – вот мое кредо.

– И вы были бдительны?

– Конечно. И не жалею об этом. Я свободен как птица. На город спускается вечер, на Юнион-сквер зажигаются фонари, меня охватывает лирическое настроение, и я берусь за шляпу. И кто тогда говорит мне тихим голоском: «Ты куда, милый? Подожди, и я с тобой»?

– Никто вам этого не говорит.

– Вот именно, и это великолепно! Я почему вам говорю такое? Потому что вы очень похожи на меня. Разумеется, в мире есть миллионы девушек, для которых выйти замуж – самое верное дело. Для них в жизни больше ничего не существует. И бог с ними. Но вы… При такой замечательной профессии… Неужели вы способны вот все это – пустыню, холмы, каньоны, далекие горы на горизонте – поменять на кухню с видом на соседний дом?

– Как знать, может, у нас будет кухарка.

– Да у многих есть кухарки, ну и что из этого? Нет, я вас совершенно серьезно предупреждаю и советую очень хорошо подумать, прежде чем решиться на замужество. У вас чудесная жизнь, интересная работа, и все это кончится с выходом замуж. Штопать носки Вильбуру…

– Я уже сказала вам – его зовут Джек.

– Какая разница? Носки все равно придется штопать. Грустно думать, что такая девушка, как вы, может быть прикована к чему-то подобному…

– Может, вы в чем-то и правы, – согласилась Паула. В пустынной до сих пор местности показались какие-то постройки. Свернув с дороги, Паула въехала в раскрытые настежь ворота, и Боб Иден увидел огромный заросший плющом дом, возле которого теснилось несколько маленьких домиков.

– Здесь живет доктор Уайткомб, очень интересная женщина и замечательный человек, – сказала Паула. – Мне бы очень хотелось, чтобы вы познакомились и понравились друг другу.

Дверь в дом тоже не была заперта. Молодые люди вошли в большую гостиную, может, не столь роскошную, как у Мэддена, но гораздо уютнее и обставленную с большим вкусом. У окна в кресле-качалке сидела седовласая женщина. Ее спокойное, мягких очертаний лицо и добрые умные глаза с первого же взгляда вызывали симпатию.

– Хэлло, милый доктор, как вы поживаете? – ласково обратилась к женщине Паула. – Я привезла к вам гостя.

Перестав качаться, женщина встала с кресла, и ее улыбка, казалось, осветила всю большую комнату.

– Рада видеть вас, молодой человек. – Она протянула Бобу руку.

Боб не мог прийти в себя от удивления.

– Так это… это вы доктор Уайткомб? – только и мог он произнести.

– Я, конечно, – рассмеялась женщина, – но сразу видно, что вы в моей помощи не нуждаетесь. Выглядите вы великолепно.

– То же самое я могу сказать о вас. – Боб, видимо, пришел в себя.

Доктор Уайткомб улыбнулась:

– Мне пятьдесят пять лет, и тем не менее приятно слышать комплимент из уст молодого человека. Садитесь, пожалуйста, и будьте как дома. Вы где остановились?

– Здесь, по соседству, на ранчо мистера Мэддена.

– Ах вот оно что. Слышала я, что мистер Мэдден приехал в наши края. Признаться, не очень-то он приятный сосед. То ли такой нелюдимый, то ли просто нос дерет. Такие совсем не подходят к нашим местам. Мы тут, в пустыне, все держимся вместе, общаемся, дружим.

– Я слышал, что именно вы тут для многих местных жителей стали настоящим другом.

Доктор Уайткомб пожала плечами.

– Как же иначе? Ведь люди для того и живут, чтобы помогать друг другу. Вот и я всю жизнь делала, что могла, и жалею лишь о том, что не могла сделать больше.

Доброта этой женщины и исходящая от нее благожелательность, казалось, заполняли все вокруг. Боб, как и все в ее присутствии, и в самом деле почувствовал себя легко и свободно.

– Если не возражаете, я покажу вам свое хозяйство. Мне удалось добиться того, что мертвая доселе пустыня расцвела. Хорошо, если так напишут обо мне, когда я умру. Видели бы вы эти места, какими они были до моего приезда! А у меня всего имущества – ружье да кот. Впрочем, кот вскоре сбежал, не захотел тут оставаться. Первый дом я построила собственными руками. Отсюда до Эльдорадо пять миль, и каждый день я пешком ходила туда и обратно. В те годы еще никто не слышал о мистере Форде.

Показав дом, хозяйка повела своих гостей во двор, с гордостью демонстрируя чистые и ухоженные подсобные помещения, а потом они направились к маленьким домикам, где жили подопечные доктора Уайткомб. При виде милого доктора люди выходили из домиков, выглядывали из окон, приветливо здоровались. Вокруг расцветали улыбки.

– Эти люди приехали сюда со всех концов страны, – шепнула Паула Бобу. – Больные, несчастные, разуверившиеся во всем на свете. Доктор Уайткомб вдохнула в них новую жизнь.

– Ну к чему такие слова, – поморщилась миссис Уайткомб, услышав последние слова девушки. – Я всего-навсего приветливо приняла их тут, предоставив жить, как им нравится. Мир вокруг стал таким жестоким и враждебным, и для каждого человека очень много значит и проявленное к нему участие, и просто теплое, дружеское слово.

Боб был немало удивлен, увидев в дверях одного из домиков Фила-Лихоманку, погруженного в разговор с Мартином Торном. Так вот к кому в такую рань отправился секретарь Мэддена! А еще говорил, что общество Мэйдорфа ему чрезвычайно неприятно. Услышав голоса, оба поспешили скрыться в доме.

Пауле и Бобу не хотелось расставаться с гостеприимной хозяйкой этого оазиса доброты и заботы о человеке, но нельзя было более злоупотреблять временем доктора Уайткомб. Хозяйка проводила их до ворот и радушно пригласила заглядывать чаще.

Взяв в свои руки крепкую рабочую ладошку этой необыкновенной женщины, Боб произнес с удивившим даже его самого чувством:

– Спасибо вам, доктор! Обязательно загляну. И знаете, похоже, я постепенно начинаю немного понимать притягательность этого края. И его красоту.

– Пустыня стара как мир и мудра, – улыбнулась доктор Уайткомб. – И прекрасна, надо только научиться понимать ее, а это дано не каждому. Двери моего дома всегда открыты. Помните об этом, мой мальчик.

Развернув машину, Паула Вэнделл поехала в нужном ей направлении. Какое-то время молодые люди ехали молча.

– У меня такое чувство, будто я навестил свою старую любимую тетушку, – сказал наконец Боб. – Я так и ждал, что она сунет мне на прощание сладкий пряник.

– О, это совершено необыкновенная женщина, и никто лучше меня не знает об этом, – подхватила Паула. – Если бы не она… В ее окне я увидела первые проблески света в беспросветной пустыне, в ее доме почувствовала тепло после леденящего холода, в котором пришлось жить. Доктор Уайткомб – замечательный человек!

Вы знаете, я поняла – не все выдающиеся люди обязательно живут в крупных центрах.

Меж тем машина прокладывала себе путь по чуть заметной дороге среди совершенно голой и безлюдной пустыни, теперь уже раскаленной от солнца. Далекие горы и более близкие холмы обволакивало марево. Суровый край, подумал Боб, то невыносимая жара, то ночной пронизывающий холод. И люди здесь разные… Вспомнив о неприятных людях на ранчо Мэддена, он задумался о том, что будет делать по возвращении туда, а вслух произнес:

– Вы меня так и не спросили, мисс Вэнделл, зачем я сюда приехал.

– Не хотела я вас расспрашивать, – отозвалась девушка. – Ждала, пока вы не решите сами рассказать мне обо всем. Как это только что сказала доктор Уайткомб? Для человека много значит проявленное к нему участие.

– Есть у меня такая потребность, и наверняка я скоро обо всем расскажу вам, но пока просто не вправе. Но мне хотелось бы кое о чем порасспросить вас, можно?

– Валяйте, – улыбнулась девушка.

– Вы сказали нам с Холли, что, когда в среду вечером приезжали на ранчо Мэддена, вам показалось, там что-то не в порядке, не так, как должно быть…

– Да, у меня появилось такое чувство.

– И очень возможно, чувство вас не обмануло, мисс. А тот человек с черной бородкой… Как думаете, есть ли шанс вновь встретить его?

– Разве что случайно.

– А если случайно вы все-таки встретите его, можно просить вас сообщить мне об этом? Или моя просьба чересчур нахальна?

– Нисколько, я обязательно сообщу вам. Но мало надежды вновь увидеть его. Боюсь, он из тех бродяг, что сегодня здесь, а завтра, например, уже в Аризоне. Тогда, вечером, он с такой прытью заковылял прочь…

– Тем более желательно отыскать его. Извините, я ничего толком вам не могу сказать, это не моя тайна.

– Да не волнуйтесь, я все понимаю и отнюдь не настаиваю, чтобы вы мне тут же раскрыли ваши тайны.

– Ох, с каждой минутой я открываю в вас все больше достоинств, – с непритворным восхищением вымолвил Боб.

Объехав – и кажется без толку – большой кусок пустыни в поисках подходящей натуры для нового фильма, Паула Вэнделл решила, что на сегодня достаточно. Время пролетело незаметно. Было около четырех, когда они остановились у ранчо Мэддена. Боб неохотно вышел из машины и не торопился прощаться. Подойдя к окошечку со стороны водителя, он долго смотрел на девушку, будучи не в силах оторваться от ее глаз – прекрасных, ласковых и спокойных.

Паула сама положила конец затянувшемуся прощанию, бросив ласковое, но решительное «до новой встречи». Боб, спотыкаясь, направился в дом.

Как и предполагал Боб, конец дня прошел в томительной скуке. К вечеру жара немного спала, подул легкий прохладный ветерок. Мэдден по-прежнему пребывал в отвратительном настроении, но разрешил ему воспользоваться маленькой машиной, чтобы съездить в Эльдорадо «немного поразвлечься».

По правде сказать, ничего интересного в Эльдорадо Боб не нашел. За окном гостиницы «На краю пустыни» ее владелец, зевая, листал толстую воскресную газету. Мэйн-стрит, еще не успевшая остыть от дневной жары, была пустынна. Оставив машину у гостиницы, Боб направился в редакцию. Вилл Холли очень обрадовался его приезду.

– Рад приятному гостю! Что-то мне говорило, что вы появитесь. Пусто и скучно тут в воскресенье вечером. Ох, чуть не забыл – вам телеграмма.

Выхватив из рук журналиста желтый конверт, Боб с нетерпением вскрыл его. Телеграмма была от отца. Он писал:

– Этого еще не хватало! – воскликнул Боб.

– Чего именно? – поинтересовался журналист.

– Чтобы Виктор здесь появился. Это сын дамы, которая продает жемчуг. И без того нам тут туго приходится, не хватает еще, чтобы этот идиот появился.

Предложив Бобу присесть, Вилл Холли сел сам и поинтересовался, что нового на ранчо.

– Много, и в основном события жутко драматические. Первое – я проиграл сорок семь долларов. – И Боб коротко рассказал об азартных играх на ранчо Мэддена.

– А кроме этого несчастья, были и другие? – посмеявшись, спросил Вилл.

– Да, события следуют одно за другим. Я сам видел, как Мартин Торн закапывал банку из-под мышьяка. И наконец, Чарли Чан нашел в комнате секретаря Мэддена тот револьвер, который исчез из коллекции в гостиной. В его барабане не хватает двух пуль.

Став серьезным, журналист присвистнул.

– Да, это веская улика. Думаю, ваш друг Чарли Чан, прежде чем уехать отсюда, посадит Торна за решетку.

– Очень может быть, – согласился Иден, – но до этого еще путь неблизкий. Трудно посадить за решетку человека, если не найдено тело жертвы и не известно, кто же убит.

– Уверен, ваш китайский детектив из-под земли его достанет!

– Если так, то Чарли Чану придется не только пожинать все лавры, так как в этом будет только его заслуга, но и лично копать. Я предпочту остаться в стороне, меня такие вещи не привлекают. Одно дело – интересные приключения, неожиданные повороты, тайны и загадки, но только когда они приятны и необременительны. А что с вашим интервью?

Усталое лицо Вилла Холли сразу оживилось.

– Завтра должно выйти в одной из нью-йоркских газет. Я как раз наслаждался этой мыслью перед вашим приездом. И просматривал все написанное мною в те времена, когда я еще печатался в Нью-Йорке.

Журналист встал и, взяв со стола большой альбом, подал его гостю.

– Вот тут вклеены мои статьи того блистательного нью-йоркского периода. И оказывается, писал я очень неплохо, только теперь это понимаю.

Боб Иден с интересом полистал альбом.

– Вы знаете, я ведь тоже подумываю о том, чтобы заняться журналистикой.

Внимательно взглянув на молодого человека, Вилл Холли покачал головой.

– Я бы советовал вам очень и очень подумать. Вас ждет процветающая фирма, хорошо налаженное дело, к чему вам тяготы репортерской жизни? Может, это и хорошо для молодого, но не вечно же вы таким будете. Ну, выбьетесь вы тяжким трудом в люди – займете место в какой-нибудь редакции. В один прекрасный день владелец газеты, заметив в ваших волосах первую седую прядь, скажет: «Зачем мне этот неповоротливый старик? Желаю, чтобы у меня работали только молодые». Нет, нет, я обязательно должен разубедить вас, надо будет заняться этим.

Взглянув на часы, журналист спохватился:

– Как незаметно пролетело время! Разрешите пригласить вас на обед в «Оазис».

За одним из столиков в «Оазисе» сидела Паула Вэнделл. Одна. Увидев вошедших Идена и Холли, она приветливо помахала рукой.

– Хелло! Пожалуйте за мой столик. И объяснила, когда они подсели:

– Сегодня я почему-то почувствовала себя очень важной персоной и решила занять столик, а не табурет у стойки бара. Все-таки скука погнала вас сюда, мистер Иден?

– Да, мне было очень скучно после расставания с вами.

– Советую заказать цыплят, очень неплохие.

К совету прислушались. Вскоре на столе появились полные тарелки, и Боб Иден воскликнул:

– Спасайтесь, кто может, я попробую отрезать кусок!

Вилл Холли скривился и со вздохом промолвил:

– Опять эта поджарая птица. Чего бы я не дал за домашний обед!

– Вам надо жениться, – рассмеялась девушка. – Я права, мистер Боб?

– Знал я многих несчастных, которые женились в надежде на вкусные домашние обеды, а теперь опять питаются в закусочных, с той лишь разницей, что приходится платить за двоих – за себя и свое «счастье», – заметил Боб. – Вдвое дороже и вдвое неприятнее.

– Откуда такой цинизм? – удивился Холли.

– А вы разве не знаете, что мистер Иден – заядлый враг браков! – рассмеялась Паула. – Сегодня он мне это очень доходчиво разъяснил и даже теоретически обосновал.

– Да не так все! – возмутился Боб. – Я просто сделал попытку спасти мисс Паулу. Скажите, Холли, вы знакомы с Вильбуром, который похитил ее доверчивое девичье сердечко?

– Вильбур? – с недоумением переспросил Вилл Холли.

– Он упорно так называет Джека, – пояснила девушка.

Журналист посмотрел на кольцо на ее пальце.

– Нет, я его не знаю, – ответил он, – но от души поздравляю. У него хороший вкус…

– … и немалое мужество, – подхватил Боб. – Но мне не следует смеяться над Вильбуром, ведь не далее как сегодня утром я сам признал, что…

– Это неважно, – перебила Паула и перевела разговор: – Вилл, проснись! О чем это ты так задумался?

Встряхнувшись, журналист признался:

– Об ужине, которым меня когда-то угостили у Мукена. Говорят, его заведение уже не существует. Да и многие другие прикрыты, а в свое время были настоящие оазисы – не чета нашему, – где я отдыхал от своих репортерских трудов. Интересно, понравился бы мне сегодняшний Нью-Йорк? Ах, знали бы вы, каков был Манхэттен моей молодости.

Завязался общий разговор, и они не заметили, как пролетело время. Расплачиваясь у кассы, они обратили внимание на незнакомого мужчину с сигарой. Его одежда и манера держаться выдавали приезжего. Журналист сразу же проявил профессиональный интерес к вновь прибывшему.

– Вы приехали ознакомиться с нашим городом? – поинтересовался он, приветливо поздоровавшись.

– Я приехал ознакомиться с лисом пустыни, – был ответ. – Существует мнение, что у здешнего вида хвост на три миллиметра длиннее обычного. Трудно в такое поверить, поэтому захотел убедиться лично.

– О, так вот что вас интересует! – воскликнул журналист, мысленно составляя заметку в ближайший номер «Эльдорадо таймс». – В нашем городе много натуралистов, и каждый специализируется на одном каком-нибудь животном. Есть специалисты по жукам и бабочкам, по мышам и сусликам. Обязательно загляните как-нибудь ко мне в редакцию, поболтаем.

– С преогромным удовольствием, – расплылся в улыбке приезжий натуралист.

Но тут внимание Вилла Холли переключилось на другой объект.

– Смотрите, кто приехал! – воскликнул он.

Повернувшись, Боб увидел в дверях ресторана маленького китайца, который показался ему старым-престарым, как сама пустыня. Желтое морщинистое лицо оживляла пара маленьких глазок, похожих на две бусинки.

– Это Ли Вонг, – представил его журналист. – Ли, ты так скоро вернулся из Сан-Франциско?

– Да, мистер Холли, – высоким тонким голосом ответил китаец, – я уже вернулся.

– Тебе не понравилось в Сан-Франциско?

– Нехороший город. Дождь и дождь, не так, как у нас в пустыне.

– Ты сейчас отправляешься на ранчо Мэддена? Ли Вонг кивнул в ответ, а Вилл Холли продолжал:

– Тебе повезло. Мистер Иден как раз возвращается на ранчо мистера Мэддена и захватит тебя.

– С удовольствием, – подтвердил Боб.

– Сейчас горячий чай. Мистер может минутка подождать?

– Мы подождем у выхода, – ответил за Боба журналист, и они все трое покинули не очень-то гостеприимный «Оазис». Выйдя, Паула стала прощаться:

– Мне пора. Уже поздно, а надо написать еще несколько писем.

– Понимаю, – саркастически заметил Боб. – Передайте, пожалуйста, привет Вильбуру.

– Письма деловые. Спокойной ночи.

Когда за девушкой закрылись двери гостиницы, Боб обернулся к Холли.

– Итак, Ли Вонг вернулся. Хорошенькое дело!

– Что вам не нравится?

– Ну как же! Он приступит к исполнению своих обязанностей, а что будет с Чарли? Ненужного слугу уволят, и я останусь на сцене один. Не уверен, что справлюсь с такой ролью.

– Я как-то не подумал об этом, – признался Холли, – но мне кажется, когда Мэдден наезжает на ранчо, работы там хватит всем. Уверен, Чарли он оставит. А Чарли уж сумеет кое-что выудить у земляка. Ни мне, ни вам, я уверен, ни за какие коврижки не удастся выжать из Ли Вонга ни слова, но Чарли – совсем другое дело.

Тут появился Ли Вонг. В одной руке он нес дешевенький небольшой чемодан, в другой – большой бумажный пакет.

– Что у тебя в пакете? – поинтересовался журналист и сунул нос в пакет. – А, бананы!

– Это подарок для Тони, – пояснил старик. – Тони очень любит бананы.

Иден с Холли переглянулись, и журналист мягко произнес:

– Видишь, Ли, бедный Тони умер…

Кто распустил слух о невозмутимости китайцев? Ему бы сейчас увидеть искаженное гневом, полное горя лицо Ли Вонга и услышать безостановочный жаркий поток проклятий, для чего вовсе не требовалось перевода.

– Бедный Ли, – тихо заметил Холли, – пачкает улицу, как говорят в таких случаях китайцы.

– Вы думаете, он догадывается, что Тони отравили? – спросил Боб.

– Понятия не имею, – ответил журналист, – но, судя по его реакции, скорее всего, да.

Не переставая проклинать кого-то и угрожать, китаец взобрался на заднее сиденье машины. Боб сел за руль.

Луна еще не взошла, далекие звезды были холодными и бледными. Машина ехала по ущелью между горами в кромешной темноте, казалось, полной неведомой опасности. Но вот ущелье закончилось, и машина живее покатилась вниз по каменистой, с выбоинами дороге. Машину швыряло и подбрасывало на камнях и неровностях, и Боб был рад, когда дорога вообще кончилась. Теперь ехали напрямик, по слежавшемуся, плотному слою песка. Время от времени по обе стороны в свете фар вспыхивали желтым светом глаза каких-то животных. Как всегда, к вечеру поднялся ветер и трепал сухие ветви Иудина дерева. Его огромные стволы, перекрученные и искривленные, как в агонии, вздымались вверх, словно в отчаянии. А с заднего сиденья беспрерывно доносилось невразумительное бормотание старого китайца, оплакивающего своего друга.

Боб испытал большое облегчение, увидев свет в окнах ранчо Мэддена. Никогда еще огни этого негостеприимного дома не казались ему такими приветливыми.

Ворота были закрыты. Остановив машину, Боб пошел раскрывать ворота. Это оказалось не так просто, в замок попала травинка, и его не сразу удалось отпереть. Въехав во двор, Боб свернул к сараю, служившему гаражом. Там уже ждал Чарли Чан. Свет фар скользнул по нему и ушел вбок.

– Добрый вечер, А Ким, – громко приветствовал его Боб. – Я привез тебе напарника. Ли Вонг вернулся.

Боб вышел из машины, но Ли Вонг не торопился выходить. Заснул?

– Выходи, Ли! – крикнул ему Боб. – Приехали! – И замолчал, охваченный ужасом: в темной глубине машины виднелась неподвижная согнутая фигура с бессильно упавшей головой.

– Минутку, – сказал Чарли Чан, – сейчас принесу фонарь.

Боб стоял, не в силах сдвинуться с места, не понимая, что произошло. Вот вернулся с фонарем Чарли, и в ярком свете фонаря на сером пальто китайца стала видна прореха, заполненная чем-то темным и липким.

– Удар ножом сбоку, – прокомментировал Чарли Чан. – Убит. Как и его Тони.

– Убит? – вскричал Боб. – Но когда? Неужели за ту минуту, когда я отошел от машины открыть ворота! Невозможно!

Тут из темноты вынырнул Торн. Его лицо белело в свете фонаря.

– Что тут происходит? А это кто? Ли? Что с ним? Секретарь Мэддена наклонился над телом Ли Вонга, и фонарь Чарли осветил его спину. Пиджак на спине Торна был разорван, вернее, выдран клок, как колючей проволокой.

– Это ужасно! – сказал Торн, отшатнувшись. – Сейчас позову Мэддена.

Он побежал к дому, а Боб и Чарли Чан остались у трупа Ли Вонга.

– Чарли! – хриплым шепотом произнес молодой человек. – Вы заметили? Пиджак Торна разодран на спине!

– Конечно, заметил, – сказал детектив. – А вы помните, сэр, что я вам сказал сегодня утром? Оседлавший тигра не сможет с него слезть!