Клеймо дьявола

ЭПИЛОГ

Потребовалось тринадцать силачей, чтобы откатить валун, заперший выход из пещеры Шабаша. Под ним обнаружился Горм, подмастерье, больше мертвый, чем живой. Жизнь ему могла еще спасти только ампутация ноги. Грязная работа, которую проделал городской цирюльник.

Писарь Вильгельм Фетцер, как и Гесселер, ушел из пещеры по тайному ходу. Он спрятался в подземельях ратуши, где несколько дней спустя, почти умирающий от жажды, был обнаружен и взят под стражу. Гесселера также бросили в темницу. Три недели спустя «сынам дьявола» предъявили обвинение, виновными они и были признаны. Под пытками они до последних подробностей описали свои деяния и признались во всех убийствах. Всего было пять женщин — не горожанок из Кирхроде, — которых они заманивали в свою пещеру и во славу Люцифера мучили там, насиловали и убивали. Помимо убиенной Гунды Лёбезам, были установлены имена трех других женщин. Девушка с отрезанной головой так и осталась неизвестной.

Гесселера, Фетцера и Горма тридцатого мая тысяча пятьсот сорок седьмого года привезли на Гемсвизер-Маркт, где под ликование собравшихся горожан колесовали и сожгли. За исключением пастора Фирбуша, молившегося за их души, за Первого и Второго сынов дьявола не нашлось ни единого ходатая. Напрасно они молили о пощаде. Другое дело Горм. Тауфлиб до последнего сражался за его жизнь как лев, ибо, как выяснилось, был он его родным отцом.

Но не только трое сынов дьявола окончили свои дни на костре. Аугуста Кёхлин и Мария Друсвайлер также были допрошены с пристрастием. Кресло с шипами и испанский сапог не только выбили из них признание в соучастии, но и вырвали имена людей, которые мало, а то и вовсе никак не были замешаны в еретических деяниях. Одним из таких стал Крабиль, который вместе со свидетельницами и тремя другими невинными жертвами принял смерть на костре. Ему были вменены в вину любовная связь с Аугустой Кёхлин, а также укрывание повозки Фреи Зеклер в корыстных целях присвоения чужой собственности.

Так были казнены как виновные, так и безвинные. Приговор же бургомистру Штальманну, который в конечном счете зависел от давления тисков для пальцев, странным образом так и не был вынесен. Однако и Штальманн в некотором смысле пострадал: его имя — равно как и имена Мекеля, Коссака, Леберехта и Вайта — всплыло в связи со средством для любовных чар. Тем не менее обвинительные показания были вскоре отозваны и из протокола вычеркнуты.

Все это свершалось в то время, когда Фрея Зеклер уже покинула город. Лапидиус ушел вместе с ней. Он не хотел жить в обществе, в котором царят ханжеская мораль, интриги и пытки. Дом он продал. Марта, обливаясь слезами, осталась в городе и вернулась к матери, за которой требовалось все больше ухода.

Лишь однажды до Кирхроде долетела весть о «ведьме и ее полюбовнике». Поговаривали, что они вступили в законный брак и позже, когда Лапидиус сменил свое латинизированное имя на прежнее «Штейн»[17], осели в какой-то отдаленной местности.

По всей Германии и сегодня есть дюжина мест, в названии которых имеется корень «-штейн».

Кто знает, может быть, в каком-то из них живут потомки Лапидиуса и Фреи Зеклер.