Клеймо на душе

Глава 7

Прошлое

Его разбудил какой-то шум, похоже, двери хлопнули внизу, кто-то тихо разговаривал, пытаясь приглушить голоса. Родители вернулись. И чувствовалось же, что не хотели шуметь, видно он просто насторожен был.

Ким спала, но и во сне, казалось, выглядела получше, словно ее отпускало, как-то свободней дышала… прям ему в шею. Наверне, во сне уткнулась носом Дану в ямку между плечом и ключицей, и теперь теплое, мягкое дыхание девчонки щекотало кожу, отчего Дан чувствовал себя как-то непривычно хорошо, комфортно и уютно. А Юля, наверное, уже частично вернув себе власть над телом, хоть и спала, еще и высунула руку из-под одеяла, обхватив его, и ногой умудрилась Дану бедра придавить, как-то завернувшись вместе с покрывалом. Потому ему самому, очевидно, было очень даже тепло… чтоб «жарко» не сказать, хотя так и не укрылся же.

Улыбнулся, не задумываясь, прижался губами к ее волосам, только спустя несколько мгновений осознав, что делает, и что его пальцы в ее волосах уже плотно зарылись.

Хм… Надо бы к себе перебираться.

Вообще, выбираться из этого клубка рук и ног не хотелось. А стоило пошевелиться, как и Ким сместилась, ее лицо, чуть сухие, приоткрытые во сне губы, уперлись ему в кадык. Бог весть какая «ласка», да и целиком же непреднамеренная, тем более что малая крепко спит… А его прошибло так, будто тонкие пальцы Юли плотно обхватили ему член, сжав головку, — в паху огонь и моментально стояк… Ни фига себе! Да его так с пубертата не пробивало, кажется! Со сна что ли?

Аж немного неловко стало, в душе какой-то внутренний упрек, словно сам не лучше того мудака, что ее вчера опоил, но и не думал же Дан ничего такого… До вот этой секунды. А сейчас прям накрыло всякими мыслями с головой.

Т-а-ак, стоп. Пора выбираться отсюда: и из ее тонких ручек, и из этой кровати, да и из комнаты «сестрички», пока собственное тело не предало.

Дан осторожно, стараясь не потревожить этот, уже спокойный, сон Юли, передвинул ее руку, даже с каким-то сожалением снимая ладонь со своей груди. Так же осторожно выбрался из-под бедра девчонки, чувствуя себя каким-то эквилибристом: опираясь одной рукой на пол и, практически на весу, вылезая из постели. Бухнулся на пятую точку, ощутимо ушибив копчик. Хмыкнул, представив, как это со стороны выглядело, словно он испугался, что Ким на его «честь» посягает, и как калечный краб из ее постели сдает назад.

Но малую не разбудил вроде. И то счастье. Так же тихо и осторожно пересек комнату и выскочил в коридор, аккуратно притворив дверь за собой.

— Дан?! — и тут все его старания и попытки соблюсти тишину пропали втуне, ибо родители за каким-то х**ом на второй этаж поднялись.

Еще и орать принялись.

— ТИХО! — шикнул он, резко развернувшись, выразительно округлив глаза в сторону отца и мачехи, лица которых выражали шок. У обоих. Блин, что они себе придумали?! — Не будите, человек заслужил отдых.

— Ты что тут делаешь, сын?! — сурово и гневно рявкнул отец, явно проигнорировав его просьбу.

Богдан скривил скептичную мину, демонстрируя свое отношение к такому поведению. Элина, мать Юльки, просто потрясенно пялилась, словно бы застала его, измазанного девственной кровью своей дочери.

Да ну их на фиг!

— Уж точно не то, что вы себе придумали! — с сарказмом огрызнулся Дан, направившись мимо них к лестнице. — Хватит орать. Пошлите вниз. Юльку и так еле откачали, Артур сказал дня два ей покоя дать, а вы посреди ночи разорались.

— Артур приезжал? — отец отступил и поспешил за ним. Врача он знал. — Что у вас случилось? Богдан, елки-палки, я попросил тебя девочку поддержать на соревнованиях! А ты что учудил?!

Элина все еще молчала, но по ее вечно белому лицу пошли красные пятна, и в целом было видно, что она занервничала. Спустилась с ними, но постоянно кидала взгляды вверх, будто хотела рвануть назад, на второй этаж, проверить, что там с ее дочерью. Первое проявление привязанности, которое Дан видел за эти месяцы со стороны мачехи. Хорошо, прям заработала пару баллов в его глазах. Ну или он захотел обмануться.

— Да при чем тут я?! — искренне обиделся, не поняв, с чего отец о нем такое думает. — Я ее выдернул как раз и домой приволок, когда просек, что не так что-то. Выступили они хорошо, Юлька, кстати, если кому-то тут интересно, золотой кубок взяла в сольном танце, — снова ввернул сарказм, намекая, что не так уж они волнуются о судьбе девчонки и том, что в ее жизни происходит. — Да и командой у них первое место. Только ей мудак какой-то что-то подмешал, вероятно, хотел воспользоваться эйфорией… — Дан выразительно глянул исподлобья на родителей, так, чтоб до тех вся полнота ситуации дошла. — Хорошо, я пошел ее поздравлять, а Юля на мне повисла реально, пожаловавшись, что ей х*еново. Ну и я не придурок, понял, что к чему, потащил домой, по дороге ее совсем накрыло, потому и Артура вызвал. Он откапал ее, обещал еще утром заехать, проверить самочувствие, но вроде должно быть нормально…

— Господи! — впервые за все это время подала голос Элина, с явным испугом прижав руки к груди в глубоком вырезе. Та у нее, к слову, имелась. Да и, вообще, фигурой его мачеха не была обижена. Вечернее платье это прекрасно подчеркивало. Теперь, наобнимавшись с Ким, Дан мог с уверенностью заявить, что и малой это все передалось в полной мере. — Я знала! Знала, что не будет добра от этих ужасных танцев! Да что это и за танцы?! Дворовой какой-то стиль! Куда девочке заниматься подобным?! Ее нельзя было туда отпускать! Я чувствовала, что это все обернется только проблемами! Так нет, ее отец специально, чтобы мне досадить, оплачивает занятия! Но теперь — все! Даже он не сможет против такого ужаса ничего возразить! Я прямо сейчас ему это все проясню раз и навсегда!

И Элина, к удивлению Дана, на полном серьезе вытащила телефон и принялась кому-то звонить. Очевидно, своему бывшему… Как казалось Богдану, с этим можно было бы и потерпеть часов до шести утра хотя бы, а не в три ночи устраивать скандал, лучше бы больше тревоги о дочери проявила, чем выяснять, кто больше влияния на ее жизнь должен оказывать. Но кто он, чтобы мешать людям развлекаться?

— Что ж, прости, сын. Был не прав. Зря подумал… — отец как-то смешался, словно ему реально стало неудобно, но и не знал, как теперь вырулить из этой ситуации.

Дан не то чтоб хотел ему данную миссию облегчать. Да ну на фиг! Кем он его считает?!

— Ты что, реально думал, что я что?.. Совращать Юльку полез или что?! — ухмыльнулся он с издевкой, стараясь не вспоминать мысли и ощущения, с которыми проснулся. В состоянии справиться со своей физиологией, в конце концов!

— А ты бы что подумал? — как-то резко ввернул отец. — Ночь, вы одни и ты из ее спальни выходишь. А девочке еще восемнадцати нет и…

— Ну, восемнадцать ей через неделю стукнет, если я правильно помню, — хмыкнул Дан, которого прилично достало отношение отца и готовность поверить в худшее о сыне. — Да и кто сейчас до восемнадцати ждет, да? — съехидничал, действительно обидевшись. — Но хотелось бы больше твоей веры в меня. Хотя… О чем это я? — передернул плечами с горькой насмешкой. — Пойду досплю, что ли.

Развернулся и пошел к себе, уже не дав бате шанса наговорить еще чего-то подобного, под выразительный скандал, который по телефону закатила неизвестному собеседнику Элина. Но Дан особо к претензиям мачехи не прислушивался. Курить захотелось так, что даже затылок заломило.

Голова болела, но в целом тело вроде слушалось куда лучше, чем вчера вечером, когда Ким себя безвольной марионеткой ощущала. Что же с ней случилось? Откуда такая реакция на алкоголь? Вообще непонятно…

Юля завозилась, пытаясь удобней устроиться под одеялом, уткнулась в подушку носом. Ткань пахла чем-то нереально будоражащим, но и словно успокаивающим одновременно… Одеколон Дана, вдруг дошло до нее. И сквозь какую-то пелену, еще сохранившуюся вязкость мыслей, вспомнилось, как парень лежал рядом, обнимая ее и уговаривая отдохнуть.

Юлю с ног до головы вдруг окатило горячей удушливой волной, пахнуло жаром по телу. И каким-то таким щекотным ощущением почти детского восторга… и очень взрослого одновременно! Другого, горячего и мощного, скапливающегося внизу живота тревожаще жаркой тяжестью, заставляющего дрожать.

Подтянула ноги, чтобы хоть немного это унять, чувствуя, как отзывается тело какой-то ломотой и дискомфортом, еще раз глубоко вдохнула этот запах, понимая, что серьезно залипает, явно проникаясь к «братцу» вовсе не родственными чувствами. И, поразмыслив пару секунд, решила, что надо бы вставать, может, душ принять или кофе выпить, чтобы стряхнуть с себя это непонятное похмелье.

Но вот стоило сесть, и Юлю накрыло другим пониманием: сделать что-либо с собой будет не так и легко. Мир все еще не стал стабильным, головная боль усилилась, а предстоящий поход в душ или на кухню показался таким же далеким и сложноосуществимым, как межпланетарное путешествие. Но двигаться было нужно. Хотя бы для того, чтобы добраться до туалета. Сцепив зубы, Юля оперлась о спинку кровати и поднялась, с присущим ей упрямством решив преодолевать эту непонятную немощность. И кое-как, в буквальном смысле по стенке, пошла к санузлу, который располагался сразу за дверью, в коридоре, смежному для их с Даном спален, и за право воспользоваться которым они с ним вечно спорили.

Юле потребовалось минуты три, чтобы преодолеть очень короткий путь до двери и она уже устала. Что-то точно было не так!.. От собственного бессилия и беспомощности хотелось плакать! И, вполне вероятно, она таки разрыдалась бы, если б в этот момент, чуть не ударив ее по лбу, кстати, дверь сама не распахнулась, а на пороге не появился Дан собственной персоной.

— Эгей, давай-ка полегче, без геройства, — кажется, мигом оценил он степень ее усталости и всю паршивость состояния. Сильные руки обхватили Юлю за плечи и прижали к груди парня, которая сейчас казалась куда более надежной твердыней, чем собственные ноги, и даже чем стены. — Куда собралась, малая? — наклонившись, он внимательно всмотрелся в ее лицо. — Артур советовал тебе поберечься пару дней.

Ким поняла, что, несмотря на фиговое самочувствие, к щекам приливает кровь. Дан стоял так близко, впритык! Такой красивый! Она, как и всегда, на мгновение залипла, вглядываясь в черты лица Дана, в его потрясающие глаза, глубокого карего цвета. Мамочки! Она тонула в этом взгляде, совсем по-новому взирающему на нее, теплому, внимательному, искренне обеспокоенному из-за Юли…

Как ему сказать, что ей нужно в туалет? Но и не сказать… чего уж там, вероятно, не выйдет, Ким достаточно ясно уже представляла, что самой ей ни с чем не справиться. И, вообще, если она правильно помнила, вчера он уже помогал ей с этим, а еще ее при нем стошнило, и на Юле до сих пор была его футболка… вполне похожая на домашнее платье.

Какое тут уже смущение?

— Туда нужно, — ткнула пальцем в направлении ванной, устало прижавшись головой к его руке. — А потом кофе думала… но не уверена, что доберусь до кухни, — шумно выдохнула, признав свою беспомощность.

— Ясно, сейчас помогу, — совершенно спокойно отреагировал Дан, поддерживая ее по дороге. — Потом вернемся в комнату, а кофе я тебе и так принесу, раз уж ты такая вся немощная, так и быть, позабочусь о сестренке, — ехидно ухмыльнувшись, поддел ее Дан, но его глаза при этом смотрели настолько тепло… Мммм.

Ни отвечать, ни возмущаться не захотелось. И вспомнилось, что вчера он предложил «начать заново». Она была очень даже «за», если он всегда вот так близко при этом будет…

Сердце почему-то стало огромным, заполнив всю грудь, и забилось, словно ненормальное. Последствие состояния или… Окей, Юля была не маленькой, и могла признать — она им… очарована. Чтоб прямолинейней не сказать.

В ванну она его не пустила, впрочем, как и вчера. Но и не запиралась, на всякий случай. С некоторым расстройством посмотрела на свой вид в зеркало… Как зомби: волосы стогом на голове, сама бледная, с каким-то зеленым оттенком, губ на лице и не видно, вот уж точно персонаж для дурного ужастика… Но сил приводить себя в порядок все равно не имела. Все, на что Юли хватило, это умыться холодной водой — вроде в голове посветлело, да кое-как почистить зубы, потому как самой противно. Выдохнула, и, уже почти предвкушая вкус кофе на языке, открыла дверь в коридор. Но первым, с кем Юля столкнулась взглядами, оказалась мать…

— Забудь! Это не обсуждается! И нет. Я тебе запрещаю! — голос мачехи ясно доносился даже сквозь прикрытые двери. — Как ты, вообще, можешь об этом говорить после вчерашнего?! Тебе мало?!

— Я не собираюсь танцы бросать!

Честно говоря, меньше всего, уходя отсюда десять минут назад и оставив Юлю, завершающую утренний туалет в ванной, на попечение ее матери, Дан рассчитывал, что по возвращении застанет крик и скандал. Орали обе… Хотя нет, про Юльку сейчас этого не сказать, конечно, на ор ее хрип был похож слабо. Но и в таком состоянии она точно демонстрировала матери свое несогласие и возмущение.

И Дана вдруг накрыло ворохом совсем непривычных и малознакомых эмоций. Да ну елки-палки! Что за идиотизм?! Даже последней дуре должно было быть ясно, что Юля не в том состоянии, чтобы на нее еще и орать! Тем более ее матери это не могло не быть очевидным.

Что с их родителями не так?! Или это Дан глупый и наивный, и что-то не верно в жизни себе представляет, несмотря на то, что никогда особо в сказки не верил?!

И так за Ким обидно стало, или за них обоих… до злости! И что на нее орут, словно бы это девчонка виновата в том, что ее друг мудаком оказался, — заело!

— Какого хр**а?! — ногой открыв двери, потому как руки были заняты чашками с кофе, рявкнул Дан, вмешиваясь в этот скандал.

Да, грубо и без всякого уважения к мачехе, но его почему-то задело подобное отношение к Ким… Задело так, будто самого Дана обидеть пытались.

Обе замерли, повернулись к нему. Причем Элина, судя по всему, была крайне рассержена и удивлена его появлением, тем более в подобном русле.

Юля, лицо которой горело возмущенным румянцем, хоть и было заметно, что силы почти на исходе, стояла, опираясь на спинку кровати. Ее шатало, тут и присматриваться не нужно было. И девчонка вновь казалась почти зеленой. Только глаза Юли сверкали на лице протестом и яростью. А еще вдруг, совсем неуместно вроде, вспомнилось, что она вчера ему говорила, лежа на заднем сиденье авто. Отозвалось внутри груди, аукнулось. Но Дан себя на другом заставил сосредоточиться сейчас.

Кем надо быть, чтобы своему ребенку в таком состоянии еще и морали читать? Правда, его отца тоже никакая немощь сына не остановила бы от головомойки. Очевидно, в этот раз он жену себе по душе и по духу нашел — два сапога…

— Что за крики?! Я рассчитывал, что вы Юле в себя прийти поможете, иначе не оставил бы и на пять минут вместе, — гневно глянул на Элину.

— Мы хотим сами поговорить, Богдан, — ответила она ему с негодованием. — Оставь нас…

— Нет! — как-то в один голос отрезали и сам Дан, и Юля.

Неожиданно. Переглянулись, почему-то улыбнувшись друг другу, словно общность какую-то ощутив.

— Держи, — Дан поставил обе кружки с кофе на прикроватную тумбу. — Какого хр… черта вы орете? Ведь видно же, что ей плохо, неужели нельзя потом все вопросы решить?! — обратился Богдан к Элине, тем временем чуть надавил Юле на плечо, заставил сесть, поддержав девчонку рукой за спину, и вручил в ее дрожащие ладони кофе.

— Я ее мать, Богдан! — явно злясь на его вмешательство, отрезала Элина. — И в состоянии решить, что и когда важно проговорить. Оставь нас, — снова попыталась ему приказать.

Не на того напала.

— И не подумаю, раз у вас мозгов не хватает не орать, — пожал он плечами с тем самым выражением пофигизма, который всегда великолепно доводил отца, и отпил свой кофе.

Лицо мачехи пошло красными пятнами и она уже распахнула рот, возможно, чтобы в очередной раз заорать, но тут подала голос Юля.

— Дан, это правда, что мне что-то подсыпали? — как-то растерянно вдруг вклинилась она в разговор, словно игнорируя и мать, и все то, что та говорила. Голос мелкой звучал так… необычно, что заставил его целиком сосредоточиться на ней, переключив внимание. Юля говорила и смотрела с таким выражением, будто бы считала, что только ему может верить. Богдан к такому не привык. Ему и родной отец чаще всего не верил. А уж враз стать для кого-то авторитетом… вообще непривычно.

— Скорее всего, Юль, — испытывая внутри нечто пока малознакомое и слабо дифференцируемое, горячее и немного терпкое от ее отношения, он присел на корточки у кровати, чтоб девчонке в лицо смотреть. — Не могло тебя от нескольких глотков шампанского так развести. Да и от двух стаканов, если уж на то пошло. Разве что паленка была бы, но тогда всем плохо стало бы, не тебе одной… Я думаю, что к этому тот парень, что назад тебя звал, причастен, уж очень активно он тебя напоить хотел. Да и моему появлению не обрадовался…

— Это Витя, да?! Я его матери позвоню! Что они себе думают?! Да мы и в суд… — тут же встряла Элина.

Дан так понял, что выяснять с кем-то отношения — ее основное хобби. Хотя тут он ее поддерживал. Только суд вряд ли поможет, доказательств мало, по факту. Но Дан и другие методы знал.

— Мама, хватит! Витя ушел сразу после соревнований, у него подготовительные курсы в университете, — оборвала ее Юля, но ощущалось, что ей тяжело и участвовать в разговоре, и допускать, что кто-то из знакомых был способен на такое. — Но… Я же Сашу кучу лет знаю… — как-то еще более потеряно вздохнула она. Обхватила кружку с кофе обеими ладонями. — Да, он бабник ужасный, так девчонки вокруг него сами вьются всегда. Зачем ему я? Тем более я давно дала ему понять, что, как парень, он мне абсолютно не интересен…

— Возможно, как раз поэтому, — не выдавая, какое бешенство вдруг внутри забурлило, кивнул Дан. — Не все умеют достойно отказ принять.

Элина молчала, наверное, не была знакома с матерью этого Саши.

— Я не могу поверить, хоть и понимаю, что ты прав, — как-то жалобно выдавила из себя Юля, глядя в кофе, который он для нее сварил. — Это так… ужасно. И грязно. И… у меня столько планов было! — она закусила губу, едва не всхлипнув. — Я думала согласиться на преподавание в этой школе, у меня работа бы была, обеспечение… Но Саша же тоже там работает, как мне теперь с ним встречаться? Идти туда… — Юля умолкла, будто совсем выдохлась, поднесла кофе к губам, судорожно сделав глоток.

Дан понял то, что осталось между строк недосказанным, сам о таком думал не раз: независимость. Одно слово, определяющее для Юли вектор в будущее, свободное от навязанной воли матери; от необходимости заниматься тем, что не по душе; от нужды выполнять требования, от которых внутренне колотит, потому что совсем «не твое». Он это прекрасно все знал, сам прошел «от» и «до». А сейчас Юля осознала крушение своего плана (достаточно неплохого, нужно было признать, и вполне себе реального), и это, в совокупности с паршивым самочувствием, ее добивало.

Протянул руку и как-то неловко, неумело (он редко девчонок подбадривал, в основном для иного предпочитая использовать их тела по обоюдному согласию) погладил ее по колену. Ободряюще плечо сжал.

Осознала все мысли, что зрели в голове дочери и Элина. Богдан почти реально спиной ощущал волну холодной злости и раздражения, тоже ему по отцу знакомых. А еще какую-то растерянность увидел, глянув на мачеху через плечо. Было похоже, что она подобных идей от дочери не ждала, как и оказалась не готова к тому, что Юля строит свои планы на собственное будущее, различные с планами матери.

Мачеха стояла сжав пальцы в кулаки так, что руки побелели, и даже не зло уже, не сердито, ошарашено смотрела на дочь.

— Лучше бы пример с Вити брала, — в итоге, выдала Элина, гордо распрямив спину. — Тебе пора выбрать ВУЗ, меньше полугода до вступительных экзаменов, а ты даже не начинала готовиться! Все, баловство твое закончилось. Никаких больше танцев, и твой отец теперь на моей стороне, — отрезала мать Юльки. — У тебя есть две недели, чтобы выбрать факультет и ВУЗ из тех, о которых мы тебе говорили, и начать готовиться к поступлению!

— Элина, а вам не нужно на какие-то встречи? Ваш фонд, наверняка, готовит что-то, — резковато, да, прервал Дан, намекнув «в лоб», что называеся. Но ему казалось, что она капец как перегибает сейчас палку, и выбрала вообще неудачное время, чтоб на дочь давить.

Мачеха одарила его раздраженным взглядом, но на часы глянула.

— Да, у меня через сорок минут встреча. Но мне было важнее поговорить с тобой, Юля, чтобы ты поняла, как важно думать о своих поступках. И своем будущем…

— Идите, она поняла, — вновь прервал ее Дан, вместо Юли. Девчонка, словно и не слышала мать, сидела, вцепившись в свою кружку. Но он все еще держал ее руку и ощущал, как все в Юльке сжимается на каждое строгое и суровое слово матери. — Вечером поговорите. Скоро врач придет, — прибегнул Дан к последнему аргументу, видя, что Элина не торопится.

— Хорошо, — видимо, это показалось ей весомым. — До вечера, Юля. Две недели, — еще раз добавила она. — Думай, — и Элина вышла из комнаты.

Но Юля даже не отреагировала на это, так и медитировала над кофе, будто в том ответы на все свои вопросы могла получить. Вдруг глубоко вздохнула и тяжелым взглядом, вовсе несвойственным ей, посмотрела в глаза Дану.

— Они ведь реально мне танцы могут запретить… — даже и не спрашивала, а как бы делилась с ним своими мыслями.

— Думаю, что да, — не стал спорить он, немного понимая, что денег стоит не только сами занятия, но и участие в конкурсах, и какая-то иная подготовка, вероятно. А без поддержки родителей ей этих денег сейчас особо не добыть.

— Это… Уффф, — она отставила кофе на тумбу и закрыла ладонями лицо, подтянув под себя голые ноги. Дан честно старался не смотреть на ее бедра, но те, будто против воли, его глаза притягивали. — Я себе другого будущего не представляла. У меня все планы были с танцами связаны. Все… И надеялась, что уйду, хоть комнату где-то буду снимать, сама решать… Я не хочу на экономический! Это для меня само по себе, как насилие! Ненавижу это все! — она закусила губу.

Богдан даже не знал, реально ли она ему это все рассказывает или в пустоту вселенной просто мысли отпускает. Но… что ж, он во многом ее понимал. Не на счет математики, с этим у Дана никогда проблем не имелось. А вот когда за него решали и планировали, тоже не выносил. Потому с отцом вечно в конфликте.

Но даже он, будучи старше Юли, уже имея высшее образование и кое-какие наработки, только сейчас доходил до той стадии, когда мог рассчитывать действительно стать независимым от отца. Или, может, дело в том, что он хотел и уровень жизни определенный сохранить, потому не кидался в такие крайности, как Юля собиралась?

Казалось сомнительным, что девочка действительно понимала, на что могла бы рассчитывать при зарплате преподавателя танцев, даже если бы дополнительно индивидуально с детьми занималась. А в будущем что? Когда не сможет уже заниматься танцами? Думала ли об этом Юля?

Дан не знал. Да и, в отличие от Элины, не считал необходимым именно сейчас доносить такие моменты до сознания Юли. Девчонке и так с самого утра досталось, а она еще от вчерашнего не отошла.

— Ты сейчас сильно на этом не зацикливайся, тебе в себя прийти нужно, — напомнил он ей, все-таки сумев себя заставить отвести глаза от ее бедер, видно, что очень даже подтянутых, упругих и тренированных.

Блин, руки чесались погладить! Но он же не конченный мудак, как тот Сашка, вероятно. Кстати… если этот пацан в школе преподает, его там и найти можно будет. У Богдана имелись пара вопросов для обсуждения.

Поднялся, размяв затекшие ноги, парой глотков допил свой кофе.

— Может, свежий кофе сделать? — поинтересовался, видя, что Юля совсем в депрессию скатывается.

— Нет, спасибо, — она слабо улыбнулась, убрав руки от лица и глянув на него снизу вверх. — За все спасибо, Дан. И за маму… Я не ждала, что так… Что ты такой на самом деле, — как-то неловко передернула плечами Юля, смутилась.

— Проехали, — улыбнулся он. — Решили же вчера заново начать. Ты мне тоже другой виделась до вчера, так что… Наверное, мы оба не умеем создавать хорошее первое впечатление.

— Возможно, — рассмеялась негромко девчонка, порадовав его.

— Отдыхай тогда, Артур велел. И он скоро приедет, посмотрит, как ты, — забрав обе чашки, Дан двинулся к выходу из комнаты.

— Спасибо, — еще раз выдохнула Юля, завернувшись в одеяло и упав на подушку. Но Богдан только отмахнулся и, подмигнув ей, прикрыл дверь в комнату.