Клинок предателя

ПРИНЦЕССА И НИЩЕНКА

– Куньен тоже ищет королевские чароиты, – ответил я, пока мы с Кестом вели своих лошадей позади каравана. – Он понимал, что мы не должны находиться в этой провинции. Поэтому сначала искренне решил, что мы поступили на службу к герцогине.

– Сколько из наших еще осталось? – спросил Кест.

– Он не знает. Сказал, что в Шеверане видел Киллату на корабле.

– Килатту? В Шеверане? Разве она не боится воды?

– Теперь я даже не уверен, ее ли он имел в виду. В любом случае Куньен говорил об одном из первых двенадцати магистратов, причем женского пола. Значит, мог иметь в виду и Дару. Ты же понимаешь, язык клинков не отличается точностью.

– Он нашел хоть какие-то подсказки о том, где находятся самоцветы?

Я вздохнул.

– Нет. Куньен постоянно двигался на север, но застрял, когда угодил в лапы разбойников.

– А потом их возглавил?

– Убедил, что сможет обеспечить им лучшую жизнь, чем его предшественник.

– И как ему это удалось?

– Он убил главаря.

Кест нахмурился, но я остановил его жестом.

– Он поклялся, что тот был настоящим мясником. Куньен убил его в честном поединке, – сказал я и попытался оттащить Чудище от куста, который она облюбовала.

Лошадь всхрапнула, чтобы напомнить мне, что мы лишь заключили временное перемирие, а не стали друзьями.

– В любом случае, – продолжил я, – банда Куньена за это время выросла, питаются они лучше, а в переделки попадают реже.

– Да, он собрал себе небольшое войско, – хмыкнул Кест.

– Сорок бойцов, вооруженных и хорошо обученных. Он продолжает идти на север в поисках чароитов. Нам неизвестно, как они выглядят и где могут находиться. Но, зная короля Пэлиса, можно предположить, что самоцветы могут быть в равной мере спрятаны как в маленькой деревушке, так и в большом городе.

– А он не узнал, сколько этих чароитов? Один или больше?

– Нет, но подозреваю, что их несколько. Пэлис не любил держать все яйца в одной корзине.

Кест взглянул в гаснущее небо.

– Фалькио, каким образом мы должны их обнаружить? Уже пять лет прошло, а мы все еще полагаемся на слухи и питаем надежды. Какие у нас вообще шансы найти их?

– Не знаю, – признался я. – Но нужно постараться сделать это, прежде чем герцоги окончательно захватят престол. Настоящая карманная королева послужит им гораздо лучше, чем Совет регентов. Тремонди мертв, и шанс на то, что плащеносцы станут хранителями дорог, умер вместе с ним – теперь ничто их не остановит.

– Так почему бы нам не убить Валиану, чтобы хоть на какое-то время помешать их планам?

Я даже восхитился, что, обсуждая убийство, он не постеснялся назвать ее по имени.

– А ты не думал о том, что, возможно, она не самый лучший выбор? – спросил я.

– Что ты имеешь в виду?

– Если бы ты почти восемнадцать лет замышлял захватить власть над королевством с помощью марионеточной принцессы, то разве ты не попытался бы – я даже не знаю, как сказать, – лучше подготовить ее?

– Она тщеславная пустышка; каких еще качеств ей, по-твоему, не хватает?

Я немного подумал и ответил:

– Жестокости, например. Разве на ее месте не должен оказаться кто-то более расчетливый?

– Не знаю, но, думаю, ты здесь кое-что нащупал.

– Опиши ее мать.

– Герцогиню Херворскую? – спросил он и принялся загибать пальцы. – Хладнокровная, расчетливая, очень умная, да к тому же смелая. Тиран из тиранов.

– Полностью согласен. Так почему она не подготовила свою дочь как следует? Валиана высокомерна и требовательна, но не бессердечна. А что насчет Алины? Когда герцог Рижуйский узнает, что его марионеточная принцесса прячет девочку, которую он собирается убить, вряд ли ему это понравится. В Рижу он подписал родословную грамоту Валианы, чтобы она смогла представить ее Совету регентов, но это вовсе не означает, что отец не может причинить ей зло. У него множество способов настроить остальных герцогов против дочери.

– Это политика, Фалькио, – нетерпеливо сказал Кест. – Политика, философия и стратегия. Когда ты так говоришь, то напоминаешь мне короля и заставляешь нервничать.

– Неужели тебе все равно, если герцоги навсегда захватят престол?

– Конечно, нет. Именно поэтому я и выжидаю подходящего момента, чтобы убить Валиану. Я ждал твоего возвращения, Фалькио, ждал дольше, чем пообещал. Ты бросил нас, чтобы спасти жизнь девчонки, в надежде найти ответ на вопрос, как остановить заговор герцогов? Ты его не нашел. Девчонка жива, и это прекрасно, но ничего не изменилось, насколько я понимаю; поэтому я сделаю то, чего не станешь делать ты. Убью Валиану. А если смогу заодно добраться до ее матери-стервы, то и ее уничтожу. Если бы у тебя осталась хоть капля здравого смысла, ты бы меня поддержал. Ты бы…

– Не начинай, Кест, – попросил я. – Я устал, у меня ломит все тело. Этот парень уронил мне на голову клинок. Дай мне время.

Я поверить не мог, что вообще собираюсь рассмотреть его план. Неужели мы уже до такого дошли?

– Брасти меня поддерживает, Фалькио, – тихо продолжил Кест. – Он не хотел тебе говорить, но это так.

– Значит, вот к чему пришли величайшие умы плащеносцев?

Кест вздохнул и сказал:

– Как мы до этого докатились?

– Что ты имеешь в виду?

– Как мы так быстро распались? Киллата, Дара, Найл, Джейкин, Старый Тобб… нас было сто сорок четыре, а за пять лет мы встретили лишь двоих-троих.

– Думаю, что именно этого и добивался король. Он не хотел, чтобы мы собрались вместе: так герцоги скоро поняли бы, что мы представляем для них опасность, и бросили бы против нас свои войска.

Кест улыбнулся.

– Им бы точно пришлось это сделать. Сто сорок четыре плащеносца скачут на лошадях с клинками наголо, полы плащей развеваются на ветру, а мы поем боевую песню во имя справедливости в мире. Вот бы такое увидеть!

Я промолчал. В самом деле, то еще зрелище. Именно это я надеялся увидеть, когда герцоги выслали войска к Араморскому замку. Увидеть, как все плащеносцы выйдут против войска, превосходящего их в пятьдесят раз, но не имеющего и десятой доли нашего рвения и умений. Вот на такое я бы и впрямь посмотрел.

Но мне пришлось отдать приказ к отступлению, и мы прошли мимо, как нищие, вымаливающие кусок хлеба. Один из герцогских генералов читал нам приказ о помиловании как раз в тот момент, когда короля тащили на крышу башни, в которой годами держал его отец.

Кест тронул меня за плечо, отвлекая от мрачных мыслей, и указал на Фелтока, который приближался к нам. Мы сильно отстали от каравана, но, с другой стороны, капитан сам приказал нам убедиться, что за нами никто не следит.

– Мы приближаемся к Орисону, – сообщил он. – Прибыл эскорт герцога Перо, чтобы препроводить нас в город.

– Хорошо, – зевая, сказал я. – Мягкая постель мне бы сегодня не помешала.

– Нет, плохо, – возразил капитан. – Мы не просили присылать эскорт и не собирались заходить в Орисон.

– Лучше сразу меня убей, – сказал я Кесту, седлая Чудище и заставляя ее пойти рысью.

– Полагаю, что все идет точно в соответствии с их планом, – ответил он.

Их было сорок, все в доспехах и верхом. Я насчитал восемь арбалетчиков с кинжалами, все остальные были вооружены клинками и копьями. Они шли, выстроившись в четыре ряда; между третьим и четвертым рядами ехала искусно украшенная карета, запряженная четверкой лошадей, на ней развевалось знамя Орисона.

Из кареты вышел мужчина. Чуть выше меня ростом, ухоженный, с темными короткими волосами и аккуратно подстриженной на военный манер бородкой. Одет он был в темно-синий колет, штаны из такой же ткани и черные высокие сапоги. На плечи мужчина накинул короткий плащ. Рапира, висящая на боку, выдавала в нем дуэлянта, на груди справа виднелся герб Перо, герцога Орисонского.

– Валиана, милая кузина, – воскликнул он, приближаясь к нам. – Я услышал, что вы пересекли границы Орисона. Почему же вы не послали вестника и не сообщили, что собираетесь навестить меня?

Валиана сделала реверанс.

– Простите меня, ваша светлость. Я… Моя служанка Трин, вероятно, забыла послать вам весточку. Иногда она бывает такой рассеянной.

Герцог Перо улыбнулся.

– Неужели? Я всегда считал ее исключительно прилежной.

– Я не знала, что вы с ней знакомы, ваша светлость.

Перо посмотрел на Алину, которая выглядывала из кареты Валианы.

– А это что за прелестное дитя? Выходите, милая, дайте нам посмотреть на вас.

– Девочка больна, милорд, – сказала Валиана. – Я бы не хотела, чтобы вы от нее подхватили болезнь.

Похоже, герцог искренне испугался.

– О боги! И что же я могу подхватить?

– Красного петуха, – пробормотал под нос Брасти, стоящий у меня за спиной. – Если прошлое нас чему-то учит.

– Замолчи, – рыкнул на него Фелток.

– Кроме того, милорд, – продолжила Валиана, – я направляюсь прямиком в дом своей матушки в Херворе и, как бы мне ни хотелось навестить Орисон, не могу терять время.

Герцог снова улыбнулся.

– Но вы бы так порадовали меня, кузина.

Что-то явно шло не так. Уж слишком уверенно вел себя Перо, слишком давил на свою кузину, которая вскоре станет королевой.

Фелток повернулся ко мне.

– Как думаешь, получится повторить тот трюк, что ты проделал с моим бойцом с топором? Сможешь пробить броню одного из этих мерзавцев в доспехах?

– Возможно.

– А потом проделать это еще сорок раз, быстро и красиво?

– Скорее всего, нет.

Он вздохнул.

– Я так и думал.

Валиана возвысила голос:

– Я дочь Патрианы, герцогини Херворской, и вскоре вы узнаете, что я также дочь Джилларда, герцога Рижуйского; я – принцесса, которая вскоре взойдет на престол и станет королевой. Так что не препятствуйте мне следовать дальше, ваша светлость.

Герцог начал смеяться, пока она еще говорила, и, когда она закончила, весело сказал:

– Ты просто глупая девчонка, никакая не принцесса и не королева, даже не настоящая герцогиня. И я сейчас положу тебя поперек колена и как следует отшлепаю, чтобы подготовить к тому, что тебя ждет дальше.

Говорил Перо высокомерно и театрально, словно выступал на сцене. Кто-то предал Валиану. Я оглянулся, поглядел на Фелтока, его людей и даже Кеста, а потом…

Трин. Ее здесь не было. Она осталась в карете. Я оглянулся и увидел, что девушка прячется внутри. Луч солнца упал на ее лицо, осветив довольную улыбку. Но почему? Если она предала Валиану, то чего ждала взамен? Защиту? Награду? Разве станет герцог исполнять условия договора, заключенного со служанкой, когда получит все, что ему нужно?

– Как вы смеете говорить со мной подобным образом? – разгневанно спросила Валиана. – Когда моя мать узнает, она…

– Поаплодирует, – сказал кто-то. Голос прозвучал негромко, но чисто, и от него, как от ледяной воды, душа стыла. Я надеялся, что никогда больше его не услышу. Он принадлежал невероятно умной, да к тому же смелой женщине. Той, кого я ненавидел больше всего в мире.

Из кареты герцога появилась Патриана, герцогиня Херворская.

Мне оставалось лишь удерживать на месте Чудище, которая в ярости открыла рот так широко, что можно было пересчитать все ее острые зубы.

– Если ты сейчас нападешь на нее, то мы все погибнем. Девочка погибнет, – яростно зашептал я ей на ухо.

– А-а! – невозмутимо сказала Патриана. – Вижу, ты захватил с собой мое имущество. Отлично, Фалькио. Я же говорила, что из тебя выйдет прекрасный слуга. Меня радует твое стремление угождать мне.

Я переглянулся с Кестом и Брасти, зная, что на их лицах отразились те же чувства, что и на моем.

– Матушка? – сказала Валиана слабым, дрожащим голосом.

– Должна поблагодарить тебя, детка. Ты сыграла свою роль даже лучше, чем я думала. Но все мечты кончаются, поэтому отдай мне свитки, которые вручил тебе герцог Джиллард.

– Они мои, они подтверждают мою родословную и право на престол!

Герцог Перо снова захохотал.

– Она всё никак не поймет, Патриана. Думает, что она – принцесса Валиана. Ну не душка?

Проклятье! Я вдруг мысленно перенесся обратно в Рижу, в камеру, в тот самый миг, когда Патриана смеялась мне в лицо и похвалялась тем, что умеет создавать таких существ, которые ей нужны. Я же сказал, что ей не удалось сделать чудовище из своей дочери. «Моя дочь? О, моя дочь куда опаснее, чем я сама. Смею сказать, что она лучшее из моих достижений!»

– Ах, – сказала герцогиня. – Возможно, мне пора кое-что прояснить. Выйди же, дочь моя!

Из кареты вышла Трин, но это была не наша Трин, не та девушка, которую я за нее принимал. Она откинула волосы и шагнула вперед, высоко держа голову и высокомерно глядя на нас. Симпатичная, но неуверенная в себе и робкая девушка исчезла – вместо нее шла гордая, высокомерная молодая женщина, глаза ее светились злобой и коварством. И все же что-то знакомое еще оставалось в этих чертах. Когда наши взгляды скрестились, пелена, сотканная из проклятого синего порошка, который затуманил нам взор, наконец-то спала.

– Это… – начал Брасти, глядя на нее во все глаза.

Губы Кеста едва шевельнулись.

– Убийца – та самая, что зарезала Тремонди и подставила нас.

Трин улыбнулась мне. Она именно этого и ждала: хотела, чтобы мы узнали ее. Игра подошла к концу. Валиана – вернее, девушка, которую мы знали под этим именем, – кое-как вымолвила:

– Но это же Трин, моя служанка, матушка. Моя фрейлина. Она же всегда была моей фрейлиной, с тех самых пор…

– С тех самых пор, как ты родилась, – закончила герцогиня. – И она была верна тебе, не правда ли? Везде сопровождала тебя, посещала те же занятия, помогала тебе учиться и познавать придворную жизнь, но все же была твоей служанкой. Представь, каково ей приходилось: знать, что она моя истинная дочь, и при этом унижаться перед тобой и потакать тебе во всех глупостях.

Зло, исходившее от голоса герцогини, было почти ощутимым. Она говорила ритмично, и каждое слово отдавалось ударом в моей голове и в сердце; клянусь, что потом она посмотрела на меня и сказала:

– Представь, какую дисциплину и расчетливость пришлось воспитать в этой девочке, чтобы она смогла годами исполнять роль твоей служанки.

Девушка с холодными глазами улыбнулась в ответ, и герцогиня продолжила:

– Теперь нужно найти тебе более подобающее имя, милочка моя, подобрать более подходящую одежду, прическу, а более всего круг обязанностей.

– Как вы могли? – заплакала Валиана.

– Не скажу, что это было просто, – ответила герцогиня, – но необходимо. Этот глупец Джиллард никогда бы не подтвердил право на трон, если бы ты не оказалась безмозглой куклой. Я не могла оставить всё на волю случая. Джиллард мог бы просто убить мою дочь, чтобы не позволить ей занять престол, поэтому я и вырастила тебя прекрасной пустышкой. Мой дорогой герцог увидел в тебе марионетку, которую можно легко дергать за ниточки, и признал Валиану, дочь Патрианы и Джилларда, которая вскоре станет королевой.

Валиана испуганно всхлипнула, бросилась к герцогине, прижимая к груди бумаги, словно сделанные из золота.

– Это неправда, не может такого быть! Я – ваша истинная дочь, клянусь. Клянусь!

Патриана, герцогиня Херворская, которая, вне всякого сомнения, в течение многих лет ласкала и утешала девушку, отвесила ей такую затрещину, что та опрокинулась навзничь, упав на землю. Затем спокойно и грациозно герцогиня наклонилась и вырвала пакет с бумагами из рук девушки.

– Ты всего лишь жалкое отребье, которое мой слуга вытащил из утробы одной крестьянки лишь потому, что та немного походила на меня.

Валиана корчилась на земле и рыдала, не в силах остановиться, лицо ее было перепачкано землей.

– Ну же, милочка, не надо так печалиться. Большинство крестьян влачат жалкое существование, хоть и недолгое. Ты же восемнадцать лет прожила в роскоши, как дочь герцогини, надеясь, что станешь принцессой. Это же мечта каждой глупой девчонки, а тебе даже удалось ее осуществить. Пусть и ненадолго. Теперь тебе пришла пора отправляться в Орисон. Перо уж придумает, как с тобой позабавиться. Может, отдаст своим слугам или собакам.

Она махнула Фелтоку рукой.

– Посади ее на повозку и сунь в рот кляп, чтобы не орала.

– Нет! – воскликнула Алина и, выскочив из кареты, встала между Валианой и слугами герцога.

Брасти подбежал к ней и обнял за плечи.

– Тише, дитя мое, – прошептал он.

Глаза девочки наполнились слезами, она яростно моргала. Вытянула левую руку вперед, а правую держала у уха, словно натягивала невидимую тетиву.

– Вы ее не тронете! – крикнула она.

Герцог Перо захохотал и шагнул к нам.

– Боги, до чего же славная девочка! Это ты, милочка, причинила столько несчастий моей дорогой Патриане? Плохая девчонка! Нужно будет тебя хорошенько наказать. Очень хорошенько.

– Назад! Это первое и последнее предупреждение, – крикнула Алина, и слезы потекли у нее по щекам.

Перо засмеялся и дал знак своим слугам. Они обнажили клинки и двинулись к ней, злобно ухмыляясь. То шли не спеша, то резко прыгали вперед, словно играли в какую-то игру, и тем веселей смеялись, чем испуганней выглядела девочка.

Она все сильнее отводила руку назад.

– О нет! Только не страшный воображаемый лук! – издевательски воскликнул герцог, театрально защищаясь руками от невидимой стрелы. Затем снова улыбнулся и шагнул вперед.

Алина вскрикнула и дернула рукой, словно выпустила стрелу.

– Какая глупость… но это же не… – сказал герцог, внезапно посмотрев вниз, словно на стрелу, торчащую из его живота.

Спустя миг Брасти снова положил руку Алине на плечо.

– Правильно, – похвалил он. – Выбери цель, выжди и не выпускай стрелу до тех пор, пока не убедишься, что попадешь.

Рот герцога скривился.

– Любой, кто попытается схватить эту девочку, умрет, не успев и глазом моргнуть, – сказал Брасти, и эхо разнесло его слова по округе. – Можете делать ставки, не проиграете.

– Как тебя зовут, покойник? – спросил Перо ледяным голосом, который мог остудить даже яростный огонь голоса Брасти.

Брасти посмотрел ему прямо в глаза; правая рука его лежала спокойно на плече Алины, левой он держал лук.

– Меня зовут Брасти Гудбоу, – сказал он, затем глянул на нас с Кестом и добавил: – Я - Королевская Стрела.

Кест шагнул вперед и встал рядом.

– Меня зовут Кест из Лута, я сын оружейника Мюрроу. – Он обнажил меч. – И я – Королевский Клинок.

У каждого из нас были прозвища, которые дал нам сам король. Дара – Королевская Ярость, Найл – Рука Короля, а я…

Я ненавидел прозвище, данное мне, потому что не заслужил его. Это король сделал нас плащеносцами, король даровал нам всё. А я лишь подвел всех в час великой нужды.

– Давай, – сказал Кест и добавил ласково: – Он бы хотел, чтобы ты назвал себя.

– Говори уже, черт побери, – сплюнул Брасти. – Если не сейчас, то когда еще?

Я глубоко вдохнул и вышел вперед.

– Я – Фалькио валь Монд из Пертина. И я – Королевское Сердце.

Алина, посмотрев на меня, всхлипнула. Один из слуг Перо поднял клинок, и она направила на него воображаемый лук.

– Довольно, – презрительно бросила герцогиня Патриана, уже вернувшись в карету. – Никаких больше сцен, Перо, никаких игр. Схватить всех.

Фелток вышел вперед и повернулся лицом к нам, а спиной к герцогу и его слугам.

– Знаете, парни, не могу сказать, что мне было приятно с вами общаться, но деретесь вы хорошо. А теперь время пришло, – пробормотал он.

– Для чего? – спросил Брасти.

– Момент наступил. Забирайте Валиану и девочку и поезжайте на восток, так далеко, как только сможете. В десяти днях пути отсюда стоит деревня Газия. Рядом монастырь, где живет старый монах по имени Хайян. И еще одна старуха. Она заберет девочек и спрячет до тех пор, пока их нельзя будет отправить еще дальше на восток, в пустынные королевства. Там они смогут стать Сестрами солнца – не самая лучшая жизнь, но на большее и надеяться нельзя.

– Ты знал, что это произойдет, – сказал я.

– Я понятия не имел, что задумала эта старая карга, но всегда понимал: она не любит Валиану так, как мать должна любить свое дитя.

– Но ты же служишь герцогине, – заметил Брасти.

– Так точно. Старый солдат исполняет приказы. Она приказала мне позаботиться о безопасности девочек, и я это исполню.

– А твои парни?

– Большинство из них верны мне. Остальные, что ж… скажем так, я не держу на тебя зла за то, что ты выколол глаза тому парню с топором.

И вдруг до меня дошло.

– Ты хотел взять нас в караван, – догадался я. – Я уже собирался уходить, но ты прицепился ко мне, а она заставила драться с теми парнями.

Фелток поджал губы, но глаза его сияли.

– На рынке в тот день было много работников, но ты захотел нанять именно нас. Почему?

– Я хотел заполучить шкурников, – ответил он. – Герцогиня может купить себе любого человека, если захочет. Чаще всего ей даже не приходится платить, чтобы заставить людей сделать все, что она пожелает. Но я подумал, что только шкурник ненавидит герцогиню и не станет продаваться ей: ведь он знает, что Патриана сделала с вашим королем.

Он был и твоим королем, хотел я сказать, но промолчал.

– Фелток! – раздался звучный голос герцогини.

– Ни ты, ни девочка мне ничем не обязаны, но как солдат солдата прошу тебя: уходи, скачи так быстро, как можешь, и не оглядывайся.

– А как же ты?

– Полагаю, что мы с парнями прямо сейчас и умрем. Но мы хорошие бойцы, так что заберем часть из них с собой. Дадим вам время сбежать.

Я посмотрел на его парней. Блондинчик медленно доставал из повозки свой клинок. Он заметил мой взгляд и кивнул. Ему было страшно, но он держал себя в руках. «Именно так и выглядят храбрецы», – подумал я и кивнул ему в ответ.

Я посмотрел на Валиану, лежащую в грязи, на Алину, стоящую у кареты.

– Хорошо, капитан. Выдвигаемся по твоему сигналу.

Фелток широко улыбнулся, словно вспомнил грязную шутку.

– По моему сигналу, говоришь? Ладно, вот тебе мой сигнал! – Он повернулся к карете, обнажил меч и заорал: – Выходи, старая грязная шлюха! Я слишком долго лизал твой тощий зад, а теперь вздрючу и тебя, и твоего проклятого герцога до самых печенок.

Его парни взревели, Крюг и еще один охранник вытащили арбалеты и принялись обстреливать стражников герцога. Перо смотрел на них, не веря своим глазам. Лошади от страха заржали и дернулись назад, воцарился настоящий хаос, когда парни Фелтока бросили в охранников какую-то тяжелую круглую штуку, которая взорвалась и загорелась, наполнив воздух дымом.

– Бегите! – крикнул я Кесту. Он бросился к Алине, схватил ее одной рукой и забросил на седло, затем вскочил сам. Брасти оседлал лошадь и выстрелил. Стрелял он в герцога, бежавшего к карете, и угодил ему в ногу.

– Девушка! – закричал я. – Стреляй в девушку!

Но поздно: четверо воинов в доспехах окружили Трин, закрывая щитами ее и герцогиню.

Я взлетел на Чудище и, ударив каблуками по бокам, бросился к Валиане, которая наконец-то поднялась с земли и растерянно глядела по сторонам.

– Руку! Дай мне руку! – крикнул я, но она не расслышала.

Какой-то воин попытался ударить Чудище по незащищенной шее; я отразил атаку, но он успел отступить и теперь уже собирался ударить меня. В этот миг я увидел, что в прорези в его шлеме появилось оперение стрелы. Невероятное попадание. Я возблагодарил святого Мерхана, Оседлавшего стрелу, за чудесную меткость Брасти. Воин упал, и тогда у меня появился шанс.

Двое из четырех стражников, охранявших герцогиню и ее дочь, немного нарушили строй. И мне представился случай одним добрым ударом убить дочь, а если повезет, то и саму герцогиню, прежде чем до меня доберутся воины. Мне очень этого хотелось, и Чудищу тоже. Два существа с разбитыми сердцами готовы были очертя голову броситься со скалы в бурное море.

На мгновение мысленным взором я увидел своего короля, стоящего рядом со святыми, и переместил клинок в позицию, необходимую для укола, но тут кто-то дернул меня за левый рукав. Это Валиана пыталась взобраться на Чудище позади меня. Момент был упущен: воины восстановили строй, и теперь я видел перед собой лишь щиты.

Я протянул девушке руку, помогая взобраться. А затем мы с Брасти и Кестом поскакали на восток так, словно за нами гналась сама Смерть. Меня мутило от мысли, что мы бросили Фелтока, Блондинчика и всех остальных на верную смерть, но мне не в первый раз приходилось исполнить подобный приказ.