Клуб любителей фантастики, 2018

Раб
Андрей АНИСИМОВ

техника — молодежи || № 10 (1026) 2018

Внутри интегратора было тесно, как в гробу. И почти также темно. Единственными источниками света тут были несколько индикаторов и крошечное цифровое табло, на котором все равно ничего невозможно было разобрать. Они же были и единственными приборами, по которым он мог контролировать работу систем. Впрочем, такая скудость в плане устройств контроля Селиванова не беспокоила. Когда сработает интегратор, ему не понадобится даже это.

Лежа в кресле-коконе, опутанный датчиками и проводами, Селиванов чувствовал себя не то мумией, обмотанный погребальными пеленами, не то младенцем, заботливо укутанным в пеленки. Он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, голова его, зажатая в обруч мыслеуловителя, также была надежно зафиксирована. Он мог только говорить, слушать и смотреть. На данном этане этого было более чем достаточно.

— Голем к ассимиляции готов, — раздался рядом с ухом голос оператора. — Показатели всех систем в норме, а вот ваши — нет.

— Не понимаю, — нахмурился Селиванов.

— Уж больно сильно подскочили, особенно сердцебиение, — пояснил　оператор. — Почти сто тридцать ударов в минуту. Многовато.

— Естественно, — буркнул в ответ Селиванов, злясь на себя за то, что не может совладать с волнением. — Я же не чурбан березовый.

— Ни о чем не беспокойся, — вклинился в разговор Коровин. — Телесно-психическая диффузия лишена остаточных явлений. Когда связь разорвется, ты снова станешь человеком, не утратив ни единой частицы себя.

— Я знаю, — ответил Селиванов.

— Главное, в первые минуты не рви с места в карьер, — предупредил Коровин. — Потихоньку, осторожненько… Сначала привыкни к новому телу.

— Понял.

— Полминуты до ассимиляции, — сообщил оператор. — Начинаю посекундный обратный отсчет. Двадцать восемь, двадцать семь, двадцать шесть…

Селиванов поерзал в своем силиконовом мешке, насколько это позволяли фиксаторы, и облизнул пересохшие губы. Да, он волновался, и в этом не было ничего постыдного. Любой другой на его месте чувствовал себя так же. Шутка ли, слиться с огромным роботом-горняком, причем настолько, что они станут единым целым,　в самом прямом смысле этого слова. Каково это, быть живым существом из стали? Меньше, чем через полминуты, ему предстоит узнать это.

— Три, два, один… Внимание! — Голос оператора был ровный и бесстрастный. — Ассимиляция!

Селиванов инстинктивно вздрогнул и… стал очень большим.

Тесное брюхо интегратора исчезло, теперь он стоял посреди обширного ангара, взирая на то, что в нем было, с высоты метров четырех, не меньше. Обстановка была знакомая, но выглядело все это как-то иначе, чем полчаса назад, когда он только забирался внутрь специально переделанного для этого эксперимента робота. Приглядевшись повнимательнее, Селиванов понял, в чем дело. Помимо оптического диапазона, он видел электромагнитные волны, лежащие за его пределами, да и слышал куда больше, чем слышало до этого человеческое ухо. И вообще, чувствовал он себя прекрасно.

— Илья? — услышал он принесшийся откуда-то из-за герметичной перегородки голос Коровина. — Как ты?

— Отлично!

— Как ощущения?

— Не берусь описать, — Селиванов осторожно подвигал руками, проверяя, как слушается его новое тело, провел мощными ладоням и-захватам и по своей титановой коже и хохотнул:

— Здорово!

Потоптавшись, он легонько оттолкнулся от пола и едва не пробил головой крышу ангара.

— Ух, ты!

— Поосторожнее! — предостерег Коровин. — Не забывай про суплемент-эффект!

— Ага, — рассеянно откликнулся Селиванов, ошарашенный собственной силой и резвостью.

— Выравниваю температуру и давление, — проинформировал оператор. — Ощущается?

Селиванов пожал плечами.

— Совершенно нормальная температура.

— Никакого дискомфорта?

— Абсолютно.

— О’кей. Тогда переходим ко второму этану. Пора прогуляться.

За спиной Селиванова загремели открывающиеся створки ворот, и внутрь ангара хлынул раскаленный и ядовитый воздух планеты. Жар был сумасшедший, но Селиванов ощутил его как волну приятного тепла. И не более.

— Илья?

— Все нормально, — откликнулся Селиванов. — Я выхожу.

Он шагнул наружу и огляделся. Ангар стоял на периферии Центральной Промышленной Зоны и был если не самым последним, то одним из последних в ней строением. Дальше начиналась пустыня: гиена огненная, где можно было перемещаться только под защитой толстой теплоизоляции.

Селиванов двинулся по раскаленной безумным солнцем каменистой поверхности, постепенно переходя на более быстрый шаг. Через минуту он уже трусил легкой трусцой, которая вскоре перешла в полноценный бег. Он не бежал, а летел, упиваясь скоростью и легкостью, с которой ему она давалась. Когда впереди показался первый каменный вал, он перемахнул через него одним прыжком.

Он и не предполагал, что обычный рабочий робот, такой, как этот Голем, способен на этакую прыть, но тут, видимо, сказывалось действие суплемент-эффекта. Возникающий при слиянии человека и машины, он проявлялся, как многократное умножение возможностей последней. Благодаря этому эффекту, сталь становилась крепче, двигатели развивали невероятные мощности, а электронные «мозги» начинали работать куда шустрее и продуктивнее чем обычно. В мертвое железо словно вливалась какая-то особая жизненная энергия человека, сама его душа, преображая его до неузнаваемости. Коровин говорил, что есть несколько предположений на этот счет, однако истинная природа этого удивительного явления так и оставалась пока загадкой.

— Как самочувствие? — снова поинтересовался Коровин.

— Превосходное, — отозвался Селиванов и удивился, какой у него ровный голос. Пробежать столько и не запыхаться… Просто у него не было прежних легких, работающих как кузнечные меха, да и новое сердце совсем не походило на прежнее. Оно ровно гудело, гоня по телу потоки живительной энергии, а не билось, как плененная птица, о грудную клетку.

Селиванов перемахнул через еще одну кучу камней, даже выше первой, азартно поддел ногой солидных размеров булыжник и мастерским ударом послал его свечой вверх. Булыжник унесся в небо со скоростью пушечного ядра.

— Потише, потише, парень, — осадил его Коровин, — Не забывай, робот — имущество компании. Он денег стоит, и немалых.

— А как тогда насчет испытаний моих новых возможностей?

— Не таким же варварским способом. Выносливость, вот что нас интересует в первую очередь. Собери-ка, лучше эти камни в кучу.

— Нет проблем! — бодро ответил Селиванов и принялся сгребать разнокалиберные обломки в одно место, играючи ворочая огромные валуны. Меньше чем через четверть часа, насыпаемая им пирамида поднялась выше его головы.

— Довольно, — остановил его Коровин. — Ну, что?

Последняя реплика прозвучала значительно тише; очевидно Коровин обращался к оператору.

— Тау-индекс — 19 и 7. По абсолютной шкале — 138,— сообщил оператор.

— Прекрасно! — резюмировал Коровин, и его голос зазвучал с прежней силой. — А теперь вперед, Илья. Прямо на запад.

— А что там?

— Очередной этап.

Заинтригованный, Селиванов двинулся в указанном направлении и вскоре в сером мареве появились очертания терриконов.

— Шахты?

— Да, шахты. — подтвердил Коровин. — Тебе — к той, что рядом со скалами.

Селиванов подошел поближе и окинул взглядом изрытую разработками долину. Над башнями шахт висело густое облако пара и пыли, медленно уносимое слабым ветерком в сторону и внося свою лепту в и без того донельзя запыленный воздух пустыни. Такое же облако, только поменьше, висело и нал перегрузочным терминалом, от которого вдаль уходила ветка транспортной магистрали, переправляющей добытую руду к невидимым отсюда обогатителям. Другая магистраль работала в обратном направлении, доставляя элементы крепи и другие расходные материалы. Возле нее суетились с дюжину роботов-докеров, разгружающих похожий на огромную гусеницу поезд из грузовых контейнеров.

— Что теперь? — спросил Селиванов.

— Теперь спускайся вниз, в штольню номер пять и принимайся за дело, — сказал Коровин таким тоном, словно сообщал совершенно обыденную вещь. — Твоя норма — пятьсот тонн руды в сутки.

— В сутки? — Селиванов не поверил своим ушам. — Я там что, целые сутки торчать должен?

— Не торчать, а работать. — поправил его Коровин. — Срок твоего контракта — восемь лет. Стало быть, все восемь лет, день в день, ты отработать должен.

— Что?! — выкрикнул Селиванов, ошарашенный таким неожиданным поворотом. — Я дал согласие на участие в эксперименте. И не более того. В контракте написано…

— Никаких экспериментов мы не проводим, Илья. — холодно отрезал Коровин, — Процесс ассимиляции давным-давно отработан, и мы знаем о нем если не все, то почти все, как и о суплемент-эффекте. Единственное, что мы проверяем после каждого слияния, — показатель суплемент-эффекта, определяющий, в конечном итоге, КПД новой рабочей единицы. А что касается контракта, то там написано, что ты, по сути, продал себя компании со всеми потрохами. Передал, так сказать в длительное пользование, и использовать тебя мы можем по собственному усмотрению. Так что никаких нарушений.

— Вот, значит, как? — Селиванов сжал громадные кулаки, чувствуя, как в нем закипает гнев, — Ловкий трюк, ничего не скажешь. Мне нужно было побыстрее убраться с той планеты, поэтому и подписал эту чертову бумагу, а вы… Это гнусный обман, вот что я вам скажу, и знаете, что вам за это будет?..

— Ничего, — тем же ровным голосом ответил Коровин. — Ты и сам не станешь предъявлять никаких претензий. Компания вытащила тебя из очень грязной истории. И двигало ей отнюдь не бескорыстное желание спасать очередного отщепенца, оказавшегося не в ладах с законом. В принципе, мы можем вернуть тебя обратно, на Юс. Хочешь? Там тебя ждет длительный срок и принудительные работы. Где-нибудь на астероидах. Твои проделки тянут лет на двадцать, не меньше. А здесь — всего восемь. И ты свободен. Так что выбирай.

— Я что, все восемь лет пробуду в шкуре этого робота? — ужаснулся Селиванов. — Да я сдохну тут через несколько дней.

— Ничуть. Твое тело будет получать все необходимое для нормального функционирования, об этом позаботится специальная система жизнеобеспечения. А особые стимуляторы позволят мозгу обходиться долгое время без сна. Будут лишь небольшие перерывы на регламентные работы: чистку, смазку и прочее. Это будет отдых и для твоей головы.

— Но почему именно я?

Коровин усмехнулся.

— Не считай себя исключением. Ты тут такой не один.

Селиванов потрясенно замолчал. Потом снова огляделся. В этой долине находилось несколько десятков шахт, а дальше, за ее пределами — обогатительные и металлургические комбинаты, районы, где велась открытая разработка… И везде без устали работали тысячи и тысячи механических трудяг… Людей, засаженных обманом в шкуру роботов. Вот, оказывается, на чем зиждилось экономическое чудо компании, ее успех и процветание.

— Так это не роботы, — пробормотал Селиванов.

— Все правильно, — откликнулся Коровин, догадавшись, о чем речь. — Это такие же заблудшие души, как и ты. В Галактике немало найдется подобных. Так вместо того, чтобы разрушать, пускай тратят энергию на созидание.

— Вы не боитесь, что они сговорятся и свернут вам шею? С учетом суплемент-эффекта это будет сделать совсем несложно.

— Нет, не боимся, — ответил Коровин. — Хочешь доказательств? Пожалуйста!

Что-то щелкнуло, и Селиванов почувствовал себя женой библейского Лота, обратившейся в соляной столб. Он напрягся, пытаясь пошевелить хоть пальцем, но тело его совершенно не слушалось. Миг — и из стального атланта, он превратился в беспомощную муху, увязшую в янтаре.

— Убедился? — Снова щелчок, и к железным суставам опять вернулась подвижность. — Защитная блокировка. Чуть что, и вы все обездвижены. Показать тебе Пантеон?

— Пантеон?

— Что-то вроде карцера. Там содержатся самые неисправимые упрямцы. Кое-кто торчит там уже не одну неделю. А потом все равно ломаются. Ну, так что?

— Я не шахтер… — предпринял последнюю попытку увильнуть Селиванов, но и эта попытка провалилась.

— Не дури, парень! — сурово прикрикнул на него Коровин. — Твой мозг слит с «мозгом» Голема. В нем вся необходимая информация, так что включай думалку, вороши намять, там есть все, что тебе понадобится. И довольно болтать! Мы зря тратим время.

Селиванов понуро опустил голову. Выхода не было. Даже если б ему удалось разъединить связь с горняком, возвращаться в цивилизованный мир было равносильно самоубийству. Там его ждали наручники, суд и долгая каторга. Оставалось одно — подчиниться.

— Рабский труд… — выдавил в бессильной злобе Селиванов, но не договорил.

— Очень производителен, если сочетать жизненную силу человека с мощью машины, — подхватил Коровин. — Так что давай, парень. Каждая минута у нас — на вес иридия. Вперед и вниз. Ну!

Селиванов помедлил еще секунду, не зная, на что решиться, а потом покорно пошел к шахте. ^ТМ