Книга Природной Веры

Истинное христианство

1. Наконец, мы должны коснуться и особенностей христианства с позиций психологии языческого сознания. Вопрос, о котором мы будем говорить, мало кем разбирался, хотя он является ключевым в познании сути христианства и его конфликта с язычеством. Здесь нас будет интересовать не народное христианство, а христианство данное в Библии. Здесь мы скажем то, что не сказали в десятом веке наши жрецы нашему народу.

В язычестве признается независимое существование злого и доброго начала. Человек оказывается между ними, и он вправе избрать служение тому или другому. Служение злу дает сиюминутную выгоду, но оборачивается бедствиями и позором. При этом незаслуженно страдают невиновные. Ценность язычества состоит в том, что оно содержит опыт служения доброму началу, утверждающему жизнь.

Христианство, в частности, наше официальное православие, наоборот, утверждает единого благого доброго бога и отрицает наличие в мире равного ему по силе противостоящего злого начала. Из этого следует, что зло в основном производит если не добрый бог, то сам человек, его сердце. Потому с эпохи античности появилась идея, что дьявол это лишь отражение части самого человека, и он не является самостоятельной сущностью.

По традиционному христианству, дьявол слабее бога, и существует независимо от человека. Но человек еще более слаб и не способен отличить дурное от хорошего. Без благого бога дьявол обязательно введет человека в кромешный порок. Само дьявольское зло подвластно христианскому богу и допускается им лишь для поучения. А поскольку в этом мире порой наблюдается вакханалия и полное торжество зла, то, стало быть, так угодно богу, и значит мир земной нельзя рассматривать как высшую ценность. Стало быть, вся земная Природа, ее красота и красота постигаемой человеком мысли ничтожна, мерзость перед господом, стало быть, она отдана дьяволу. И потому, если уничтожит господь живой мир апокалипсическим огнем, то будет это во благо. Христианский бог проклял Землю, (Быт. 3, 17).

2. Обещание, в рамках доброты божьей, уничтожить Природу и пресечь жизнь на Земле, оставив из людей только горстку рабов, — является в христианстве ключевым. Это подтверждается историей всех христианских учений. Это оказывается совершенно не допустимым в рамках языческого миропонимания. Язычники считают, что такую цель могут ставить перед собой только силы зла. Христос не угодным людям говорит: "…идите от меня, проклятые, в огонь вечный", (Мф.25,41).

3. Из двух названных положений о добре и зле, следует два отрицающих друг друга взгляда на мир. Первое: злое мировое начало противостоит доброму. Второе: есть единое доброе начало, а злое подчинено ему.

Тысячелетний опыт человечества обязывает принять первую точку зрения: божественное добро не ответственно за деяния божественного зла. Именно на ней сходятся все народы еще в стадии своей первобытной культуры. Вторая — неверно отражает действительность и потому не может существовать без лжи и запрета на иное мнение.

Парадокс состоит в том, что в Европе более тысячи лет торжествует вторая точка зрения, которую несет официальное христианство. Разберем этот парадокс: как же так долго может жить совершенно неприемлемое учение?

4. Суть неприемлемости христианства состоит в том, что оно несет в себе семитскую идеологию, несовместимую с индоевропейским сознанием. Эта несовместимость существует как заложенная бомба. В обыденном состоянии, она проявляется как двойная мораль, которой христианство всегда пользовалось, и которая всегда ставилась ему в упрек. Уничтожающую критику христианства можно найти в остатках сочинений Цельса, в «Монахине» Дидро, в «Антихристьянине» Ницше, в наше время, в "Русском ответе на еврейский вопрос" Доброслава. Но все они обошли вопрос об источнике силы и устойчивости христианства.

Для нас важно понять — как же Европа и Русь смогли принять столь чуждое писание? Как же оно улеглось в сознании общества?

5. Рассмотрим, для ясности, пример: Пусть, перед нами известная картина Рембрандта "Артаксеркс, Аман и Эсфирь". Эсфирь, по Рембрандту, прекрасная женщина, исполненная чистоты помыслов и благородства, нравственный идеал мастера. Она совершает подвиг — рискуя собой, обличает злого всесильного визиря Амана, который как змей уползает в кровавый мрак.

Теперь откроем книгу Эсфири, что содержится в Ветхом завете. Прочтем ее. Оказывается, визирь царя Артаксеркса Аман решил наказать евреев и приемного отца еврейки Эсфири вполне обоснованно — за неисполнение царских законов. На пиру Эсфирь сообщает об этом Артаксерксу и просит его изменить решение, т. к. перед этим он дал слово исполнить любую волю Эсфири. Этот момент и запечатлел Рембрандт. Изменение же решения состояло в том, что Аман был повешен. Дети его, по личной просьбе Эсфири, так же были казнены. Кроме этого, евреи получили право убивать тех, кто должен был расправляться с непокорными евреями по замыслу Амана. Так, что евреи убили еще семьдесят пять тысяч человек. Для этого Эсфирь лично выпрашивала право убивать еще один день. По случаю всего этого евреи установили веселый праздник Пурим. Деяния Эсфири омерзительны.

Как видно, понимание библейского сюжета Рембрандтом, в гуманизме которого мы не сомневаемся, и содержание библейского текста абсолютно различны. Христианство улеглось в сознании Рембрандта, будучи совершенно переиначенным. При этом, Библию он знал, но, оказывается, знал в «перевернутом» виде. Отметим, что лучшим произведением Рембрандта является «Данная» — картина, написанная на языческую тему.

6. Тут мы являемся свидетелями феномена сознания, для которого конфликт является состоянием устойчивым. Конфликт в том, что разум, читающего Библию, узнает одно, а подсознание, сформированное церковью с детства, упорно навязывает ему другое. Этот конфликт планов сознания и подсознания как каменный свод, удерживает от падения одна только колонна, которая не имеет опоры. Формируется в сознании эта колонна в виде фразы: "иначе нельзя". Нельзя из страха божья. Так устроен мир, не смей сомневаться, не верь глазам и мыслям своим! Принимай мир перевернутым. Правилен именно перевернутый мир, и за тобой нет права возвращать его обратно. И эта ложь есть не ложь, а сама суть мироустройства.

Современная подпорка к этой колонне звучит так: не думай, что ты веришь лишь из страха божия, бог любит тебя, ты его тоже любишь, а не боишься его! Тебе, именно тебе не надо бояться его именно потому, что ты его любишь!

Этот конфликт убежденного в неправде сознания и подсознания, ищущего правду, в христианстве носит универсальный характер.

В частности, этот конфликт отмечен в книге Черепановой "Дом колдуньи". Там показано, что Сократ не стал богом потому, что он не травил страхом своих противников, хотя он и принял мученическую смерть за людей, зная, что они не правы.

Христиане тут же скажут нам, что не страх повелевает ими. Но это будет не правдой. Страх. Но только глубоко запрятанный. Откроем 'Псалтирь' — сборник христианских псалмов (гимнов), который был самой распространенной книгой Древней Руси. В псалме № 2 читаем: 'Служите Господу со страхом и радуйтесь с трепетом. Почитайте Сына, чтобы он не прогневался… ' Это долбилось на память, неужели остаются вопросы?

В христианстве сперва был внедрен миф страха, а потом поклонение страдальцу — этому самому источнику страха. Христианство оказывается защитным механизмом от страха, который само же создало. Это стыдятся признавать сами христиане, твердя все время о любви, и глубоко пряча страх перед своим религиозным страхом, не признаваясь в нем даже себе в обыденной жизни. Разумеется, они с трудом признают, что Христос преисполнен мстительной злобы к тем, кто не хочет слушать его проповеди: "Змии, порождения ехидны! Как убежите вы от осуждения в Геенну?", (Мф.23,33). Где же в этих словах любовь?

Страх перед злым богом и поклонение ему за это — есть поклонение раба. Это не только не этично, это и позорно по славянским представлениям.

7. Вновь рассмотрим конфликт положений, что всесильный бог бесконечно добр, а все совершаемое зло надо понимать как свою собственную вину. Христианство нашло и мастерски воспользовалось природой этого конфликта. Как феномен человека, этот конфликт мало известен и плохо рассмотрен нашей психологией и философией. Но по своей природе он очень широк. Помимо христианства, он включает в себя все мирские состояния сознания, когда ложь целиком заполняет человека, а представления о том, что возможна и доказуема высшая категория — правда, отсутствуют. Пребывание сознания в этом конфликте используется преступниками, попами, государственными спец. органами как узда управления человеком. Этот конфликт оказывается постоянным прессом, лишающим на всю жизнь счастья.

Идея такого управления в том, что в условии противоречия планов сознания, человек колеблется — совершать ли ему то или иное действие, или совершить действие противоположное. В таком случае, к окончательному решению его всегда приводит высшая воля пахана, священника, офицера спец. службы или главы партии. При этом человеку становится легко, когда ему не надо делать мучительный нравственный выбор.

Именно то, что христианство обладает системой раздвоения сознания, при которой человек не способен на решительный поступок сам, но способен на него же при указке свыше, оказалось решающим в выборе государственной религии. Поэтому, нарождающиеся государства и отказывались от языческих религий в угоду христианству. В языческой религии человек остается цельным.

Если в человеческом сознании опорная колонна христианского конфликта "иначе нельзя" вдруг рушится, то бомба, заложенная чужеродным учением, взрывается. Тогда человек бунтует, разрушает. Появляются еретики, пророки, вспыхивают религиозные войны, совершаются массовые преступления.

Задача языческой веры — спокойно разрешать конфликты такого рода, выпуская пар заранее, а не усиливать, не играть на них. Только с разрешением этого конфликта человеческая душа получает самое сладостное ощущение свободы и полета, которое и называется счастьем.

8. Для ясности еще раз вернемся к особенностям конфликтов планов сознания в христианстве. Разберемся в страхе божьем. В церквях христианского бога упорно называют милостивым, но молят его: "помилуй мя!" Надо ли милостивого бога все время просить о пощаде? Нет. Тут имеем дело с конфликтном сознания.

Что христианский бог говорит сам про себя? Оказывается христианский бог — Отец все время гневается, и называет себя богом — карателем. Карает он язычников за непослушание, и выглядит это страшно, он говорит: "И жертвенники ваши будут опустошены, столбы ваши в честь солнца будут разбиты, и повергну убитых ваших перед идолами вашими… И не пощадит тебя око Мое, и не помилую. По путям твоим воздастся тебе, и мерзости твои с тобою пребудут; и узнаете, что Я — Господь каратель… И изолью на тебя негодование Мое, дохну на тебя огнем ярости Моей и отдам тебя в руки людей свирепых, опытных в убийстве. Ты будешь пищею огню, кровь твоя останется на земле; не будут и вспоминать о тебе; ибо Я: Господь: сказал это", (Иезекиль 6,4; 7,9; 21,31; 21,32).

Христос по этому поводу говорит устами апостолов: "…не верующий уже осужден", (Иоанн 3,18). На язычников и грешников прольется огонь после отделения от них праведников. "Ибо Отец и не судит никого, но весь суд отдаст Сыну", (Иоанн 5,22). А сын при этом заявляет: "Я ничего не могу творить Сам от Себя… ибо не ищу Моей воли, но воли пославшего Меня Отца", (Иоанн 5,30).

Так в Новом завете заложена идея самой жестокой расправы с язычниками, но заложена лишь для внимательного читателя, для адепта. Верующий христианин должен дрожать от страха, но не признаваться себе в этом, отыскивать фразы про божью к нему любовь, и убеждать, убеждать себя, что бог любит его и, значит, он его тоже! "Будьте милосердны как Отец ваш милосерден", (Лука 6,36). Но в ответ: " Огонь пришел Я низвести на землю…", (Лука 12,49).

Таким образом, страх божий держится на феномене раздвоенности христианского сознания и определяется божьей нетерпимостью.

Нетерпимость творца к своим созданиям, жажда их наказания за непослушание, является в индоевропейском понимании низостью и слабостью. Это оттолкнуло от христианства многих, (в том числе и Б. Рассела, о чем он пишет в своей книге "Почему я не христианин").

Отметим, что сила упомянутых нами ранее духоборов в том, что они смогли преодолеть эту раздвоенность христианского сознания, создав в общем светлую, жизнеспособную религию, упоминавшую всех христианских богов и святых, но без системы подавления воли. Этим то они и были опасны церкви.

9. Рассмотрим другой случай раздвоения сознания, когда христиане говорят о единстве и взаимодополняемости заветов Отца и Сына.

Христос слукавил, говоря, что во всем покорен Отцу. Отец его, хотя и был деспотом, но по сути эта деспотия была созидательной, была системой. Отец создал свой народ, худо-бедно добивался его государственности, и добился.

Учение Христа — антисистема! Отец собирал и создавал, а Христос предлагал все его начинания разрушать. По сути, за это евреи его и распяли, и этим сохранили свой этнос. Об этом прямо написано в Библии: "Если оставим его так, то все уверуют в него, — придут римляне и овладеют местом нашим и народом.", (Иоан 11,48).

Бог Отец, устами Моисея, повторяет языческую заповедь всех времен и народов: "Почитай отца твоего и мать твою, чтобы продлились дни твои на земле, которую Господь, Бог твой дает тебе", (Исход 20,12).", Вторая часть этой заповеди оказывается уже не языческой. Языческие боги никогда не отдавали человеку землю во владение для неограниченной ее эксплуатации. Ибо Земля есть божество, по многим религиям — Мать людей.

Христос говорит обратное Отцу: "Если кто приходит ко мне и не возненавидит отца своего и матери, жены и детей, и братьев и сестер, а потом и жизни своей, тот не может быть моим учеником", (Лука 14,26). "Не думайте, что я пришел принести мир на землю, не мир пришел я принести, но меч. Ибо я пришел разделить человека с отцом его и дочь с матерью, невестку со свекровью. И враги человеку домашние его", (Матфей 10, 34–36). Сам Христос покинул своих земных родителей, которые его кормили и воспитывали, (Матфей, 12, 46–50).

Христос не признавал ценностей земного бытия: "… Бог знает сердца ваши: что высоко у людей, то мерзость перед Богом", (Лука 16,15). Христос оказывается отрицатель и разрушитель как всякий носитель антисистемы. Его ученики заранее противопоставлены народу: "И будите ненавидимые всеми за имя Мое", (Марк 13,13). "Идите, Я посылаю вас как агнцев среди волков", (Иоанн 10,3).

В рамках идеологии антисистемы, праведные страдают на Земле, и земная жизнь отвергается как нечистая. Искомое совершенство возможно только на том свете. Так оно и оказывается в представлениях Христа: "Ибо когда из мертвых воскреснут, тогда не будут ни жениться, ни замуж выходить, но будут как ангелы на небесах", (Марк 12,25). Все это есть составляющие антисистемы.

И так, Христос — идеолог антисистемы. Христос ненавидит мир. Но он же дает заповеди простому народу, которые ныне рассматривают как некий образец нравственности. Обсудим их.

10. Заповеди не убей, не укради, не изнасилуй, не желай чужого — надо было давать только самым порочным людям. Эти требования принято соблюдать при любом общественном устройстве, что имело место еще и до христианства. Эти заповеди утверждаются законодательным путем в любом обществе, где только появляются зачатки государственности. Эти заповеди вызывают просто удивление — кто же собрался вокруг Христа? За пятьсот лет до этого собрания, Платон писал, что требования запрета убийства, воровства и насилия являются настолько естественными требованиями для каждого общества, что не нуждаются в рассмотрении как этические категории.

Заметим, что Христос не запрещает своим ученикам издеваться и устраивать погромы. Действительно, Христос выгнал торгующих из огромного храма. Один он бы это сделать не смог. Попробуйте прийти на любой, даже нелегальный рынок, и согнать хоть одного торгаша со своего насиженного места. Все торгаши тут же проявят солидарность и успокоят вас безо всяких властей и обращения к законам, независимо от вашей комплекции или авторитета. Такая же ситуация ждала и Христа в храме. Выгнать торгующих можно было с помощью чуда, но о нем писание молчит. Либо с помощью группы боевиков, превосходящих торгашей силой. Очевидно, это были те молодцы, которые нуждались в заповедях не убей, не кради, не изнасилуй. Они и не убили никого, а только выгнали.

С другой группой требований, где даны запреты: "не желай", нельзя согласиться по другой причине. Устроен человек так, чтобы желать в большей или меньшей степени. Зачем идти против Природы? Желать можно, это стимулирует мысль и творческое начало, а вот позволять себе можно далеко не всегда.

Для нас больший интерес представляют заповеди: не противься злу, любите врагов ваших, молитесь за ненавидящих и гонящих вас. Так, может, христиане добрые и хорошие люди, а не рыночные громилы?

Может и так, но только до срока. Идеологи, приводящие эту заповедь всегда забывают, что Христос обещал своим последователям скорую расправу с инакомыслящими. И в этом смысле оправдана и предложенная им антисистема и любовь к врагам. Эта любовь лицемерна, ибо она принципиально не на долго. Христианин знает, что за него жестоко отомстят. Тут, на Земле, христианин обязан быть невинной жертвой, как и его бог. Но потом он будет, как и его бог, наслаждаться местью. Наслаждаться изощренно. Ибо чем более невинной жертвой он был на земле, тем в большей степени он будет наслаждаться местью на том свете.

А иначе зачем понадобилось христианам создавать и переделывать под себя апокалипсические сочинения античности, если не из жажды мести? В каноническом апокалипсисе удивительно красочно смакуются муки, которыми будет истязать Агнец — Христос язычников. Близ этого времени, пострадавшие души христиан на небе поведут себя так: "И возопили они громким голосом, говоря: доколе, Владыка святой и истинный, не судишь и не мстишь живущим на земле за кровь нашу? И даны были каждому из них одежды белые, и сказано им, чтобы они успокоились еще на малое время, пока и сотрудники их и братья их, которые будут убиты, как и они, дополнят число." (Откровение 6,10 и 6,11).

Стоит обратить внимание, что Христос тут не говорит — чему я учил вас, маловеры? Никак не упрекает избранных, что не проявляют любви к врагам своим. Ведь не упрекает же! Он согласен с их жаждой мести, находит ее справедливой, достойной награды — белых одежд. Но, о ужас, с выдачей белых одежд, он обещает, что праведников должны избивать и далее, до какого-то числа, которое он не может назвать.

Идеология такого числа, в рамках славянского понимания, является абсолютной подлостью. Это, значит, надо позволять убивать своих, чтобы потом любая жестокость к врагам выглядела справедливостью.

Заповедь о любви к врагам (упорствующим язычникам), есть очередной пример того, как сознание христианина сознательно раздваивают.

11. Но апокалипсис не наступил. Желания христианского бога не сбылись, и апостолам пришлось сгладить самые одиозные моменты учения. Так, Павел сказал, что Христос примирил с Собою мир, (2 Коринфлянам 5,19).

Апостолы, приспосабливая христианство к традиционной жизни, сделали очень много для того, чтобы учение Христа приобрело характер системы, а раздвоенность сознания христиан ушла на более глубокий уровень. Но, как говорится, из песни слов не выкинешь. Современный человек способен понять ухищрения обмана. Поэтому не состоятельны потуги церкви объяснить, что христианские боги нераздельны, что страх божий, это не страх, а приятная обязанность для человека почитать создателя, и что любят врагов своих для того, чтобы они становились лучше. Таких объяснений в Библии нет. Эти потуги имеют цель скрыть раздвоенное жало, без которого церковь не состоится. В Библию сознательно помещена программа раздвоения сознания, дабы человек уверовал по-христиански.