Книга Природной Веры

Духи крестьянской усадьбы

Цельный художественный образ деревенских языческих представлений можно получить из демонологического романа А, Кондратьева "На берегах Ярыни", на него мы уже неоднократно ссылались. Роман этот этнографически достоверен. Надо лишь отметить, что автор с большим удовольствием смакует деяния нечистых духов, а доброжелательных обходит вниманием. Так же кое-что о духах можно узнать из книги С.В. Максимова "Нечистая, неведомая и крестная сила".

1. Мир крестьянской усадьбы, так же как лес и поле, полон духов. Среди них есть старшие и младшие, добрые и вредоносные, доступные и прячущиеся от людей. Само человеческое жилище уже заранее предполагает, что оно явит не просто человеческое вместилище, а симбиоз человека и доброжелательных духов.

Все начиналось с закладки дома. Подобно тому, как на братчину каждый участник приносил оговоренную часть жертвенной пищи, из которой составлялась трапеза в честь богов, так и дом строился. Каждый крестьянин села валил дерево и привозил к будущему дому бревно. Закладка дома происходила на растущий месяц. Под угол первого венца клали горсть зерна, клок шерсти, воск. Надо понимать, что все это приносилось строителями как жертва местным духам. Строители жили здесь же и были заинтересованы, чтобы в их малом мире был лад.

Через этот первый дар вступали с духами в договор и обещали, что строить будут хорошо, и не только для хозяина. Клали под сруб конскую голову. Дух ее — дух тягловой конской силы, впоследствии держал и тянул строящийся дом и хранил его целостность. После голова эта появлялась на крыше дома, а сам дом при этом оказывался как бы крепким конским телом. Плохая примета, если конек повреждался или наклонялся — значит, в доме истощились чьи-то силы, значит, к покойнику.

Когда рубили сруб, то его освящали — переносили внутрь зеленое деревце, либо начинали сруб вокруг дерева, где могло быть удобнее — свободная от леса земля была дорога. После сруб могли разобрать и перенести на новое место.

Строительство домов, мельниц, кораблей даже в девятнадцатом веке интуитивно понималось народом как порождение тела, которому естественно иметь свою душу. Иначе построенное жить не будет. Строители, часто на бессознательном уровне, были озабочены проблемой внесения в свою постройку души. Это и разъясняет смысл всех приносимых при строительстве жертв в былые эпохи.

2. Сохранилась сказка про то, как в доме у деда и бабы вырос до неба дуб, и по нему удавалось до Неба добраться. Этот мотив позволяет связать дом с мирозданием. Если из дома есть по мировому дереву путь на Небо, значит, правильно выстроенный дом есть храм. А храм — священное, чистое, посвященное богам место, куда не смеет проникать злое начало. Не возводили ли наши предки храмов, которые стенами окружали священные дубы?

На храмовые черты русского дома, указывает и система резных оберегов. Они имеют свое мифологическое прочтение. Под крышей русского дома находим небесные воды, что хранятся в белом царстве. Под ним на полотенцах образы Солнца — Даждьбога, что совершает свой дневной путь по небосводу. На ставнях окон стоят берегини — роженицы, хранящие дом и людей до восхода и после захода Солнца.

Эти образы живут бессознательно, повторяясь из поколения в поколение, в новых и новых постройках. Крестьянин любит эти резные образы, но не читает их. На фоне этой храмовости русского дома продолжает жить поклонение малым домашним духам. Среди них главным является Домовой. Для крестьянина почитание домового оказывается высшим языческим культом, поскольку культы более высокого уровня, запечатленные в домашних оберегах, у него были отобраны.

К оберегам внутри дома принадлежит знак Даждьбога на матице избы — на плахе, что положена на сруб поперек потолка, и держит его доски. О ней есть загадка: мать в избе, рукава на дворе. Божница — красный угол, где ранее стояли идолы. Резной печной столб и сама печь — алтарь храма. Углубление в печи, справа от огня, носит смысл образа очага предков. Это святое место. Положа руку на печь, произносились клятвы.

3. Построенный дом наполняется не только людьми, но и духами. Одних туда приглашают, другие незаметно приходят сами. Хозяином дома является домовой, он имеет жену, детей, хозяйство. Домовые, так же как и люди справляют свои праздники, в частности свадьбы. Если дочь домового не выходит замуж, то она остается вечно юной красавицей домовичкой, и изводит домашних парней, разжигая в них страсть, но оставляя ее не удовлетворенной.

Домовой, обычно, живет в подпечье. Так же любит он запечный угол — это линия соединения запечных бревен, которая всегда против красного угла. Он доброжелателен, но требует от хозяев следить за хозяйством. Обычно его не видно, но его можно слышать и задавать вопросы; он отвечает шелестящим голосом. Те, кто случайно видел домового, говорят, что это маленький седой старичок, одетый в белую или красную рубаху. Беседы с домовым обычно происходят во сне или ночью. Иногда в доме есть идол домового. Он изготовляется хозяином в уединении, пятьюдесятью двумя ударами по дереву топора или ножа, по числу недель в году.

Хозяин может вызвать домового для беседы заклинанием. При этом домовой принимает тот же образ, что и сам хозяин, оказываясь его зеркальным отражением. Одно из таких заклинаний звучит так: "Выбач дядька (или браток) за турбацию, али только приди ко мне ни зелен як листина, ни синь як волна на море, ни понур, як вовк; приди такей, як я сам!"

В этом случае, домовой является и, прежде всего, оговаривает тайну свидания, что ни во сне, ни наяву, ни отцу, ни матери, ни жене, ни на исповеди, позвавший не должен выдать этой тайны. Иначе домовой прекратит посылку добра до четвертого хозяйского поколения.

По причине такого рода жестких требований, домовому лучше высказывать пожелания, не видя его, вслух, и без свидетелей.

Прилюдно его зовут к столу в дни поминания умерших, ради этого стелят чистую холстину от порога до стола, при этом обращение к нему ласковое: дедушка, дяденька, наибольший, и другие.

Кроме домового, в избе есть духи, которые живут сами по себе и мало связаны с человеком. Такова, например, кикимора. Она прядет, кряхтит, иногда портит продукты, иногда моет посуду, но в целом живет независимо от человека. Иногда она так допекает хозяев, что ее выгоняют с причитаниями: "Ах, ты гой еси, кикимора домовая, выходи из горюнина дома скорее, а не то задернут тебя калеными прутьями, сожгут огнем-полымем и черной смолой зальют". Худая кикимора боится сгореть как солома и выскакивает вон.

4. Второй по значению дух усадьбы — хозяин двора. Его так и зовут — дворовый, не забывая, конечно, при этом, что он «дедушка». Он дружен с собакой и козлом. Не любит всех новых животных и людей, всегда стремится чем-нибудь выдать их присутствие. Новорожденных телят и овец уносят из хлева в дом, чтобы дворовый не замучил. Там их подомляют — суют головой в устье печи, и так соединяют с домом.

Дворовый может долгое время хулиганить, и доведенный хозяин выходит биться с ним вилами. Это случается с нерадивыми хозяевами. Обычно дворовому развешивают в хлеву цветные лоскуты, кладут монету с изображением коня, несут горбушки хлеба. "Я тебя дарю — благодарю, скотину прими и накорми", говорит при этом хозяин.

В хлеву и в курятнике живут свои духи, им приносят битые горшки, камни с дыркой (которые так и называют: "куриный бог"). Эти предметы — аналог идолов. Излюбленным местом хлевных духов является балка — перекрытие над срубом, аналог матицы в избе. Вероятно, в древности, когда в курных избах потолка не было, сверху на матице так же селились домашние духи.

У хлевных духов есть свои пристрастия к животным и их масти. Общей нелюбовью пользуется черный козел.

В бане, вдали от дома, живет дух — баенник, (он же банник, банный, баинник). При строительстве бани ему душат черную курицу, и зарывают ее под порогом. В баню носят соль и хлеб. Баенник, с другими духами, моется в четвертую смену, за полночь. Для этого оставляют ему воды и мочало. В человека, который начинает мыться этой сменой, баенник сперва брызгает кипятком, а потом морочит и запаривает. Спастись такому человеку можно, если его хватятся дома. Уходить от баенника надо задом наперед и без суеты, уличный воздух резко не вдыхать.

5. В овинах живет другой дух — овинник (он же йовник). Чтобы говорить о нем, надо рассказать об устройстве овина: в яме под овином раскладывается костер. Иногда это была не яма, а печь с устьем в виде открытого рта и с двумя глазами — дырками с видом на огонь. Пламя этого костра или печи нагревает земляной пол первого этажа овина. От пола нагревается воздух, который проходит сквозь щели потолка в разложенные на втором этаже снопы и выходит через верхние окна. Дым от дров подземного костра выходит в стороне от овина.

В костровой яме овина или заменявшей его печи, живет овинник — огненный дух. Он следит за кладкой снопов, за сроками разведения огня, и не позволяет жечь овин по праздникам.

Чистят кострище вдвоем или втроем — овинник может начать драку. Сам он всегда грязный, в саже. Не любит овинник посторонних людей и обычно пугает их. Он не боится огня, и овинный пожар не представляет для него опасности. Но он же может быть сожжен молнией, поэтому в плохую погоду не уходит от своего жилища.

После того, как с овина удачно снят последний высушенный сноп, хозяин говорит: "Спасибо, батюшка-овинник, послужил ты нынешней осенью верой и правдой".

6. На току, в хлебных амбарах есть духи — гуменники, и так далее, во всяком крестьянском деле. Духи селятся во всех замкнутых пространствах и овладевают должной специализацией. Нет сомнения, что и городская среда имеет в себе множество различных духов, но городской человек, обычно, не желает признавать их.

И конечно домашнее хозяйство немыслимо без очага и огня. Огонь в простонародном сознании есть Царь Огонь. Он живет и в печи дома и в овине и в поле. Он чист и свят, но может быть разгневан. Через понятие огня русский человек, как и древний арий связывал свое домашнее хозяйство с Небом и всем мирозданием. Ибо часть этого вечного мироздания служила ему в его печи.